Ближе к природе

Зинаида Гиппиус, 1893

«Все были недовольны. Пока никто еще не говорил ни слова, но ясно было, что все недовольны. Неприятности начались с минуты приезда на станцию. Шел дождик, облака бежали низко. Озеро тянулось серое, тусклое. И оказалось, что до имения Столбы, где две семьи, Назаровы и Каминские, наняли вместе дачу, – дороги нет и лошадей достать нельзя…»

III

Текла Павловна, вне себя, пришла на кухню. Надо было самой посмотреть пироги. Лукерья ничего не умела.

— В воскресенье! — волновалась Текла Павловна. — Жди до воскресенья! А у нас ни картофеля, ни капусты, ни керосина! Да и не даст он в воскресенье никакого работника!

— Что это, Текла Павловна? — спросила любопытная Оля.

Она была хорошенькая петербургская горничная, затянутая в корсет и скучавшая здесь не меньше своей барышни, Лили.

Текла Павловна принялась жаловаться.

— А что вы думаете? — сказала вдруг Луша, доставая противень из духовой. — У нас Дунька ботиком править умеет. Около ихней деревни озеро есть.

Все посмотрели на Дуню.

Она сидела на пороге открытой двери и толкла сахар.

— Правда, что ли, Дуня? Ездила на ботике?

— Ездила. Я могу.

Дуня совсем не шевелила губами, когда говорила, а потому слова ее были невнятны. Полное лицо ее с тупым носом и светлыми глазами напоминало невыразительные лица некоторых статуй. Рот она никогда не закрывала, точно верхняя губы была слишком коротка. Одевалась в деревенские платья с лифчиком, но они не портили ее широкую фигуру. Когда Дуня шла босая мимо буфета, посуда звенела и дерево трещало.

— Да врет она все, деревенщина, — проговорила Текла Павловна.

Дуня ничего не ответила и продолжала толочь сахар.

— Не врет, — вступилась Луша. — Она умеет. Я хоть сама с ней поеду.

— Поедете вы, как же! Вот попробуйте-ка, утоните-ка!

— Зачем утопать. Я могу на ботике, — мерно проговорила Дуня, не шевеля губами.

Решено было попробовать и отправить Дуню с Лушей в заводскую лавку.

— Ишь ты какая умелая, — сказала Оля. — Никто и не знал. Даром, что из лесу.

Дуню только два месяца тому назад привезла к Назаровой тетка ее из глухой деревни, которая была недалеко от ее собственного захолустного имения, в Тверской губернии. Назарова давно хотела нанять деревенскую девушку.

Дуня была ко всему равнодушна, говорила мало и непонятно, молча работала, сохраняя почти веселый вид.

— Дуня, ты какой губернии? — приставала к ней Оля.

— А я не знаю.

— Эка ты! А как царя зовут?

— Да не знаю.

— А Троица святая где?

— Какая Троица? На Троицу девки венки…

— А звать тебя как?

— Звать Авдотьей.

— Слава Богу, это хоть знаешь. Что у вас все такие-то?

— Какие?

— Да ничего не знают, ни царя, ни Бога?

— А откуда что знать? Церква далеко. Школа далеко. Бабы все такие.

— Ну а мужчины?

— Мужики? Мужики похитрее.

— Откуда ж мужики знают?

— Они в волость ходят. Им подать. Ихнее дело не бабье.

Дуня устала от длинного разговора. Однако Оля и Луша не унимались.

— А что, Дунька, у тебя жених есть? Дуня удивленно взглянула.

— Да я ж в услужении. Я замуж теперь не пойду.

— Отчего так?

— Воля. Девка — что хошь, то и делаешь. А баба — другое.

Конец ознакомительного фрагмента.