Кошачий киllер

Елена Медведева

Те, у кого есть домашние животные, считают, что именно их питомец самый самый… Они действительно чудесные анти-депрессанты, верные спутники и целители. Однако в действительности среди кошек и собак необыкновенные представители встречаются так же редко, как, к примеру, гениальные композиторы среди музыкантов. Имея богатый опыт дрессировщика, кинолога, эксперта на выставочных рингах и заводчика, автор написала сборник историй о таких представителях домашних питомцев, которые поражают воображение своей уникальностью и заставляют поверить в то, что в нашем мире есть ещё много неразгаданных тайн.

ИСТОРИЯ 1 КОШАЧИЙ КИllЕР

ГОРОДОК ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ

В тот ласковый апрельский день я с карликовой таксой Алисой сидела на скамейке под необычайно живучей старой ивой. Ей было лет сто, не меньше.

Корневище дерева уходило в глубины земли в метре от поверхности озера. Толстый, покрытый высохшей корой ствол лежал как мёртвое бревно на пологом склоне берега. Но из него поднимался ввысь целый лес тонких молодых ив.

Почти час мы с Алисой наблюдали за поведением стаи лавирующих над водой чаек. В озере водилась какая-то мелкая рыбёшка. Рыбак, закинувший удочку на противоположном берегу вытащил что-то вроде плотвички? Меня поразило, с какой энергией чайки высматривали добычу. Ничего общего со стаей голубей, демонстрировавших зрителям эстетику своего полёта.

Чайкам было не до зрителей. Они были поглощены своей целью — найти пищу. Кричали тревожно и озабоченно. Временами куда-то исчезали. Потом возвращались и снова исследовали каждый метр поверхности. Наконец, одна чайка камнем упала вниз и поднялась, держа в клюве рыбку. За счастливицей тут же погналась вся стая.

Большинство птиц преследовали удачливую добытчицу вяло, скорее, в виде ритуала. И только одна чайка была готова к жестокой борьбе.

Долгое и упорное состязание двух чаек закончилось тем, что рыбка выпала из клюва.

Но что-то было не так, как обычно, в этом птичьем царстве. Не было слышно многоголосого воробьиного чириканья в кустарнике. Увидев идущих по прогулочной дорожке знакомых экологов, я поинтересовалась:

— Куда исчезли воробьи?

— Трудно выживать птицам в городах, — высказался активист зелёных. — Коммунальщики заделывают щели в крышах, где воробьи устраивали гнёзда. Слётки кормятся насекомыми, каких прежде находили на газонах, пустырях. Последних в городе не стало вообще — всё застроено. Плотность застроек такова, что если бы это был корабль, он точно бы пошёл ко дну. Газоны стригут или заменяют рулонными. Нечего стало есть молодым воробьям. И ворон стало меньше. Воронята тоже питаются насекомыми в травах.

В Китае в 60-ые годы партия поставила задачу: воробьёв, поедающих рис, исстребить. В результате весь урожай уничтожили гусеницы. Пришлось закупать воробьёв в Монголии.

— И в Подмосковье стало меньше птиц, питающихся садовыми вредителями. Два года назад я посадила на даче гибрид рябины и вишни. Листочки были съедены за пару недель. Гибнут яблони, боярышник, смородина…

— Всё это результат вмешательства человека в законы природы. В сороковые года в одном НИИ была выведена разновидность распостранённого на Кавказе растения — борщевик Сосновского. Его рассматривали как перспективную культуру для кормления скота. Длина стеблей достигала 4-х метров. Широкие рассечённые листья, крупные соцветия в виде зонтиков позволяли рассматривать это растение и как декоративное. По этой культуре в СССР защищали диссертации, в том числе зам. министра сельского хозяйства П.П. Вавилов. Борщевик начал завоёвывать сельскохозяйственное угодья всей европейской части России.

Однако вскоре выяснилось, что молоко коров, питающихся борщевиком, горькое и долго не прокисает. У коров развивается бесплодие. Но самое страшное было то, что сок борщевика, попадая на кожу людей, усиливает её чувствительность к ультрафиолету, вызывая ожоги от 1-ой до 3-ьей степени. Тем не менее, только в 2012-ом борщевик Сосновского был внесён в Чёрную книгу.

