Такая простая сложная жизнь. Сборник рассказов

Елена Медведева

От автора. Кто-то из великих людей сказал, что каждый человек за свою жизнь может написать хотя бы одну книгу – и это будет книга о его жизни.В этом сборнике – рассказы разных лет о событиях, прошедших через мою жизнь: детство и юность на таджикской земле, распад СССР и крах привычной жизни, трудное возвращение на землю предков, радости и горести семейной жизни, взросление детей и уже их молодость, их ошибки и свершения.Моим ровесникам, рожденным в СССР в 60-е, посвящается.

СВОДНЫЕ ДЕТИ

Перед тем как бежать на учебу, Лиля по привычке заглянула в «Контакт». Три новых сообщения, а сколько лайков поставили под ее новым фото! Оно было невинно-провокационным — в купальнике на пляже. Лиля позировала подружке, как фотомодель, — спинку прогнула, головку закинула, так что темные волосы рассыпались густой гривой, доставая до талии, черный купальник подчеркивает золотистый загар. Кокетливая улыбка, очки на пол-лица, для гламура.

«Ну-ка, кто оценил мою красоту?» — девушка стала рассматривать фото тех, кто послал ей «сердечко». Таких было много. «Ах вы, развратники, — шутила про себя, — стоит только обнажиться, так сразу слюну пускают. Что-то на старом фото столько лайков не было». Предыдущее фото она назвала «фея лета» — там она в розовом, в цветочек, платьишке на фоне дачной буйной зелени, лучезарная улыбка, поддерживает руками непослушную копну волос. Фотографировал ее отец, своим любящим взглядом он выбирал лучшие ракурсы, ловил самую безмятежную улыбку. Здесь Лиля — весна жизни, утренняя зорька, «гарна дивчина» — по отцу она украинка.

Лиля похожа на отца, она унаследовала его глаза — темно-синие, чуть круглые, нос с легкой горбинкой, волосы — черные, волнистые, пышные. Лиля гордится отцом, у нее самый лучший в мире отец — ничуть не стареющий, хоть и за сорок перевалило, ростом невысокий, но спортивный, без намека на животик и лишний вес, как у его приятелей. Не зря на него заглядывались даже ее подруги-одноклассницы, а теперь и однокурсницы.

Отец ее — юрист, адвокат. Маму Лиля тоже любит, но она всегда в тени мужа — не столь яркая, проигрывает ему во всем. У Лили на странице много фото с отцом — дома, во дворе, на отдыхе, с любимым котом. «Ты моя самая любимая женщина», — любит повторять отец, часто фотографируясь с дочерью. Лиля купается в любви, потому выросла уверенной в себе, в своей красоте, в тыле. В том, что отец всегда ее защитит, от любых невзгод.

Лиля рассматривала, кто поставил ей очередной лайк. В основном это подружки и приятели. А вот этого она не знает — какой-то Никита Макаров. Задержала взгляд на фото — как будто что-то знакомое промелькнуло, как будто знает его или знала. Напрягла память, пытаясь вспомнить, где она могла видеть этого молодого человека. Зашла к нему на страницу. На три года старше Лили, из далекого города, в котором она никогда не была. Нет, она его не знает, тогда почему лицо его кажется ей знакомым?

В институте этот неведомый Никита не выходил из головы: «Может, я в него влюбилась?» «А ведь он похож на меня! — осенило ее. — Мой двойник?»

У Лили не было ни брата, ни сестры. Она была единственный ребенок. Расстраивало ли ее это? Не особо. Конечно, с братом или сестрой было бы веселее — брат бы ходил рядом и защищал, но эту функцию выполнял отец, с сестрой они бы шушукались, менялись платьями, были бы подружками. Зато вся любовь — родителей, двух бабушек и одного деда — доставались ей. Еще был кот — из породы «русская голубая». Смешно: голубой кот. Любимая ее игрушка. Ну и что, что она одна? Выйдет замуж, родит детей — не меньше двух, будут у родителей внуки, будет весело.

