Фантазия. Сборник рассказов

Иван Сергеевич Соловьёв, 2023

Сборник рассказов, в котором собраны три небольшие истории о смелости, страхе, предательстве и о лишнем человеке. Окунитесь с головой в судьбы главных персонажей и пройдите с ними поворотные события их жизней.

Сыр и пули

Небо прогибалось под тяжестью серых и будто выточенных из камня туч, солнце не пробивалось сквозь них уже вторую неделю, а ветер как бы он не старался, так и не мог их разогнаться. Дожди лили без всякого предупреждения, а воздух так и не мог прогреться, хотя деревья уже стояли зелёными и ждали лишь тепла откуда-то с запада. Каждый май на юге Балер проходил по одному сценарию и все жители уже давно свыклись с этой природной депрессией и не выказывали ей никакого внимания. Эта погода удивляла лишь приехавших сюда офицеров со всей страны, хотя и простые солдаты сетовали на неё не меньше. Фронт уже как два месяца сдвинулся в сторону юга и бои под столицей вспоминали только как дурной сон.

Контебаль — некогда самый крупный и богатый южный город Балер, теперь выглядел крайне грустно. Вражеская артиллерия разнесла его в первые же недели войны и от него остались лишь руины. Одинокие уцелевшие домики служили штабами или квартирами для офицеров, простым солдатам приходилось спать в палатках. Хотя городу и не повезло, на его окраине всё ещё поддерживались в жилом состоянии многие летние резиденции, дачи и особняки.

Один из таких особняков принадлежал семье Бладденвиль, некогда весьма богатой, но с приходом войны потерявшей всё своё состояние. Вдова Мэри осталась единственной владелицей этого массивного готического гиганта, возвышающегося одинокой скалой над опустевшей улицей. Хозяйка была нравной и упёртой женщиной, из-за чего осталась в городе даже после того как армия год назад отступала к столице, а смерть мужа сделала его до боли циничной, что бесило старых и нравилось молодым офицерам. В свои тридцать пять она всё ещё выглядела свежо, а взгляд и походка выдавали в ней её прежний оптимизм и жизнерадостность.

— Мисси Бладденвиль, позвольте. Может быть, это покажется вам бестактным, но я просто не могу не спросить, как умер ваш муж? Не поймите меня не правильно, просто столько ходит слухов… — со всей возможной учтивостью в голосе спрашивал молодой, русый офицер с напомаженными волосами и пахнущий так будто хотел перебить запах пота после километровой пробежки. Он сидел и потягивал уже третью чашку кофе в большом банкетном зале особняка.

— Его расстреляли. — Сухо ответила ему вдова, — Сначала хотели сослать на острова, он же всё-таки представитель знати, а потом приговор пересмотрели. Когда его кидали в повозку с трупами никто почему-то не посмотрел на его фамильное древо, — Мэри говорила это голосом полным скуки и тоски, однако в глазах её в этот момент блеснуло что-то хрустальное.

— Но, позвольте… Ещё раз прошу извинить меня за всё это любопытство, но за какие такие провинности? — Не успокаивался офицер, хоть и выдержал положенную паузу и выказал всё необходимое удивление.

Старик Гудс, сидевший с ними за одним столом лишь усмехнулся, обнажив свои зубы, сосчитать которые можно было на пальцах двух рук.

— Антигосударственный саботаж. — Не разжимая губ, процедила вдова.

— Шпионаж… или что же, измена? — всё не унимался офицер.

Мери молчала.

— Так ведь господин Бладденвиль, вроде как торговал ещё до войны с тамошними торговцами и заключил несколько сделок, а как война началась, он товар им отправил, а денег не получил. Ну вот он и пошёл, значит, в канцелярию ходатайствовать, ну что бы деньги вернули. Однако там видимо не тем людям он попался, он ведь сам был мягкий и доверчивый, а они его под мышки да на расстрел, мол, предатель отдаёт товар врагу. Его там схоронили, а бедную госпожу Мэри с носом и оставили, — всё это говорил старик, сидевший до этого в молчании и лишь улыбающийся и посмеивающийся вопросам молодого офицера.

