Не злите ведьму. Часть 3

Елена Паленова, 2023

Спокойной жизни у ведьм не бывает – то призраки прошлого не дают покоя, то в настоящем нужно разгребать какие-то реальные и магические проблемы, то личная жизнь неожиданно делает такие кульбиты, от которых у кого угодно ум за разум зайдёт. Волшебная история об Эле Климовой и её лесных друзьях продолжается, но и третья книга – это тоже ещё не конец.(Иллюстрация для обложки создана с помощью нейросети Midjourney. Дизайн – COVEN ART)

Глава 54. Ветер перемен

Власов позвонил вечером, справился о моём самочувствии и на всякий случай переспросил, не обманываю ли я его. Пообещал подъехать утром к одиннадцати, чтобы свозить меня за паспортом. К этому времени все мои вещи были собраны, недовольный необходимостью куда-то ехать Нефёд хорошенько накормлен, а я — одета и полностью готова к началу нового этапа своего жизненного пути.

— Вы куда-то собираетесь? — хмуро осведомился Анатолий Павлович, споткнувшись в прихожей о пакет с моей одеждой.

— В Лесное, — прямо ответила я. — Из этой квартиры выпишусь сразу же, как только решу проблему с новым жильём, если, конечно, Мирон Олегович не возражает.

Он посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом и всё понял.

— Вы слышали наш разговор.

— Не весь, но распоряжение относительно моей судьбы расслышала отчётливо, — призналась я. — Деньги Мирона мне не нужны, на билеты тоже тратиться не придётся. Я и за паспортом вполне могла съездить без вас, но это было бы с моей стороны свинством. Вы много для меня сделали, а я умею быть благодарной.

— Если хотите за что-то отблагодарить, то для начала перестаньте капризничать, — попытался он меня вразумить.

— Я не капризничаю, — возразила я. — Просто ухожу с гордо поднятой головой, не дожидаясь пинка под зад. Разборки братьев Карпуниных мне больше не интересны, я из-за них и так уже вляпалась в неприятности по самые уши. Поживу у Никулиных и присмотрю за Клавдией Ильиничной, Борис только рад этому будет.

— А подписка?

— Объясню следователю, что за старушкой некому ухаживать. Ему какая разница, где я живу? Я же сбегать и прятаться не собираюсь.

Такой поворот дел Власова не особенно устраивал, поскольку Мирон наверняка спросит с него, почему я в Лесном, а не у чёрта на куличках. Ну и пусть. Мне-то до этого какое дело? Я даже отчитываться перед ними о своих намерениях не обязана. Получила паспорт, проведала в больнице Бориса, получила у следователя разрешение на проживание в Лесном, после чего вернулась за вещами и Нефёдом и попросила у Власова не присылать никого следить за мной.

— Вы же понимаете, что не будете там в безопасности, — предпринял он последнюю попытку меня отговорить.

— Вот как раз там для меня самое безопасное место, — возразила я. — Провожать не надо, сама доберусь. Спасибо вам за всё, Анатолий Павлович. Вы, наверное, единственный во всём этом серпентарии человек, от которого я видела только добро и заботу.

Он даже не сказал в ответ, что Мирон тоже заботился обо мне. У Карпунина весьма приземлённое понятие о таких вещах — дать денег, обеспечить всем необходимым, приставить охрану. А когда дело доходит до искренности, он голову в песок прячет, как страус, потому что боится открыть для кого-то свою душу. Тайны, недосказанность, ложь, коварство… Мне и правда нет места в таком мире. Моё место — в лесу.

* * *

Баба Шура уехала из Лесного днём раньше и оставила ключ от своего дома Петру Семёновичу, к которому сбежала моя Фрося, потому что у старика есть конь, а у коня — хвост и грива.

— Да пусть кикимора там остаётся, если ей так нравится, — высказала я своё мнение по этому поводу, помогая Клавдии Ильиничне встать, чтобы Белена могла перестелить постель.

