Лань в чаще. Книга 2: Дракон Битвы

Елизавета Дворецкая (1997)

Желая заслужить любовь Ингиторы, знаменитой девы-скальда, Эгвальд, сын конунга слэттов, отправляется с войском во Фьялленланд, чтобы отомстить убийце ее отца. Но ему не везет, и теперь самой Ингиторе приходится везти выкуп, чтобы освободить жениха. Не добравшись до места, она оказывается совсем одна в глуши Медного Леса наедине с незнакомцем, который так же не хочет называть своего имени, как и она сама… …Когда прославленный Торбранд конунг погиб, в курган с ним положили меч Дракон Битвы, который всегда приносит своему хозяину победу и один раз — гибель. Торвард, сын Торбранда, отправляется в глубины Медного Леса, чтобы достать меч из кургана и одолеть свое проклятье. На пути он вдруг встречает Ингитору, деву-скальда, которая так хотела его смерти, но теперь только она может помочь Торварду достичь цели.

Глава 4

Торвард конунг сидел на своем высоком сиденье, перекатывая в руках золотой кубок, и смотрел на вход в гридницу. Халльмунд, орудуя длинным эриннским ножом с бронзовой рукояткой, делил на куски жареного барана, попутно пресекая попытки скучающего Эйнара затеять «сравнение мужей», как он это называл, то есть просто перебранку. В отсутствие Ормкеля Эйнар откровенно скучал, приставал ко всем подряд, но достойного противника и собеседника ему не находилось. Служанки раздавали куски мяса и хлеба, первыми оделяя троих конунговых телохранителей, разносили пиво в кувшинах. Хирдманы и гости за двумя длинными столами по сторонам палаты уже ели.

Через порог перепрыгнула Эйстла, очевидно, уворачиваясь от подзатыльника, а за ней в гридницу шагнул Регне Пёсий Нос.

— Он не пойдет! — объявил оруженосец. — Говорит, что если он нужен Торварду конунгу, то пусть Торвард конунг идет к нему сам. И что он никогда не сядет за один стол с колдуном, и что единственная встреча, которой он желал бы — новая встреча на поединке. И что ты ему должен виру за зловредную ворожбу… Но ты же сам приказал, чтобы слово в слово! — с мольбой воскликнул Регне, видя, как Торвард изменился в лице и подался вперед.

— А про парня не скажешь, что он трус! — выкрикнул Фреймар ярл.

По гриднице пробежал ропот: кто-то негодовал, кто-то смеялся. Для пленника Эгвальд вел себя слишком уж дерзко, но многим эта дерзость нравилась. Женщины стали оживленно переглядываться: в последний месяц молодой, красивый, отважный сын Хеймира конунга был у всех на уме. То, что он потерпел неудачу и получил рану, в глазах отзывчивых женщин придавало ему особое обаяние: за его выздоровлением внимательно следили, о нем говорили, ему посылали подарки в виде жареных поросят или новых рубах. Всем хотелось на него поглядеть, и общее мнение склонялось к тому, что Эгвальду пора покинуть корабельный сарай, где он сидел с остатками дружины «Красного Ворона», и жить в Аскегорде в качестве гостя.

Торвард, в общем-то, не имел ничего против, но зато имел сам Эгвальд, который отказывался даже появляться в доме своего врага. Торвард отчасти понимал, почему тот решительно отвергает его попытки примириться: Эгвальду было просто стыдно показываться на глаза людям, которые взяли его в плен. Но вот грубить при этом вовсе не обязательно, и эта неистребимая дерзость отдавала мальчишеством. Сам же Торвард находил странное удовлетворение в том, чтобы наблюдать за Эгвальдовыми вспышками геройства и сносить упреки спокойно: при виде того, как другой не умеет держать себя в руках, он сам укреплялся в этой полезной способности.

— Ты не можешь отрицать, конунг, что в нем тоже кровь истинного конунга, неустрашимого, как подобает потомку Кона Юного! — подхватила фру Гейра, жена Фреймара ярла. — Он неустрашим, как сам Сигурд!

— Перед драконом, да? — Торвард усмехнулся, и вся гридница одобрительно засмеялась. — Неужели я такой страшный, а, Гейра?

— Ты грозен и неумолим, как сама судьба! — пришла на помощь невестке фру Маглинд, жена Ингимара ярла.

— Просто он знает благородство нашего конунга, вот и мелет языком, всем показывает, какой он герой! — с возмущением отозвался Халльмунд, оскорбленный за Торварда и считавший, что в этом случае конунг проявляет излишнее мягкосердечие. — И вообще, я говорю, нечего его сюда звать! А то опять примется за стихи!

— Видно, ему не рассказывали про участь Вильмунда сына Стюрмира! — вставил Асвальд Сутулый, глядя на длинный, жирно блестящий нож в руках Халльмунда. — А случай-то прямо один в один!

— Да, ты прав, Асвальд ярл! — воскликнула кюна Хёрдис. — Случай и впрямь подходящий! Было бы совсем неплохо порадовать Одина достойной жертвой, потому что конунгу, моему сыну, нужно много сил и удачи!

— А заодно это было бы прекрасным ответом на то, как его братец Хельги лишил нас Торбранда конунга! — добавил Асвальд.

Многие, изумленные этой диковатой мыслью, повернулись к нему, а Асвальд ярл невозмутимо продолжал:

— Допустим, гибель на поединке нельзя приравнять к убийству и мстить за нее нельзя. Но и принесение пленника в жертву тоже нельзя считать убийством, поскольку это дар богам и почетная участь для самого принесенного. И при этом мы рассчитаемся с родом Хеймира за ту потерю, которую мы понесли из-за него. Соглашайся, конунг, — голосом соблазнителя добавил он.

Конец ознакомительного фрагмента.