Грустно-весело

Иван Кулин, 2022

Дебютный сборник рассказов и эссе филолога, ищущего жизненные ориентиры, Ивана Кулина раскрывает в коротких сюжетах боль и смех (а порой и сквозь слёзы) настоящей действительности. Лаконичность, точность и ломаный ритм многих произведений отражают темы жизненных кризисов, трагических парадоксов и ситуативный абсурд современности.Содержит нецензурную брань.

Бабка-ёжка

Меня зовут Лида, и мне 6 лет. Скоро в школу, да. Мама часто об этом говорит, учит меня аккуратно писать в прописях, но у меня почему-то всё не получается писать аккуратно. Мне всё время хочется на этих листочках что-нибудь нарисовать, разукрасить

фигурки там всякие, зверушек, цветочки, солнышко…

Я редко хожу в детский садик, потому что часто болею. Друзей у меня там нет. Миша хороший вот, а Таня плохая, но я люблю с ней играть. А, и ещё с Ниной. У неё много игрушек, но она очень дружит с Таней. Таня большая, почему-то любит обижать, не принимать меня в новые игры, но я не обижаюсь: игры интересные, хочется играть. Воспитательница им говорит — и меня принимают в игры.

Вот недавно вот я долго болела. Ходила к врачу. Она меня уже хорошо знает. Я делала “кукушку”. Когда стало легче, мама сказала, что мне нужно погулять. Я горки очень люблю. У нас недалеко от дома, вон там вон, есть площадка. Недавно построили. Там качели такие большие, одни даже в виде большой паутины как будто бы. На них все детишки прыгают, лежат и качаются. К маме тогда, помню, зашла подруга. У неё сын Гриша. Мама была занята, не могла со мной пойти на площадку, поэтому разрешила отправиться с тётей Леной и Гришей. Я взяла свои любимые поп-иты! Они же красивые! Лопаются так! Я коплю поп-иты. Это чтобы детишкам раздавать, чтобы они играли тоже в них. Мне хочется так.

Когда мы вышли, я обрадовалась! Наконец-то гулять! Я дала Грише поп-ит. Он взял его и кинул в лужу. Я подобрала, отряхнула. Тётя Лена его отругала, а он смеялся. Мне нравится, когда детишки смеются. Гриша хороший.

На площадке было та-ак много всех. Гриша сразу куда-то убежал. Там ещё Таня была и Нина. Они всегда вместе гуляют. Мне стало немножко холодно. Но только маме нельзя говорить. Зиму я всё равно очень люблю. Я забыла перчатки… но хочется всегда снежков. Детишки во что-то играли все, я не могла понять, во что. Просто бегала, когда кто-то бегает, стояла, когда кто-то стоит. Поп-иты иногда падали, я поднимала. Иногда, когда я стояла во время этой непонятной игры с кем-нибудь, я давала поп-иты. Потом нужно было резко начать бежать, по их правилам. Меня случайно толкали, потому что не видели меня. Устала.

Я подошла и поздоровалась с Таней. Она не услышала. Пошла тогда лепить снежки под мостом большой двойной горки. Там вот мост их разделял как будто бы. И вот эти два домика по бокам, там все бегают, оттуда скатываются по горкам. Я положила поп-иты и вот лепила снежки под мостиком. Я их складывала. Не люблю кидаться ими! Серёже тогда попали в глазик, и он заплакал. Это плохо. Вот, я лепила и складывала их рядышком. Детишки бегали, мамы и папы что-то там говорили, ходили, тётю Лену я не видела. Антошка смешной, бегал всё и ногой мои поп-иты пинал. Приходилось за ними ходить и обратно под мостик убирать. Антошка смеялся. Антошка хороший.

Потом увидела это Настя. У них игра такая вот получилась: Антошка разбрасывает ногами (у него какие-то лёгкие ботиночки были, холодно ему было, думаю) мои поп-иты, а пока я их собираю, Настя подбегает и пляшет на моих снежках, пока все их не раздавит. Я быстро собирала поп-иты, подходила и ждала, когда Настя все их раздавит. Она так красиво улыбается. Настя хорошая.

Подбежала Таня и так сильно прыгнула в ещё не замёрзшую лужу рядом со мной, что разлетелись грязные брызги. Я уверена: она не специально. Все смотрели на Таню. Им было здорово от того, что она такая. Потом они все посмотрели на меня и почему-то засмеялись.

— Бабка-ёжка! — Весело крикнула Таня и стала тыкать в меня пальчиком. Все детишки так весело засмеялись! Наконец-то смеются сразу же все! Они все хорошие.

Просто получилось так, что брызги попали только на меня. Вся моя розовая курточка и красные болоневые штаны испачкались.

— Бежим от неё! — Крикнул тот самый Гриша, с которым мы пришли.

