Шепот

Елена Стриж, 2019

Что такое увлечение и любовь? Что такое секс и сексуальность? Что такое ревность и измена? Может ли быть вечная любовь или это только миф? В книге автор старается ответить, на эти и другие вопросы.

Я увидел в ней цветок

Я весной окончил школу, сдал экзамены и поступил в институт на геофизика. Мама уверяла, что на сегодня это неактуальная профессия, что в период развития бизнеса необходимо поступать на юридический или экономический факультет, но я об этой профессии мечтал с детства. Помню, как рассматривал фотографии дядь Юры, когда он покорял север. Палатки, лопаты, дождь и снег, всколоченная борода и совершенно счастливый взгляд. Это мне напоминало приключения авантюристов в Америке, что бороздили девственные леса в поисках затерянных миров.

Моя мечта сбылась. В сентябре посетил свою первую лекцию. Я по-другому взглянул на жизнь и понял, что взрослею. На меня уже иначе стала смотреть мама и отец, а школьные друзья относится ко мне даже с почтением. Младшая сестренка таскала меня где только можно, показывая втихушку своим подружкам, как музейный экспонат. Мою грудь переполняла гордость за самого себя.

Я всегда думал, что время летит медленно, от урока к уроку, от понедельника ко вторнику, а от него не спеша до субботы, но в институте понял, что у времени есть и другая сторона измерения. Первые месяцы пролетели незаметно, был удивлен, когда увидел на улице снег. Когда прошли дожди и слетела листва, так и не увидел, но снег, он вот тут. А второй раз опомнился, когда зашел в подъезд и уловил знакомый запах апельсинов. «Боже, а ведь уже скоро Новый год», — подумал я и в голове промелькнули воспоминания. Какой стол без апельсинов? Это как нельзя представить елку без подарков, а зиму без снега.

Не только я вспомнил про Новый год, но и мои друзья. Каждый из них предлагал свой вариант, нужно как-то необычно, да хоть в лесу. Родители были категорически против данного предложения. Им хотелось побыть около нас, хотя понимали, что я уже взрослый, и за ручку водить хоровод и рассказывать стишки уже не буду. Они слушали меня, но в то же время корректно поправляли идеи в нужное русло. Было решено отмечать Новый год дома. У нас квартира огромная, отец участвовал в бизнесе и мог позволить иметь такую. В своей собственной комнате я мог творить все, что захочется, сделал из нее спортивный зал и библиотеку.

Однажды отец купил мне микроскоп, он сделал это вовремя, иначе бы к нему не подошел. Я не увлекался биологией, а что еще можно было смотреть через него, только крылышки да лепестки цветов. Однако я ошибался. Смотрел все, начиная от простой бумаги и своего ногтя и кончая тонкой пылинкой и паутинкой. Я понял, какой удивительный этот микромир, мы его просто не видим, это параллельная вселенная. Как мало я знаю, и смогу ли постичь хотя бы часть этого невидимого мира?

Люблю свой дом и свою комнату. И поэтому, когда было принято решение встречать Новый год у нас, очень обрадовался. Я действительно стал взрослей, и уже не ждал, что посоветуют мои родители.

Было ощущение, что такой зимы еще не было. Снега на улице навалило огромные кучи, мне хотелось петь как в детстве. Сам себе удивлялся, что это со мной. А за два дня до Нового года ударили морозы. Даже легкий ветерок уже обжигал лицо, снег хрустел, и ноги начали замерзать. Моя дурацкая привычка ходить даже зимой в ботинках с тонкой подошвой могла привести к тому, что я просто заболею.

На какой-то период времени я забыл про зиму, про снег и про время, мне нужно было сдать зачеты. Волновался как маленький мальчик, который первый раз вышел на сцену, голос не слушается, полный зал народу, а ты на сцене и все ждут только тебя. Но когда ты заканчиваешь свой стих, гора спадает с твоих плеч и последние слова готов уже кричать. Так и я, последний зачет, хотелось избавиться от него и окунуться в новогоднюю сказку.

Желающих отмечать у нас праздник набралось немало. Пришли мои школьные друзья, что разбежались по разным институтам. Пришли и новые, с которыми познакомился на факультете. Пришли подружки моей маленькой сестренки Маришки. Только младший брат бегал один, он был как в малине, ему было дозволено все, или почти все.

В свои восемнадцать лет считал себя здравомыслящем парнем, и то, что буду играть в игру «Дракон», не мог себе даже представить. Это полный улет. Голова дракона пытается схватить свой хвост, а хвост не слушается никого и бегает, куда ему вздумается. А после мы с завязанными глазами друг с друга снимали прищепки, визга было хоть отбавляй. Отгадывали совершенно идиотские загадки. Например: что такое или кто такой — две руки, два крыла, два хвоста, три туловища, три головы и восемь ног. Что мы только не придумали, и инвалид, и единорог, и новоиспеченный супермен, все перебрали, а ответ оказался до глупости прост: всадник, на коне держащий в руке курицу. Вы бы до это смогли додуматься? Мы нет. Было еще множество конкурсов. К двенадцати часам все упарились и изрядно устали. Всем хотелось отдохнуть, молодежи покурить, девчонкам посплетничать.