Бороться с ним крайне сложно. В процессе цветения один сорняк производит до 100-а тысяч семян, мощные корни уходят в почву на глубину порядка метра. Семена разлетаются по ветру, их переносят птицы, они прилипают к автомобильным шинам. Сорняк появился на дачных участках, в местах отдыха, в городах. От ожогов борщевиком не спасает и одежда. При обширном попадании на кожу сок борщевика может привести к появлению хронических заболеваний и даже к летальному исходу.

— Да — а, — заметила я. — Кто бы мог подумать, что через 70 лет посланник эпохи сталинизма создаст столько проблем дачникам!

Едва я произнесла эту фразу, к нам подскочил невысокий, но мускулистый парень со злобным прищуром узких глаз. При виде его экологи поспешили скрыться.

— Не слушайте их! Это иностранные агенты! Они Вам навешают на уши антироссийской лапши.

— Мы говорили о воробьях и о сорняке под названием борщевик Сосновского. Это запрещено?

— Мы знаем, что Вы всё преувеличиваете в своих книгах. Вы распишите ситуацию с воробьями и сорняками так, что это может нанести вред государству.

— Откуда Вы знаете, что я писатель? Вы из ФСБ?

Тогда я напишу о том, что в преддверии инногурации Президента слежка за гражданами усилилась до такой степени, что пресекаются даже несанкционированные обсуждения положения дел в сообществе пернатых. Да, действительно! Смотрите!

Повсюду установлены видеокамеры.

— Однако агент ФСБ, испугавшись моей смелости, предпочёл смыться.

В этот момент Алиса с громким лаем метнулась в сторону. Из лап полосатого кота вырвалась голубка и, взлетев, села на ствол ивы.

— Молодец. Алиса! Спасла птицу!

Кот повернул голову и, глядя на меня голодными глазами, укоризненно покачал головой. По позвоночнику пробежал щекочущий импульс. Такое со мной случается всегда, когда я сталкиваюсь с чем-то необычным. Полосатый был удивительно похож на знакомого в прошлом кота Мурмясика, с которым у меня сложились самые удивительные отношения. Отношения, о которых я не забуду до конца жизни. Это благодаря Мурмясику я поняла, что в мире животных действительно существует нечто волшебное, непознанное.

В начале восьмидесятых в моей жизни произошли некоторые изменения. Во-первых, была подготовлена к защите кандидатская диссертация.

Во-вторых, мы купили автомобиль. В-третьих, переехали из центра столицы в пригород — Мытищи.

По поводу последнего один знакомый заметил: «Если человек глуп, то это надолго». Мой муж Антон, который прежде всегда и во всём слушался жену, впоследствии долго обвинял меня в том, что я, провинциалка, его, коренного москвича, увезла из столицы.

Однако моё детство в голодном провинциальном Ярославле, было куда счастливей, чем детство Антона, выросшего в каменных джунглях центральной части большого города. Мы жили в городке преподавателей и студентов педагогического института, расположенном на диком бреге притока Волги — реки Которосль. Ярославль — город небольшой по сравнению с Москвой. Сядешь на трамвай, проедешь несколько остановок, и ты уже на театральной площади. А оттуда по аллее можно прогуляться до красивейшей набережной Волги.

До трамвайной остановки от дома метров 400. Но если пройдёшь те же 400 метров в противоположном направлении, то окажешься в волшебном мире дикой природы. В которой, однако, не обитали ставшие страшилкой для современных горожан и их собак иксотные и энцефалитные клещи. Там мы играли в прятки в зарослях трав, лопухов и кустарников. Там строили шалаши, воображая себя пришельцами, оказавшимися в затерянном мире. А потом шли погреться на солнышке на жёлтом песке пляжа.

Говорят, что человека делает его окружение. Так вот, и моё окружение в провинциальном Ярославле было намного более интересным, чем окружение московского мальчика Антона.

Ярославль был ближайшим к столице городом, куда высылали «неблагонадёжных». Моя первая учительница Нина Андреевна Оносовская происходила из семьи расстрелянного большевиками белогвардейского офицера. Она выглядела как королева и держалась с достоинством королевы. Она воспитывала в нас любовь к классической литературе и даже к математике.

Став в возрасте 20 — и с небольшим преподавателем технического вуза, я обнаружила, что бывшие школьники не знают арифметику. И если под рукой нет калькулятора, разумные действия с числами становятся для них камнем преткновения.

Пришлось включать в программу курса физики теорию приближённых вычислений. Я же, благодаря своей первой учительнице, этими знаниями овладела ещё в начальной школе.

