Надэйнштейновский прорыв в единую физику

Иван Жуковский

Чтобы объединить физику во что-то единое, стройное и могучее целое, чтобы иметь Великий Синтез или Великое Единение-Объединение Всего, для этого надо забираться в глубины микро-микрореальности протяженностью в 10—40 – 10—70 и даже в 10—90 см… Вот попытка проникновение куда и во что делается в данной книге… И удачи вам, дорогие читатели, тоже в проникновения в такие мизерные слои и уровни физической реальности…

МОЖНО ЛИ ОБОЙТИСЬ БЕЗ РОКОВОГО ПОНЯТИЯ ЭФИРА

ПРИ ПОПЫТКАХ ПОСТРОЕНИЯ ФИЗИКИ С ЕДИНЫХ НАЧАЛ?

О ПОДЛИННОЙ ФИЗИЧЕСКОЙ СУБСТАНЦИИ ВСЕЛЕННОЙ

ЛЕЖАЩЕЙ В ЕЁ ОСНОВАНИИ

В юности душа и дух безбрежны. И наверно поэтому в поисках достаточно могучих способов и методов мышления, способных решить фундаментальные проблемы и затруднения физической науки в фундаментальнейших вопросах создания фундаментальной теории, отвечающей на любые фундаментальные вопросы и объединяющей физику в единое и стройное целое, автора данной работы ещё в студенческие заносило далеко за пределы науки физической.

И прежде всего — в науку философскую, ибо, кроме всего прочего, там о субстанциях, началах и основаниях мира говорится намного более широко, вольно и глубоко, чем это принято в физической науке.

И, естественно, что современные философы, ни советские, ни западные, удовлетворить меня не могли, не предлагали они чего-то значительного для решения тех вопросов (как найти или выработать достаточно могучие методы мышления, способные давать решение мучительнейших проблем и препятствий, что стоят на пути к единой, фундаментально глубокой физической теории), ради которых я начал путешествовать даже далеко за пределами физической науки.

Поэтому столь же естественно, что меня носило только по крупным классическим философским величинам — Спиноза, Кант, Фейербах, Лейбниц, Фихте и т. д.

Ну, и, конечно, прежде всего на что я вышел и что произвело на меня сильнейшее впечатление — это были, само собой разумеется, Гегель и Аристотель (между прочим, сам Гегель по большей части вышел из Аристотеля, поэтому последнего надо считать очень могучей и самостоятельной величиной, стоящей у истоков современного и физического, и нефизического мышления).

Потом был Энгельс, его «Анти-Дюринг», раздел «Пространство и время» в котором произвёл на меня тоже очень сильное впечатление и я до сих пор считаю этот раздел самым сильным, крупным, честным и значительным из всего того, что до сих пор сказано в науке об этих вещах (даже в сравнении с А. Эйнштейном).

Конец ознакомительного фрагмента.