Неизвестно, сколько на самом деле лет было отпущено старушке судьбой, но навёрстывала оттянутое она очень быстро. С утра, например, зачем-то пошла в лес, а дорогу домой забыла. Её там, конечно, никто не обижал, но всё равно страшно — уйдёт так за мост, и где её потом искать? В пределах урочища хотя бы нежить помогает присматривать за бедолагой. Но сильнее всего меня беспокоило то, что Борис не видел её такой. Когда он попал в больницу, его мать шустро бегала по деревне и окрестным лесам, выглядела на семьдесят и в остальном тоже не соответствовала своему возрасту, а в нынешней одряхлевшей старухе Никулин мог Клавдию Ильиничну и не узнать.

— Боюсь, права ты была, — призналась Белена после того, как мы совместными усилиями уложили бабулю обратно в постель и вышли во двор. — Не протянет она долго. Слишком быстро старость её гнёт, будто торопится куда. Осенью хоронить будем.

Жалко, меры нет. А что делать? Не идти же опять против природы с помощью целебной воды — это ведь только отсрочка неизбежного, лучше всё равно уже не будет. Белена и так колдовство целительское использует, чтобы Клавдия Ильинична от стремительно развивающихся старческих хворей не слегла окончательно. С другой стороны — для чего природа создала целебную воду, если не для исцеления?

На этот мой вопрос хозяйка волшебного озера ответила очередной сказкой.

— Чума здесь была. Людей тогда меньше было, чем теперь, и жили они иначе, и в других богов верили, но люди — всегда люди. В поветрия они болеют и умирают вне зависимости от времени, в котором живут, и веры. Ты не знаешь, наверное, но ночь на Ивана Купала особую колдовскую силу имеет. Примет и поверий разных много, но ведьмы и колдуны в эту ночь у природы о том просят, чего сами не могут. Мёртвое воскресить нельзя, конечно, но силу увеличить, знания тайные открыть, стихию усмирить — это возможно. А чтобы просьба услышана была, условие только одно есть — нужно всю природу единовременно до рассвета в себе удержать. Вода, огонь, земля и ветер в просителе быть должны, чтоб он равным природе стал. Простому человеку это не под силу, да и колдун не каждый сможет. Я вот не смогла ни разу, хотя пробовала. А колдун, что здесь во время чумы жил, смог. Он исцелять болезни не умел, не было у него такой власти, а селянам помочь хотел, вот и попросил у природы такую силу, чтоб чуму остановить могла. Попросить-то попросил, да неправильно желание своё высказал. Целителем не стал, поветрие не остановил, а в ответ на просьбу получил это вот озеро. Только тогда оно не озером было, а родником малым. Это позже земля на много ключей расщедрилась, потому как люди к ней с благодарностью и почтением относились. Не для продления жизни вода эта человеку дана была, а для лечения болезней страшных, ясно тебе?

Да уж куда яснее-то? А что самое важное — нужная мне лазейка сама по себе нашлась. Я ведь приехала-то пятого июля — за день до заветной ночи. Есть шанс пройти этот очередной магический квест и выпросить спасение для своего ребёнка и себя.

У Белены и на это предположение ответ нашёлся.

— Как себя спасти, я тебе уже сказала. Других способов нет. Так ты только дитё потеряешь, которое и так уже смерти принадлежит, а эдак ещё и себя угробишь. Думаешь, легко огонь в себе держать? Проглотить горсть земли и воды нахлебаться много ума не надо, а с огнём и ветром шутки плохи. Я не один ведь раз пробовала. Когда нутро горит, желание только одно остаётся — прекратить эти муки. А без силы колдовской и на сносях такое делать… Проще уж сразу в омут.

— Нет уж, пусть водяной сам у себя там ил выгребает, а я всё-таки попробую этот шанс использовать, — упёрлась я, после чего Белена весь остаток дня сокрушалась, что вообще рассказала мне об этом.

Пока я придумывала способ сделать неудобный диван в маленькой комнатке удобным, Нефёд поцапался с Никадимом из-за пристроенной позади дома баньки. Дворовой пребывал в полной уверенности, что постройка эта надворная, в связи с чем входит в его зону ответственности. Домовой настаивал на том, что раз она к дому пристроена, значит, не надворная. В итоге они подрались, Нефёд эту битву проиграл, был побит и вышвырнут за забор, а мне пришлось вмешаться и объяснить обоим, что все мы в этом доме просто гости, и здесь никому ничего не принадлежит. Нежить огорчилась, но против правды не попрёшь, поэтому им пришлось смириться со статусом временных приживал.

