История села Мотовилово. Тетрадь 17 (1932-1934 гг.)

Иван Васильевич Шмелев (2024)

Более 50 лет Шмелев Иван Васильевич писал роман об истории родного села. Иван Васильевич начинает свое повествование с 20-х годов двадцатого века и подробнейшим образом описывает достопримечательности родного села, деревенский крестьянский быт, соседей и родственников, события и природу родного края. Роман поражает простотой изложения, безграничной любовью к своей родине и врождённым чувством достоинства русского крестьянина.

Тракторист Васька. Васяга сластник!

Во время уборки урожая этот день стоял жаркий и томный. По всему полю надсадно и наступательно стрекотали жнейки и трактора. Тракторист Васька Демьянов, на своём «Фордзоне», переезжая из поля к селу, где он прицепной к трактору косилкой докосил подсолнечник, предназначенный на силос, измучавшись на жаре, с блаженным довольством пользуясь тенью, вяло передвигающегося по небу небольшого облачка, не торопясь, ехал к колхозному скотному двору. Ваське со своим «Фордзоном» после обеда предстояло работать на силосорезке — измельчать скошенный подсолнечник, направляя через изогнутую знаком вопроса трубу, измельчённую подсолнечную массу в силосную траншею. Приехав на новый объект работы и заглушив трактор, Васька перво-наперво полез под трактор, там он заметил, какую-то неисправность в заднем мосту, которую он и полез исправлять. Васька домой обедать не пошёл, ему обещала обед принести на место работы его мать Устинья. После обеда работать на силосорезку в качестве подавальщика пришёл Николай Ершов. Видя, что тракторист с ключом хлопочет под трактором, Николай, привлечённо громко кашлянув, поприветствовал Ваську:

— Здорово, тракторист! Иль у трактора-то брюхо заболело?!

— Здорово, дядя Николай. Да вот, гайки подвинчивал, нигрол из заднего моста подтекал, пришлось эту малую неисправность устранить! — вылезая из-под трактора с перепачканными в мазуте руками, отозвался Васька и, уважая старшего, чтобы пощадить, не помарать руку Николаю, он, для здорования руку подал получистым запястьем.

— Вот, Василий, заметь такую истину, где конь стоял, там хлеб растёт, а где трактор постоит, там ничего не вырастет! — смотря на масляную лужицу, образовавшуюся под трактором, высказался Николай. — Да и пашут трактора-то больно глубоко, золу выворачивают.

— Это так-то так, всё верно, конь за собой навозный след оставляет, удобрение для земли, а трактор после себя масляный след оставляет, который губительно сказывается на всей растительности, но это всё временно, придёт время, мы землю пахать будем не плугом, потому что плуг разрушает структуру почвы, а электрофузером! — мечтательно и перспективно, как некий учёный специалист высказался Васька перед Николаем.

— А правда бают, в одном колхозе, почва до того плодородна, что весной в землю воткнули оглоблю, к осени вырос базанба, — в весёлом смехе, ощеривши своей щербатый рот, сказал Николай.

— Может, где и есть такая чудодейственная почва, но я что-то этому анекдоту не верю! — с видным достоинством отозвался на шутливый вопрос Николая.

Чтобы проверить работу трактора, Васька стал заводить мотор, но он, как назло, не заводился.

— Пропала искра! — вслух высказал причину незаводки.

Вывернув свечу, Васька стал проверять на подачу искры, искры не появлялось.

— Видимо, в заднее колесо искра-то ушла, надо новую свечку поставить! — с профессиональной шуткой проговорил Васька ввинчивая в крышку блока цилиндров новую свечу, которая была у Васьки в запасе.

Васька крепко вцепившись в заводную ручку с усилием стал крутить ею, в старании краснея, как рак. Трактор и с новой свечой упорно не заводился. От досады в приливе гнева и ярости, Васька выдернул заводную ручку и со злобой ударил его по переднему тракторному колесу, от чего в месте удара на миг блеснула яркая искорка.

— Ага, вон она, где была! — обрадованно улыбнувшись, шутливо заметил Васька и снова принялся, заводя мотор, крутить ручкой.

От упористого нажима на ручку, в такт качания всего Васькиного тела, волосы на его всколоченной голове, лохматисто взбрыкивали, было слышно металлически-звонкое пощёлкивание ускорителя магнита. Васька прижимисто поднажал на ручку, и мотор завёлся, обдав заинтересовавшегося Николая сизыми выхлопными газами. Николай, откашливаясь, отошёл от трактора и уселся на силосорезку. Обрадованно-довольный Васька, не глуша мотора, за неимением ведра, поспешно стянул с себя кожаный сапог, вприпрыжку поскакал к болоту, зачерпнуть сапогом воды, он долил её в радиатор, после чего он подошёл к Николаю.

— Вот Николай Сергеевич, у трактора может появиться столько неисправностей: то искра пропадёт, то компрессия отсутствует, а то карбюратор забарахлит! — и трактор хрен заведёшь! — показывая своё незаурядное знание в тракторном деле, словесно козырял Васька перед Николаем. — Вот она свеча, вроде маленькая штучка, а от неё вся суть в моторе. Она подаёт электрическую искру в камеру сгорания, а видишь, она оказалась неисправной, вот видишь, на ней щель образовалась, — как будто что понимающему в этом деле Николаю объяснял Васька.

Он бракованную отслужившую свой век, свечу, за её ненадобностью, полуиграючи бросил в трактор, целясь в заднее колесо. Но свеча угодила не в колесо, а в стеклянный отстойник, отчего он разбился вдребезги. Изумлённый и побледневший Васька трёхэтажно выругался и во зле, вцепившись руками себе в волосы, драл их до боли. К счастью, у Васьки в инструментальном ящике при тракторе, имелся запасной отстойник, он его, быстренько привинтив, установил вместо разбитого. Наблюдавший за всеми этими Васькиными проделками Николай в душе поругивал Ваську и осуждал его за озорную выходку, связанную с разбитием отстойника. Николай запомнил также тот злополучный случай, когда из озорства и ехидства Митька подсунул под подсолнечники вилы, они попали в силосорезку, ножи хряпнули, силосорезка вышла из строя на два дня, и однажды во время силосования («Фордзон» у Васьки часто работал с перебоями, а иногда и глохнул совсем), чтобы опорочить тракториста Ваську, Николай собрав около себя группку мужиков и баб, язвительно высказывался в адрес Васьки:

Конец ознакомительного фрагмента.