Кто тебе я?

Елена Пани-Панкова (2024)

Линда — красавица с тяжёлой судьбой. Она жена психопата Антона. Потеря ребёнка, предательство родителей, издевательства мужа и уголовное дело, фигуранткой которого стала девушка, толкнули её к отчанным решениям.

Глава третья

— Глядзи, Петруха, кого привёл к тебе, — с белорусским дзеканьем проговорил дебёлый дядька лет сорока, подводя Антона к столу у плохонький хаты с сидящим за ним дедом. Старик наливал в стакан водку.

— Хули ты, Алесь, мне меша… — он осёкся, ломанулся к Антону и уже через какую-то секунду рыдал у него на груди:"Тоха, Тоха-а-а! Не позабыл батьку рОдного, приеха-ал!"

От отца нестерпимо несло алкоголем, немытым телом, нестиранной одеждой и ещё какой-то дрянью.

Леденящая тоска сковала всего Антона. Будто кто-то жестокий тянул его в преисподнюю…

Он помнил, что такая чёрная меланхолия его всегда была предвестницей нехороших событий.

"Господи, что ж я невезучий такой?! Мать глупая, бабка и братья злые. Ну а этот… Этот — вообще животное…"

Надо было срочно отсюда бежать, спасаться, но Алесь по приказу Петра уже разливал беленькую в противные гранёные стаканы.

Антон, увидев, что отец захрапел, уронив голову на деревянный, ничем не покрытый стол, выплеснул пойло в траву.

"Пойдём ко мне, парень", — произнёс, поднимаясь, сердобольный Алесь, и Антон за ним покорно поплёлся, бросив, впрочем, взгляд на родителя.

— Может, его тоже… с собой?

— Его-то? Не, у него баба тут. Подберёт… — ухмыльнулся селянин.

Жил Алесь в добротной избе. Дома у него никого не было. Новый знакомый накормил золотистыми драниками с вкуснющей домашней сметаной, напоил компотом и только потом начал расспрашивать.

— Лет-то сколько тебе?

— Пятнадцать.

— И что ты у хмыря этого забыл?

Антон угрюмо молчал. Ну не расскажешь же первому встречному, что за компанию обнёс он продуктовый магазин, потому что нечего жрать, и его теперь ищет милиция. К отцу в эту белорусскую деревню его сплавила семья. От греха подальше.

— Понял. Ладно, идзи, паря, спать.

"Тоха, вставай! Вставай, мать твою!" — Кто-то больно тряс его за плечо ранним утром. Этим кем-то был отец.

Как ни странно, трезвый.

— Собирайся, сын. В город едем.

— В какой ещё город?

— А те чё, эта лярва не сказала, шо я в городе живу?!

Лярвой, очевидно, он называл мать Тоню.

— А ты ваще в курсе, что я тя в честь неё назвал? Любил я её, Тоньку-то. А она меня предала.

Предала. Вот, значит, как папаша трактует мамин отчаянный побег от него, вечно хмельного скота, который бил и её, и детей…

Антону тогда было пять. Как-то ночью отец ввалился домой, как всегда, навеселе и просто подмял его, малыша, под себя. Антоша хотел высвободиться, но эта скотина его едва не убила. Мама тогда так жутко кричала…

Жили они в общаге, и только соседи спасли Антона от"любящего"родителя.

"Вставай, сын, в школу поедем записываться", — всё теребил отец. Ехать никуда не хотелось.

***

Дочь Злата не оправдала надежд Лидии Акимовны. А ведь всё было при ней: красота, ум, характер.

Но эти качества перечёркивала Златина лень. Лидия растила дочку одна: муж бросил семью, когда Златке было два. Воспитывать дочь не получалось: на неё не действовали ни уговоры, ни окрики, ни побои.

Пришлось применять подкуп. Можно было, конечно, сдать мерзавку в детдом, но мешала проклятая жалость.

И, презирая себя, Лидия платила Злате. Хотя бы за то, чтобы дочь переходила из класса в класс, пусть и со сплошными трояками, да не пила.

С ранним курением Златы пришлось смириться. Как и с работой дочери на вредном заводе (там много платили) и с браком с сельским парнем Жекой.

Детей у пары долго не было, и Евгений Злату оставил. Уехал в своё село, бросив работу на предприятии, где когда-то они познакомились.

Ну а потом непутёвая дщерь нагуляла дитя и дала ему отчество и фамилию Жени. Очевидно, убедила лоха, что он отец девочки. Ради алиментов.

Имя ребёнку Лидия тоже купила — за блок дорогих сигарет. Ей вдруг подумалось, что если малышка будет называться, как она сама, то и походить станет на бабушку.