Улиткин Дол

Елена Трещинская, 2021

Шестнадцатилетний москвич из обеспеченной семьи начинает совершать необычные путешествия в беспредельные дали неожиданным для себя способом, и не покидая города. Затем те, кого он встретил в этих внутренних путешествиях, начинают проявляться в его реальной московской жизни. Парень проводит четыре сезона – год, посещая странные места, в которых он встречает всё, чего ему не хватает в реальной жизни. Он находит разгадку многих вещей и ответы на свои вопросы, которые и многие из нас задают. На страницах путешествия вы встретите не только ответы и новые вопросы, знакомых персонажей истории, земного и неземного юмора, а также неожиданности, которые будут подстерегать читателя на каждой странице.

Глава 3. Барсук

Они вышли из метро на мокрый асфальт — моросил дождь.

— Так я не понял, я должен тебе звонить, а ты сам нашёл меня… а… как? — интересовался Яша у незнакомца, который уже не казался ему неприятным.

Наоборот, в Барсуке чувствовались обаяние и ум, казалось, что он, скорее, был кем-то, переодетым бомжом.

— Про это попозже. Я есть хочу, купишь мне пару-тройку пирожков? Видишь ли, я только с поезда… Кошелёк кто-то спёр. Я потом тебе деньги отдам.

Мама Марина регулярно снабжала Яшу карманными деньгами. Суммы были неплохими, потому что мама знала: Яша не курит и не томится по спиртному, а покупает книжки, или какую-нибудь ерунду для мобильника или компьютера.

— В приличное кафе тебя не пустят. А, вон закусочная с самообслуживанием, — сказал Яша и странная парочка вошла в тёплый зал с парами жареных котлет.

Яша заказал Барсуку тарелку плова, пару котлет, салат из помидор, сладкий чай и компот — всё, что тот попросил. Барсук ел неторопливо и со смаком, а Яша рассматривал его с интересом и радостью. Барсук тоже поглядывал на Яшу с благодарностью и одобрением.

— Москва, Москва, как мало в этом слове осталось нам от пушкинской Москвы, как много в ней кретинского ненужного простора и магазинной тесной пустоты, — Барсук активно жевал.

— Слушай, Барсук, прости за вопрос, конечно, — Яша тожепринёс себе тарелку плова, — но я заметил, что ты… как бы сказать… бомж, да?

Барсук улыбнулся вопросу, но пропустил его мимо. Он ткнул помидор вилкой и задал свой вопрос:

— А ты по Долу не скучаешь, Иаков?

Яша смутился. Во-первых, так ещё никто не называл его, а во-вторых, ему на миг показалось, что этот незнакомец давно знает его. В-третьих… «Нет, про Дол, наверное, послышалось. У него же полный рот еды. Стоп, Тузик же назвал его, Барсука…»

Яша молчал. В голове звенели и бились мячами стаи мыслей и чувств. Барсук отхлебнул чай и покряхтел от удовольствия.

— А где ты живёшь? — задал Яша один из вопросов, прыгавших у него в голове.

— А, — отмахнулся от себя бродяга, а Яша вдруг заметил, что его новый знакомый только с первого раза кажется грязным. Да, обвислые джинсы и старые ботинки хорошо заляпаны грязью, свитер, правда, грязный, словно им вытирали все ходы диггеров под городом, волосы с проседью стоят торчком от пыли. А вот лицо оказалось как бы прокопчённым солнцем, но не грязным. Просто у него был сильный, почти кирпичного цвета, загар и пятидневная щетина. Словом, вся грязь на Барсуке не переходила границу мерзости окончательного падения. — В столице я устроен, работаю. Летом я, бывает, брожу на югах, по Крыму в горах и у моря… — улыбнулся Барсук, поглаживая грязный свитер. — Только-только оттуда. У меня тут дела, я же пожарник Пятого мира. И электрик здесь, в Четвёртом.

Последнее заявление побудило Яшу к прорыву целого пакета вопросов:

— То есть? — так, горя глазами, выразил он их все и Барсук, похоже, все их считал.