Вечером, когда пришла домой, сразу в «Контакт», на страницу Никиты. Да, похож — на нее, а особенно на ее отца. То, что у отца было грубоватым — нос с горбинкой, как у Гришки Мелехова, не зря ее отец родом с Дона, — у нее в женском варианте смягчалось, не бросалось в глаза, а у Никиты проступало отчетливо. Глаза такие же — круглой формы, синие, но не такие распахнутые, как у нее. Невысокий рост, но крепенький, накачанный.

Не выдержав любопытства, лайкнула на его фото и написала: «Привет! А мы с тобой похожи, не находишь? Может, мы брат и сестра?» и прикрепила смайлик — улыбающуюся рожицу.

В «Контакте» знакомятся легко, иногда моментально.

«А мы и есть брат и сестра, — писал незнакомец. — По отцу».

Лилю как кирпичом по голове ударили. Прошло несколько минут, прежде чем к ней вернулась способность думать. Как это? Отец ее — вот он, здесь, в соседней комнате. У него нет и не может быть детей, кроме Лили. Она у него одна.

«Шутник!» — отправила Лиля в эфир смайлик с грозящим пальчиком.

«Почему? Это правда. Но если не хочешь, считай, что шучу. А ты симпатичная!»

«Ты тоже! — Лиля занервничала. — А почему я должна тебе верить?»

«Не должна! Не хочешь — не верь», — и парень вышел из «Контакта», диалоговое окошечко погасло.

— Паап, — потянула Лиля за ужином, улучив момент, когда мама ушла мыть посуду и они остались за столом одни, — а я ведь у тебя одна?

— Не понял… В каком смысле? — Мужчина чуть не поперхнулся.

— Ну, в смысле, у тебя же нет внебрачных детей?

— Что ты такое говоришь? — насторожился он.

— Да нет, папуль, я просто так, — Лиля почему-то не стала рассказывать отцу про Никиту.

— Ты у меня единственная и неповторимая, — Дмитрий подошел к дочери и поцеловал в затылок.

Это было сказано так уверенно, как только мог сказать человек с чистой совестью, и Лиля отбросила всякие сомнения.

— А жаль, — шутливо сказала она, — я бы так хотела иметь брата или сестру.

Вечером она снова вошла в «Контакт». Никита был в Сети.

— Кто ты, брат? Напиши о себе.

— Человек, — Никита был лаконичен.

— Мы правда похожи. Ты что, внебрачный сын? — пыталась за шуткой скрыть тревогу Лиля.

— Выходит, так.

— Но мой отец никогда не жил в твоем городе. Может, ты его с кем-то путаешь? Мало ли похожих друг на друга людей. Я вон с подружкой похожа как две сестры.

— Ну и спроси подружку, не имела ли ее мама дел с твоим отцом в молодые годы.

— А ты злой.

— Да что ты! Я — добряк, каких поискать, душа компании.

Лиля пошарила у него на странице — действительно, море друзей, подружек.

— Горжусь своим братом! — пошутила она.

— Гордись, а то, наверное, одна совсем, на всех фото — с папашей.

— Завидки берут?

— Что? Да мне такого папашу, который своих детей бросает, даром не надо.

— Мой отец тебя бросил? Расскажи, я ведь ничего не знаю.

— А оно тебе надо — знать? Живешь себе в своем уютном мирке и живи.

Что он мог ей рассказать?

…Сын Натальи Никита вырос без отца. Это плохо. Сейчас, если бы ее спросили, стоит ли рожать «для себя», она бы сто раз подумала. А тогда вопрос, быть ребенку или не быть, не стоял: конечно же, быть! Наталья любила его с первых минут, как только почувствовала в себе таинство зарождающейся жизни. Она летала над землей, она была счастлива, хотя жизнь ее складывалась отнюдь не гладко.

