На хозяйстве у тирана

Елена Трифоненко (2024)

Сестра уверяет Борю, что у их деда поселилась мошенница. Дедуля даже собрался отписать ей свой дом. Борис едет в Анапу, чтобы вывести квартирантку-аферистку на чистую воду. Вот только девушка, которую он встречает у деда, ― само очарование. Бориса тянет к ней со страшной силой, и он все никак не может разобраться, проходимка ли она. А ведь надо поторапливаться с выводами: на кону благополучие семьи.

Глава 2. Валентина

— А чё там старикан, у которого ты поселилась? Не пристает к тебе? — спросила подруга, помешивая коктейль трубочкой.

— Лер, ты нормальная? — Я чуть кофе не поперхнулась. — Ему семьдесят пять.

— Ну мало ли. — Лерка нахмурилась. — Знаешь, какие похотливые старикашки бывают? Недавно вот мед брала у одного пенсионера, так он одной рукой банку мне подает, а второй — за задницу хвать. И стоит лыбится. Я ему говорю: «Дедуля, вы бы руку убрали: голова от счастья закружится, а в вашем возрасте это опасно». А он мне такой: «Старость надо уважать, деточка. Да и вообще, тебе жалко, что ли?»

— Нет, Петр Петрович не такой, — поспешно заверила я. — Он очень вежливый и воспитанный.

— Так это он, может, только выжидает момент, когда можно будет безнаказанно облапать.

— Лера! — Я сделала строгий вид. — Прекрати.

— Я просто волнуюсь за тебя, — сказала подруга. — Все-таки мутный же какой-то дедок. Я бы не рискнула у него селиться. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Я не бесплатно у него живу. Я оплачиваю половину коммунальных платежей, готовлю ему, убираю.

— А продукты кто покупает?

Я задумалась, потом почувствовала неловкость.

— Он, в основном, покупает продукты и постоянно меня угощает, — признала я. — Но я тоже иногда в магазин заскакиваю, беру что-нибудь по мелочи.

— Вот! — торжествующе воскликнула Лера. — Ты у него почти бесплатно спишь и ешь, не верю в таких благодетелей. Явно он на что-то рассчитывает.

Щеки у меня, кажется, стали красными. На мгновение подумалось: а вдруг я и правда некрасиво веду себя, вдруг излишне пользуюсь добротой старого человека?

— Еще я за садом ухаживаю, — с сомнением добавила я. — Я же почти домработница с проживанием, только он мне не платит.

Лера некоторое время обдумывала мои слова, потом сказала серьезно:

— Я бы на твоем месте осмотрела ванную, поискала скрытую камеру. Возможно, старичок все же подглядывает за тобой.

Ну и абсурд! Я даже разозлилась.

— Лер, если ты немедленно не прекратишь говорить плохо про Петра Петровича, я с тобой поссорюсь.

— Ладно, готова сменить тему, — внезапно согласилась Лера. — Как продвигается с тем Сережей, что в прошлые выходные брал у тебя телефончик на набережной?

— Никак.

— Почему?

— Не нравится он мне, — пробурчала я. — Я его отшила. В грубой форме.

— Да какого черта, Валя? — возмутилась Лерка. — Ну не зашел тебе мужик — подружке отдай. Или соседке. Зачем сразу посылать-то?

— Он когда позвонил, предлагал прогуляться у его дома. — Я невольно скривилась, припоминая разговор. — Зачем тебе нужен такой озабоченный?

— Я тоже озабоченная. — У Лерки загорелись глаза. — А он такой красавчик!

— Ладно, в следующий раз буду отправлять всех смазливых к тебе, — со вздохом, пообещала я.

— А самой-то что, совсем не надо? — удивилась Лера. — Для здоровья.

— Не надо, — буркнула я. — Мне бывшего хватило.

— И чем же он так тебя достал? Может, расскажешь все же?

Я не любила обсуждать личную жизнь. Но в тот момент Лера смотрела на меня с таким искренним любопытством, что я решилась на откровенность.

— Ну, не сказать, чтобы он прям ужасный был. Сначала так вообще казался идеальным. Комплиментами сыпал, гостинцы приносил, сумки мог помочь донести. — Я сделала очередной глоток кофе. — А потом у меня задержка случилась. Я испугалась, что таблетки подвели, сказала ему. Он даже посочувствовал. Но тут же перестал отвечать на звонки. А потом я узнала, что он вообще из города свалил. Испугался, видимо, что я свадьбу и алименты потребую.