— Улиткин Дол готовит специалистов для Доски, — начал

ликбез бомж. — Конечно, по их собственному жаркому желанию. Есть ещё переносчики, перевозчики, маяки, и другие там… Да, готовят специалистов во сне, что тут такого? Самое надёжное. Некоторых, к примеру, переносчиков, обучают во сне в Доле, просыпаются они тут — не помнят ничего. Они знают, что на Доске всё позабудут, но своё дело они здесь делают.

— А что они переносят, о чём помнить нельзя? — спросил Яша.

— Что переносят, куда, для чего, узнаешь потом, — плов исчезал с тарелки, как иллюзия. — Вот что, брат, скажу тебе. Должен же каждый человек, наконец, себя обнаружить, как ты считаешь? Э-э, ну, войти в своё полное сознание. Да?

Яша понял: все — не в сознании.

— Не совсем в сознании, — подхватил мысль Барсук и обвёл вилкой посетителей кафе. — У народа на Доске включено процентов десять, в лучшем случае.

— А так — три?

— Есть и три. Нет, ты понял — всего десять! — Барсук ел салат, но взглядом бурил. — Стоит ли помогать человечеству?

Яша вдруг прыснул. Выходило, что Доска с обитателями была вроде больнички для хворых мышей, которым помогают юннаты. Он опять забыл, что мысли его — неужели все? — считываются.

— Так вот в Пятом мире, — продолжал Барсук, пододвигая тарелку с салатом, — сознание почти полное. И наша задача сделать так, чтобы и на Доске это произошло. Это не произвол, это эволюция. И ее достоин каждый.

— Нереально, — сказал Яша, заметив, как один из посетителей запрокидывает бутылку пива, вытирается рукавом и беззвучно произносит словцо, которое использует на все случаи жизни.

— Реально, — вернул внимание Барсук. — Но тогда Доски не будет.

— Не понял?

— Она будет тоже меняться, — успокоил Барсук, — вместе с переменой сознания, это же логично и процесс обычный. К примеру, последние лет сто: за эту долю секунды человечество сделало планету непригодной для жизни. Почему?

— Я понял, почему, — сказал Яша, отметив про себя, как аккуратно Барсук ест салат. Марьяна привела бы его манеры братьям Трубачовым в пример. — Дальше-то что? Спасайся, кто может, дальше.

Яша выпрямился и сосредоточился.

— То есть? А кто не может?

— Вопрос поставлен неверно, — спокойно ел Барсук. — Кто не хочет. Компот не годится.

Тут яшина мысль сделала скачок.

— А я зачем в Дол попал?

— Правильно, попал ты туда, потому что таков был твой выбор, — салфеткой вытирал щетину Барсук. — В Доле, брат, тебе расскажут, что да как, нарисуют в воздухе и прочее. Ты узришь наяву, что твоё сознание — огромно, а на Доске — только часть его. И то, большое, принимает решения. А чтобы вам быть заодно, надо прийти в сознание на Доске. Коту ясно. Спасибо!

Последнее слово было благодарностью за ужин, но Яша думал.

— А дальше?

— Дальше, ты, видать, принял решение на высшем уровне, что будешь вроде меня, планету спасать со всеми обитателями от них самих.

— Как в японском мультике, — бормотнул Яша, почувствовав, что воздуха ему не хватает.

— На самом деле, спасается только тот, кто выбрал спастись, потом позабыл про это, а мы все помогаем ему вспомнить. Такая петрушка. Пошли, у меня теперь голод кислородный, — они поднялись и вышли. На улице Барсук, потягиваясь, заявил: — Сама планета просит нормальной жизни, да и я хочу, брат, чтобы окружал меня чистый воздух и люди, а не зомби и угар бензина. В связи с этим, Яша, грядут большие перемены, и политика тут ни причём. Есть кое-что над политикой и всеми общественными институтами, кое-что помощнее. Как солнце против софита. И скоро это грянет.

Яша давно заметил, что бомж изъясняется, как образованный человек, но сейчас были важны другие факты.

