Пустоцвет

Иван Бондаренко (2024)

Что главное в жизни женщины? О чём мечтают те, у кого «всё есть»? Героиня книги «Пустоцвет» пытается найти ответы на самые важные женские вопросы: в чём истинное счастье, возможен ли баланс между успешной карьерой и счастливой семьёй? Она прожила насыщенную жизнь, захватила перестройку, «лихие девяностые», «сытые двухтысячные», и ей есть что рассказать.

2

Детство до десяти лет мне казалось счастливым и радостным. Жили мы в частном секторе в районном городке Подмосковья, километрах в семидесяти на север от Москвы. Дом у нас был свой, хороший, добротный, из белого кирпича. По меркам того времени мы считались зажиточной семьёй. В доме была большая кухня, гостиная, две спальни. Одна родительская, вторая моя, небольшая, но уютная. В ней я спала, учила уроки. Была ещё летняя кухня и баня. В саду росли и плодоносили две яблони, две сливы и две вишни, кусты смородины, малины. Был ещё небольшой огород, где выращивали картофель, огурцы, помидоры, всякую зелень.

Я, как и все девчонки, любила играть в куклы. Но не просто играть, я всегда строила себе, своим куклам, домики. На строительство шли все подручные материалы: стулья, стол, коробки, одеяла — всё, что попадалось под руку. Может, это отчасти и определило мою будущую профессию строителя. «Стройматериалы» накрывала одеялом — и это был наш домик, в нём жили все мои куклы и игрушки. Мама приходила с работы, разбирала мой самострой, всё прибирала. Но вскоре вырастал новый, ещё более громоздкий и просторный дом, но уже в новом месте.

Жили дружно. Мне в этой детской жизни нравилось всё: нравилась учёба в школе, нравились зима и лето, весна и осень, у меня было много подружек, любила проводить время с родителями.

Папа работал в местном отделении милиции, начальником отдела патрульно-постовой службы. На службу он попал по направлению военкомата. Папа был фронтовик. В 1943 году отцу исполнилось 18 лет и его призвали в Красную армию.

Краткосрочные курсы артиллеристов, и в звании младшего лейтенанта осенью того же года он попал на фронт. Красная армия уже гнала фашистов с родной земли на запад, в фашистское логово. Со своей батареей отец дошёл до Берлина. Имел одно ранение. Был награждён боевыми медалями. Закончил войну в звании капитана. И демобилизовался только в 1950 году в возрасте 25 лет. Молодой парень, но уже много повидавший на своём веку. О войне говорить не любил, он вообще по жизни был немногословным.

Мама работала на местном хлебозаводе технологом. Завод обеспечивал хлебобулочной продукцией весь наш райцентр и с десяток ближайших деревень. Производственные цеха работали в две смены, чтобы к утру у населения был свежий хлеб и всевозможная выпечка. Маме приходилось работать и в ночную смену.

У отца тоже был ненормированный рабочий день, и частенько он возвращался глубокой ночью. Но когда мы собирались втроём, нам было хорошо и весело. Все вместе работали в саду и огороде, бывало, выбирались на рыбалку, ходили в лес собирать грибы и ягоды. В саду устраивали семейные чаепития. Отца в городке уважали, практически все знали. Семейные дебоширы, хулиганы его побаивались, их иногда приходилось отцу, по долгу службы, наказывать и закрывать, поэтому враги у него тоже были.

Ещё помню, маленькой меня родители водили на всевозможные митинги и праздничные демонстрации. Отец брал меня на руки, иногда сажал к себе на плечи, и я с высоты смотрела на это море людей с флагами, транспарантами, какими-то портретами, шарами. Люди смеялись, пели, у всех было праздничное настроение. Такие многолюдные демонстрации проходили два раза в году: на 1‑е мая — День Международной солидарности трудящихся, и на 7‑е ноября — День Октябрьской революции. Сейчас нет праздника 7 ноября. В детстве я не очень понимала его смысл, но сам праздник и его организация мне нравились. В школе каникулы, люди на время забывали о своих проблемах, веселились, радовались выходным, праздничным дням.

В школу, как и все дети, я пошла в семь лет. Прошла все этапы идеологического становления советской молодёжи — октябрёнок, пионер, комсомолец. Не лукавя и не в угоду нынешним веяниям, скажу, всё это мне нравилось. Нравилось, что у меня — октябрёнка — на груди появилась рубиновая звёздочка с портретом «лучшего друга детей дедушки Ленина». У октябрят был свод правил: «Октябрята — будущие пионеры. Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут. Октябрята — прилежные ребята, любят школу, уважают старших. Октябрята — дружные ребята, читают и рисуют, играют и поют, весело живут. Октябрята — правдивые и смелые, ловкие и умелые». Ничего плохого в этом я не вижу, и никакое это не оболванивание детей — октябрятские правила, как вы сами видите, не учили ничему дурному.

