Нежеланная жена

Злата Романова, 2022

Когда-то я презирала его и смотрела свысока, в лицо называя нищебродом, а теперь сама оказалась на самом дне, работая бесправной прислугой в его доме. У Мурада есть жена и ребенок, но мне удается убедить его помочь мне, взяв второй женой, чтобы спасти от брака с тем, кого выбрал мой деспотичный отец. Но разве я могла предположить, что после смерти своей жены, Мурад потребует от меня стать его настоящей женой, а не фиктивной, как мы договаривались изначально?

Глава 3

Несколько месяцев спустя

— Тетя, ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Ох, перестань уже Мира! — разражается она. — Сколько раз говорить, что я в порядке? Голова совсем не кружится, так что в постельном режиме я не нуждаюсь.

— Полежи хотя бы, пока они не приедут, — настаиваю я. — Еще два часа осталось.

— Ни в коем случае! Я хочу, чтобы голубцы были готовы к их приезду. Мурад так их любит.

Я скептически смотрю на ее тщедушную фигурку, еще больше похудевшую после болезни, зорко наблюдая, не пошатнется ли она, но тетя твердо шагает в сторону кухни.

— Я готовлю их ничуть не хуже, так что голодными они не останутся, — привожу новый довод, идя вслед за ней.

— Нет, ты не понимаешь, — вздыхает тетя Разия. — Он заметит, что готовила не я. Это его любимое блюдо, так что ты меня не переубедишь. Все, иди лучше в магазин. Я прекрасно себя чувствую, мне не нужна нянька над душой.

Как бы не так! Тетя Разия болела последние две недели. Мы прокапали курс капельниц и ей еще выписали кучу лекарств, и, хотя самочувствие от этого улучшилось, но не настолько, чтобы она стояла над плитой. Вот только разве эту упрямую женщину переубедишь? С момента моего переезда, Мурад с Луизой впервые приезжают домой из Москвы, к тому же с новорожденным сыном, и она словно летает от счастья, в ожидании скорой встречи, желая приготовить самолично все, что любит ее сыночек.

— Ни в какой магазин я не пойду, пока ты тут одна и не в постели, — отказываюсь я. — Вот как они приедут, тогда и оставлю тебя на них.

— Ну почему ты такая упрямая?! — качает головой тетя, доставая из холодильника фарш, который я заранее разморозила.

Я ставлю кастрюлю для капусты на плиту и наблюдаю, как она выбирает специи.

— Если мое упрямство побеждало твое, ты была бы в больнице. Вот скажи мне честно: почему ты так равнодушно относишься к своему здоровью? А твой обожаемый сын? Засел в этой Москве и знать не знает, какие у его матери проблемы!

— Так Мира, ругайся на меня сколько хочешь, но Мурада не трогай! — начинает кипятиться тетя. — Он мне не надзиратель и знает ровно столько, сколько я ему говорю. Если бы мог, он жил здесь, со мной, но у него работа. Знаешь, как много он раньше трудился за сущие гроши? Какое право я имею мешать успеху своего сына, тем более, что я сама предпочла остаться на родине, когда он хотел забрать меня с собой? Вот стану совсем немощной — тогда и буду жить с ним, а пока, я еще на своих двоих и в здравом уме, так что в няньках не нуждаюсь!

«А кто тогда я?» — хочется съязвить мне, но я вовремя прикусываю язык.

Промываю рис и подаю ей, пока она занимается фаршем.

Видит Бог, тетя напугала меня до полусмерти! Я знала, что она не совсем здорова, но за те месяцы, что мы вместе прожили, она вполне хорошо себя чувствовала, а тут неожиданно слегла. Мне пришлось чуть ли не силком тащить ее в клинику, потому что она настаивала, что просто отлежится и ей станет лучше, а когда ей назначили серьезное лечение, наотрез отказалась от госпитализации. И даже запретила мне говорить Мураду и Луизе, что она больна, неразумная женщина!

Сейчас, когда ей значительно полегчало, страх ее потерять пошел на убыль, но до чего же она бесит, пытаясь начать уже делать что — то по дому! На что я, спрашивается?

— Перестань дуться! — требует на мое молчание тетя. — Иди в магазин, я говорю. Хочешь, чтобы тебя уволили? Восемь утра уже! Ты и так на две недели отпуск брала.

— Меня уволили, — бурчу я, доставая капусту. — Я собиралась сегодня по собеседованиям пройтись, но раз ты тут решила стать шеф — поваром, я, пожалуй, отложу это дело, потому что за тобой глаз да глаз нужен.