— Так раз оно такое хорошее и мощное, пусть всё и сделает, а мы тут причём? Мы разве можем? — страшно заинтересованно спросил Яша.

— Самое интересное, — отвечал Барсук, довольный вопросом, — в Пятом мире ты чётко поймёшь, что очень даже можешь. Ты видел, там, в Улиткином Доле, всё распрекрасно с тобой? Так возьми оттуда и перенеси сюда. Кто за тебя твои дела будет улучшать?

Перенеси… я что — большой волшебник? — азартно срезонировал Яша.

— Именно, — таинственно и весомо заявил Барсук. — Только вся эта карусель, — он мотнул головой опять в сторону магазинов и потоков машин, — набрехала тебе, что ты — ничто, а ты и поверил. Кстати, заметил, тут вообще не принято вопросами задаваться? И счастья никак не почувствуешь здесь, потому что это невозможно, пока сам не свой до конца. Крутят тут людьми все, кто ни попадя, качают силы и законно принадлежащее тебе время, заталдычивая тебе на каждом углу, что ты — маленькое «я», что от тебя ничего не зависит, и существуешь ты для поддержания не тобой установленных правил. А ты на самом деле, как и любой другой, — большое, очень большое «Я», и никому ты ничем не обязан, Яков. А особенно ты не обязан строить и укреплять такое вот спятившее общество.

Как раз в этот момент проходящий мимо человек плюнул матом в свой мобильник. Барсук, однако, был доволен своей речью, как нахулиганивший пацан.

— Есть в Доле хитрые предметы, и очень мудрые учителя, они

тебя всему и научат, — Барсук и Яша тихо двинулись против потока пешеходов.

— Так Улиткин Дол — это школа?.. — отпрянул Яша, и в душе замаячила тень уныния.

— А чего? Это не то, что ты подумал. Дол — это мечта каждого, а учителя там, мальчик, такие… И потом, ты всегда имеешь право выбора, запомни. Не хочешь, не ходи в Дол.

— Стой, так всё-таки… это не сон мне снился, что ли? — Яша остановился, придержав Барсука за рукав мятой джинсовой куртки.

Мимо них полз сверкающий фарами поток автомобилей, люди обтекали скульптурную группу «юноша держит бомжа за рукав», обмахивая её обрывками обычных разговоров, и всё было обыденным, привычным, кроме невидимого шара, внутри которого стояли мужчина и мальчик, державший его за локоть. Их взгляды, направленные друг на друга, сотворяли этот невидимый шар пространства совершенно другого свойства, нежели воздух вокруг.

— А ты не трусишь, часом? — Барсук сверлил Яшину душу усными глазами.

Эта другая реальность окружала теперь Яшу своей яркой, хоть и невидимой, новизной, которая очень бодрила.

— Знаешь, ты ни о чём не беспокойся, просто живи, ладно? Всё встанет на свои места.

— Я просто… не знаю, смогу ли я попасть туда опять, как-нибудь..? — спросил Яша тихо, а Барсук расхохотался.

— Хочешь, как я, пожарником стать? — он подтолкнул Яшу слегка, и они опять двинулись по многолюдному потоку.

— Барсук, растолкуй мне про свою работу, — Яша приготовился всю ночь проболтать об этом, шатаясь по городу, но Барсук сказал:

— Слушай, а почему бы тебе не перейти в обычную школу? Я знаю тут одну недалеко, там в десятом «А» неплохая классная руководительша, моя знакомая…

Барсука прервал чей-то вопль. Прямо перед ними стояла Марьяна Базальтовна, она глядела во все глаза на Барсука, и вид у неё был, будто её окатили водой.

— Яша!.. — задохнулась она; остальные слова были здесь же, но стояли перед открытым ртом Марьяны таким огромным комком, что не поместились в него, хотя он и был открыт.

— Марьян, познакомься, это Барсук, мой… друг, — это был для Яши момент определения статуса нового знакомого. И он сделал это уверенно. — Ты не волнуйся, мы тут на бульваре на лавочке посидим, а потом я домой приду. Всё нормально, не беспокойся, — бросил Яша онемевшей гувернантке, увлекая нового друга в подземный переход.