Мы всем классом готовились к вступлению в пионеры. Торжественное мероприятие должно было состояться 22 апреля, в день рождения вождя всего мирового пролетариата — Владимира Ильича Ленина.

А накануне праздника погиб мой отец. В отдел милиции позвонили с транспортного предприятия и сообщили, что пьяный водитель угнал с территории грузовик. Сообщили марку автомобиля, номер. Отец выехал на задержание и обнаружил угнанный грузовик. Сигналил, пытался остановить, прижать к обочине. Но обезумевший от алкоголя и страха за свою никчёмную жизнь мужчина не реагировал на призывы к остановке, наоборот только прибавлял скорость и гнал тяжёлый грузовик в центр города.

В центре у нас был свой Арбат — метров 400 пешеходной зоны, где горожане любили гулять, в том числе и с детьми. Отец, обогнав угнанный грузовик, резко вывернул руль и перекрыл дорогу безумцу. Тот на всём ходу врезался в папину легковушку. Отец погиб. Вскоре подъехали другие милицейские машины, скрутили пьяного безумца. Хоронили папу с большими почестями, семье государство выделило пособие в связи с утерей кормильца. Но всё это не могло вернуть нам любимого папу.

Мать тяжело переживала смерть мужа. Настолько тяжело, что эта утрата сказалась на её характере. Я не вправе её судить, но она стала другой. Раздражительной, я бы даже сказала, сварливой. Всегда со всеми хорошо уживалась, а с некоторых пор её все и всё раздражало. Похоже, она обиделась на весь мир, что судьба так несправедливо с ней обошлась. За что её жизнь так наказала? Мужики и так были после войны на вес золота, а здесь такое: всю войну прошёл — и на тебе, так погибнуть. Мне кажется, что она и отца винила за эту, как ей казалось, нелепую смерть. Но это я поняла только с возрастом.

Я тоже не могла пережить утрату. Он со мной всегда играл, укладывал спать, это был для меня самый дорогой и близкий человек. И вот его не стало, дом опустел, осиротел. Мы с мамой сидели вдвоём, и каждый ждал, что вот мы услышим его шумные шаги на веранде и приветливый голос: «Кто у нас дома?»

Так прошло два года. И мама вышла замуж. В наш дом пришёл чужой для меня человек. И как он ни старался вначале расположить меня к себе, я его не то что не любила, он был мне крайне неприятен, неприятен во всём. Во-первых, он курил, причём дома, много и часто пил, во всём был неряшлив, за собой никогда и ничего не убирал. Он много и шумно болтал, шутил, правда, смешно было только ему. Шутки его были скабрёзными.

Со временем, когда обжился, начал откровенно хамить маме, распускать руки. Мама всё это терпела, я её не понимала, не понимала, как она могла выйти замуж за такого во всех отношениях никчёмного человека. Добытчик он тоже был никакой, лентяй и бездельник. Может, я несколько усугубляю ситуацию и субъективна в своих оценках. Наверное, мама находила в нём какие-то достоинства и положительные качества. А может, предполагаю, в то время быть одинокой женщиной было просто неприлично и все пытались выйти замуж, чтобы был, пусть хоть плохонький, но свой мужичок. Думаю, мама его не любила, но так было принято. Тогда женщины не были столь привередливы, эмансипированы и самостоятельны.

Дальше — больше. Я взрослела, и он начал с похотливым интересом на меня поглядывать, иногда трогал меня своими грязными, липкими руками. Я уже боялась оставаться с ним одна дома. Припоминаю один эпизод: мамы не было и он начал распускать руки, когда я мыла пол. Он схватил меня сзади за талию и прижал к себе. Я вырвалась, огрела его грязной половой тряпкой, заорала не своим голосом, что всё расскажу маме. Он опешил, не ожидал такого отпора. Я успела выскочить на улицу. Я перестала любить свой дом. После школы не торопилась домой, особенно когда не было дома мамы.

В восьмом классе у меня появилось первое чувство к мальчику-однокласснику. Звали его Саша, а фамилия была Мадонин. Меня стали называть Мадонной. Мне было интересно с ним проводить время, он мне нравился. Дружба — это прогулки по городу, походы на речку, в кино. Самое большое, что мы могли себе позволить в этой дружбе, — это взять друг друга за руки. Не знаю, чем бы закончилась наша дружба, но она неожиданно прервалась. Как-то мы поссорились, я даже не помню по какому поводу. Ну, поссорились и поссорились, такое и раньше бывало, потом мирились. И вдруг, как раз во время ссоры, я вижу его с другой девочкой, подумала, мало ли что, может, случайно встретились. Но когда увидела его второй раз с той же девчонкой, я сказала подружкам, что больше никогда с ним дружить не буду. И стала избегать встреч с ним.

