Противоположности притягиваются

Елена Рейн, 2017

Когда в твоей жизни идет сплошная черная полоса, а в ближайшее время предстоит свадьба с нелюбимым жестоким человеком, то ты готова на многое, чтобы вырвать у жизни хоть чуть-чуть счастья. Вот и Милана, нежная хрупкая девушка, соглашается на соблазнительное предложение и окунается на две недели в водоворот запретных чувств и безумных желаний. Но время вышло, договоренности исполнены и нужно возвращаться в реальность. Да только у судьбы на этот счет свое мнение и непредсказуемые планы.ТОЛЬКО МОЯ – 4Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Милана

Дрожащими руками снимала куртку, пытаясь успокоиться. Глупая, зачем поехала? Не хотела, пошла против себя, и тут такое… Знала, что Захар — бабник и подлец, но увидеть его с двумя девушками было противно и мерзко, ведь я через две недели выхожу замуж за него. Не по любви, конечно, а по приказу отца, из-за его бизнеса, который у него на первом месте.

Мы никогда не понимали друг друга, как бы я ни пыталась наладить наши отношения, даже будучи маленькой девочкой, когда мы еще жили с мамой. Отец никого не любит кроме себя и своего бизнеса. Хотя нет, сейчас в его сердце Мария. Высокая роскошная блондинка, отбившая отца у моей матери, пока заботилась о ней в должности сиделки. Коварная хищная женщина, притворяющаяся добрым ангелом-хранителем перед моим родителем и всеми, кто на ее взгляд этого достоин, исходя из размера их благосостояния.

Моя мама, Ройф Зинаида Витальевна, к огромному моему сожалению, сейчас живет не с нами и даже не в нашей стране. Она находится в Англии уже третий год, пребывая в дорогостоящей клинике. Диагноз: рак головного мозга. Первое время Зинаида держалась, а потом поникла, и стала отстраняться ото всех, не веря в свое выздоровление. Наши звонки, в которых она постоянно со мной прощалась, обсуждая кончину как само собой разумеющееся, случались все реже.

После общения с мамой, я запиралась в комнате и плакала, надеясь, что этого не случится, и она поправится. Было тяжело ежедневно слышать прощальные слова, но я нуждалась в ее голосе, словах, нежной ласке и любви даже на расстоянии. Раньше мы с ней были очень близки, а сейчас… она никого не хочет видеть, отказывается от моих звонков, и я больше года общаюсь с персоналом, заверяющим, что для ее состояния она себя чувствует нормально, но не желает разговаривать. Не передать, как это больно, когда любимый человек не хочет тебя даже слышать. Такая малость, и не доступна.

Чувствовала себя ненужной, но понимала, что это только из-за болезни, ведь это не в характере матери. Полгода назад, я не выдержала, и, купив билет на самолет, решилась в тайне поехать к ней. Проведать ее, увидеть, хоть на мгновение. Отец, Ройф Сергей Сергеевич, запретил выезд, и меня сняли с самолета. Помню тот позор, непонимание и обиду, но ему было все равно. Он заявил, что, если еще раз попытаюсь такое совершить, он перестанет платить за ее дорогостоящее лечение. На мою истерику, процедил, что я должна уважать желание больной матери, и не быть эгоисткой.

А потом открылось, что его влиятельный деловой партнер, Вигорский Евгений, с которым он совсем недавно стал работать, решил, что его сын должен быть семейным человеком и я идеально подхожу на роль жены. Мой отец, конечно, согласился, и уже полгода как все было решено, а теперь пришло время нас познакомить, чтобы мы привыкали друг к другу. На мой отказ отец стал открыто меня шантажировать лечением моей матери. Раньше он обрабатывал меня в более мягкой форме, напоминая о своей доброте, а теперь категорично и без вариантов. Мои гордость и желания в обмен на жизнь матери. Жестоко, но действенно.

Что сказать, за это время я возненавидела его как никогда, всей душой, чувствуя себя вынужденной пленницей. Совсем не слышала голос мамы, только видела счета за ее лечение, указания и требования. И вот, через две недели моя свадьба.

