Святые земли Кинешемской. Историко-краеведческий сборник

Елена Потехина

Историко-краеведческий сборник «Святые земли Кинешемской» включает в себя жития 27 святых Кинешемской епархии, изложенные в алфавитном порядке. В сборнике использованы ранние стихи автора 1986—2003 г.г.

Мученик Алексий Ворошин, (Ёлнатский), Христа ради юродивый

1886—1937 г.г.

От богатства идет нищета.

Лишь бездомный владеет всем миром.

Непонятна его красота.

Он при жизни не станет кумиром.

Он земное величье отверг,

Он богатство, как тлен презирает.

Но великое в сердце согрел.

Он в лохмотья любовь укрывает.

От назойливых суетных глаз

Он упрятал любовь за юродство.

Не выносят любовь напоказ.

Если налюди, значит притворство.

Он украдкой творит чудеса,

Горько плачет за наше безумство.

Неземная его красота.

Несравнимо его превосходство.

Алексей Иванович Ворошин родился в 1886 году в семье благочестивых крестьян Ивана и Евдокии Ворошиных в деревне Каурчиха Юрьевецкого уезда Костромской губернии (ныне Юрьевецкий район Ивановской области). Эти места прославились тем, что здесь в XVI веке подвизался блаженный Симон Юрьевецкий [6].

То-ли глубокая вера и усердная молитва подвижника Христова к блаженному Симону, то-ли близость к месту его подвигов вдохновила юного Алексея, но удивительно схожи оказались пути к святости блаженного Симона и Алексея. Деревня Каурчиха располагалась между селом Ёлнать и ключиком блаженного Симона Юрьевецкого. В деревенском храме в честь Николая Чудотворца служил старостой отец Алексея. Придя в возраст Алексей подыскал себе невесту. Но до женитьбы дело так и не дошло. Девушка не смогла понять и принять глубокого христианского благочестия и скромности юноши и молодые расстались.

Чистая и тонкая душа Алексея ощущала, что рушился весь старинный христианский уклад русской жизни. Веками сложившиеся традиции домостроя расшатывались и заменялись чем-то новым, пугающим и непонятным.

С началом Первой мировой войны смута в умах и сердцах усилилась, рушилось всё вокруг. Менялось настроение, усиливалось недовольство. На войну народ уходил одним — возвращался другим. И хотя война была где-то там — далеко, но сердце чувствовало — быть беде! Оставил Алексей Иванович мысли о женитьбе и отправился в Кривоезерскую пустынь, что располагалась на левом берегу Волги, напротив Юрьевца. Эта старинная пустынь, основанная в XVII веке в память блаженного Симона Юрьевецкого, находилась в окружении озер, отчего и получила своё название. В то время славилась Кривоезерская пустынь своими чудотворными образами — Иерусалимской Божией Матери, с которым каждый год ходили с крестными ходами, и священномученика Антипы [7]. Позднее при строительстве плотин и подъёме уровня воды в Волге пустынь была затоплена.

Настоятель монастыря согласился принять Алексея послушником. В течение года Алексей Иванович жил с братией пустыни, приглядывался к порядкам в монастыре, к его уставу. По возвращении домой, Алексей отказался жить в родительском доме, а перебрался в баньку. Не противясь решению сына, отец помог Алексею поставить в огороде небольшую келью. Теперь всё своё свободное время Алексей отдавал уединённой молитве в своей келье. Иногда для молитвы он отправлялся на ключик блаженного Симона. Вода здесь студёная и чистая, стекает по склону глубокого оврага, поросшего со всех сторон густым папоротником и высокими деревьями, надежно укрывавшими отшельника от посторонних глаз.

Ворошин Алексей Иванович

1917 год разрушил вековые устои государственной жизни, пронёсся вихрем по России. До революции все вопросы крестьянской жизни решали мирно на сходах общин. Не было вражды между односельчанами, не было непонимания. Не водилось в деревнях ни исправников, ни полицейских, да и власти как таковой по селам не было. Теперь же новая власть из Петрограда слала указы о создании в сёлах непонятных сельсоветов. Народ решил так, что власть на селе должен возглавить уважаемый и учёный человек и поручили это дело Ворошину Алексею Ивановичу.

Став председателем, он не переменил своих обычаев — по-прежнему много молился, посещал церковные службы, и если приходилось решать какие сельские вопросы, то он решал их, не выходя из храма. Слухи о таком председателе дошли до городских властей и вскоре в село прибыл новый председатель сельсовета. Алексей Иванович, освободившись от председательской должности, целиком отдал себя подвигу поста и молитвы, уединившись в своей келье и отрешившись от внешнего мира. Так прошло девять лет. И Господь призвал своего послушника на иное служение.

