ПРОВИНЦИАЛКА

Елена Разумнова, 2023

Как остаться счастливой? Не перестать верить в себя и в людей?Драматическая история главной героини, прошедшей через различные жизненные испытания, но не переставшей верить в лучшее. Она рано узнала, что такое смерть, лишилась материнской любви, а позже столкнулась с предательством любимого человека; многие годы ходила на волоске от смерти, нуждаясь в дорогостоящей операции. Пытаясь убежать от себя, сменила город, работу, поменяла окружение…И когда отчаяние посетило её, произошло то, чего она никак не ожидала…

12.

Мила осматривала новое помещение. Это была просторная светлая палата. Огромное окно выходило на южную сторону, и солнечные лучи ласково касались лица Милы. Ее кровать стояла слева от окна. В палате было еще пять кроватей, и только одна из них, та, которая справа у двери, была свободна. Это была обычная городская больница. Ремонт здесь делался давно, мебель не обновлялась. Мила попыталась повернуться и лечь удобнее, под ней заскрипела кровать. Она вспомнила свою ортопедическую подушку, поправляя синтепон под головой. Постель была чистая, хотя рисунок на ткани уже невозможно было разобрать от многочисленных стирок. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на ней — телефон Милы и стакан с водой.

— Вы пришли в себя — это самое главное, — продолжала дружелюбно говорить медсестра лет пятидесяти, — сейчас подойдет врач, и вы все сможете у него узнать. Больные, пора на ужин, идите в столовую.

Четыре женщины, рассмотреть которых Мила еще не успела, засобирались. Одна, бабушка лет 65-70, худенькая, с седыми волосами, повязала на голову косынку, тщательно помыла ложку и бокал и вышла из палаты. Другая женщина, лет 45-50, была высокого роста, среднего телосложения, с пышной короткой стрижкой, одетая в обтягивающие лосины красного цвета и удлиненную тунику с жар-птицей на спине. Она накрасила губы яркой помадой и, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, с высоко поднятой головой, направилась к выходу, что-то напевая. У двери она остановилась и, обращаясь к молоденькой девушке, лежавшей слева у двери, сказала:

— Ну а тебе что, особое приглашение?

— Валя, ну что ты пристаешь к девочке! — заботливо вступилась еще одна, — а вы? — обратилась она к Миле, идёте с нами? Вставайте, я вам покажу, где находится столовая.

— Спасибо, я не голодна, — ответила Мила.

Женщины ушли. Мила, оставшись одна, стала вспоминать события дня. Встреча с Андреем, неприятный разговор. Последним, что она вспомнила, был голос отца. Прошло уже 32 года после его смерти, а Мила помнит в мельчайших подробностях день, когда его не стало…

В палату вошел доктор:

— Решил перед уходом зайти к вам.

Это был мужчина лет 38-40. Высокий, темноволосый, в белоснежном халате, из нагрудного кармана которого выглядывал золотистый кончик авторучки. Он подошел к Миле и присел на стоящий рядом стул. Серые глаза отражали усталость и в то же время живое участие:

— Меня зовут Леонид Иванович. Как ваше самочувствие?

— Спасибо, я чувствую себя хорошо. Скажите, я могу уйти домой?

— Домой? Ну что вы. Нам необходимо провести обследование. Причину вашего внезапного обморока мы пока не установили. У вас было очень низкое давление, к тому же еще и аритмия. Скажите, что спровоцировало такое состояние? С какими-нибудь хроническими болезнями состоите на учете?

— Леонид Иванович, я чувствую себя хорошо. Просто неделя выдалась трудной: много ответственной работы, переживания, ненормированный рабочий день и плохой сон. Я ничем не болею. И, если бы вы позволили, я хотела бы уйти.

— Ну знаете, нельзя же так безответственно относиться к своей жизни.

— Я уверяю вас, что со мной все хорошо. Работа закончена, и у меня теперь есть возможность восстановить утраченные силы.

— Тем не менее, я настаиваю, останьтесь хотя бы до завтрашнего вечера. Я назначил необходимые анализы. Завтра сдадите, сделаем ЭКГ. А вечером я вас отпущу.