Что говорить, мой жених, Захар — эгоист, относящийся к современной разбалованной молодежи, живущий на широкую ногу. Он с первого раза мне не понравился, хотя внешне мужчина очень приятен и выглядит довольно хорошо. Но его пренебрежение, презрение, даже ненависть к тем, кто не так богат, отталкивают меня от него как от чумы. Пыталась идти через себя, стараясь быть послушной дочерью, чтобы отец не прекратил выплаты, но с каждым днем становилось все труднее. Внутри я разрывалась от одиночества, обиды и непонимания.

И вот, наивно решила устроить жениху сюрприз, и поговорить по душам. Надеялась, что он поймет меня, и мы станем по-другому общаться. Верила в хорошее и человеческое в нем, спрятанное внутри, что сделает возможным нашу совместную жизнь. Глупо рассуждала, что, если поговорим, мы станем ближе. Но нет, если мужчина ведет себя нагло, подло и даже жестоко по отношению к другим, душа у него черная и прогнившая. А я наивно мечтала попросить о помощи, чтобы съездить к своей матери. Думала… глупая дуреха.

Увидев меня, Захар даже не смутился и предложил войти, а своих «девочек» попросил пройти в комнату и подождать его. Моему удивлению, неверию, ужасу не было предела, на что он только усмехнулся и посоветовал привыкать. Видите ли, после свадьбы только моя жизнь круто поменяется для его удобства и выгоды, а он продолжит вести «обычный» образ жизни.

Надолго меня не хватило. Выбежала со слезами на глазах, не зная, что делать. Даже не помню, как добралась домой. Зато, войдя в дверь нашего двухэтажного коттеджа, поняла, что нужно сделать. Пусть отец, что хочет, то и придумывает, а с меня довольно. Попрошу денег у деда со стороны отца. Ройф Сергей Иннокентьевич — жадный и алчный старик, но ради матери, я попробую с ним договориться, ведь не может быть все так плохо.

Сняла куртку в огромной гардеробной и направилась к мраморной белоснежной лестнице. Резко зажегся свет, и я увидела отца, со злостью смотрящего на меня. Высокий худой светловолосый мужчина, стоял облаченный в черные брюки и белоснежную рубашку, очевидно недавно только явившись с какого-то мероприятия. Если нет Марии, значит, ждал меня, а она уже поднялась наверх. Что же, Захар позвонил и на свой лад рассказал о нашей встрече. Правильно, зачем откладывать разговор на завтра? Сегодня и сейчас.

Уверенно посмотрела отцу в глаза и прямо сказала:

— Я не выйду за него замуж!

Сергей Сергеевич смерил меня пренебрежительным взглядом и, открыв рот, тут же его закрыл. Замерла, совсем не ожидая такой реакции, удивляясь странному поведению отца. Но тут же услышала:

— Я забочусь о твоей матери! А ты — неблагодарная эгоистичная дрянь!

Резко сделала шаг к нему и, пытаясь не сорваться на крик от обиды, хрипло прошептала:

— Это ты виноват, что она закрылась в себе и стала тенью. Уничтожил ее надежды и любовь, жестоко обманывая с сиделкой, а потом избавился, как от ненужной вещи, чтобы не мешала твоим грандиозным отношениям с Марией.

Видела, что он хотел замахнуться, что иногда бывает во время наших споров, но сейчас отец не опустился до нормальной для него низости. С чего бы это?

— Я не избавлялся! — процедил он. — Дал деньги и огромную квартиру.

Меня трясло, вспоминая состояние мамы после того, когда она застала их вместе в гостиной, а отец, как ни в чем не бывало, оделся, и заявил, что больше не намерен жить с больной и немощной женщиной. Эти слова она часто повторяла вечером, сидя в кресле на лоджии, не веря в произошедшее. Зинаида его очень любила, даже после того, что он совершил, и надеялась, что он одумается.

— Зачем ей она, когда мама тяжело болела и хотела твоей любви и заботы, а ты убивал ее, занимаясь новой жизнью!

— Я мужчина! — выплюнул Сергей Сергеевич, стискивая кулаки.

Не стала слушать, развернулась и пошла по лестнице. В душе все кипело, находясь в стадии взрыва. А потом… застыла на месте и пробормотала:

— Никогда тебе этого не смогу простить.

За спиной послышалось неприличное восклицание и громкий крик:

— Мне и не нужно твое прощение. Я любил Зину, но, ни что не вечно.