А случилась банальная история — ходил мужчина к женщине, долго ходил, спал с нею, проводил досуг. Она думала, что он ее любит, потому что любила сама. Но оказалось, что это не так.

— А ты округлилась, — сказал ей мужчина, курсант МВД, на свидании после трехмесячной разлуки ввиду военных учений.

— Я беременна!

В воздухе повисла тревожная тишина.

— Но я ведь тебе ничего такого не обещал, так ведь? — сурово спросил без пяти минут офицер.

— Да, не обещал, — растерянно ответила женщина.

— А не хочешь ли ты прервать беременность, я тебе помогу, — осторожно вымолвил мужчина.

— Нет, не хочу! — почти выкрикнула она.

Курсант быстро засобирался с обиженным лицом, словно его провели, и ушел, хлопнув дверью. Наталья долго сидела, словно в прострации, осмысливая ситуацию. Она вдруг отчетливо поняла, что это будет только ее ребенок. Диме он не нужен. Она знала, что не будет бегать за ним, не пойдет к начальству, как это сплошь и рядом делали местные девушки, чтобы женить на себе будущего офицера. Она вспомнила, как ждала его из «горячих точек» с верностью жены, как скучала, как ни на кого больше не смотрела, хотя попадались хорошие парни. Поняла, что придется теперь многое вытерпеть — пересуды за спиной, сочувствие на работе, придется освободить общежитие, уехать из этого города в другой, к родителям. Но она знала, что будет очень любить своего ребенка и сделает все, чтобы он был счастливым.

Лишь один раз она наберет телефон Димы, он прилетит как ни в чем не бывало, и они проведут прекрасную ночь, но она будет прощальной: он ни разу не спросит про ребенка.

Потом Наталья уедет в город своего детства, ее родители сами обо всем догадаются, но ни в чем не упрекнут. У нее родится сын. Все это время женщина будет ждать, что Дима приедет, что в нем проснется отец, ведь мальчик так на него похож. Она писала ему письма, отправила фотографию малыша. Он сидел на стульчике у новогодней елки в голубом костюмчике с желтой уточкой на груди, пухленький и розовощекий, смотрел синими, как у отца, радостно распахнутыми в мир глазами, словно говоря: посмотри, какой я славный, какое чудо!

Но в ответ была тишина. Она длилась 14 лет…

Сын Натальи рос. Из хорошенького мальчишки-шалунишки он превратился в угловатого подростка. Комплексов было море — невысокий рост, отсутствие ярко выраженной красоты (обычный, скажем так), небогатые родители. Вроде бы и папа у него был, и сестренка — Наталья вышла замуж, когда ему было два годика. Ан нет, не сложилось. Мальчик рано почувствовал, что папы такими не бывают.

Наталья не могла покупать все, что хотелось ее детям. Как-то у ее мужа пропали из кармана пятьсот рублей. Родители нашли сына сидящим в скверике на скамеечке, рисовавшим на коленках цветными гелевыми ручками — предмет его мечтаний. Когда Наталья спросила, где он взял деньги, сказал, что сто рублей ему дала какая-то тетя. Оставшихся от пятисот рублей денег нигде не было. Он раздал их мальчишкам — боялся, папа узнает, что деньги взял он.

В этот день «папа» выпорол его ремнем. Наталья умоляла мужа не делать этого, но он был непреклонен: считал этот метод мужским воспитанием. Когда удалось вырвать сына из его рук, мальчик бился в истерике от боли и обиды. Вряд ли родные отцы поступают так со своими детьми.

Позже она сама призналась сыну, что его папа — неродной. Она не хотела, чтобы у мальчика сформировалось убеждение, что все папы такие. Может быть, это была ее ошибка?..

«А кто мой папа?» — никогда не забудет она этот вопрос-отчаяние, вопрос-надежду, вопрос-укор. Ну что бедная женщина могла ему сказать? Что папа его бросил еще до рождения? Психологи говорят, что такие дети растут с комплексом неполноценности, неуверенности в себе. Раз от них оказались — значит они плохие, хуже других.