Мила окинула взором палату, пленницей которой она стала, и решительно встала.

— Нет, я не останусь. Вы не в праве меня держать. Какие бумаги для отказа от лечения нужно подписать? Я готова.

— Ну что ж. Не смею задерживать. Через 15 минут на сестринском посту будет лежать отказ. Подпишите его и можете быть свободны.

Леонид Иванович вышел. Мила села на кровать и задумалась. «Что я делаю? Я же давно собиралась пройти обследование?»

— Борисова кто? — спросила вошедшая в палату молоденькая медсестра.

— Я, — ответила Мила.

— Идемте со мной. В гардеробе на первом этаже заберёте свои вещи, дежурная из приёмного покоя выдаст, но сначала подпишите отказ.

Мила спустилась по лестнице и пошла в приёмный покой, следуя по указанным стрелкам. В коридоре никого не было. Сотрудники разошлись по домам, время посещения больных закончилось. «Если и делать обследование, то не в этой больнице,» — подумала Мила, разглядывая неровно крашенные стены, обычные деревянные скамейки вдоль них, обтянутые дермантином, затертую плитку на полу. В конце коридора на двери висела табличка: «Приемный покой». Мила постучала. Никто не ответил, и Мила приоткрыла дверь. В комнате за столом сидела молодая медсестра и, постукивая красивыми ноготками правой руки по столу, держала в левой айфон. Она смотрела какое-то видео и заразительно смеялась. Мила тихо вошла, но медсестра настолько была увлечена, что не слышала стука, не видела, как кто-то вошёл.

— Сазонова, — раздался за спиной Милы голос Леонида Ивановича, — Опять ты сидишь в телефоне?

— Леонид Иванович, да я на минутку зашла! — начала оправдываться медсестра.

— Вот история болезни Борисовой Милы Дмитриевны, а вот отказ от лечения. Оформи всё в базу. И открой гардероб.

Мила сняла больничный халат. Одевая свою одежду, она почувствовала запах лекарств и захотела побыстрее принять душ.

— Мила Дмитриевна, мне кажется, что вы что-то скрываете от меня. Я уверен, что сегодняшний обморок — не единственный. И для этого есть веская причина. Другое мне непонятно — почему вы это скрываете?

— Спасибо вам, Леонид Иванович. Но вы ошибаетесь. Никаких других причин, кроме тех, которые я вам назвала в палате, нет. Я на самом деле чувствую себя хорошо, а когда буду дома, станет ещё лучше.

— Я не могу вас заставить лечиться насильно, и буду рад, если ошибаюсь. Берегите себя и не болейте.

— Хорошо, спасибо, — ответила Мила, стараясь не глядеть на врача, и поспешила уйти.

Через час Мила уже была дома. Первым делом она направилась в душ. Струйки теплой воды смывали запах больницы. Мила ладонями оперлась в кафель бирюзового цвета, закрыла глаза и подставила лицо воде. Ей стало стыдно за брезгливое поведение в больнице. И стыдно, в первую очередь, перед Леонидом Ивановичем. Он совершенно не вписывается в больничную среду. Красивый, аккуратный, корректный. Глядя ему в глаза, трудно было врать. Казалось, что он видит каждого пациента насквозь. Но Мила спешила сбежать не из больницы, а от людей. Сейчас, когда вода смывала с Милы беспокойные мысли дня, ей почему-то безумно захотелось рассказать именно новому доктору о своём состоянии и услышать в его ответе надежду. Надежду, которую она утратила полгода назад. И сомнения Милы не случайны — диагноз, который ей поставили в родном городе, предполагал, что жить она уже не должна. Но ведь живёт! Значит, они ошиблись. Значит Мила права, что жизнь на море ей только на пользу. Поэтому можно потерпеть разлуку с сыном, с внучкой, с Виктором… Знакомая мелодия, установленная в телефоне на Виктора, прервала мысли Милы. Она выключила воду, обернулась в большое, подаренное Кириллом махровое полотенце и вышла из кабины.