Друзьями детства у меня были дети из благородных русских и немецких семей. Подруга — потомок князей Хованских. Соседка — дочь немецкого барона Петровской эпохи, высланного из Москвы накануне войны. В нашей компании было много детей евреев из Западной Украины и Польши, бежавших от гитлеровской оккупации. А мой ближайший друг Мишка Розенман — сын американского коммуниста, попросившего в СССР политическое убежище. Моя бабушка по отцу — мать расстрелянного «врага народа». Другая бабушка — сестра раскулаченного владельца книжного магазина. Наша домработница из семьи репрессированных эстонцев (в то время многие служащие могли себе позволить иметь домработницу).

Помимо благородных дел — спасения выпавших из гнезда птиц и бездомных животных и посадки деревьев, мы занимались и противоправными делами. Напротив нашего дома находился ботанический сад педагогического института. Там росли необыкновенно крупный кизил, сладкая эрга, сочный ревень и другие источники витаминов. Я во главе банды мальчишек совершала набеги на эти плантации. Частенько приходилось спасаться бегством от охранной собаки. Зато впоследствии я занимала первые места на всех школьных соревнованиях по бегу.

Меня наказывали, даже пороли. Ничего не помогало. И только после того, как пристрелили укусившую меня собаку, я осознала свою вину. Но не перед родителями и советским законом. А перед братьями меньшими. С того времени мы утроили свои усилия по спасению бездомных животных.

В детстве у меня не было ни особых талантов, ни заметных отклонений от нормы. За исключением повышенной температуры и проявлений лунатизма.

Ночь. За окном сверкает молния. Я, c широко открытыми глазами, вдруг встаю с постели. В своей длинной белой рубашке скольжу по комнате как привидение. Тихо открываю дверь и выхожу на улицу. Свистит ветер. Сплошная завеса дождя скрывает меня от посторонних глаз. Резкий свет автомобильных фар заставляет зажмуриться, но я продолжаю спать. Из машины выходит незнакомый мужчина, берет меня на руки и кладет на заднее сиденье.

Машина останавливается возле куполообразного здания, в центре которого установка, напоминающая телескоп. Труба направлена на созвездие Козерог. Мужчина надевает мне наушники и подводит к окуляру. Перед моими глазами — структура, напоминающая тесно расположенные кучевые облака или рассыпанные рисовые зерна, окруженные темными промежутками. Зерна колеблются, издавая космическую музыку, время от времени прорываемую шумом, напоминающим грохот извергающегося вулкана.

Мне кажется, что вот-вот я приближусь к разгадке какой-то космической тайны. Но вдруг сноп лучей прорывается через бурлящую гранулированную массу. Музыка Земли и Космоса уходит, ударив по нервам прощальным аккордом… Утром мать обнаружила в моей мокрой постели комья грязи.

ТРОЕ В ЛОДКЕ, НЕ СЧИТАЯ КОШКИ

Дом в Мытищах, куда мы переехали, находился на территории, очень напоминавшей территорию моего детства. С одной стороны, он стоял на центральной улице. И в то же время напротив него зеленел в то время неокультуренный парк с его дикими зарослями и весенними трелями соловьёв. В километре от дома начинался громадный лес, протянувшийся до Пироговского водохранилища.

Он стал излюбленным местом наших лыжных прогулок. И двор! Вековые деревья, бурьян, заброшенные сараи…

Мы переехали в Мытищи ещё и потому, что филиал университета, в котором я работала, находился в пешей доступности от нашего дома. Путь мой лежал по тропинке, огибавшей сарай с прохудившейся крышей. И вот однажды, когда я проходила мимо сарая, из круглого отверстия в крыше высунулась голова полосатого кота с очень симпатичной мордочкой. Кот внимательно посмотрел на меня, громко произнёс: «Мур-мяк», вылез из отверстия и спрыгнул с крыши прямо к моим ногам. Долго тёрся о мои джинсы и ласково мурлыкал.

На следующий день, проходя мимо сарая, я остановилась, чтобы угостить кота сосиской. Но его не было. Сосиска досталась пробегавшей по двору бродячей собаки. Но кот, оказывается, всё-таки поджидал меня. Я прошла метров сто, когда он со своим громким «Мур-мяк» спрыгнул к моим ногам с ветки раскидистого тополя.