— Как уволили?! — потрясенно оседает на стул тетя. — Почему?

Вот блин! Надо было промолчать.

— Я повздорила с менеджером, — лгу, не глядя ей в глаза. — Ты же знаешь, меня иногда заносит.

Тетя молчит, внимательно глядя на меня, пока я не начинаю нервничать. У этой женщины взгляд словно сканер. Попробуй только солги.

— Тебе не дали отпуск, да? — наконец, вздыхает она. — И ты все равно осталась дома, ухаживать за мной.

— Это была не такая уж важная работа, — пожимаю плечами. — Продавцы везде нужны, так что я быстро найду другую. Не волнуйся зря.

— Эх, Мира, Мира… Ты должна была мне сказать!

— И что, ты тогда легла бы в больницу? — приподнимаю бровь.

— Может и легла бы! — злится тетя. — Но точно не позволила бы тебе уйти с работы. Ты же на повышение шла!

— Ох, перестань уже! Подумаешь, большое дело. Еще раз, значит, пойду. Учитывая, что я деньги трачу только на личные нужды, а живу и ем здесь бесплатно, то ничего страшного не произошло. Хватит драматизировать.

— Безрассудная девчонка! — продолжает ругаться тетя Разия. — Ты меня до могилы доведешь! Эх, нет на тебя ремня, Самира!

— Взрослая я уже для ремня, — обнимая ее сзади за плечи, подмазываюсь я. — Но если тебе от этого станет легче, то папа в детстве меня порол, если я плохо себя вела. Как видишь, не помогло. Я все еще поступаю так, как сама считаю нужным.

— Ты слишком своевольная, себе же во вред, — ворчит тетя, шлепая меня по обнимающей ее руке. — Вот найду тебе строгого мужа, который спуску не даст, будешь знать!

— Снова ты об этом, — стону я. — Не нужен мне никакой муж, я едва от одного замужества сбежала. Сколько можно меня сватать? Я чуть со стыда не сгорела, когда ты начала этот разговор при той своей подруге. Нельзя так открыто предлагать девушку, еще подумают, что я отчаялась!

— Так тебе уже двадцать четыре, время — то идет!

— Это мое время и меня все устраивает. Все, закрыли эту тему! Теперь до отъезда Мурада буду дома сидеть, потому что знаю я тебя. Дай тебе волю — начнешь с утра до ночи на кухне готовить, чтобы откормить этого своего большого ребенка. Он сам уже отец, а ты никак не перестанешь с ним нянчиться. Вот увижу, что не бережешь себя — все ему выскажу, так и знай!

— Он — то в чем виноват? — смеется тетя. — По — моему, ты просто ревнуешь.

— И ничего я не ревную! Я, между прочим, давно не ребенок и веду себя по — взрослому, в отличие от него.

— Ну — ну, — не верит мне она, лишь больше выводя из себя.

Этот грубиян еще не приехал, а уже усложнил мне жизнь! Хоть одно утешение — я увижу Луизу и ее малыша, видео и фото которого мы с тетей пересмотрели уже сотню раз. Ради них я как — нибудь примирюсь с присутствием ворчуна Хайдарова, но пусть только посмеет хоть слово мне сказать! Я в долгу не останусь.

***

Я не могу оторвать от него взгляд. Смотрю, залипнув, и не могу поверить, что можно быть таким красивым. Все — таки, фото не передает всего очарования этого малыша.

— Ему точно месяц? — спрашиваю у Луизы, гладя пухлую ладошку ее сыночка.

Мои младшие братья по отцу были очень мелкими и тощими в таком возрасте.

— Точно, почему все об этом спрашивают? — смеется она. — Да, Амир крупный ребенок, но ты бы видела, какой у меня был большой живот! Мурад все время дразнил, что я вот — вот лопну.

— Оба моих сына были такими же крупными, — смеется тетя Разия, держащая внука на руках. — Ох, и сложно они мне дались. Зато в роддоме мы были самые красивые. До чего же он похож на Мурада, Луиза, ну просто одно лицо!

Я не могу не согласиться. Тетя показывала мне свой фотоальбом, где было много фотографий ее сыновей в раннем возрасте и Амир действительно похож на своего отца, когда тот был мелким.

— Я все еще чувствую себя обделенной, — дуется Луиза. — Но будь он девочкой, было бы еще обиднее. Уж дочка — то должна быть похожа на маму!