— Нет, в Доле классно и интересно по-настоящему, скоро узнаешь сам. Сам, запомни, это очень важно. Большое «Я» всё делает самостоятельно, без допингов, ниток, привязанных к рукам, кнутов и фальшивых пряников, — хлопая по спине Яшу, говорил Барсук на лавке в бульварном скверике.

— Большое «Я»? — Яша на миг представил себя великаном. — А кто это?

— Я тебе уже говорил за салатом. Большое «Я» — это весь ты, а не только твои ноги-руки, и тушка… с десятью процентами.

— Да? — протянул Яша, ничего не понимая. — А что я ещё? Вот то большое сознание, что ли, что ты сказал?

— Давай ты всё в Доле узнаешь, по порядку, а? — ёрзал по лавочке Барсук, словно хотел сбежать.

Мимо них шли-гуляли молодые люди, девушки, сыпали без надобности матом, гогоча и стукая пустые банки из-под питья об асфальт, и Яша остро ощутил присутствие себя в зоопарке, внутри вольера с дикими фантастическими мутантами, повадки которых, кроме неприятного недоумения, ничего более не вызывали.

А рядом сидел приятный, премудрый и высокодуховный бомж, стать другом которого больше всего теперь хотелось дипломатскому сыночку.

— Барсук, а где ты тут живёшь? — спросил Яша.

— Я пристроен, не волнуйся. Эх, Иакоб, я тебя ещё с Лапкой познакомлю, — тут наших много, в Москве. А сейчас тебе пора.

— А…

— Я тебя найду, малыш, — изменив голос на хриплый мультяшный, сказал Барсук, встал и пошёл. По дороге он подобрал весь мусор, до последнего окурочка, из-под потерявшей дар речи молодёжной публики, выбросил его в урну, и скрылся в подземном переходе.

Оставшийся вечер засиял красками. «Доска, марионетки, перевозчики, маяки, Большое «Я», наконец… Сколько вопросов! Надо во всём этом разобраться. Не желаю быть марионеткой без сознания. Жизнь — моя». Яша вбежал в подъезд, потом в казённую квартиру о восьми комнатах с джакузи и двустворчатым холодильником, мимо Марьяны Базальтовны — в свою комнату, и на диван.

Если сидеть на диване, то перед Яшей, как друзья и слуги, на полках стеллажа рядами стоят сотни книг. А в них — те герои и личности истории, которым ежедневно завидовал со всей тоской мальчик шестнадцати лет. Сколько раз ловил он себя на желании перенестись в другие времена, с другим, живым и вкусным воздухом, с дуэлями и опасностями, с картинами на стенах, свечами повсюду, дикими лесами, расшитыми камзолами и сказочными женщинами в пышных юбках, цветах и жемчугах!.. Какая свобода должно быть в груди, когда ты спешишь кого-то спасать или спасаться, прыгаешь в лодку, или вскакиваешь на коня, и, крепко обхватив его горячие бока ногами, скачешь куда-то до рассвета с ледяными ушами.

Марьяна оборвала мысли, открыв дверь:

— Яша, мама пришла и зовёт тебя. А я ушла.

В глазах у мамы Марины стоял вопрос, потому что Марьяна уже поделилась своим вечерним кошмаром: Яша и бомж. Но мама Марина почему-то спокойно сказала:

— Яш, я нашла классного репетитора по английскому. На два месяца ускоренно. Мы, возможно, пару лет поживём в Швейцарии.

Швейцария? Яша всегда хотел оказаться поближе к историческим декорациям своих мечтаний, но сейчас сказал:

— Я не поеду.

— Яш, а где твои друзья, где Паша Ермаков, почему он не заходит к нам? — Жесть в голосе Марины нарастала, обнажая страх, который мама Марина прятала за спокойствием.

— Мам, мои друзья — книги, а Паша… сейчас с девушкой встречается, — сходу соврал Яша, вспомнив, что Паша Ермаков, сын маминых знакомых, интересуется только супер-новыми и самыми дорогими телефонами, и самыми «классными» порно-фильмами. Маниакально.