Вот теперь понятно! Эта игра понятная. Надо, получается, бегать, потому что я бабка-ёжка. Я расхохоталась и побежала. Сначала на Диму.

— А давайте с поп-итами! — Громко сказала я. Только маме не говорите, мне нельзя после болезни громко кричать. — Дима, держи, мне бабушка вот этот подарила вчера.

Дима почему-то ударил ножкой мне по руке и выбил поп-ит. Жалко, что я без перчаток! Если бы рука была тёплая, было бы не больно. А он просто не видел, что я без перчаток, не знал, что я вышла без них уже, поэтому и ударил. Поп-ит куда-то улетел. Я пошла его искать. Когда смотрела вниз, видела, что по курточке стекают грязные струйки, как в том мультике, когда ручейки разноцветные текут. А тут — только чёрные, получается. Но это тоже цвет. Ничего.

Поп-ит упал куда-то за забор. Я наклонилась за ним. Подбежала Нина и подтолкнула меня, чтобы я достала поп-ит. Но она просто сделала это очень сильно. Я перевернулась. “Бабка-ёжка!” — выкрикнула она, и все снова захохотали. Нет, я не больно упала. Если бы она видела, что с той стороны забора лужа, она бы так не сделала. Нина хорошая.

Я подняла поп-ит. Повернулась к детишкам. Они засмеялись ещё сильнее! Это потому что у меня ещё и щёчки теперь в чёрных струйках стали.

— “Бабка-ёжка из печки вылезла!” — Смешно сказал Антошка.

— Надо отмыть её! — Предложила Таня, и все стали меня очищать белым, чистым снежком. Просто они далеко стояли, и не видели, что попадают мне в лицо. А так бы они так не сделали.

Я вытерлась рукавом. А рукав всё равно грязный был. Они в него не попали, не отмыли, получается.

— Она не отмывается! Значит, она заразная! Надо бежать от неё, — крикнул умный Миша! Тот самый Миша. Он САМЫЙ хороший.

— Ми-и-и-ш! Хочешь поп-ит? — Прокричала ему я, улыбаясь.

Миша забежал наверх в домик. Я вспомнила, что правила этой игры простые. Надо бегать — и они будут смеяться. Они хорошие.

Бегала я за ними долго! Не могла никого догнать. А ещё вот я неуклюжая! Случайно набегала на ножки детишек и падала! Они смеялись. Потом всё чаще почему-то попадалась на эти ножки. Видимо, совсем устала я, не видела, куда бегу. Я вставала и извинялась, а то им больно, наверное, было. Меня мама учила просить прощения, если кому-то больно делаешь.

— А давайте теперь другой будет бабкой-ёжкой! — Сказала детишкам я. Они подбежали и начали брать у меня поп-иты. Они были навеселе просто, поэтому как-то резко их выхватывали, один раз сильно потянули ручку мне и попали поп-итом в лицо. Да я и сама, когда сильно веселюсь, случайно задеваю мамин телефон, и он падает. Но ничего, она меня прощает.

Я была рада, ведь им, наконец-то, захотелось поиграть в поп-иты. Они их высоко и далеко кидали.

— Ого! Какие вы сильные! — Похвалила я их.

— А ещё меткие! — Ответил Серёжа и кинул издалека поп-ит мне между глазок, как тарелочку. Серёжа знал, что поп-ит резиновый, от него не больно. Все засмеялись. Серёжа хороший.

— Смотрите, у неё вот этот если перевернуть, то похож на рака! — Весело заметила Таня, играя поп-итом в руке.

— Ха-ха-ха! А у неё как раз брат раком болеет — Закричал Миша.

Они все встали в позу рака и начали вокруг меня ходить, как раки, разведя в стороны руки, сделав из ручек клешни и растопырив ноги. Вот это был хоровод! А Паша мой и правда каким-то раком болеет. Но только он не красный почему-то, а бледненький. Жалко его. Но он выздоровеет. Знаете почему? Только никому не говорите! Потому что я такое желание на Новый год загадала. Тссссс!..

Ребята стали потихоньку расходится. Я не видела, вроде бы они пошли туда, куда запульнули поп-иты. А потом шли ещё дальше. Но они… их… как будто бы… подбирали.

— Хорошо-о! — Во весь голос кричала я, — тогда в са-а-дике вернё-ёте! Миша-а! Бабушкин мой у тебя, да?

Миша с Димой и Серёжей обернулись и что-то мне показали. Вроде бы большие пальчики вверх. Но только как-то по-другому, что ли… Значит, они втроём хотят поиграть в бабушкин поп-ит. Это хорошо! Лишь бы им нравился он.

Подбежала тётя Лена.

— Ли-и-да! Господи, как же так-то! Вась, ну чего стоишь! Дай хоть салфетку, что ль, влажную.

