Экологические преступления: вопросы квалификации и юрисдикции. 2017 год – год экологии в России

Е. В. Виноградова

В Российской Федерации 2017 год объявлен годом экологии. В этой связи видится весьма актуальным обращение к теме ответственности за экологические преступления.

© Е. В. Виноградова, 2017

ISBN 978-5-4483-9223-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

В Российской Федерации 2017 год объявлен годом экологии в этой связи видится весьма актуальным обращение к теме ответственности за экологические преступления.

В стратегии национальной безопасности Российской Федерации сохранение окружающей природной среды и ее защита определены в качестве стратегических целей обеспечения экологической безопасности и рационального природопользования¹.

Вместе с тем, следует напомнить, что только по официальным данным около 40% территории России (центр и юг Европейской части Российской Федерации, средний и южный Урал, западная Сибирь, Поволжье), где проживает более 60% ее населения, представляют собой зоны экологического неблагополучия, причинами которого являются радиационное и химическое загрязнение территорий, неконтролируемый рост количества вредных промышленных и бытовых отходов, выброс в воздушное пространство и сброс в водные объекты токсичных веществ и другие негативные воздействия.

Гарантированное Конституцией Российской Федерации право каждого на благоприятную окружающую среду обеспечивается разными способами, в том числе, путем правильного применения законодательства об ответственности за экологические преступления.

Общественная опасность экологических преступлений заключается в том, что в результате их совершения превышается предел возможности природы к самовосстановлению, нарушается экологический баланс. Если раньше взаимодействие происходило в экосистеме «человек-природа», то сегодня мы на пороге решения проблем в системах «общество-природа», «государство-природа». Преступления, посягающие на природную среду или отдельные ее компоненты, создают реальную угрозу существования биологических видов.

Концепция общественной опасности посягательств на природную среду как часть принципов и норм международного права, в соответствии с Конституцией Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.

Отсутствие возможности международного контроля за действиями стран, посягающих на экологическую безопасность, уже приводило к фактам нарушения экологической безопасности государств в период военных конфликтов. При этом зачастую эти факты остаются вне зоны контроля международной общественности, например, до сих пор остаются засекреченными сведения об объемах применения гербицидов в 1970—1972 годах на территории Вьетнама, Лаоса и Кампучии².

Проблемы уголовной ответственности за совершение преступных деяний, посягающих на международную экологическую безопасность, имеют многоаспектный характер. Не последнюю роль в превенции преступлений данного вида имеет наличие действенных судебных процедур.

Сформировавшиеся взгляды на уголовную ответственность за преступления, посягающие на природную среду, предполагают, что вопросы подсудности этих деяний, определяются национальным законодательством, так как объектом преступлений данного вида, является экологическая безопасность, которую в теории уголовного права принято рассматривать как часть национальной безопасности.

Однако, при посягательстве на природные объекты следует учитывать, что они не всегда находятся в пределах границ одного государства. Поэтому определяя объект экологического преступления, необходимо устанавливать, что посягательство может происходить не только на безопасность одного государства.

Эволюция понимания необходимости юридической оценки преступлений, посягающих на интересы нескольких стран имеет длинную историю. Создание теории международной ответственности обосновывалось много лет назад, еще в середине XVI века профессор Ф. де Витториа формулировал положения, являющиеся «…ранними предшественниками доктрин, которые стали признанными принципами международного права…»³.

Допустив возможность международной уголовной ответственности за преступления, посягающие не только на безопасность внутри одного государства, но и на такой объект уголовно-правовой охраны, как международная экологическая безопасность, необходимо решить вопросы юрисдикционной подсудности деяний данного вида.

Здесь необходимо отметить, что несмотря на то, что международное сотрудничество в вопросах уголовной ответственности за совершение преступлений, развивается по двум направлениям — национальном и наднациональном, применение норм международного права во внутренней уголовной юрисдикции некоторых стран общего права, предполагает возможность определять, является ли, международная норма частью права. В Англии, например, это право принадлежит английскому суду⁴.

Тем не менее для преступлений, посягающих на природную среду или отдельные ее компоненты в соответствии с положениями статьи 4 Конвенции о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду⁵, каждое государство — участник обязуется принять любые меры, в соответствии со своими конституционными процедурами, по запрещению или предотвращению любой деятельности, противоречащей ее положениям.

Российская Федерация в статье 42 Конституции установила, что каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением. Эти конституционные положения реализованы в законодательстве Российской Федерации, в том числе в уголовном.