Пробило двенадцать часов. Все как в тумане. Громкое «ура!». Кто-то облился шампанским, кто-то замолчал, загадывая желание, кто-то кого-то чмокнул в щечку. Мы дружно опустошили бокалы и как по команде с гиканьем набросились на салаты. Что творилось на улице, просто артиллеристская артподготовка. Грохот, свист и шипение ракет, треск пикард и вспышки бенгальских огней. Все ринулись к окну, кто посмелей, выбежал на балкон. Новогодний фейерверк продолжался минут двадцать. Сестренка каким-то чудом протиснулась сквозь плотное кольцо к окну и стояла рядом со мной. Она начала дрожать, но глазенки смотрели в ночное небо, рассматривая в нем все новые и новые вспышки.

Мама и отец были с нами. Они командовали кухней, хотя зря, там хватало помощников. Нам хотелось прыгать, танцевать и петь. Сперва были жаркие танцы. Не то, чтобы жаркие, это от них было жарко, поэтому и жаркие. Несколько раз возвращались к самым крутым мелодиям и снова начинали дергаться под музыку. Да, представляю, если бы наши танцы в девятнадцатый век, да еще в Европу, нас бы точно сожгли на костре.

К двум часам ночи уже изрядно устали, кто-то сходил прогуляться, и не один. Я же в эту ночь был одинок. Мне нравится девушка из параллельного факультета, даже не знаю, как ее зовут, просто нравится и все. Порой мне кажется, что я ее люблю, а может просто придумал это для себя, иначе давно бы познакомился. Загадка. Любишь, не любишь. Старался об этом не думать. Надо набраться смелости и познакомиться. Но как? Ведь не подойду же вот так и не скажу «Здрасьте, это я». Ладно, когда кончатся каникулы, в первый же день обязательно подойду к ней.

Уже заиграла спокойная музыка, телек показывал, но звука не было. Несколько друзей пошли одеваться, им далеко добираться. Мама, я и братишка вышли провожать. За спиной журчала музыка, я кивал друзьям и похлопывал их по плечам. Ребята ушли, в доме стало тихо. Я сидел в зале и слушал музыку. Маришка, высоко задирая голову, танцевала с Виктором, моим однокурсником, а ее подружка Жанна гордо смотрела на своего кавалера, словно это ее принц.

Я отдыхал. Только сейчас начал ощущать, как устал за эти полгода учебы. В моих руках был фужер, да и не только в моих. К фужерам частенько прикладывались наши дамы, морщились от лопающихся пузырьков, косились по сторонам и, улыбаясь, делали робкие глотки.

Я почувствовал легкий туман в голове, мне стало очень легко и спокойно. Смотрел на всех как будто со стороны, вроде бы с ними, и в то же время нет. Братишка, несмотря на свой юный возраст, начал порой по-взрослому смотреть и слушать. А сестренка, она словно переродилась из гусеницы в бабочку, все порхала по комнате. Она находится в таком возрасте, когда начинаешь задумываться над словами любовь, привязанность, чистая дружба и секс. Поэтому понимаю ее взгляды, когда она смотрит в сторону моих друзей.

Вечер удался на славу, нет грустных лиц. Мы сидели за столом и разговаривали о будущем, у всех были свои планы, пытались думать реалистичней, но все же, мы летали в облаках. За моей спиной кто-то танцевал, хихикал, порой пытался меня ущипнуть. Это Оля, подружка сестренки, они познакомились только два года назад и теперь не разлей вода.

У Маришки глаза были широко открыты, она боялись пропустить вокруг себя хоть что-нибудь. Но вот голова все чаще и чаще стала искать опору, а руки стали опускаться. Было видно, что она устала, сознание боролось, но тело диктовало свои правила. Я встал и подошел к сестренке.

— Пойдем отдыхать, — я старался говорить мягко, хотя у самого чувствовалось, что в голове шумит, и ноги почему-то стали ватными.

— Нет-нет, я себя отлично чувствую, — последнее слово она произнесла с запинкой. — Ну разве что чуть-чуть.

Танец кончился, вместо того чтобы присесть, она просто шлепнулась в кресло. Я всегда относился к своей сестре с любовью, и как брат оберегал ее во всем. Знал всех ее подружек, с кем она дружит, знал ее парня, хоть и не одобрял их отношения, но относился к ее чувствам с уважением.

Я отвел ее в спальню и попросил пока не выходить, а полежать немного, а сам пошел за крепким чаем. Однако, когда вернулся в комнату, увидел, что она сидит на полу и, уткнувшись носом себе в плечо, мирно спит. Она, видимо, хотела прилечь, но силы покинули ее. Я поставил чашечку с чаем на столик.