Дядя Вася дал. Он смешной такой, когда копается в женской сумочке. Тётя Лена меня оттирала, а Гриша бегал на горке с Таней и Ниной. Там ещё Антошка был, они паровозиком скатывались. Потом Антошка пошёл домой, попрощавшись со всеми. Они что-то весёлое друг другу крикнули. Я решила тоже:

— Анто-о-шка! Пока!

Антошка взглянул на меня. Я улыбнулась и помахала. Он изобразил рака. Смешной и хороший он.

Когда меня почистили, я пошла к Тане с Ниной. Тётя Лена сказала, что ещё немного — и домой пойдём. Девочки сидели прямо на попах на мостике. Подошла Танина мама и дала им вкуснющие сырные шарики и чаёк в розовом термосе! Пить хотелось мне очень сильно.

— Бабка-ёжка пришла! — Весело бросила Нина.

Я посмеялась, Таня тоже.

— А можно попить? — спросила я снизу.

— Ты же бабка-ёжка! Мы не можем тебя подпустить. Вставай под мост. — Сказала Таня.

Я встала под мост. Они так хотели быстрее утолить мою жажду, что сразу же начали лить мне сверху. Немножко попало на шапку и куртку, а, и в левый глаз ещё. Чай лился между дощечек. Подбежала мама Тани и отругала их. Как-то слишком уж. Взяла меня за ручку и поднялась со мной на этот мост. Сказала всем встать. Потом она ушла, а девочки попросили меня пройти с ними в домик. Руки мои очень-очень замёрзли, я грела их ротиком.

— Давай я погрею, — предложила Нина.

Я дала ручку, а она зачем-то плюнула в неё. Они посмеялись. Я подумала, что какая-то игра началась, но потом они предложили поесть шарики. Я протянула руку опять. Таня положила шарик, а Нина сверху снова плюнула. “Ага! — Подумала я, — это всё-таки игра! Надо быстрее есть!” — подумала я. Но у меня не получалось, и у меня так и не вышло поесть эти шарики. Но они вкусные, я знаю. Мама покупает такие. Пашка тоже их обожает. В последнее время только ничего не ест что-то.

Гриша всё это время игрался с каким-то другим мальчиком. Его я не знаю. Они качались на качелях и что-то пели. Я крикнула им, хотела спросить чего они поют. Тот незнакомый мальчик спросил Гришу: “А, вот эта — бабка-ёжка?”. Гриша, весело мотая головой, словно пританцовывая, кивнул. Я это крикнула оттуда, где уже горка сверху начинается, ну вот то есть где как бы дверь должна быть, но её нет. Сзади то ли Таня, то ли Аня решили, что будет весело резко меня толкнуть. Я прокатилась на животе. Было страшно, но весело, когда уже приземлилась. Но, правда, больше я не хотела.

— Всё, девочки, я больше не буду, — улыбаясь, крикнула я им.

Гришу и меня позвала его мама. Дядя Вася ушёл в магазин, пошатываясь. Они проводили меня до подъезда и открыли мне домофонную дверь. У них ключ такой, который, знаете, все двери открывает. Я обняла Гришу на прощание. Видимо, у него ручки замёрзли ещё сильнее, чем у меня, потому что он их не вынул из карманов. Хотя был в перчатках. Но это перчатки такие. Бабушка всегда говорит: “Делают сейчас незнамо что, ничего тёплого не найдёшь”. Мы попрощались с тётей Леной, Гриша смотрел куда-то в сторону и почему-то смеялся.

— Какой ты хороший, Гриша! — весело сказала я.

Когда зашла в подъезд уже, то почувствовала что-то сырое за воротником. Когда шарфик прикасался к шее, я это чувствовала. Наверное, капнуло, когда стояли под козырьком подъезда. А тёплое — потому что в подъезде же тепло, вот вода с сосульки и согрелась, наверное, не знаю…

Поднималась я долго. И всё думала: “Вот мама и дядя спрашивают меня, кем я стать хочу”. Не знаю… На последней ступеньке только вдруг обрадовалась! А дверь была приоткрыта наша. Внутри темно и пахло чем-то непонятным, необычно сладковатым. Я, довольная, повернулась к кухне, налево. Мама сидела за столом, как чёрный холмик. Рядом на стуле стоял кривой пакет. из него торчали продукты, а ещё они везде были на полу почему-то. Лица мамы не видно было. В руках она держала зачем-то фотографию Пашки, я по рамке узнала. У нас одна такая. Чего смотрит? Он же рядом, в ближайшей больнице лежит, через дорогу. Наверное, решила вспомнить, какой он забавный всегда на фотографиях. Значит, всё хорошо. И я решила ответить на вопрос мамы и дяди:

— Ма-а-а-а-а-м! Я бабка-ёжка!