После этого рассказа Мэри на мгновение поразила его полным холодной ненависти взглядом, но потом сразу обратилась в своё обыденное безразличие. Офицеру, имя которого Кристофер Стомпсон, было очень неловко в этот момент, и он не решался прервать молчание. Его назначили устроить в этом особняке приём для военных чинов, который состоялся по поводу взятия ещё одного небольшого городка. Хотя линия фронта была всего в ста с лишнем километрах от Контебаля, в особняк обещали доставить вино и закуски.

— Даю слово, Роберт, когда-нибудь я подрежу ваш язык, — наконец прервала молчание вдова, обращаясь к старику.

— Прошу простить мисс Мэри, просто скучно вот так сидеть… — начал было оправдываться Гудс.

— Достаточно, — прервала его Мэри, и в зале снова повисла тишина. Лишь холодный дождь и потрескивание огромного камина оживляли своим звуком величественную залу.

— Ну что продукты уже на месте, есть какие-то новости? — вдруг оживился офицер, видя приближающегося к ним молодого парня, который был одним из работников нанятых госпожой Бладденвиль около года назад. Работник всё это время провёл на улице, ожидая повозок, но вернулся мокрый, грустный и с пустыми руками.

— Нет, сэр, по всей видимости, дорогу размыло, они задерживаются и к сегодняшнему вечеру никак не будут, — немного робея и конфузясь, ответил ему работник Чарли.

— Чёрт, и какой идиот прокладывал эти пути снабжения! — Выругался офицер, но тут же опомнился, — Ох, извините за эти грубые слова госпожа Бладденвиль. Всё время забываю что я не в штабе.

Мэри лишь молча кивнула на его слова и пригубила чашку горячего напитка. Они сидели и ждали продовольствия уже второй день, им уже пришлось откладывать приём два раза, и третий был бы роковым для всей компании, и каждый это понимал. Привезти смогли только вино сомнительного качества и на этом все угощения для стола закончились.

— И как же нам теперь быть, господин капитан? — сквозь зубы и натянутую улыбку саркастично заметила Мэри.

Офицер подпёр голову одной рукой и напряженно думал, работник всё ещё стоял перед ним и ждал указаний. Чарли был стройным, худощавым молодым парнем, он исполнял роль лакея и так же как Роберт Гудс и кухарка, был принят в особняк Бладденвилей около года назад. Мэри спасла его от службы, приняв на работу, и из благодарности он выполнял абсолютно любые указания.

— Извините, что вмешиваюсь в разговор, но в подвале, вроде, был сыр… — произнесла кухарка, пришедшая с подносом забирать чашки.

— Что ещё за сыр? — вдруг оживившись вскрикнул Стомпсон.

— Самый обычный сыр, лежит у нас в дальнем конце подвала, я говорила госпоже… — продолжила женщина, но тут же увидела лицо вдовы, которое всем своим видом заставляло её замолчать.

— Проверьте! Переверните там всё! — Стомпсон, который казалось уже и не слушал его, вдруг вскочил со стула и начал ходить кругами, — Хотя, знаете, я сам проверю!

— Я бы не была так уверена в этом сыре. Подвал протёк этой зимой, а сыр лежал там ещё с осени… — надменно заметила Мэрии которая следила глазами за молодым офицером.

Стомпсон не слушая её, выбежал из залы и, обогнав возвращающуюся кухарку, побежал через пустую кухню в мокрый и холодный подвал. Повисла паузу и Чарли, которому порядком уже надоело стоять опустился с тёплое кресло на котором только что сидел офицер.

— Надо бы нам ещё раз повторить наши партии, мисс Мэри… — Глухо заметил старик Гудс, поправляя свой старый жилет.

— Нет нужды. — Сухо и твёрдо отрезала Мэри. Она вальяжно и ловко, как молодая танцовщицы облокотилась на спинку стула и стала разглядывать узор на фамильной чашке. Ни старик, ни Чарли не знали какие мысли ходили иногда в голове у вдовы Бладденвиль.