— Запаниковал мужик. Бывает… — задумчиво произнесла Лера.

— У меня просто сбой был, на четыре дня всего месячные задержались. — Я вздохнула. — Но что-то теперь от мужиков воротит. Вот так подведут таблетки по-настоящему и куда мне? Обратно к маме на Урал, в родной райцентр? Там и без меня тесно: сеструха второго ждет, а у нас дом — три комнатки. Мама сейчас в проходной комнате спит.

— Так и сколько ты планируешь хранить воздержание? — хихикнув, спросила Лера. — До климакса?

— Пока на квартиру свою не заработаю, никого к себе не подпущу, — сердито буркнула я. — И не надо смеяться.

— Извини. Я просто никогда подобного не слышала.

— Хотя, возможно, я только к климаксу и накоплю, — вздохнув, сказала я. — Или даже к пенсии. Я почему у Петра Петровича-то поселилась: не получается нормально откладывать. Аренда все сжирает. В сезон-то вон как все цены задирают.

— Ага, понимаю, — протянула Лера.

Хотя это было неправдой. Ничегошеньки она не понимала. Ей родители еще на совершеннолетие подарили шикарную однушку с видом на море. Лера вообще никогда не беспокоилась о завтрашнем дне: родители всегда были готовы подкинуть ей деньжат и грезили о внуках. А у меня только мама (обычная учительница), папа давно умер. Младшая сестра первой выскочила замуж и притащила мужа жить к нам. Муж у нее очень хороший, рукастый, но такой же невезучий нищеброд, как и мы.

Вообще, я мечтаю не просто заработать на квартиру. Я хотела бы и маму к себе забрать — в Анапу. Пусть хоть на старости лет косточки погреет, посмотрит на море.

Лерка откинулась на спинку стула, внимательно оглядела кондитерскую, где мы сидели.

— Симпатичное местечко, — сказала она.

— Ага, уютно. Вот бы нам тоже такое открыть.

— Ох, Валь, ты такая мечтательница! — Лерка снова хихикнула. — Я с тебя валяюсь.

— Но ведь хорошо было бы, — насупившись, сказала я. — Работали бы сами на себя, можно было бы больше экспериментировать: украшать пирожные, как захочется, пробовать разное.

— Наверное, — с сомнением сказала Лера.

— Или тебе у нас в цеху больше нравится? — подколола я. — Целыми днями «Прагу» варганить и «Три шоколада».

— Не, цех уже достал, — признала Лера. — Я бы свалила куда-нибудь. Замуж, например.

Я взглянула недоверчиво. Лерка заметила, развела руками:

— Ну да, вот такая я не амбициозная. У меня, как ты помнишь, и образование попроще. Это ты у нас — после университета, а мне и колледжа хватило.

— Да от этого университета все равно никакого толку! — в сердцах махнула рукой я. — Один черт, по специальности никто не берет.

— Я так и подумала, — сказала Лера. — И решила, что лучше замуж, чем в универ. Но вот как-то не клеится с замужем. Вообще не понимаю почему. Разве я не красавица?

— Красавица! — подтвердила я.

— И хозяюшка хорошая. И с приданым, — Лерка игриво повела плечами. — Не понимаю, чего мужики шарахаются.

— Дураки потому что, — привычно ответила я. — Козлы.

— Ну ничего, — Лерка опять хихикнула. — Главное, не унывать. И продолжать мониторить местность на предмет качественных самцов.

***

После наших посиделок в кондитерской я подкинула Леру до дома, а потом двинула к себе. Точней к Петру Петровичу. Я жила у него четвертый месяц и за это время уже смогла прилично отложить на первый взнос по ипотеке.

С Петром Петровичем меня свела знакомая, он искал какую-нибудь хорошую женщину, которая возьмет на себя хозяйство в обмен на комнату. Раньше меня наша сделка не смущала, но вот теперь — после Лериных слов — я задумалась. Нет, я, конечно, не решила, что Петр Петрович за мной подглядывает. Я заволновалась, что, возможно, это я веду себя некрасиво. Дело в том, что комната мне и правда почти ничего не стоила, ведь по хозяйству я делала совсем мало.