Сын рос некоммуникабельным, колючим, недоверчивым, учился неважно, а главное — не было желания. Ходил в черных одеждах, слушал мрачную музыку, его мироощущение в тот момент не на шутку пугало мать — разговоры о бессмысленности жизни, нежелании жить.

Но Наталья могла только одно — любить! Она не могла быть строгой, не могла убедить сына не курить, не могла доказать, что в жизни многое зависит и от него самого, что жизнь прекрасна. Как нужен был папа в тот момент, его совет, поддержка.

И она поехала в город своей молодости с надеждой разыскать Диму и попросить его о помощи. Ей не нужно было от него ничего для себя, ничего материального — только отцовская поддержка, пусть на расстоянии, только мужской совет.

Город изменился — коммерциализировался: на каждом шагу кафешки, рестораны, супермаркеты — потерял свое историческое лицо. Кремль и набережная — лишь эта визитная карточка города осталась прежней. Сам город — четыре спальных района, похожие один на другой. От подруги Наталья знала, что у Димы семья, дочка — ровесница Наташиной. От нее же узнала адрес его места работы: Дима достиг определенных успехов в карьере — работал следователем в областном управлении.

Найти его не составило большого труда. Дежурный в будке спросил: «Вы к кому?» Оказалось, что Дима на задании, но должен скоро подъехать. Наталья в сильном волнении прохаживалась по улице, выглядывая, кто подъезжает к управлению.

Его узнала сразу, вышел из бордовых «жигулей». Он стал еще более хорош собой — спортивный, подтянутый, уверенность в движениях, аккуратная стрижка темных жестких волос, тот же исподлобья быстрый взгляд синих глаз, от которого екнуло сердце. Окинул заинтересованным таким знакомым взглядом и стал подниматься по ступенькам.

— Дима, ты меня не узнаешь?

— Нет, — тормознул. — А кто вы?

— Я — Наташа. Мама твоего сына.

Он побледнел, оглянулся вокруг, не видит ли кто, не слышит ли:

— Ты с ним? Где он?

Вряд ли это было желание увидеть и обнять сына. Он просто испугался, что парень выйдет из кустов и даст ему по шее. Дима работал с определенным контингентом и мыслил специфически.

— Не беспокойся. Его нет здесь. Я одна. Проездом, решила навестить.

Он снова оглянулся по сторонам, не видит ли кто-нибудь из коллег. И повел к машине. Они сидели в чистом салоне (машиной он гордился, в те времена она была показателем жизненных успехов) и сбивчиво разговаривали. Наталья волновалась. Ей по-прежнему нравился Дима. Она рассказывала ему о сыне, он слушал с интересом, однажды даже проронил: «Моя порода». Спросил, нет ли его фотографии. Наталья обрадовалась, сказала, что может прислать по почте «до востребования». Он продиктовал ей адрес ближайшего от работы почтового отделения, дал телефон — рабочий и сотовый, записал Наташин. Окрыленная, женщина выскочила из машины. Окинув оценивающим мужским взглядом («А она ничего, годы не испортили»), он тут же забыл, зачем она приезжала, с какой целью.

После долгого лежания на почте вернулись назад фотографии сына, подобранные Натальей с такой любовью: вот ему годик, вот пошел в школу, вот трогательный беззубый мальчик, вот кудрявый смешливый отрок, вот молодой парнишка у компьютера (такая была гордость, когда купили).

Никто не востребовал.

…Прошло еще шесть лет. Сын Натальи закончил техникум. Приобрел несколько рабочих специальностей, ни одного дня не сидел на шее матери — сам на себя зарабатывал. Рабочий паренек, невысокий, но ладненький, крепкий, вполне себе симпатичный. Природная жизнерадостность взяла верх, исчезли комплексы. Он нравился девчонкам, у него много друзей, он — душа компании. Но… была одна черта, из-за которой Наталья пролила много слез. Он никого не любит в этой жизни. Ни за кого не держится. Никем не дорожит. Иногда Наташе кажется, что он не любит даже ее. Ведь именно ее он считает виновной в том, что у него нет отца.