Я не заикалась о ренте, когда разговаривала в больнице с Борисом. Собственник-то он, а не Клавдия Ильинична. Да и даже если бы было иначе, предлагать уход за старушкой только ради того, чтобы потом дом у её наследников оттяпать — это как-то не по-человечески. Я бы помогала Никулиной в любом случае, независимо от наличия проблем с жилплощадью. Объяснила Борису просто, что Карпунин не будет больше сдавать мне свой дом, баба Шура уезжает, и присмотреть за Клавдией Ильиничной некому. «Если разрешите пожить с ней вместе…» — осторожно начала я, а он даже договорить мне не дал. Человек я добрый, душевный, хороший… Аж стыдно стало. Круто меня эта история вывернула, да. Ценности совершенно поменялись. Сейчас я бы уже не пошла работать в агентство Немигайлова ни за какую зарплату, потому что наживаться на одиноких стариках бесчестно. Я ведь даже не интересовалась никогда, достойный ли уход обеспечивается тем, кого я уговорила договоры пожизненной ренты подписать. Беспринципной была, а теперь принципы появились.

С удобствами, конечно, у Никулиных наблюдались явные проблемы. Туалет во дворе, баню топить надо, чтобы хорошенько вымыться, водопровода нет, отопление в доме печное, газ в кухне из баллона. Ну, воду из колодца мне и Никадим по ночам таскать может, это не беда, а дрова где брать? В сарае за домом имелся запас, и Белена сказала, что на зиму этого хватить должно, а при необходимости валежником у лешего разживёмся — тоже вроде бы всё решаемо. «А под естественные потребности в доме ведёрко приспособить можно, так все делают», — успокоила меня ведьма. Даже стиральная машина есть, пусть и старенькая — проживём как-нибудь, человеку свойственно приспосабливаться.

Вечером я поехала в Мухино, чтобы купить всякие мелкие нужности. Денег на карте было немного, но о пропитании ведь заботиться не надо — из Белёнкиной корзинки не только бублики доставать можно, но и деликатесы заморские тоже. Меня больше беспокоило отсутствие средства для мытья посуды и стирального порошка — Клавдия Ильинична использовала вместо них горчицу и хозяйственное мыло. Я даже тёрку в шкафу нашла, на которой она это мыло для стирки измельчала. И волнистую стиральную доску — вообще раритет. Можно было бы потратиться на покупку современной стиральной машины, но это не первая необходимость.

Стоило моей «десятке» въехать в зону действия сети сотовой связи, как телефон в сумке ожил и начал активно оповещать меня обо всём подряд. И не только меня — он сообщил кому-то, что я снова на связи, поэтому пришлось слушать ещё и мелодию входящих звонков. Я решила не отвечать — за рулём же, отвлекаться опасно. Просмотрела уведомления и сообщения только тогда, когда припарковала своё авто возле супермаркета.

Карпунин звонил несколько раз, пока я была вне зоны, и ещё два раза, когда я не ответила. А потом он прислал сообщение: «Эля, я снимаю с себя всю ответственность за последствия твоей глупости. У меня ты больше не работаешь, мне мёртвые души не нужны. Трудовую забери, когда будешь в городе». И всё. Ни прощальных слов, ни благодарности за спасение — ничего. Он будто хотел, чтобы ощущение незавершённости заставило меня перезвонить или вступить в переписку, а мне вместо этого желания почему-то вспомнилась игрушка «йо-йо» — раскрутилась ниточка, а потом снова послушно свернулась, возвращая катушку в руку хозяина. Фигушки, я не игрушка.