У Петра Петровича двухэтажный дом. На первом этаже огромная кухня-гостиная и две спальни. Одну занимал сам Петр Петрович, вторую он отдал мне. На втором этаже было еще три комнаты, но этой частью дома никто из нас не пользовался. Я наведывалась туда только раз в месяц: стряхнуть пыль и пропылесосить. Первый этаж так же не доставлял особых хлопот. Убиралась я там где-то раз в неделю, да и то Петр Петрович ворчал, что это слишком часто. У нас особо ничего не пачкалось, потому что мы мало бывали дома. Я разрывалась между работой и подработкой, а Петр Петрович руководил небольшой фирмой, организующей морские прогулки и рыбалку.

Еще одной моей обязанностью была готовка, но и ею я занималась не каждый день. По утрам Петр Петрович ел только бутерброды, обед мог пропустить из-за того, что сам выходил в море с туристами, а вечерами он нередко звонил и говорил: «Не жди меня сегодня, я заночую у друзей».

В саду мне тоже не приходилось упахиваться. За все время я только разочек постригла кусты и прополола грядки. Полив был автоматизирован, а остальным активно занимался Петр Петрович.

Чем дольше я думала о своих хлопотах по хозяйству, тем больше меня мучила совесть. А может, мне стоит предложить Петру Петровичу оплачивать все коммунальные платежи за дом? Кажется, так будет намного честней с моей стороны.

Когда до дома оставалось совсем чуть-чуть, я вдруг заметила на обочине огромную зебру. Не животное. Человека в костюме, со звериной головой. Человек-зебра стоял у раскидистого абрикоса и обмахивался подсолнухом. Людей в подобных костюмах всегда полно на набережной, но в нашем районе я их не видела. Стало любопытно, что он тут забыл. Я сбросила скорость, чтобы внимательно его разглядеть. Подумалось, что это, наверное, кто-то пригласил на день рождения ребенку такого аниматора.

Когда до человека-зебры оставалось совсем немного, он вдруг дернулся и бросился прямо мне под колеса. Я завизжала и ударила по тормозам. Сердце из груди чуть не вылетело. Меня всю затрясло. Не помня себя, я выскочила из машины и бросилась к Зебре.

Человек в костюме лежал в полуметре от моего капота. Было непонятно: я успела затормозить вовремя, или его отбросило ударом.

— Боже, что с вами? Вы целы? — Я опустилась перед человеком-зеброй на колени, стянула с него эту ужасную косматую голову.

На меня уставились осоловелые глаза.

— Ты злая плохая девочка! — сказал человек-зебра. — Ты меня сейчас чуть на тот свет не отправила. Кто тебе только права выдал?

От него несло алкоголем.

— Зачем вы кинулись под колеса? — строго спросила я.

— Я не кинулся, я просто упал, — ответил он, перекатываясь на четвереньки.

Он немного перемазался в пыли, я стала осторожно отряхивать его плечи и рукава.

— Вы ничего не повредили? — спросила я участливо.

— Отстань! — Он подобрал с земли подсолнух и стукнул им меня по голове. — От тебя одни разочарования.

Я вскочила на ноги. Человек-зебра тоже встал, поднял полосатую голову. Вид у него был странный: волосы торчали во все стороны, взгляд бесцельно блуждал. Вот же черт! Вдруг он все-таки пострадал от моей машины, просто из-за опьянения не отдает себе отчет?

— Давайте я подвезу вас до дома, — предложила я.

— А у меня нет дома, — ответил человек-зебра. — Вези меня под какой-нибудь мост, я буду теперь жить там.

— А раньше вы где жили? — Я растерялась. — Может, я вас к каким-нибудь родственникам заброшу? Или к друзьям?

— Вези под мост! — буркнул человек-зебра и на удивление быстро забрался в мою машину. Он устроился на сиденье рядом с водительским, примостил огромную голову от костюма на колени.

Немного подумав, я тоже села в авто.

— Вы точно хорошо себя чувствуете? — спросила я еще раз.

— Отлично! — ответил человек-зебра. — Гони, девочка. Вези меня с ветерком.

На пострадавшего он все-таки не тянул. Но не везти же его и правда под мост?

Я не знала, что делать. Человек-зебра поерзал и устроился удобней: откинул голову на спинку и закрыл глаза. Скорей всего, он, как и остальные «зебры», работал на набережной — приставал к туристам с предложением сфотографироваться. Но, видимо, сегодня перепил где-то или перегрелся, потому нес чушь.

И как же мне узнать, где он живет?

О, придумала! Отвезу его к Петру Петровичу, он всех на набережной знает: кто где обитает, кто кому родня. Он мне точно подскажет, куда можно сбагрить этого полосатого кренделя.