— Ну же, вставай, — и осторожно потряс ее за плечо, но ответа не последовало. — Ладно, тогда завтра запустим наши ракеты.

Я специально для нее оставил несколько штук.

Маришка была в вечернем платье, она его очень любила и при каждом удобном случае старалась надеть. Это было настоящее вечернее платье, как у взрослой женщины. Круглый вырез, что застегивался на шее, боковой разрез доходил до середины бедра. Спина вся открыта, контраст темного цвета ткани и белой кожи подчеркивал силуэт тела. Сестренка очень гордилась им, да и мне оно, признаться, нравилось.

Положить сестру оказалось не так-то просто. Движения были сильно скованны, я не хотел разбудить ее, делал все медленно и осторожно. Положив голову на подушку, начал укладывать ноги. Она уже не та маленькая девчонка, что была раньше. Сестренка лежала и мирно спала.

Платье смялось и сильно перекосилось. Вырез, что должен был быть сбоку, очутился спереди и кончался не у бедра, как у истинной леди, а чуть ли не на талии. Я нагнулся, чтобы укрыть ее. Маришка словно почувствовала это, потянулась, и разрез, который и без того как магнит притягивал к себе, раскрылся. Передо мной открылась белая ножка.

Я задумался о ее судьбе, о ее красоте и ее любви, и понял, что моя сестра уже выросла и стала взрослой девушкой. До этого момента я как-то не задумывался над этим, для меня она была только сестрой. Но сейчас передо мной лежала спящая принцесса. Какие мысли в ее головке крутятся? Когда укладывал, то платье сильно перекрутилось, его талия поднялась высоко вверх, и теперь разрез открывал обнаженное бедро. Странно, но на ней не было трусиков. Ох уж сестренка модница, уже сейчас начала использовать свои женские уловки. Чисто мужское любопытство подталкивало меня. Взяв за краешек разреза платья, вместо того чтобы прикрыть, пальцы оттянули ткань в сторону. Прошлогодний загар очерчивал треугольник, он тем самым подчеркивал наготу, а жиденькие рыжие волоски придавали телу невинность.

Я опустил ткань платья, но разрез остался, он как молния шел от коленок и, сужаясь, заканчивался в районе пупка. Я смотрел на этот разрез, на ткань, что прикрывала тело, на его складки. Сестренка действительно повзрослела, она расцвела, а я этого даже и не заметил. И теперь она стала прекрасным цветком с нежно бархатистыми лепестками. Ее листочки скоро раскроются, подставив свой розовый бутон лучам солнца. Ночная роса засверкает и тяжелыми каплями упадет на землю.

Мое сердце билось. Я посмотрел на лицо сестренки, она спала и, похоже, крепко. Не знаю зачем, но прикоснулся к ее щеке, ощутил бархат кожи, подумал, какая она теплая. Коснулся ее лба, затем кончика носика. Она спала сладким сном. Мое сердце успокаивалось, когда я прикасался, и наоборот начинало биться, когда убирал руку. Пальцы коснулись ее подбородка, кончиков губ.

Она лежала на спине в той же позе, что я положил, легкий изгиб, голова повернута в сторону стены. Дотянувшись до настольной лампы, притушил свет. Какое-то время сидел неподвижно и размышлял о гадком утенке, я даже ей позавидовал. Еще раз коснулся ее щеки, замер, после ее шеи и снова замер. Надеялся, что она проснется или просто пошевелится, но Маришка спала.

Я поправил растрепавшиеся локоны, потрогал маленькую сережку, ткань платья на шее. Ладонью осторожно приподнял ее голову и расстегнул на шее застежку от платья. Мои руки немного задрожали. Я взглянул на лицо сестренки, но оно было умиротворенным, было счастливым.

Потянул ткань на себя, несколько волосинок зацепились за застежку. Мною одолевало мужское любопытство, что под ним. Несмотря на то, что в комнате было почти темно, ярко-белая кожа светилась. Подбородок плавно переходил в шею, от нее тянулись очертания плеч, рук, груди. Я потянул ткань платья еще и опустил. Грудь только слегка выделялась, может, она так смотрелась потому, что сестра лежала. На какой-то момент я залюбовался.

Кто-то стукнул в дверь, меня как будто ударило током. С глаз мгновенно спала пелена очарования. Я весь превратился в слух, но в комнату никто не вошел, наверно, это было случайно. Маришка спала, она улыбалась во сне. Кому, интересно? Ну ладно, мне пора. Я развернулся. Поднялся с кровати. Последний раз взглянул и вышел из комнаты.

Мне очень хотелось вернуться. Хотелось еще раз прикоснуться к ее коже. Никогда за собой не замечал такого отношения к своей сестре. Она была для меня просто сестренкой, но сейчас я увидел в ней девушку. В моем сознании застыло изображение ее ножки, нежных лепестков и пухленького животика. Я нехотя сел за стол, мама о чем-то спросила, кивнул и, сделав глоток шампанского, подумал о том, как прекрасно начался Новый год.