— Но, госпожа! Лучше бы нам не ударить в грязь лицом, а то ведь головы полетят, — жалобно попросил её Чарли. Он силился поймать её взгляд, заглянуть в глаза, но она каждый раз будто угадывала его движение.

— Я сказала, что нет нужды, — отвечала Мэри тем же тоном и окончила этим их уговоры.

Под одной крышей этих странных людей сплотило не только доброе сердце вдовы, но и общая любовь к музыке. Мэри прекрасно умела петь, и в молодости была украшением каждого вечера, Чарли хорошо играл на трубе, а старый Роберт Гудс очень не дурно владел скрипкой. Они почти каждую неделю играли для себя или для людей, которые случайно заходили к ним на огонёк, однако с приходом офицеров и армии, они перестали браться в руки инструменты, поскольку Мэри ненавидела их всем сердцем и винила каждого в смерти своего мужа. Иронично было то, что, несмотря на их скрытность, военные всё равно узнали про их увлечение, и именно их музыкальная группа была гвоздём этого вечера.

— Пора бы уже расставлять мебель, — посмотрев на часы, вдруг ожил старик Гудс.

— Мы можем ещё подождать… — снова многозначительно ответила Мэри и продолжила и положив на стол кружку отошла к окну. Поля нещадно хлестал холодный ливень. Так они просто сидели и ждали до момента пока в мокрых сапогах, но с улыбкой на лице не вышел капитан Стомпсон.

— Приятнейшие новости! Сыр — есть и его даже можно будет подать к приезду наших гостей, — он был так рад собой, что нашёл этот сыр, что даже не замечал всеобщего безделья, — Он конечно немного с душком, но так даже благороднее!

— Под стать гостям, — язвительно заметила вдова.

— Ну, чего же вы сидите? Расставляйте мебель! Вытащите этот самый сыр из подвала. Подготовьте сцену. Ну же! — Он начал поднимать обоих работников из-за стола и раздавать им указания, лишь Мэри была недвижима.

Следующая пара часов прошла за работой, офицер Стомпсон командовал и старался просунуть свой нос в каждый аспект вечера. Он несколько раз спрашивал у Мэри, что за песни и музыку они будут исполнять, но она так ничего ему и не ответила. Пока лакей Стомпсона бегал от одного конца зала к другому и носил самую разную мебель, Чарли и Гудс в промокших башмаках и, зажимая носы, выносили из подвала сыр. Перед домом, тем временем, уже собирались офицеры, кто-то приехал верхом, а кто-то даже на машине. Каждый ждал этот вечер, ведь это был единственный за долгое время повод собраться, где-то помимо тесной кухни или штаба. У всех были выглажены тёмно-синие кители, накрахмалены воротники и аккуратно выстираны белые перчатки. Хоть из дам на этом вечере были лишь Мэри и кухарка Роза, каждый офицер хотел выглядеть благородно, даже если таковым не являлся.

Часы били восьмой час, офицеры уже заглядывали в окна и стучали в двери, в то время как внутри всё почти было готово. Мэри так и не сдвинулась с места и даже не надела чистого вечернего платья и оставалась в повседневном халате, в котором она была с самого утра. Почти всё было готово, и лишь капитан носился по всему особняку и следил за малейшими деталями. Группа настраивала инструменты, а слуга Стомпсона ждал у дверей, чтобы открыть их по сигналу своего хозяина. Все ждали приезда генерала.

— Ну что же вы сидите, госпожа. Благородные офицеры уже у порога, а вы даже не сдвинулись с места! — Капитан повторял подобные реплика каждый раз, проходя мимо Мэри, в своих бесконечных проверках.

Вдова на это одаривала его лишь многозначительным вдохом и отводила глаза, делая вид, что капитан для неё не более назойливой мухи, которую давно следует прихлопнуть. В свою очередь Стомпсон не мог уделить ей больше времени, не смотря на, явное не уважение в свою строну, в эту минуту он был больше занят наведением порядка вперемешку с мечтами о новом звании.