***

Оставшуюся дорогу до дома я преодолела за считанные минуты. Но человек-зебра все равно успел отрубиться. Когда я притормозила у ворот, он раскатисто храпел и дергал во сне ногой. Надеюсь, дерганье это у него не из-за столкновения с моим авто.

Я выбралась из машины, отперла калитку и тут же остановилась как вкопанная. На том месте, где я обычно парковала свою старенькую «Приору», сейчас стоял огромный черный внедорожник. Откуда он тут? Петр Петрович позвал кого-то в гости? Я по инерции прошла вдоль машины, оглядела ее там и сям. Выглядела она неприлично дорогой и совершенно чужеродной в крохотном дворике, заросшем девичьим виноградом

Странно, что Петр Петрович не предупредил о гостях. Вообще, он редко водил к себе кого-то, но каждый раз сообщал о намечающемся визите заранее.

Меня затопили нехорошие предчувствия. Может, это не гости, а из какой-нибудь службы пожаловали? Судебные приставы там или полиция. Или все даже хуже: земля под домиком Петра Петровича понадобилась какой-то шишке, вот тот и прислал своих людей — договариваться о покупке.

Я наконец оторвалась от разглядывания автомобиля и собралась идти к крыльцу, но снова оцепенела. На крыльце, прямо на ступенях сидел молодой брюнет и с недоумением смотрел на меня. Весь он был как с фотографии модного журнала: в кремово-белой рубашке, в светло-серых идеально отглаженных брюках. У него были широкие мускулистые плечи, красивые черты лица. На волевом подбородке виднелась крохотная ямочка, а глаза казались невероятно голубыми, как васильки. Я уставилась на брюнета, совершенно забыв о приличиях.

— Что, машинка понравилась? — вдруг хмуро спросил он.

— Это ваша?

Брюнет захлопнул стоящий у него на коленях ноутбук.

— Моя.

Он еще раз очертил меня взглядом, неприлично долго задержал его на моей груди. Во рту у меня пересохло. Что, черт возьми, происходит? Кто этот человек?

Я медленно, с сомнением, двинулась к крыльцу, намереваясь проскользнуть в дом. Брюнет поднялся, загородил мне проход.

— Это ты, что ли, Ва-лю-ша? — вдруг поинтересовался он, как-то издевательски растягивая мое имя.

Мои плохие предчувствия многократно приумножились. Ох, точно бандит какой-то. Сейчас быстренько перепишет домик на нового владельца и выкинет нас на улицу.

— Где Петр Петрович? — строго спросила я.

Брюнет не ответил, продолжал меня разглядывать. Из сада донеслись возбужденные голоса. Я развернулась и рванула туда. Обежав дом, тут же заметила Петра Петровича. Он выглядел вполне довольным жизнью, вместе с незнакомой мне женщиной наполнял в саду бассейн. Рядом с ними носились какие-то дети, обстреливали друг друга из водяных пистолетов.

Я испытала невероятное облегчение, увидев, что с Петром Петровичем все нормально. Он заметил меня, замахал рукой.

— Валюша, милая, иди сюда! Я познакомлю тебя с моей внучкой.

Незнакомая женщина переменилась в лице, уставилась на меня с неприязнью. Петр Петрович этого не заметил, заворковал:

— Вот, Зоенька, познакомься: это Валя, квартирантка моя и помощница по хозяйству.

— Здрасьте, — сквозь зубы протянула его Зоенька, почти испепеляя меня взглядом.

— Добрый вечер, — ответила я и вежливо улыбнулась.

— Блинов нам нажарите? — с недоброй ухмылкой спросила Зоя, трогая воду в бассейне.

Я немного оторопела.

— А детям нужно манную кашу сварить, — добавила она, как будто наслаждаясь моим замешательством, — а потом, пожалуйста, разберите их чемоданы, повесьте всю одежду в шкаф.

— Зоя, что это ты раскомандовалась? — смутился Петр Петрович. — Валя все-таки не домработница, она просто немного мне помогает. — Я ваши чемоданы сам потом разберу. И кашу сварю.

Он схватил меня под руку, оттащил в сторону.

— Валя, пожалуйста, не пугайся, — шепотом взмолился Петр Петрович. — Зоя немного не в себе с дороги. Сейчас она передохнет и будет повежливей.