Медленно повернулась, и тихо задала вопрос, который всегда меня мучил, как только стала подрастать:

— Ее, возможно, «да», когда-то, а меня никогда. Почему?

На секунду в его глазах вспыхнули гнев и злость, но потом они исчезли, а отец, успокоившись, ухмыльнулся и соизволил ответить:

— Ты стала огромным разочарованием для меня. Во всем. Я не хотел такую дочь. И даже сейчас выкаблучиваешься, зная, что у меня будут проблемы, если ты не выйдешь замуж за Захара.

Возмущение плескалось во мне дикими, необузданными волнами, но я решила быть выше истерик. Внимательно посмотрела на отца и гордо произнесла:

— Почему я разочарование для тебя? Что я сделала не так? Всегда примерно училась, золотая медаль, сейчас иду на красный диплом. Соревнования, олимпиады и помогаю тебе на предприятии. Что не так?

Мужчина фыркнул, усмехаясь чему-то, а потом посмотрел куда-то в сторону, и вновь на меня, процедив:

— Да что ты помогаешь? Встречаешь гостей и развлекаешь? Это жалкая должность даже для самой тупой курицы.

— Но другой ты мне не даешь, хотя твой экономист имеет техническое образование и очень некомпетентен в некоторых вопросах, а я…

— Хватит! — резко рявкнул отец. — Еще не хватало от соплячки выслушивать что-то. Если Виола работает, значит, меня устраивает. А ты… а ты… вот тебе я не доверяю!

— Почему? — возмутилась я.

— Нечего совать нос, куда тебя не просят.

— А что, есть что скрывать? — тихо поинтересовалась я, мысленно ставя себе галочку как-нибудь посмотреть финансовые документы по его работе, когда девочки оставят их на столах, что случается очень часто.

Отец почернел взглядом, посылая столько ненависти и злобы, что с непривычки можно было бы отлететь в сторону от такого негатива. Но я привыкла, отец никогда не был другим по отношению ко мне.

— Много говоришь, девчонка. И… как ты собираешься достать деньги? — приподняв левую бровь, спросил он.

— Попрошу у деда, — спокойно проговорила я. — Думаю, он не так жесток, как ты, чтобы продавать родную дочь.

Отец рассмеялся скрипучим неприятным смехом, что стало не по себе. В это мгновение передумала все: что дед поддерживает его и все в курсе нашего конфликта с отцом, и что никто мне уже не поможет. Самые плохие и страшные мысли, режущие по живому. Но Сергей Сергеевич, успокоившись, с интересом посмотрел на меня и предложил:

— Что же, попробуй. Отец, даже мне, родному сыну, ничего не дал для того, чтобы я встал на ноги в мире бизнеса. А тебе… тебе… Попробуй, мне даже интересно, что старик тебе ответит.

Сказав это, он развернулся и направился в кабинет, а я продолжала стоять, чувствуя на себе липкую неприятную паутину от его слов. Но тут Сергей Сергеевич резко остановился, и отчеканил:

— Милана, если завтра вечером ты не дашь мне положительный ответ, то я закрою твои счета, а также дам запрет на все счета за лечение твоей матери. И делайте что хотите. Мне плевать.

Бросив грязные слова мне в лицо, он продолжил свой путь дальше, а я села на ступеньку лестницы, не видя ничего перед собой. Слезы рвались наружу, несмотря на мои вечные обещания и оправдания, что я привыкла и больше никогда не буду плакать. Но нет, почему-то так невыносимо больно, что невозможно дышать.

Завтра с утра поеду к деду и поговорю с ним. Обязательно. А пока… пойду спать. Вечер у меня сегодня просто ужасный. Посмотрев на часы, ужаснулась времени. Три часа ночи.

Поднялась и тихо пошла по мраморной лестнице, а потом по коридору в свою комнату. Через полчаса я лежала в кровати и держала в руках рамочку с фотографией мамы. Она на ней такая веселая, лучезарная, с огромным счастьем в бездонных голубых глазах. Медленно провела пальчиком по ее светлым длинным волосам и самой ласковой, нежной улыбке. Старалась не думать о причинах и следствиях, просто вспоминала, вновь чувствуя себя любимой и нужной, маминой девочкой.