— Как думаете, может и нам кусок перепадёт с этого вечера? — вопрошал своего старшего друга Чарли. Они сидели на сцене в старых желтеющих фраках и проверяли инструменты.

— Перепадёт разве что кусок этого сыра, ха-ха! — язвительно замечал Гудс, почёсывая одной рукой свою лысину, — Он так прескверно пах, что есть его, будет только в смерть пьяный, о чём нам с тобой и следует позаботиться.

Этим вечером им обоим приходилось играть роль не только музыкантов, но и официантов, лакеев и пажей. Однако это совсем не удручало их, а даже селило в них надежду на то, что их скорее заметят, и может быть, даже наймут.

— Генерал, сэр! — Чётко и звучно продекламировал лакей капитана Стомпсона.

В комнате повисло молчание, сам капитан резко остановился, и, оглядев себя, с ног до головы отряхнулся и поправил воротник, после чего маршем направился к двери. На секунду даже на лице Мэри выразилось смятение, но оно исчезло так же быстро, как и появилось. Как молниеносный порыв, как секундное наваждение, и опомнившись от него, она быстро удалилась за импровизированную сцену. Гудс и Чарли, сложив инструменты на пол, бросились к дверям и старались прямо на ходу принять более приличный вид, хотя в своей одежде они выглядели смехотворно на фоне офицеров ждущих у крыльца.

В этот момент во двор въехал отличный, новый, чёрный автомобиль, выглядящий роскошно и одним своим видом показывающий статус владельца. За рулём был не молодой офицер, а нанятый водитель, гладко выбритый и одетый с иголочки, так, что любой из стоящих на крыльце военных мог ему позавидовать. Когда машина подкатила, толпа сразу обступила её, дверца открылась, и с заднего сиденья показалось и начало вылезать наружу массивное и грузное тело генерала. Он был, мягко говоря, крупным человеком, лицо его было круглым и плоским, так что напоминало блин, на который насадили густые усы и сделали отверстия для маленьких глаз. Его военная форма неизвестного размера, была не тёмно-синей как у младших чинов, а белой, из-за чего он ещё больше выделялся из толпы.

Как только генерал выбрался из машины и лениво пожал руки некоторым своим приближенным, входные двери тут же распахнулись. Однако никто не смел зайти раньше него. Генерала довели до дверей и, проведя по зале, усадили за самый крупный стол, рядом сразу же упали на стулья несколько полковников и место рядом с важной персоной закончилось. После этого ритуала, офицеры хлынули в дом одним большим потоком и очень быстро наводнили его. Они заняли всё предоставленное им в зале пространство, а некоторым даже не хватило сидячих мест. Начались разговоры, они относились по большей части к особняку, говорить по делу пока не приходилось, ведь вино ещё не развязало их языки.

— Господа! Господа офицеры! Прошу вашего внимания. — На сцене вдруг появился Стомпсон, он прождал ещё около минуты, пока разговоры окончательно не прекратятся, и начал свою речь — Я рад, что сегодня мы всё-таки смогли собраться, несмотря на все тяготы войны. Сегодня нас принимает госпожа Бладденвиль. Сейчас ей к сожалению нездоровится, но я уверен, она ещё почтит нас своим вниманием. Каждый из нас добросовестно защищает родину и отечество, а также имеет право отдохнуть, сегодня, господа, один из таких вечеров, не отказывайте себе в вине и закуске!

После этой речи начали разносить вино, Чарли и старый Гудс сновали из залы на кухню с такой частотой, что запыхались в первые пятнадцать минут. Офицеры начинали входить во вкус. Поначалу сыр никому не нравился, и вино больше выливали, чем пили, однако через час с лишним толпа вояк гудела и просила лишь добавки и музыки. Гудс и Чарли ждали за сценой госпожу Мэри.

Конец ознакомительного фрагмента.