В 1928 году Алексей Ворошин принял подвиг юродства. Он покинул свою келью и уже жил где придётся, одевался в лохмотья, вёл себя более, чем странно. Никто не знал, где он ночует. Появлялся Лёшенька неожиданно и как бы ниоткуда. Люди долго не могли привыкнуть к его чудачествам. То вдруг возьмёт странную палку и, в самый разгар крестьянских работ, начнет ходить по полям, обмеряя землю палкой и мешая работе. Сельчане смеялись над его нелепым поведением, сердились и гнали его прочь, чтобы он не мешал их работе. Но Алексей, не обращая на них внимания, усердно продолжал делать вид, что обмеряет крестьянкие наделы. Прошел год, и на этих полях появился строгий чиновник-землемер. Вот тогда-то все и вспомнили Алексея Ивановича.

Шло время. Начиналась коллективизация. Никто в деревнях и слыхом не слышал о «раскулачивании». Да и кто мог представить, что тебя вместе с семьёй выгонят из своего собственного дома на лютый мороз.

Но блаженный уже ходил по селам и оповещал тех, кто будет выслан. Странным, непонятным и вызывающим было поведение блаженного Лёшеньки. То он голый идет по Парфенову, направляясь в гости к торговцам-сапожникам Александру Таламанову и Дмитрию Солодову. То станет возле дома многодетной крестьянской семьи пасечника и, упав на колени, начнёт плакать и молитвенно сокрушаться. Но вот, вскоре в село нагрянули представители властей и вывезли всё добро торговцев и зажиточных крестьян до последней ложки и исподнего белья. Раздетые стояли хозяева возле своих домов, плакали дети, голосили бабы.

Иногда блаженный приходил в какое-нибудь село, находил нужный ему дом и суетливо обмерял его, при этом вслух делая странные расчёты и озвучивая итоговую цифру. Причём цифра эта не подходила ни к площади дома, ни к его объёму. Люди смеялись над Алексеем Ивановичем, но не мешали ему дурачиться. И только после того, как хозяина дома забирали в тюрьму и давали ему срок заключения, озвученный блаженным накануне, люди изменили своё отношение к Лёшеньке и его чудачествам.

Однажды Алексей Иванович пришел к сестре Анне. Не поздоровавшись с хозяйкой, не сказав ей ни слова, он стал ходить по дому и быстро собирать вещи, складывая их на столе. И, так же молча, он схватил шапку и выбежал из дома. Сметливая Анна поняла что это какой-то знак, и решила что вещи, отобранные Алексеем, нужно хранить отдельно, а лучше припрятать их подальше. Вскоре в дом нагрянула комиссия и отобрала всё ценное имущество, только эти вещи и сохранились.

Любил блаженный бывать в селе Селезенево, часто заходил в Парфёново, что на реке Ёлнать. В одном из домов здесь он хранил самое дорогое — мешок с книгами. Предупреждал блаженный сельчан не только о внешних угрозах, но и о бытовых травмах, которые с ними происходили в ближайшие дни. Люди часто сетовали на то, что блаженный никогда не говорил напрямую, а всегда иносказательно или устраивал целый спектакль. Но видно нельзя ему было говорить простым людям о том, что ему одному открывал Господь. А «имеющий уши, да услышит…»

Приняв подвиг юродства, блаженный часто молился, стоя на церковной паперти, не заходя в храм. В это трудное время старостой храма был Павел Иванович Байдин. Потомственный крестьянин, он душою болел за землю. Оставшись без земли, он был вынужден поступить в колхоз. Как же ему было больно видеть, как новоиспечённые «начальники», не жалея ни скотины, ни земли, ни людей, разбазаривали колхозное имущество. Однажды во время службы увидел Павел Иванович, что вошел в храм блаженный Алексей. На голове шапка, в зубах папироска… Ходит он по храму, заложив руки за спину, не обращая ни на кого внимания. Прошло время… и власти распорядились закрыть храм. Вызвали Павла Ивановича, припугнули и потребовали немедленно сдать ключи от храма. Павел Иванович наотрез отказался отдавать святыню на поругание и ключи им не отдал, за что был арестован и заключен в Кинешемскую тюрьму. Будучи уже в преклонном возрасте, он не перенес тягот следствия (изнурительных допросов и побоев) и умер в тюрьме. Тело исповедника было отдано родственникам и погребено на кладбище села Ёлнать. Власти храм закрыли. Теперь по храму дерзко расхаживали рабочие в шапках, с папиросами в зубах. Власти приказали оборудовать в храме клуб. Дым и чад стояли в оскверненном Божием доме.