Конечно, никакой дружбы у Саши с этой девочкой не получилось. Он хотел возобновить наши отношения, да и я была не против, он мне очень нравился. Саша часами ходил по улице напротив нашего дома, я это видела в окно и готова была побежать к нему, сердце рвалось на части. Первая девичья любовь — она не только самая чистая, но и самая впечатлительная. Я помню, и плакала, и готова была всё простить, только бы быть рядом с ним. Но брошенные сгоряча слова в кругу подруг о том, что я больше с ним никогда дружить не буду, не позволяли мне сделать шаг навстречу примирению. Так мы и расстались. Наверное, глупо, по-детски, с присущим подросткам максимализмом. Но что случилось, то случилось. Сейчас, с возрастом я думаю, что я совершила самую большую глупость в своей жизни именно тогда, в восьмом классе. Не знаю, как бы сложилась жизнь, но нельзя было в угоду сгоряча брошенным словам расставаться со своей первой любовью.

Коль скоро речь зашла о любви, в десятом классе я подружилась с мальчиком. Звали его Максим. Причём этот юноша был гордостью семьи и школы, он был круглый отличник, был одним из претендентов на золотую медаль. Как-то он при встрече мне сказал, что влюбился в мои волосы. Волосы у меня и правда были красивые, светлые, вьющиеся, крупными локонами спадали до плеч. Мы стали встречаться. Я тоже училась неплохо, но мои успехи в учёбе не шли ни в какое сравнение с Максимом. За его успехами в учёбе следили городское управление образования, учителя, родители.

Ближе к концу учебного года, после майских праздников должно было состояться родительское собрание. И надо же такому приключиться, накануне у меня проскочила пара трояков по каким-то предметам и, ужас, у Максима тоже появилась четвёрка. На собрании и классный руководитель, и родители Максима обвинили меня в том, что я плохо на него влияю, сама съехала на тройки и мешаю Максиму успешно учиться.

Я не могла смириться с такой вопиющей несправедливостью, а Максим сидел, слушал и молчал. Я считала, что он должен был встать на мою защиту, но он молчал. Не знаю, от стыда, позора или предательства я выскочила из класса. И убежала домой. К счастью, дома никого не было, я плакала и, наивная, ждала Максима, ждала, что он обязательно прибежит ко мне, успокоит, скажет, что все не правы, а он со мной, он рядом и он не предал меня, а просто растерялся и не знал, как себя вести. Но он не пришёл.

Я после этого собрания ещё два дня не ходила в школу. Вместо школы шла к реке, подальше от людей. Жалела себя и ругала мир, что он так несправедлив ко мне. Очень злилась на Максима. Много о чём передумала и решила, что Максиму я не прощу предательства. Справедливости ради скажу, Максим, на радость всем, получил свою медаль, но потерял меня. Не знаю, насколько это был равноценный обмен. Может, не такая уж и дорогая для Максима цена. На выпускном вечере он пытался помириться, но я не смогла простить его.

С возрастом начинаешь понимать, что не всё так однозначно. Конечно, лучшим вариантом для всех было бы и медаль получить, и дружбу сохранить. Но не случилось.

Школу я закончила, как тогда говорили, хорошисткой, то есть без троек. Нам торжественно вручили аттестаты о среднем образовании, поздравили с успешным окончанием школы, пожелали успехов в дальнейшей взрослой жизни и отпустили на все четыре стороны.

Все одноклассники строили серьёзные планы на будущее, были планы и у меня, но я ни с кем не делилась. Когда спрашивали, отнекивалась, говорила, что пока не определилась. Не делилась потому, что мои планы были прозаичны, не связаны с поступлением в вуз. Я собиралась уехать в Москву, устроиться на работу, почему-то на стройку, именно на стройку. Нельзя сказать, что я не хотела поступать в вуз. Но я бежала из дома, который перестал быть родным. Бежала от ненавистного отчима. Я не хотела от кого-то зависеть. А учёба в вузе не давала мне этой самой независимости.

Буквально через день после выпускного я села в электричку и уехала в Москву. Мама меня отговаривала, но как-то не очень настойчиво. Она видела мою неприязнь к своему сожителю и, думаю, она была не против, чтобы я уехала. Мать выдала мне небольшую сумму денег на первое время и благословила на новую и счастливую жизнь.

Я вполне реалистично представляла свою жизнь в Москве. Не рвалась в артистки, фотомодели, в модную тогда торговлю. Прекрасно понимала, что на стройку меня точно возьмут. Рабочие руки всегда нужны. И, как ни странно, мне, девчонке, действительно хотелось строить. И для меня было важно, что рабочие на стройке хорошо зарабатывали. Моей самостоятельности нужна была материальная независимость.