А Власов не позвонил ни разу и не написал ни слова. Не то чтобы это как-то меня задело, просто я вдруг поймала себя на мысли о том, что как-то подсознательно начала сравнивать этих двух мужчин. Мирон — расчётливый, циничный и в чём-то жестокий человек. Он не злой и не плохой, просто не умеет придерживаться собственных приоритетов и часто поступает нелогично. Власов как-то рассказывал мне о системе ценностей Артура — сам Артур вместе со своими амбициями на первом месте, второе занимают деньги и власть, а семья задвинута в самый конец списка. Если хорошенько подумать, то Мирон мало чем отличается от брата, хотя и говорит, что люди представляют для него наивысшую ценность. Я тоже человек, но почему-то не вписалась в его систему приоритетов. Он не отрицал, что я ему нравлюсь, но при этом постоянно пытался от меня избавиться. Проявлял заботу? О ком? О себе или обо мне? Я выбила его из колеи, стала причиной для беспокойства. Интерес к моей персоне шёл вразрез с его планами на жизнь, и в итоге выбор оказался не в мою пользу. Сейчас, сняв с себя ответственность за меня, он вернул всё на свои места и мог спокойно двигаться дальше в соответствии со своими прежними планами.

Анатолий Павлович совсем другой. Он старше, мудрее, и он искренне заботится о тех, кто ему дорог. Мирон постоянно что-то недоговаривал, увиливал от прямых ответов и не хотел посвящать меня в детали и причины, а Власов обо всём говорил прямо. Если и врал, то не по собственной инициативе, а потому, что защищал интересы друга. Он мог многое, но никогда не пытался показать превосходство. Надёжный, верный, твёрдый в своих решениях. Я не могла с уверенностью сказать, почему Мирон от меня отказался, не предприняв ни единой попытки сблизиться. Он говорил одновременно и о том, что не хочет терять инвестиции будущего тестя, и о том, что Алиса может меня уничтожить. Возможно, я ошиблась на его счёт, и решение убрать меня с глаз подальше было основано на беспокойстве о моём благополучии, но ведь он даже не мне это всё сказал. Распорядился отослать — всё, решил проблему. А Власов… Власов открыто сказал, что не встанет между мной и Карпуниным. Мирон был моей вспышкой неожиданно ярких и сильных чувств, а я стала такой вспышкой для Анатолия Павловича. Он отказался от меня, потому что знал, что я люблю его друга. Прикоснулся к заветному, урвал несколько драгоценных минут близости и отошёл в сторону, чтобы не мешать.

Они разные. Совершенно разные. Любовные треугольники — это далеко не весело. Я люблю Карпунина, который сам не знает, чего хочет, но беременна от его старшего друга, который увлечён мной, но не станет вмешиваться в наши с Мироном несуществующие отношения. Как там следователь сказал? Санта-Барбара? Хуже. Ребёнок ещё этот… Ну какая из меня мать? Мне самой нянька нужна, потому что я постоянно влезаю в какие-нибудь неприятности. «Может, Белена права, и лучше сразу с этим покончить, пока не стало слишком поздно?» — подумала я, вздохнула и пошла в магазин, потому что на размышления у меня вся ночь впереди, а супермаркет закрывается в десять.

На самом деле можно было не ехать в Мухино, а затариться всем по списку в ближайшей деревне, но в деревенских магазинчиках не продаются памперсы для взрослых, а мне они были нужны. Точнее, не мне, а Клавдии Ильиничне. Перед самым моим отъездом старушке приспичило по малой нужде, но в силу стремительно развивающейся старости до уличных удобств она доковылять не успела — невелика беда, но менять памперсы проще, чем постоянно стирать исподнее. И морально для самой бабули это не так позорно, как мокрые штаны. Проще говоря, забот я на себя взвалила выше крыши, зато при деле.

В Лесное я вернулась уже затемно. Вынула из багажника пакеты, поблагодарила за помощь Никадима, который услужливо открыл мне калитку и помог донести поклажу до дома, а на пороге меня уже ждал Нефёд.

— У бабки зубы выпали, — сообщил он.

— Все? — уточнила я.

— Нет, четыре осталось. А один она проглотила. Спит теперь. А Белена к дубу ушла, там жуть какая-то происходит.

Я вздохнула, рассовала покупки по местам и тоже пошла к дубу — смотреть, что там за жуть. Никакой жути не увидела — дерево как дерево, только ветви колышутся, хотя ветра нет.

— Не пойму я, чего ему неймётся, — пожаловалась ведьма сразу же, как только я подошла. — Слышишь, псина опять воет? Не должно так быть.

