Держи удар!

Иван Александрович Мордвинкин, 2023

Внезапные и неожиданные удары выбивают нас из колеи. Но самое ужасное в них, как ни странно, то, что будет потом. Ибо порождают они тревоги и страхи, и те волочатся за нашими душами всю жизнь, связывая наши руки и холодя сердца. Но как же перенести удар, как выйти из воды сухим, как стать сильнее? Одного желания недостаточно. Или достаточно?

Костя тревожился. Он не жил, а плыл по реке переживаний и опасений. Он, конечно, прикрывался, как мог, напускной весёлостью и мнимой беззаботностью. И даже сам верил иногда, что весел и беззаботен.

Но стоило ему напороться в своёем житейском плавании на подводные камни внезапных ударов, какие случаются неизбежно, он падал духом на самое дно. И оттуда, из болезненного и безжизненного уныния, с тоскою взирал он наверх, пытаясь сквозь мутные воды своих неудач разглядеть Бога, докричаться и домолиться до Него.

Ударов этих жизненных Костя не выносил, хотя силу и мужество к ним имел в избытке. Только вот по юности лет не догадывался о силе этой, ибо и не всякий взрослый и поживший на Земле знает о себе, о своём зле и добре и о своей слабости и силе.

В школьную пору Костя тревожился из-за учительских оценок и оценки со стороны одноклассников, которые, конечно, оценивали. И Костя ждал, когда выучится и высвободится.

Когда же школьные годы томительно сочлись без остатка, и Костя влился в свободную пустоту взрослой жизни, тревога не отстала, а только сменила личину. Теперь опасался он неустроенности и несчастливости, отыскивая в повседневном течении подтвержденья своим страхам.

Отца, без которого Костин путь казался подвесным мосточком без перил, заменил крёстный дядя Илья и взял парня к себе помощником в автосервис. Здесь Костя вздохнул было с облегчением, слагая все надежды на этого опытного и рассудительного добряка. Но вскоре, удар за ударом, тревога вновь пробила себе путь к сердцу юноши. Да и случаев к тому сбылось не мало.

— Держи! — крёстный всучил Косте в руки мотоциклетный картер — основную часть двигателя. — Я буду выбивать подшипник, а ты держи крепко.

Костя обеими руками схватил «железяку», которую никак никуда не зажать, и дядя Илья принялся ударами молотка по пробойнику, похожему на зубило, выбивать упрямую деталь. Держать приходилось почти на весу, а потому силы Костиных рук не хватало, картер вздрагивал при каждом ударе, заставляя зубило соскальзывать.

— Держи удар! — велел дядя Илья, для внушительности сдвинув брови и взглянув помощнику в глаза.

Костя и вовсе, как казалось, схватился мёртвой хваткой, но зубило вновь дрогнуло, соскользнуло, и удар молотка пришёлся аккурат по пальцу дяди Ильи в самое основание ногтя.

Крёстный швырнул инструменты на пол, согнулся в полуприсяд и зарычал как раненый лев, фыркая и придерживая здоровой рукой больную. Так с полминуты он корчился и порявкивал. Наконец, стянул промасленную перчатку и с усилием, от которого болезненность только возрастала, растёр ушибленный палец.

Бедный Костя аж сжался весь в предвкушении взрыва, какие часто случаются с мужиками, саданувшими себя по пальцу молотком.

Но боль, видимо, утихла внезапно. Потому что именно с неожиданной и странной внезапностью к дяде Илье вернулось ровное и деловитое спокойствие. Он снова надел перчатки, поднял инструменты с пола и задумчиво, как ни в чем ни бывало, проговорил:

— Та-ак… Почти выбили, — и снова заработал молотком.

Через полчаса они уже заменили все подшипники и сальники, отстукали по картеру паронитовую выкройку для прокладки, и, пока Костя вырезал её ножницами, дядя Илья засуетился над любимым своим чайком.

— Дядь Илья, а как это у тебя так палец резко переболел? — спросил с интересом Костя, когда они взялись за свои горячие кружки.

Крестный рассмотрел травму — ноготь в основании почернел.

— Так оно у всех так, — ответил он и снова растёр свежий ушиб. — Только знают не все. Но, я заметил ещё в молодости, когда боксом занимался, что удар надо держать спокойно. Тело-то недолго болит, а душа — всю жизнь потом стонет. Не пускай в душу телесную боль.

Костя не понял.

— То есть, ударил по пальцу молотком, — рассудил он с улыбкой. — И заболела душа?

— Вроде того, — крёстный добродушно усмехнулся и задумался над ответом, ибо человеком он был не очень красноречивым. — Ударил по ногтю, или по ноге, бывает… Тело страдает, ему больно, пусть корчится и стонет. А ты — не тело. Не только тело. Ну и терпи молча, не говори ничего, там, в голове у себя. В мысли не пускай эти страдания, в разум. От него душа сильно зависит.

Конец ознакомительного фрагмента.