— У тебя еще будут дочки, похожие на тебя, дай — то Бог! — улыбается тетя, как и я, не в силах оторвать взгляд от малыша.

Он дремлет у нее на руках, совершенно спокойный и не реагирующий на наши разговоры. Мурад с Луизой приехали лишь полчаса назад, но усадив их за стол, мы с тетей сразу же ушли в гостиную, где спал Амир, чтобы, наконец, вживую посмотреть на него, а Луиза вскоре к нам присоединилась.

— Ну вот, приехал внук и о сыне можно забыть, — притворно вздыхает Мурад, заходя и садясь на кресло.

Он смотрит на мать и в его глазах столько нежности, что я невольно смягчаюсь, хотя была полна решимости отчитать его за то, что он совсем забросил ее.

— Между прочим, ради этого сына тетя сегодня все утро провела на кухне, — не могу все же удержаться от язвительного комментария, но тетя дергает меня за руку, прежде чем я успеваю добавить, что при ее состоянии это вредно.

— Могла бы и помочь, раз уж все равно дома сидишь, — не остается он в долгу, переводя неприязненный взгляд на меня.

— Мурад, Мира! Не вздумайте мне тут пререкаться, понятно? — строго осекает нас тетя. — Честное слово, как дети малые!

— Прости, тетя, ты же знаешь, почему я не сдержалась, — с намеком говорю ей, и она дарит мне грозный взгляд, от которого хочется поежиться.

— У тебя что — то случилось? — спрашивает Луиза.

— Да нет, ничего, просто Мира разволновалась утром, потому что много дел, а ей нужно было на работу, — отвечает за меня тетя Разия. — Она не хотела оставлять все на меня, вот и взяла выходной. Мира очень хорошо обо мне заботится.

Скептическое выражение лица Мурада после этого замечания вызывает желание вмазать ему. Какой же он ужасно твердолобый и предубежденный человек! Смотрит на меня, как на букашку, хотя тетя при каждом телефонном разговоре ему рассказывает, как у нас дела, какую помощь я ей оказываю. Вот только этот вечно недоверчивый взгляд задевает за живое, потому что он словно не может себе представить, что я способна на что — то хорошее. Целью моей жизни не является выглядеть доброй в глазах людей, но его отношение задевает, потому что из нас двоих, именно я — та, кто находится рядом с его матерью в трудные минуты.

Я больше ничего не говорю, решив держать язык за зубами, и просто слушаю, как другие делятся новостями. В доме сразу же становится тесно, что сильнее всего заметно ночью, когда все собираются ложиться спать. В отсутствие семьи тети, я занимала вторую спальню, но сейчас, когда они приехали, снова перекочевала на диван в гостиной. Так как выход из спальни Мурада ведет как раз в эту гостиную, то мне приходится ложиться в платье, ведь не могу же я сверкать пижамой, когда он в любой момент ночью может выйти в туалет или на кухню, проходя мимо меня. Все — таки, чужой мужчина, это неприлично, в конце — то концов!

Заворачиваюсь в одеяло и лежу, уставившись в потолок. Все же, несмотря на такие неудобства с размещением, я рада, что они приехали. Моя самая лучшая подруга, моя дорогая Ляля, тоже живет в Москве с мужем. Я уже несколько месяцев не видела ее и очень скучаю. Кроме нее, есть только Луиза, и то, что хотя бы она приехала, тем более вместе с малышом, очень радует. Я уже привязалась к нему, как к родному племяннику. Вообще, вся эта семья, кроме Мурада, конечно, стала мне родной за короткий срок и только благодаря поддержке тети и дружбе Луизы я держусь, потому что, вспоминая о собственной семье, которая окончательно оборвала со мной все связи, хочется просто закрыть глаза и никогда не просыпаться.

Папа даже не позвонил мне. Я отправила ему сообщение с причиной того, почему снова решилась на побег, но он не ответил. Не попытался вернуть меня домой, не послал людей на поиски. Просто проигнорировал этот факт. А потом позвонила Ляля, требуя рассказать ей, что случилось, потому что мой отец неожиданно заявил всем родным, что я его снова опозорила и на этот раз мне нет прощения. Он запретил всем со мной контактировать или помогать, но Лялю, это, конечно не остановило. Мы с ней часто общаемся, она даже присылает мне деньги, которые тут же отправляются обратно, потому что пока я могу себя содержать, я не хочу быть еще больше обязанной ей. Мне достаточно того, что хотя бы она не отказалась от меня.