«…мудрость мира сего есть безумие пред Богом…» (1Кор.3:19).

Кто-то приглядывался к блаженному, пытаясь угадать его предупреждения, кто-то в открытую смеялся над ним, гнал прочь. Идя по деревне и сопровождаемый мальчишками, всячески старавшимися ему досадить, Алексей Иванович оставался невозмутимым и доброжелательным. Ходил блаженный всегда в одном и том же длинном кафтане до колен. Всё, что ему дарили добрые сельчане, он тут же раздавал имеющим нужду людям. Несколько раз власти задерживали Алексея Ивановича, как возмутителя спокойствия, и направляли в костромскую психиатрическую больницу. Но врачи не находили его больным и всякий раз отпускали домой.

Однажды шел Алексей Иванович вдоль поля, на котором жали лён крестьяне. Было ясное и безоблачное небо. Остановился блаженный возле мужиков и, показывая на небо, громко сказал:

— Ой, молитесь Богу! Как загремит! Как загремит! Молитесь Богу!

Грозы в тот день не было. А крестьяне вспомнили этот эпизод, когда их стали забирать на фронт (началась Финская война).

Еще задолго до изъятия церковных ценностей и массового закрытия храмов блаженный Алексей предупреждал, что скоро в России наступит страшное время, когда в стране почти все храмы будут закрыты, потекут реки крови. Господь пошлет лютую кару — войну. И лишь когда люди придут в себя и очнутся, часть храмов снова будет открыта.

Одной женщине, когда та была ещё ребёнком, блаженный говорил:

— Дай четверть, дай четверть…

— Что такое он мне говорит?.. — смущалась девочка.

Объяснилось всё много лет спустя, когда она вышла замуж за пьяницу, тот частенько повторял именно эти слова.

Не скрыты были от блаженного и обстоятельства его собственной кончины. За пятнадцать лет до своей смерти подошёл он как-то к сестре Анне и сказал:

— А ты мне лапотки приготовь.

— Так возьми, — ответила она, не поняв, что не о настоящем часе он говорит.

Через пятнадцать лет именно ей пришлось покупать лапти, в которых блаженный был положен в гроб.

Однажды блаженный пришёл в дом своего дальнего родственника, отправленного в ссылку. Был тот в преклонном возрасте и родные уже не надеялись увидеть его живым. Алексей Иванович спросил его жену:

— Коля не собирается домой?

Та удивилась и восприняла вопрос как неуместную насмешку. Но через день хозяин действительно возвратился домой.

Шёл 37 год. Весна. Усилились гонения на верующих и аресты. Алексей Иванович знал, что тюрьмы ему не миновать и оттуда уже не выйти. Решил он в последний раз пойти попрощаться с родным домом, с близкими и родными сердцу людьми. И вот на огороде всё так же стоит его келейка, словно ожидая своего хозяина, но уже нежилая… В родительском доме — Дмитрий и Анна с детьми. Увидев на плече Алексея Ивановича мешок, Анна Николаевна спросила:

— Ну, Алексей Иванович, совсем приходишь к нам жить?

Но тот молча выложил из мешка вещи. Затем подробно распорядился, кому что отдать…

Притихли домашние, словно чувствуя неладное. А Алексей неспешно запел уже знакомое:

— В воскресенье мать-старушка к воротам тюрьмы пришла. Своему родному сыну передачу принесла..

И прибавил:

— Чай придете меня хоронить-то?

Утром Алексея Ивановича арестовали.

По причине того, что все камеры в Кинешемской тюрьме были переполнены, Алексея Ивановича поместили к преступникам. Никто не видел, когда он спал и когда ел. Весь свой скудный паек он раздавал сокамерникам.

Обвинить блаженного было не в чем, и следователи, чтобы он оговорил себя, прибегали к пыткам — ставили его босыми ногами на раскаленную плиту. Вскоре молва о странном узнике облетела тюрьму, и её начальник пришёл во время допроса поглядеть на блаженного. Он задавал ему пустые и насмешливые вопросы, наслаждаясь своим положением. Вдруг Алесей Иванович прервал разговор и предложил тому бежать домой, где у него случилось большое несчастье.