«Мама, кто мой отец? Ты знаешь, как каждому ребенку нужен папа, пусть даже такой, как у Петьки! (забулдыга и тунеядец. — Авт.)» — этот крик души вырвался у него однажды, после какой-то ссоры с матерью, когда она упрекнула его в черствости, в несправедливом отношении к себе, ведь она так любит своих детей и живет только для них. Наталья и не подозревала, что ее весельчак и балагур сын, у которого много друзей, который никогда не бывает один, так и живет с этой незаживающей раной в душе. Она его не отпускает. И отпустит ли когда-нибудь?

…Однажды Дмитрий залетел к Наталье в соцсеть, как яркая бабочка. И она смогла разглядеть его во всей красе. Процветает. Уже адвокат, своя контора. Дочка очень милая — очарование безмятежной юности, те же синие папины глаза, что и у Никиты. Только взгляд другой — счастливой заласканной барышни. Наталья рассматривала его многочисленное фото — на отдыхе, среди коллег, с дочкой в обнимку, и с горечью думала о том, что могло ведь сложиться совсем по-другому. Разве Диминой дочке было бы хуже оттого, что у нее есть сводный старший брат? И девочки бы дружили. И жена его вряд ли была бы против общения с сыном, ведь это случилось до ее встречи с Димой. Разве дети виноваты?! Как назвать этого холеного преуспевающего «адвоката» — вершителя чужих судеб, носителя справедливости?..

— А как ты про меня узнал?

— Мама показала фото «родителя», чтобы я увидел, что не от святого духа родился. А на его странице и твое фото было. Сразу понял, что ты его дочь, — похожи. Не хотел себя обнаруживать, случайно вышло с этим лайком на фото, извини. Я не думал, что ты мне напишешь.

Лиля не знала, радоваться ей знакомству или нет, лишь поначалу, а потом решила, что иметь такого брата — круто! Отцу она ничего не говорила, да и Никита про него не спрашивал. К тому же она так и не была на сто процентов уверена в том, что эта история — правда, а не вымысел, розыгрыш, хотя к Никите уже привыкла. Он давал ей какое-то приятное чувство защищенности, родственности душ. Иногда она думала, а что было бы, если бы отец признался ей — раньше или даже сейчас, — что да, был грех молодости, остался сын на стороне, у него другой папа, но он, Дмитрий, его помнит, помогает. Разве Лиля была бы против? И мама бы папу не бросила, не осудила, ведь это случилось до встречи с ней. Мало ли какие были обстоятельства.

У Никиты была родная сестра по матери — Аня. Девочки были погодками, с разницей в рождении в месяц: Лиля — майская, Аня — апрельская. Значит, папа женился только через три года после рождения Никиты.

Ей нравилось, что Никита совершенно беззлобный, не питает обиды, во всяком случае никогда не спрашивает об отце, не собирается ему мстить, — живет своей молодой жизнью, работает, строит планы, ни на кого не рассчитывает в жизни — только на себя.

Теперь, после знакомства с Никитой, Лиля взглянула на отца немножко по-другому. Вспомнила вдруг, что не раз видела маму плачущей, что отец никогда не ездит в отпуск с мамой — только один, что покрикивает на нее, что часто приходит пьяный, а иногда вообще не приходит домой ночевать. И вообще, любит ли он маму? Почему же она раньше этого не замечала?

— Никит, а ты хотел бы увидеть… — она запнулась, — отца?