— Назар за мать волнуется, — догадалась я. — Он же опекал её, жизнь ей продлевал, а теперь чувствует отсюда, как ей плохо, вот и мается. Неправильно это всё, Белена. В прошлый раз вода в озере мёртвой стала из-за того, что вокруг твоего источника смерти много было, а ты опять на чистый родник труп уложила. И неупокоенный дух ещё к этому роднику привязала. Я, может, магии и лишилась, и чувствовать не могу сейчас, что природе нужно, но умом понимаю, что это ненормально. Дух Назара в моховика переродить можно, как я с Мишаней поступила, а тело убрать отсюда и сжечь или как-то по-другому в прах превратить.

— Он ещё наказание своё не отбыл, — возразила ведьма. — Я зачем его в дерево засунула? Чтоб вредность свою искупил, на благо леса существуя.

— А с чего ты вообще взяла, что это искупление необходимо? Для того, чтобы после смерти за прижизненные грехи спрашивать, другие инстанции существуют. Мы с тобой не боги, чтобы посмертные наказания для злодеев придумывать. Исправляй всё сейчас же. Дерево оставь, а Назара отпусти.

— Ты чересчур добрая, — упрекнула она меня.

— А ты вроде как обязана меня слушаться. Разве нет? — парировала я. — Так, как сейчас, покоя ни ему нет, ни земле, ни нам с тобой. Пусть лучше зловредным моховиком по лесу бегает, чем вот это вот всё.

— Ишь, раскомандовалась тут… — недовольно проворчала ведьма, но не ослушалась.

Я не осталась контролировать процесс, потому что на трупы насмотрелась предостаточно. Слышала только треск веток за спиной, когда возвращалась по тёмной деревенской улочке к дому Никулиных, а уже возле калитки Белена догнала меня и отчиталась, что всё сделала. Собачий вой прекратился — значит, не соврала. Проверять это я тоже не собиралась, поскольку нужно было научиться доверять хоть кому-нибудь. И на душе как-то спокойнее стало — видимо, беспокойство Назара и на мне тоже сказывалось не лучшим образом.

— Хочу красной икры, — заявила я ведьме, когда она начала вынимать из корзинки-самобранки всё для традиционного вечернего чаепития. — В магазине смотрела на баночку, но тогда не хотела, а теперь аж слюнки текут.

Ответом на это признание был долгий взгляд, после чего передо мной на столе появилась большая деревянная миска с икрой — литра полтора, не меньше.

— Прямо так есть будешь? — невозмутимо поинтересовалась Белена. — Ложкой?

Всё-таки корзинка-самобранка — это нечто. Раньше я как-то не особенно интересовалась её возможностями, а тут просто для того, чтобы отвлечься, уговорила ведьму поэкспериментировать. Работала эта волшебная штуковина просто — на фантазии пользователя. Уж чего-чего, а фантазии у меня было хоть отбавляй. Я накормила Белену чипсами, наггетсами, роллами и суши в разных вариантах, пиццей с ананасами… Она хоть и дух, но поесть любит. А Нефёд вообще был в полном восторге, потому что всё, что не нравилось ведьме, доставалось ему. Попкорн, например — Белена заявила, что это издевательство над кукурузой, и домовой заполучил целый таз сладко-солёного счастья. Единственное, на что корзинка не отреагировала никак — это трепанги с овощами. Во-первых, я не знала, с какими овощами это едят, а во-вторых, не имела ни малейшего представления о том, кто такое трепанг. Теоретически представляла себе нечто склизкое, но похожее на кальмара. Белена слышала о таком звере впервые, поэтому ничем мне не помогла. А я и не ела этого никогда — название просто запомнила.

Спать я легла только во втором часу ночи, понимая, что объелась. Вечернее обжорство — это плохо. Ночью плохо спится, утром желудок болит… А куда деваться? Уже ведь перестаралась, поэтому придётся терпеть. Ведьма, правда, пообещала мне утром травки какие-то полезные заварить от последствий переедания, а для крепкого сна и хороших сновидений у меня имелся Нефёд.

— Сказку? — недоверчиво переспросил он, когда услышал необычную просьбу. — Про кого?

— Да про кого угодно, только не про меня, — махнула я рукой, зевнула и устроилась на узком диване поудобнее.