Просто посидим. Рассказы

Елена Толстова

Все рассказы в книге о взломе реальности, о проникновении в потустороннее, неважно, что является реальностью, своя ли это память, чужая ли жизнь, близкая смерть. Такой взлом происходит буквально для каждого героя рассказа, а потом – еще и для каждого вымышленного героя, для персонажа, придуманного героем. Жизнь – не то, чем кажется, и мы в ней – не те, кем кажемся, и об этом Елена Толстова написала действительно пронзительную книгу рассказов.Илона Якимова Книга содержит нецензурную брань.

Случай в галерее

Инспектор Галс приехал за час до открытия галереи, не спеша обошел здание и юркнул в кафе «Венеция», что располагалось напротив. Он уютно устроился в мягком кресле у окна и заказал чашечку крепкого ароматного кофе со стаканом холодной воды. Затем посмотрел в базе данных сведения о пропавших за месяц и что-то записал в потрепанный кожаный блокнот.

Боковым зрением Галс заметил, что хозяин, он же бариста, готов поделиться своими наблюдениями. Инспектор не успел взглянуть на него, как тот моментально принес еще чашечку кофе и бисквит — «за счет заведения». Словоохотливый хозяин шепотом, словно их могли услышать, поведал много интригующих подробностей.

— Странное место. Выставляют современное искусство. Не моя чашка кофе, как говорится, но нам выгодно. Когда у них перформансы, собираются толпы. К нам на кофеек заходят. Часто по ночам парень в джинсах и толстовке с капюшоном привозит на старом вэне большие черные мешки и иногда увозит что-то тяжелое и объемное.

Без пятнадцати десять в галерею вошли двое, мужчина и женщина. Галсу было назначено на десять пятнадцать. Инспектор неторопливо допил кофе, попрощался с хозяином и не спеша направился к галерее.

— Мы еще закрыты, — строго проговорила женщина за стойкой.

— Доброе утро, мадам Кордье. Мне назначено. Я инспектор Галс.

— Ооо, вы пришли раньше, — женщина занервничала и стала перекладывать стопки бумаг и писем с места на место.

— Да, извините, что отвлекаю, — произнес Галс. — По телефону вы умоляли побыстрее разобраться с этим делом… речь шла о пропаже девушки.

— Да-да, проходите, садитесь. Подождите. Я сейчас.

Инспектор сел в кресло, взял со столика журнал по искусству и начал листать. Статья о современной скульптуре открылась почти сразу же — уголок страницы был загнут. Галс прочел текст, внимательно посмотрел фотографии и что-то отметил в блокноте.

Мадам Кордье принесла воды и села в кресло напротив.

— Опишите в двух словах, что произошло, затем я задам вопросы.

— В среду, часов в шесть вечера, примерно за час до закрытия, пришла посетительница и не вышла обратно. В галерее ее нет. Она исчезла.

— Интересно-интересно. Вы вызывали полицию? Другой выход у здания есть?

— Нет. Был хозяйственный, но его забили. Полицию не вызывали, хочется без шума. Нам вас рекомендовали.

— Кто-то еще находится в галерее сейчас?

— Не-ет, — неуверенно сказала мадам и покраснела.

— Позвольте осмотреть помещение.

— Да, пройдемте в залы.

Они зашли в первый зал, и Галс вскрикнул от неожиданности,

— О, Господи!

— Это Пинки, — мадам Кордье обошла скульптуру уборщицы с ведром. — Гиперреализм — современный стиль. У нас несколько работ. Детализация, доведенная до такого совершенства, что трудно различить, это живой человек или нет.

В голосе мадам слышалось восхищение:

— Легко спутать произведение и посетителя, нет четкой границы — создается иллюзия жизни.

— Брррр, выглядит жутковато.

Инспектор и мадам вошли во второй зал.

— Та странная девушка… она подолгу стояла у этой работы. Три раза в течение месяца приходила перед закрытием, — мадам указала на огромную, во всю стену, картину.

Инспектор подошел поближе, внимательно осмотрел картину, затем отошел, чтобы увидеть работу целиком, и спросил:

— Что-то необычное?

— Мы приобрели эту работу полгода назад у знаменитого художника Витковского. Его последняя серия «Футуристик» — соединение прошлого и будущего. Рыцари в облегченных доспехах, высотные дома а-ля готика, космические машины. В картине нет четкой границы прошлого и будущего — тематические и временные пространства перемешиваются, сталкиваются, создавая новые миры. Картина завораживает. Правда?