Уголовный Кодекс Российской Федерации объединил нормы об ответственности за экологические преступления в одной главе, создав тем самым предпосылки для выделения в качестве видового объекта данных преступлений, посягающих на экологическую безопасность и экологический правопорядок⁶. Вместе с тем, следует напомнить, что в главе 34, устанавливающей ответственность за преступления против мира и безопасности человечества УК Российской Федерации в статье 358 установлена ответственность за экоцид. Очевидно, что объектом посягательства для данного преступного деяния следует считать не экологическую безопасность, как часть национальной безопасности Российской Федерации, а международную экологическую безопасность.

Эффективность созданного в Российской Федерации механизма, предполагающего возможность привлечения к уголовной ответственности лиц, обвиняемых в посягательстве на природную среду или отдельные ее компоненты, продолжает подвергаться анализу в теоретических исследованиях, посвященных данной проблеме.

Говоря о пороках правового регулирования вопросов охраны природной среды, хотелось бы отметить, что влияние норм других государств на национальное законодательство не всегда можно оценивать, как позитивное. Относительно рецепции норм иностранного права можно согласится с мнением Нормана Андерсона, который полагает, что отражение в правовых нормах некоторых принципов и положений, взятых из кодексов «…других стран, таких как Германия, Италия и даже Япония) означает, что правовое единство и гармония невозможны при таком спектре иностранных правовых методов»⁷.

Говоря об усилиях, направленных на институализацию возможности привлечения лиц, обвиняемых в посягательстве на природную среду к международной уголовной ответственности следует обратить внимание на то, что в Резолюции 1991 г. Генеральной Ассамблеи ООН отмечалось, что экологическая преступность несет в себе угрозу стабильности, а также безопасности окружающей среды. На IX Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями прозвучало предложение по созданию международного трибунала для преследования и разбирательства с использованием судебных процедур по делам о международных экологических преступлениях, координации всех мероприятий уполномоченным Организацией Объединенных Наций органом, который может быть использован также для сбора, анализа и распространения соответствующей информации. Однако, было озвучено мнение, что отсутствует единство в понимании содержания понятия международного экологического преступления, без чего создание такого трибунала невозможно.

Специфика новых форм международного взаимодействия между государствами, предопределяется не только целью, сотрудничества, но и системой органов, обеспечивающих решение сформулированных задач, создаваемых интеграционным объединением. Одним из таких органов, наряду с совещательным или исполнительным, по мнению ряда исследователей⁸является судебный орган. Исходя из того, что судебные решения должны быть обеспечены исполнением, можно предположить, что несмотря на то, что большинство современных международных организаций представляют собой межгосударственные союзы координационного типа, для международных судебных органов в качестве основной формы, предопределяющей их деятельность должны стать органы, наделенные наднациональными полномочиями. Эти органы должны обладать правами обязывать своих членов помимо или против их согласия, путем принятия решений большинством голосов, включения своих решений без изменения в национальное право, а также иметь полномочия на вмешательство в вопросы, относящиеся к внутренней компетенции государств. Международные судебные органы, имеющие полномочия рассмотрения и принятия решений по делам о преступлениях, посягающих на международную экологическую безопасность должны обладать такими правами, следовательно, они должны быть созданы по типу наднациональных органов.

Международный уголовный Суд, учрежденный как постоянный орган в1998 году на дипломатической конференции полномочных представителей под эгидой ООН, обладающий юрисдикцией в отношении лиц, ответственных за преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества, не рассматривает вопросы международной уголовной ответственности за преступления, связанные с загрязнением природной среды, так как они не вошли в юрисдикцию этого Суда.

Распространение компетенции Европейского Союза на уголовно-правовую сферу привело к принятию Европейским Парламентом и Советом Европейского Союза Директивы 2008/99/ЕС от 19 ноября 2008 г. «Об уголовно-правовой охране окружающей среды». Вместе с тем, следует отметить, что предоставляемые этим решением в области уголовного права полномочия, небесспорны. Так, профессор Р. Хефендел считает, что европейское уголовное право из-за отсутствия компетенции у ЕС на издание уголовно-правовых норм не является ни наднациональной Особенной частью материального права, ни соответствующей Общей частью⁹.

Проблемой, не позволяющей распространить юрисдикцию действующих международных судебных органов уголовной юстиции на преступления, посягающие на международную экологическую безопасность является отсутствие универсального понятийного аппарата для преступлений данного вида. Здесь можно напомнить, что Созданный расформированным Комитетом по предупреждению преступности первый вариант Кодекса 1991 г. содержал 12 составов международных преступлений, в том числе «преднамеренный и серьезный ущерб окружающей природой среде», и именно отсутствие однообразного понимания правовой природы признаков преступлений данного вида не позволило включить в Кодекс преступлений против мира и безопасности человечества экологические преступления. Таким образом теоретическая проблема-проблема единства понятийного аппарата не позволяет использовать существующие международные уголовно-правовые механизмы в решении вопросов уголовной ответственности за совершение международных экологических преступлений.

