Прошу, люби меня

Жуан Люпен

Дан и Анна живут в разных странах, говорят на разных языках. Они случайно встречаются в южном городе на берегу моря и не воспринимают всерьез эту встречу. Но им неведомо, что у провидения есть планы на их счет. Судьба раз за разом соединяет их, но люди и обстоятельства разводят их вновь и вновь. Что делать, когда вместе нелегко, но жизнь теряет смысл друг без друга? Писать СМС-роман…;)

2

После дня рождения я заболела. Сидела дома, проклиная температуру, кашель и вынужденное одиночество. И еще не прошедшее разочарование и обиду. На кого? На себя и на него, наверное… Но все по порядку.

В январе прошлого года я поехала в Москву. Для питерского жителя выбраться в столицу — целое событие. У меня есть дальние родственники, которые десятилетиями твердят о необходимости посетить свою московскую тетушку и племянников, и никак не соберутся это сделать. Давнее противостояние между двумя столицами тому виной. В моем случае повод для поездки был очень важным. Я серьезно готовилась к поездке в Берлин, в Академию танца, и потому хотела получить израильский загранпаспорт — даркон. По нему можно было ехать в Германию без визы и на длительный срок.

В Москву я поехала со Славкой, товарищем по ирландским танцам, хорошим моим приятелем. Я его не звала с собой, предвидя очереди в консульстве. Он собрался сам, неожиданно, в один день, сказал, что ему хочется развеяться, встряхнуться, получить новые впечатления. К тому же, он недавно развелся с женой и переживал не самый лучший период в своей жизни. У него, конечно, непростой характер, но он большой молодец. Это точно. Его движение по жизни целенаправленно и осознанно, хотя, порой, и с неожиданными блужданиями, но жизнь ему интересна, и он честен в своих реакциях на ее повороты. В отношении меня Слава претендует на роль наставника, а возможно, и на что-то большее, но довольно тактично, без назойливости и перегибов. Обычно. Но пока оставим это.

Мы со Славкой сели в поезд на Московском вокзале. Было уже совсем поздно. На перроне за окном толпился народ — все те, кто планировал прибыть в первопрестольную рано утром. Теплое нутро вагона и предчувствие путешествия грели душу. За окном в свете фонарей кружили снежинки. За освещенной территорией Московского вокзала, между островерхих крыш и башен висело грязно-черное, с беловатым налетом ночное питерское небо. Москва на завтра обещала минус пятнадцать.

Слава рассказывал о работе, о дочке, с которой виделся в прошедшие выходные и которой подарил какую-то умопомрачителоно-дорогую игрушку. Я слушала его и рассматривала людей на платформе.

— Ань, ты слушаешь меня? — потребовал моего присутствия Слава.

— Да. И я тоже хочу огромного слона, как у Сони, — сказала я.

— Если хочешь, я тебе куплю.

— Нет, что ты. Я пошутила. Это будет смешно: взрослая тетя с розовым слоном, — сказала я с сожалением.

Пискнул телефон, лежащий на столе — пришла смска. В столь поздний час. Я взглянула на имя отправителя. Удивляться не пришлось: для него самое время. Писал товарищ по институту — Эдик. Стиль и пунктуация не позволяли усомниться, что это он — экстравагантный друг Каджая. Эдик не выходил на связь несколько последних дней, и вот теперь дал о себе знать. Ничего особенного — поток сознания:

«Я был отключен какое-то время. Депрессия о смысле моего существования… Теперь-то я понял, что не разберусь ни в чем, и вот думаю, надо ли продолжать докапываться до истины. Или просто плыть по течению =) Это нормально. Так бывает… =) Я же художник… Ты мне нужна».

— Что-то важное? — спросил Славик.

Я махнула рукой.

Поезд тронулся, покатился сначала медленно, медленно, потом выехал за территорию станции и стал набирать ход. Вагон покачивало, снег бил в стекло, за окном надвигался, потом отступал во тьму, потом опять выныривал в свете фонарей большой город. Пассажиры стали укладываться на свои места: поезд прибывал в Москву в начале седьмого, и за оставшиеся шесть с небольшим часов нужно было успеть выспаться. Проводница приглушила свет. Я лежала и думала, что ответить Эдику. Слава делал вид, что спит.

Эдику хотелось поговорить. На самом деле он — загадочная личность. Он грузин. Или еврей. Или и то, и другое вместе. Очень интересный человек. Он проучился с нами в институте три года, а потом ушел в творческий поиск, и выныривал время от времени — то художником, то коммерсантом, то научным работником. А, может быть, представителем инопланетян.

Эдик — худой, невысокий, темноглазый восточный красавец, с всегда аккуратной прической. В институте он одевался в широкие, на размер, больше, чем нужно, деловые костюмы. Наверное, чтобы скрыть худобу, и для большей солидности. Его обожали бы девушки, будь он чуть повыше, нарасти мускулатуру и обрети легкость в общении и ненавязчивое чувство юмора. Но в то время шутки его были слишком экстравагантны, и он не интересовался спортом, потому что день и ночь был занят поисками себя: он писал стихи, романы, картины маслом. Потом ему перестало хватать времени на учебу, и он забросил институт. У него появилась девушка, потом другая. Говорят, он чуть не женился на одной из них.

Сейчас ему нужно было излить душу и знать, что его услышали.

Я попыталась ответить на его крик души, написала, потом исправила, переписала еще раз, боясь смутить или обидеть. Собралась отправить, но поезд несся сквозь тьму уже где-то за городом, в полях. И мои смски застревали в порывах метели.

«Не люблю жаловаться =)), — писал Эдик. — Просто хотел посмотреть, что ответишь. Спишь уже, что ли? =) Короче, я рад тебе. И не выдумывай по поводу общения. Я почти всегда на связи!»

Связи не было. Все, спать! Славка спал на верхней полке, отвернувшись к стенке. Наверное, опять на меня обиделся. Это его перманентное состояние. За окном завывала метель. Спал весь вагон. Спать. Встретимся завтра в Москве.