Галс вздрогнул от неожиданности, он увлеченно рассматривал работу.

— Да-да. Фантастика. Кажется, что их ветром принесло в картину. Динамично.

— Мужчины в рыцарских доспехах, дамы в длинных платьях со шлейфами, — продолжала мадам Кордье. — Вихрь объединяет композицию, миксует время, эпохи.

«Превосходный гид, — подумал Галс, — любит искусство и умеет рассказать о нем».

— Может, вспомните день ее исчезновения? Что-то примечательное. Как выглядела? О чем говорили? Кто еще видел ее?

— Лет тридцати, благородная бледность и худоба, в красивом черном платье с бриллиантовой брошью-бабочкой. Слегка старомодная. У меня есть даты в журнале посещений, она расписывалась.

— Все три раза подолгу стояла у этой картины, — мадам отвечала четко и по делу, но иногда сбивалась, путалась. «Что-то не договаривает», — подумал инспектор.

— У кого-то еще есть доступ к галерее?

Мадам замялась:

— Все свои.

— Что значит свои?

— Мой возлюбленный… он подрабатывает… залы убирает.

— Ну и где же ваш бойфренд? Мне надо его опросить.

— Он может быть в каптерке, — неуверенно проговорила мадам.

— Пройдемте.

Справа, при входе в другой зал, мадам Кордье что-то нажала под фотографией на стене, открылась потайная дверь, и они вошли. В комнате сидел испуганный мужчина средних лет, его воспаленные глаза бегали, перепачканные белым руки дрожали. В углу стояли большие черные мешки.

— Это Огюст, — мадам представила мужчину Галсу. — Он занимается хозяйством и отвечает за безопасность.

— Здравствуйте, Огюст. Где она? — Галс решил не церемониться.

Огюст ссутулился и повел инспектора в другое помещение.

— Да тут мадридский двор с потайными комнатами, — хохотнул инспектор, чувствуя близость финала.

Они вошли в светлое просторное помещение, посередине которого молилась, стоя на коленях, обнаженная женщина. Галс застыл в изумлении: тело прекрасно передавало мольбу. Но девушка не была существом из плоти и крови.

— Боже, как она прекрасна! — воскликнул Галс.

— Не-ет, это не то, что вы думаете, — опомнилась и заговорила мадам. — Это скульптура в стиле гиперреализма. Гипс, резина, специальные смолы, краска и глазурь. Огюст делает гениальные работы, иногда копии. Мы продаем их в частные руки.

— Аааа, так вы о пропавшей девушке, той, что исчезла в картине? — встрепенулся Огюст, словно что-то до него дошло.

Галс и мадам Кордье синхронно повернулись к Огюсту.

— У меня есть глазок из каптерки в зал. Я наблюдал за ней все три раза, она вдохновляла меня при создании «молящейся».

— Как так, Огюст? Ты скрыл это от меня? — мадам Кордье удивленно и пристально посмотрела на своего возлюбленного.

— В среду я увидел, как она протянула руки к картине, — упоенно рассказывал Огюст, — оттуда вырвался поток воздуха и появились мужские руки в тонких перчатках. Руки обняли ее, и она исчезла. Я выбежал в зал, но девушки там уже не было. Она… она появилась… в картине. И оттуда, из картины исходил свет.

— Бред какой, — брякнул Галс.

— Вы можете увидеть ее сами, я покажу.

Они подошли к центральной картине.

— Вот она, — Огюст указал на женскую фигурку в длинном черном платье со сверкающей на лифе брошкой. На переднем плане спиной к ней стоял рыцарь с мечом и в тончайших доспехах — он словно защищал ее от реального мира.

— Я бы хотел посмотреть запись в журнале регистрации.

Мадам Кордье повела инспектора к выходу. На стойке она протянула ему книгу в серебристом переплете.

Не ищите меня.

[e-mail]

Мой рыцарь, я пришла, чтобы остаться с вами, потому что принадлежу вашему, уже моему миру.

— Развели тут мистический портал, — уходя, хмыкнул инспектор.

В базе данных за последнюю неделю пропавших девушек не было.

«А по сути человек не меняется — те же переживания и чувства, что были в Средние века, случатся и в будущем», — размышлял инспектор в автобусе, везущем его домой.