— Нет! — выкрикнул парень. Он помолчал, собираясь с духом, чтобы выплеснуть свою боль. — Лет в тринадцать, когда мама мне призналась, что мой отец не тот, кто меня воспитывал, а другой, живущий в другом городе, что он неплохой человек, просто так сложилась жизнь, то есть всячески пыталась смягчить тот факт, что отец отказался от меня еще до рождения, она рассказала, что он — следователь, уважаемый человек, и, может быть, когда-нибудь мы встретимся, — я ждал! Я каждый свой день рождения ждал, что он позвонит и скажет: «Поздравляю, сын. Прости, что так вышло. Здоровья тебе и счастья! Я искренне желаю тебе этого». Тогда я бы простил его и даже ни о чем бы не спрашивал. И был бы уже счастлив. Но он не позвонил. Ни разу, хотя мама оставляла ему все наши телефоны. Потом я вырос и возненавидел его. Я мечтал, что увижу его и побью. Не убью, а ударю кулаком в лицо, в глаз и скажу: «Мусор!»

Лиле казалось, что она слышит биение его сердца и свое. Она слышала его боль. И плакала.

— Сейчас я его простил, точнее не думаю о нем ни-ког-да! Я считаю своим отцом того, кто был со мною все эти годы. Отца своей сестры. Да, он пил, обижал маму, меня. Но он меня не предавал! Он относился ко мне так же, как к Аньке, моей сестре, своей дочери. Просто он был такой сам по себе. С ним было плохо всем — такой был характер. Но я считаю ЕГО своим отцом. Сейчас его нет, он умер. А я успокоился. МОЙ папа умер. Но у меня есть мама, сестра, друзья. У меня все есть для счастья! Я спокоен. Мне не нужен твой отец, и я не хочу знать про него ни-че-го!

— Тогда зачем же ты нас нашел? — после недолгого молчания спросила Лиля.

— Я нашел тебя — сестру! Ты-то ни в чем не виновата. Мне было интересно посмотреть на тебя, прикольно знать, что есть еще одна сестра. Было любопытно, какая ты, похожи ли мы.

— Ну и как тебе я?

— Ты хорошая девчонка. Не будь моей сестрой, влюбился бы и женился. Хорошо, что не в папашу. Добрая.

— Никит, я прошу у тебя прощения за отца! Ты знаешь, я была бы счастлива, если бы отец признался, что у него есть сын. Мама моя его простила бы, а я — так всегда мечтала о брате! Но известие свалилось на меня как снежная лавина. Хорошо, что крышу не снесло. Я ничего не скажу отцу, никогда, если ты этого хочешь!

— Да, хочу!

…Однажды бдительный Дмитрий зашел на страницу дочери в «Контакте» и увидел фото Никиты. Он никогда не видел своего сына, но не узнать его было невозможно. На него смотрело его собственное лицо из молодости. Дмитрий долго сидел в прострации и решал, как поступить: взломать страницу и стереть все? Но что это решит? Они найдут друг друга снова. Познакомиться с сыном, покаяться? А зачем? Он не находил в своей душе никакого раскаяния, для него это был чужой ребенок, чужой человек, даже враждебный.

Дмитрий решил сделать вид, что ничего не знает.

…Звенело лето, солнце слепило нещадно, покрывая лица, открытые участки тела золотистым загаром. Москва сияла золотом куполов, манила прохладой зеленых скверов, умытостью проспектов, завлекала массой интересного — музеи, выставки, театры.

Сестра Никиты Аня училась в Москве. Сегодня она встречала гостей — брата, приехавшего посмотреть столицу, и его сводную сестру Лилю. Сначала она встретила Никиту, потом на этот же Казанский вокзал должна была приехать Лиля.

Она ехала в последнем вагоне. Выйдя, сразу увидела спешащих Никиту и Аню, они были еще далеко. Подхватив сумку, она побежала к ним навстречу, охваченная радостью, как в детстве, когда возвращалась к родителям после летней разлуки в лагере. Так и сейчас она бежала к родным людям, которых давно не видела и безумно соскучилась.