Необходимость решения вопросов привлечения к ответственности лиц, обвиняемых в совершении экологических преступлений, посягающих не только на экологическую безопасность одной страны, но и создающих угрозу международной экологической безопасности, очевидна. Этим обусловлена допустимость вмешательства в национальную юрисдикцию при рассмотрении вопроса об ответственности за преступления, посягающие на международную экологическую безопасность. Поэтому, международному сообществу, вероятно следует вернуться к рассмотрению этого вопроса, вероятно, следует принять решение о создании международного специализированного суда, устанавливающего ответственность за преступные посягательства на природную среду, посягающие на международную экологическую безопасность, так как распространить юрисдикцию Международного уголовного суда на вышеназванные деяния, после выхода в ноябре 2016 года Российской Федерации из Римского Статута. В любом случае необходимо дефинировать понятие международного преступления против природной среды. В общем виде это определение может быть следующим — умышленное воздействие на природную среду, или отдельный ее компонент, повлекшее уничтожение или необратимое повреждение природных объектов либо экосистем двух и более субъектов международного права.

Очевидно, что потребность в нормах, предусматривающих международную уголовную ответственность за преступления против природной среды, обоснована многими факторами.

Эти деяния создают опасность для всего человечества. Любое негативное воздействие на природный объект затрагивает интересы не только отдельного государства, так как приводит к изменению экологической системы, для которой не существует административных границ.

Важно учитывать, что природные ресурсы — основа жизнедеятельности народов, проживающих на соответствующей территории, из чего следует объективная необходимость учитывать интересы будущих собственника природных объектов. В этой связи следует учитывать, что для защиты этих интересов приемлем тезис, что «просто правомерного поведения мало — перспективно иметь ориентир…»¹⁰. Тем самым нужно признавать, что публичный интерес, в данном контексте имеет специфику. Эта специфика заключается в том, что публичный интерес в использовании природных ресурсов должен быть реализован путем закрепления правового режима собственности с учетом интереса будущих поколений.

Подводя итог сказанному, полагаем необходимо отметить, что международное сообщество уделяет большое внимание вопросам защиты природы от преступных посягательств, однако международное уголовное право не устанавливает уголовной ответственности за преступление против природной среды, посягающее на международную экологическую безопасность. Механизм, позволяющий привлекать к ответственности лиц, виновных в посягательстве на международную экологическую безопасность до настоящего времени не создан. Препятствие создания этого механизма многие исследователи видят в отсутствии в актах международного публичного права понятия такого преступления, определения признаков его состава, прежде всего — объекта посягательства, так как несогласованность в определении основных терминов и понятий предопределяет сложности применения уголовно правовых предписаний. Следовательно, существует необходимость в теоретическом обосновании, рассмотрении и нормативном закреплении понятия и признаков преступлений, посягающих на международную экологическую безопасность. Это позволит не только создать модель ответственности за преступления данного вида, в национальном законодательстве, но и создать механизмы для решения вопросов о международной уголовной ответственности, в том числе вопросов юрисдикционной подсудности преступлений, посягающих на международную экологическую безопасность.

Примечания

1

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, утверждена Указом Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. №537.

2

Ecological Bulletin. 1977. №28. P.28.

3

Ferenz. B. Enforcing international Law — A Way to World Peace. Vol.1. London; New York. 1983. P.8.

4

Waldock H. General couts on public international law //Records of Couts. Vol.1.1962. P.129.

5

Конвенции о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду от 18 мая 1977г.//Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып.34.М.,1980.

6

Виноградова Е. В. Преступления против экологической безопасности: автореф. дисс.… докт. юрид. наук / Ставрополь, 2001.

7

Bechor G. The Sanhuri Code and the Emergence of Modern Arab Civil Lav (1932 to 1949). BRILL. 2007. P/51.

8

Дъяченко Е. Б., Мыслинский П. П., Нешатаева Т. Н. Евразийская интеграция: роль суда / под ред. Т.Н.Нешатаевой. М.,2015.

9

Hefendehl R. Europäisches Strafrecht: bis wohin und nicht weiter? // Ibid. 2006. №6. S. 229.

10

Бошно С. В. Трудности формирования правовой культуры. Право и современные государства. М.,2016 №2. С.9.