— Что вы! Мне совсем нетрудно нажарить блинов и сварить кашу, — заверила я. — И чемоданы разберу обязательно.

— Да не надо! — Петр Петрович поморщился, махнул рукой. — Дети вообще только из-за стола, я им хинкали варил. До утра они точно не проголодаются.

— Значит, пока ограничусь блинами.

Петр Петрович на секунду зажмурился, потом мотнул головой.

— Ох, я еще сам немного в шоке от того, что родственники заявились, — признался он. — Но ты не переживай, они ненадолго, на пару недель.

— А брюнет на крыльце — это Зоин муж? — спросила я.

— Что? Нет, Зоя в разводе, — с грустным видом поделился Петр Петрович. — А то мой второй внук. Боря. Я тебя потом познакомлю.

— Не надо. Мы, можно сказать, уже познакомились.

Меня вдруг с головы до ног окатило ледяной водой. От неожиданности я взвизгнула и даже слегка подпрыгнула.

— Ах, простите! — раздался из-за спины елейный голосок Зои. — Шланг как-то вывернулся и… вот.

Я обернулась. Зоя деловито поправляла шланг, из которого наполнялся бассейн. Непонятно, как шланг этот мог оттуда выскочить. Прямо мистика какая-то. Я поспешно отжала мокрые волосы.

Бум! В голову мне врезался мяч. К счастью, маленький, хотя ощущения от удара все равно были неприятные. Зубы лязгнули, в ушах зазвенело.

— Извините! — рявкнула, подбегая за мячом, пухлая девочка.

— Это правнучка моя — Настенька, — воспользовавшись моментом, представил Петр Петрович.

Следом за девочкой подбежал худенький мальчик в очках, но в шаге от нас он споткнулся за торчащий из-под земли корень яблони и распластался по земле.

— А это Зоин сын — Миша, — меланхолично добавил Петр Петрович. — Весь в бабушку. Та у нас тоже на ровном месте спотыкалась.

— Ого, какой крупный крестовик! — воскликнул Миша, таращась в клумбу неподалеку. Он встал на четвереньки и быстро-быстро подполз к цветам, начал там кого-то ловить.

— Какие чудесные ребята! — с натянутой улыбкой похвалила я и вдруг вспомнила про человека-зебру в машине. — Петр Петрович, а мне ведь срочно нужен ваш совет.

— По поводу чего?

— Сложно объяснить. Давайте я вам лучше покажу.

***

Человек-зебра по-прежнему дрых в машине. Я подтащила к ней Петра Петровича, тот с опаской заглянул внутрь, но тут же расслабился, повеселел.

— О, да это Митька Косой, — заявил Петр Петрович. — Он в то лето кукурузу на пляже продавал, а в это — решил сменить профессию. Теперь артист у нас, знаменитость.

— Он под мою машину грохнулся, — стала объяснять я. — Я что-то не рискнула его на дороге оставлять, хочу до дома подбросить. Вы случайно не знаете, где он живет? Куда его везти?

Петр Петрович нахмурился.

— Да вот фиг знает, куда везти. Насколько мне известно, Митьку вчера жена из дома выгнала, он у нас теперь бомж.

Я растерялась.

— Как выгнала? За что? Может, с ней поговорить, она назад его возьмет?

— Нет, не возьмет, — уверенно заявил Петр Петрович. — Она его выперла за то, что с Люськой целовался. Если ты Митьку ей притащишь, она, может, его вообще убьет. Она очень злопамятная. Вот, помню, в позапрошлый год с ней Анжелка из бара «Устрицы и мидии» поцапалась, так Митькина женушка подкараулила Анжелку и…

— Так, может, Митьку этого к Люське тогда? — перебила я, не желая слушать кровавые подробности женских разборок.

— Зачем? — удивился Петр Петрович.

— Ну а куда еще?

— Не знаю, — пробормотал он. — Но точно не к Люське. У ней роман с Пашкой, который народ на банане катает. Пашка так-то мужик неплохой, но Митьке еще вчера навешал за Люську-то.

— Что у вас там за Люська? — возмутилась я. — Что за безответственная соблазнительница?

— Она на центральном пляже косы плетет. Черненькая такая, курносенькая. В розовой кепке обычно ходит, в зеленых шортах.

— Понятно, — протянула я. — А может, у Митьки вашего родня какая есть?

— Так он же не местный, — сказал Петр Петрович с таким видом, будто я его изрядно утомила. — Откуда у него тут родня, кроме женушки?