Тот удивился, но домой не поспешил, решив, что это неуместная шутка. В то время, как дома у него повесилась жена. После этого случая измученного пытками и пробывшего более месяца в следственной камере блаженного отправили в тюремную больницу, в которой он и скончался. Тело его на тринадцатый день было отдано родственникам и погребено на одном из кладбищ города Кинешмы. 12 (25) сентября 1985 года честные останки блаженного были перенесены в храм села Жарки. В настоящее время мощи блаженного находятся в Свято-Введенском женском монастыре города Иваново.

В 1993 году блаженный Алексий был прославлен как местночтимый святой Ивановской епархии. Канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви (РПЦ) в 2000 г. от Иваново-Вознесенской епархии [1].

Дни памяти

7 февраля (переходящая) — Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

20 июня — Собор Иваново-Вознесенских святых

25 сентября

Тропарь мученику Алексию Елнатскому (Ворошину), глас 4

Христа́ ра́ди юро́дство прия́л еси́/ и му́ченическаго венца́ сподо́бился еси́,/ и да́р проро́чества от Бо́га стяжа́л еси́,/ за него́же и заключе́ние претерпе́л еси́,/ святы́й блаже́нный Алекси́е,/ моли́ ми́лостивого Бо́га// грехо́в оставле́ние на́м дарова́ти. Перевод: Христа ради ты принял юродство и мученического венца удостоился ты, и дар пророчества от Бога получил, за него же и заключение претерпел ты, святой блаженный Алексий, моли милостивого Бога грехов прощение нам даровать.

Ин тропарь мученику Алексию Елнатскому (Ворошину), глас 1

Раче́нием боже́ственным уязви́вся от ю́ности,/ юро́дством во́льным му́дрость ве́ка сего́ посрами́л еси́,/ прему́дрости Бо́жией в та́йных поуча́яся,/ предзре́л еси́, я́ко настоя́щая, гряду́щая,/ не сло́вом, но житие́м о́браз бы́в доброде́тели,/ страда́льчески тече́ние сконча́л еси́,/ те́мже Христо́с сугу́ба венца́ сподо́би тя́, блаже́нне Алекси́е,// Его́же моли́ спасти́ся душа́м на́шим. Перевод: Любовью к Богу плененный с юности, добровольным юродством ты посрамил современную мудрость, премудрости Божией втайне поучаясь, ты предвидел будущее как настоящее, не словом, но жизнью был примером добродетели, мученически окончил жизненный путь, потому Христос удостоил тебя особого венца, блаженный Алексий, Его же моли о спасении душ наших.

Кондак мученику Алексию Елнатскому (Ворошину), глас 4

На раскале́нные пли́нфы бы́в поста́влен еси́,/ па́че все́х Христа́ Бога возлюби́л еси́/ и се́рдце мучи́телево любо́вию свое́ю уязви́л еси́,/ о гряду́щем в его́ до́ме несча́стье уве́дев еси́,/ святы́й блаже́нный Алекси́е,/ и от на́ших домо́в моли́твою свое́ю напа́сти отгони́// и кова́рство ду́хов зло́бы разори́. Перевод: На раскаленную плиту ты был поставлен, больше всех возлюбил Христа Бога и сердце мучителя поразил своей любовью, о предстоящем в его доме несчастье рассказав, святой блаженный Алексий, и от наших домов молитвой своей отгони бедствия и коварство духов злобы разрушь.

Ин кондак мученику Алексию Елнатскому (Ворошину), глас 6

Христо́вою любо́вию распала́емь,/ не убоя́лся еси́ веще́ственнаго огня́,/ терпе́нием твои́м врага́ посрами́в,/ се́рдце мучи́телево уязви́л еси́ кро́ткими твои́ми глаго́лы,/ провеща́я гне́в Бо́жий, пра́ведно гряду́щий на́нь,/ и о проще́нии все́х, блаже́нне, моля́ся./ Те́мже тебе́ припа́даем и те́пле вопие́м:// не премолчи́' за ны́ ко Го́споду. Перевод: Любовью ко Христу воспламеняясь, ты не побоялся вещественного огня, терпением своим врага посрамив, сердца мучителей ты поразил кроткими твоими словами, предсказывающими гнев Божий, справедливо грядущий на них, и о прощении всех, блаженный, ты молился. Потому к тебе обращаемся и горячо взываем: «Не умолчи о нас перед Господом».