Дальше мама Марина прочла лекцию об опасности оказаться без образования в третьесортной жизни навсегда и безвозвратно, где самое страшное — это сами люди третьего сорта, убогость, серость и нищета.

А Яша решил провести эксперимент и представить себя в этот момент где-нибудь веке в семнадцатом, во времена мушкетёров. И неожиданно легко он вдруг ощутил себя в просторной зале с высокими окнами, стоящим на плиточном полу «в шахматку» в широких чёрных башмаках с пряжками… Мягкий порыв ветра из сада, глядевшего в высокие окна, принёс радостное осознание себя одновременно в двух местах. Яша улыбнулся, вспомнив и ужин с Барсуком.

— Яш, ну что смешного?

Мамин голос прогнал семнадцатый век и перенёс Яшу в тошнотворно модную дипломатскую квартиру.

— Мам, я всё понял, ты не волнуйся. Я пошёл, мне надо к контрольной готовиться, — Яша обнял мать и направился к себе. С недавних пор он заметил, что Марина всеми силами скрывает, — объятия сына ей почему-то неприятны.

— Ладно, хорошо, я тогда Толика тебе вызову на полный день… и буду спокойна.

Яша развернулся.

— Зачем нам Толик? Целый день отравляться его харей? — растерялся Яша, — Мам, не позорь меня, я же…

— У всех у вас в классе есть телохранители, ничего позорного, — отрезала Марина, вставая с намерением закончить разговор. — Репетитор придёт через пару дней.

Яша развалился на своём диванчике в мрачном настроении. Репетитор, телохранитель… Мама Марина выдвинула тяжёлую артиллерию. «Значит, теперь Барсук не сможет ко мне подойти? Слава Богу, в Долину амбал не пролезет.»

В эту ночь Яша не попал в Улиткин Дол, хотя и очень хотел. Вместо этого ему приснился странный сон, очень «реальный», как и его путешествие в Дол.

Яше привиделась Венеция, та самая, на воде. Словно бы идёт он по одной из улочек, рядом плещется вода, а стены домов — облупленные, разноцветные, и звуки — открывающееся окно, чьи-то голоса, плеск воды, — как в комнате. Вдруг он видит, как по воде к нему идёт мужчина средних лет с небольшой каштановой бородой, очень длинными вьющимися волосами и в длинной библейской одежде цвета абрикоса. Похож на персонажей с картин Микеланджело… Мужчина протягивает Яше руку, приглашая ступить на воду, и Яша подчиняется, словно это происходит каждый день. Они переходят канал по воде на другую сторону улицы, входят в какую-то дверь, и незнакомец, поднявшись по лестнице, приводит Яшу в красиво обставленные апартаменты, с тяжёлыми шторами на окнах, позолоченной мебелью, расписным кабинетным роялем, стеклянными ширмами, с вырезанными на стекле пейзажами. Повсюду на столах и столиках, комодах стоят в вазах пышные букеты.

«Обитель какой-то королевы, или… богатого мецената», — думает Яша, а незнакомец показывает ему ещё одну комнату, скорее всего, кабинет, — здесь удобный стол и стул, шкафы с множеством старинных книг, настоящих, тяжёлых, в переплётах из красивых тканей или кожи. Особенно Яше понравилась одна, лежавшая на столе отдельно от других: она была небольшой, в синей обложке с какими-то звёздными хороводами. Яша дивится, а незнакомец мысленно говорит ему, что он может тут оставаться и жить, после чего незнакомец выходит из апартаментов и Яша слышит: его запирают на ключ.

Яша не чувствует испуга, просто ему всё странно и… приятно. Он обходит всё ещё раз и видит, что двери открыты. Он выходит опять на улицу и просыпается.

В его комнату уже пробралось утро, а в голову — первая мысль. «Надо поискать в Интернете книжку про осознанные сновидения». Стоп, а не эта ли книжка с хороводом звёздочек лежала на столе в венецианских апартаментах?

Ну, бывает, сразу после сна всякое покажется.