Я почувствовала, что силы меня оставили, облокотилась о машину.

— Да уж! Ну и влипла я. Куда мне этого Митьку теперь девать?

Петр Петрович открыл дверцу машины, потряс Митьку за плечо. Тот что-то пробормотал во сне, но глаза не открыл. Петр Петрович тряхнул сильней — Митька лягнул его ногой и продолжил похрапывать.

— Нализался с горя, — сочувственно сказал Петр Петрович. — Страдает мужик.

— Видимо, придется до утра его тут, в машине, оставить, пока не проспится.

— Нет, Валюш, как-то это не по-людски, — возразил Петр Петрович. — Надо его в дом переправить.

— В дом? Каким образом?

— Жди тут! — сказал он и куда-то убежал.

Я переступила с ноги на ногу, потерла лицо руками, чтобы взбодриться. Как-то много всего сразу навалилось: внуки и правнуки Петра Петровича, изменщик Митька. Что-то я уже без сил, а мне ведь еще и блины жарить, чемоданы там какие-то разбирать.

Петр Петрович явился обратно, катя перед собой тачку. Позади него шагал тот самый брюнет с крыльца.

— Вот эту коняшку, Борь, нам надо перегрузить на тачку, — деловито сказал Петр Петрович, показывая на человека-зебру. — Поможешь?

Борис хмуро взглянул сначала на Зебру, потом на меня. Захотелось поежиться. Я отвела взгляд, сделав вид, что не имею к Зебре никакого отношения. Вздохнув, Борис сгреб человека-зебру в охапку и перевалил на тачку. Та жалостно скрипнула.

— Спасибо! — радостно сказал Петр Петрович и стал толкать тачку к калитке, но почти сразу остановился. Почесав темечко, спросил: — А это не страшно, что у него голова так сильно бултыхается? Может, его покомпактней как-то сложить?

Мы с Борисом вместе ринулись к тачке и врезались друг в друга.

— Совсем не смотришь, куда летишь? — сердито спросил Борис, потирая ударенный о мою голову подбородок.

Я не стала отвечать, попыталась сгруппировать почти бездыханное тело Митьки в тачке. Борис грубо схватил меня за плечи и отодвинул в сторону, стал вертеть человека-зебру самостоятельно.

— На бок его положите, — посоветовала я.

— Без тебя разберусь, — буркнул он.

Я вспомнила про мохнатую голову от костюма, вытащила ее из машины, нацепила на Митьку.

— О, правильно, Валюша! Так мы точно не расколем ему черепушку, — одобрил Петр Петрович и снова стал катить тачку вперед. Метров через пять свернутый в букву «зю» Митька опять «развернулся», вытянул ноги вперед.

— Да что ж такое! — ругнулся Петр Петрович, останавливаясь, смахнул со лба пот.

— Давай буду держать его за ноги, а ты кати, — сказал Борис и, встав перед тачкой, подхватил длинные Митькины ноги. — А куда мы его, кстати, катим?

— На террасу, — решил Петр Петрович. — А оттуда на кухню запрем.

— Зачем? — удивился Борис.

— Некогда объяснять, погнали.

Они кое-как докатили тачку к террасе, втащили ее на кухню. Зоя и дети наблюдали за этим действом с огромным изумлением.

— А теперь переваливай полосатика на диван, — распорядился Петр Петрович.

Борис проворно исполнил распоряжение деда, а тот тут же стянул с Митьки голову, прислушался.

— Вроде дышит, — сказал он удовлетворенно. — Вроде при перевозке не пострадал.

Борис сложил руки на груди, облокотился о разделочный стол.

— И зачем тебе дома этот ряженый? — спросил он у деда.

— Ну не бросать же на улице человека, попавшего в трудную жизненную ситуацию, — ответил тот.

— Че-го? — Борис стал мрачнее тучи.

— Это наш с Валей знакомый, — сказал Петр Петрович. — Мы его ненадолго приютили. Вот проспится, приведем его в божеский вид и отдадим в хорошие руки.

— Дед, ты что, решил свой дом в ночлежку превратить? — с вызовом спросил Борис, почему-то таращась на меня.

— Сказал же: это ненадолго, — сердито пробурчал Петр Петрович. — И вообще, от Митьки никаких проблем. Лежит сопит в уголке, есть не просит. Просто не обращайте на него внимания.

— Трындец! — сухо констатировал Борис и вышел из кухни.