Мурмясик быстро запомнил моё расписание. Я начала выходить на работу минут на пятнадцать раньше обычного времени ради того, чтобы пообщаться с котом. Не было дня, чтобы он не пришёл на свидание. И ему не нужна была сосиска.

Ему нужно было повидаться со мной, поговорить.

И его, и моё сердце были наполнены любовью. Через какое-то время Мурмясик начал караулить меня и по возвращении с работы. Он ждал меня у подъезда и кидал к моим ногам добычу — птичку или мышку.

Мы были бы счастливы, если бы не одно омерзительное существо, проживавшее в нашем доме. Пузатый, краснорожий, потерявший человеческий облик алкоголик. Часто, полуголый, он высовывался из окна и, тряся своим салом, выкрикивал злобные непристойности в адрес людей и животных. Последних он ненавидел лютой ненавистью.

И однажды Мурмясик не пришёл на свидание. Вечером, возвращаясь с работы, я услышала под решёткой окна полуподвального этажа слабый стон. Приподняв решётку, я обнаружила раненого кота. Его задние лапы были перебиты, по — видимому, лопатой.

К счастью, в мытищинской ветлечебнице в то время работал опытный хирург. Кости у Мурмясика срослись. И он только слегка прихрамывал. Жил он теперь в квартире. И хотя рвался на улицу, мы его не выпускали, опасаясь нового покушения.

Мурмясика мы не кастрировали, так как из любви к нам он не портил воздух кошачьими метками.

Правда, за ограничение свободы, кот нам всё-таки отомстил. В день защиты диссертации взял и пометил всю квартиру.

Банкет планировался дома. Были накрыты столы, расставлены угощения. Этими приготовлениями занималась мама. Но именно к тому моменту, когда мы подъехали на автобусе, Мурмясик выпустил свой одор. Если бы люди не были в курсе истории моего кота, они бы повернулись и уехали. Но из уважения к Мурмясику подождали, пока мы с мамой отмывали и душили французскими духами кошачьи метки. Вскоре все напились и забыли о неприятном инциденте.

До весны Мурмясик не портил воздух в квартире.

Но в апреле сбежал. Мы жили на высоком первом этаже, и он выпрыгнул в форточку. После загула вернулся с расцарапанной мордой.

А в начале июня привёл с собой кошечку, чёрную с белой галкой на груди. Кошка была беременна и прогнать её мы конечно не могли. Мусятница, так мы её назвали, была достойной парой Мурмясику.

Никогда не блудила в квартире. По нужде выпрыгивала в форточку. Потом забегала в подъезд и мяукала у двери. Однако предстоящие роды становились препятствием для намеченного летнего путешествия.

Я приготовила для роженицы удобный ящик. Не понимаю, почему она не воспользовалась им.

Неужели понимала, какие сомнения одолевают нас относительно её потомства? Так или иначе, рожать она ушла в подвал соседнего дома. Через день вернулась, похудевшая, с наливными сосками.

Поела и снова побежала к котятам.

Нас одолевали сомнения — провести летний отпуск в путешествиях не просто хотелось. Ехать мы были обязаны, так как в конце поездки должны были навестить моих родителей, живущих в то время в Нижнем Новгороде. Мурмясика решили взять с собой. Но как быть с кошкой и её котятами?

Никаких гостиниц для передержки домашних питомцев в то время не существовало.

Я решила поговорить с коллегой по работе, живущим в том доме, где родились котята. По дороге встретила дворника.

— Добрый день, Вы не знаете, как попасть в то помещение, где у чёрной кошки родились котята?

— Для кого-то день добрый, но не для мамы и её детей. Котят утопил толстяк из Вашего дома.

К горлу подступил комок. Потемнело в глазах. Мне вдруг показалось, что мои руки превращаются в гигантские клещи, которые мёртвой хваткой сжимаются вокруг горла этого недочеловека. Он прекрасно знал, что кошка прибилась к нам, и что мы позаботимся о котятах.

Мусятница ждала меня у двери в квартиру.

Посмотрев в глаза, жалобно замяукала. Но вдруг в этих печальных звуках мне послышался вздох облегчения. Казалось, кошка говорит мне: «Я поеду с вами. Мы никогда не расстанемся».

Итак, мы отправились впятером: Антон за рулём, наша дочь шестиклассница Кристина на переднем сиденье. Я с двумя четверолапыми — на заднем.

Маршрут нашей поездки охватывал природные оазисы средней и чернозёмной полосы России. В какой последовательности точно не помню. Но первая остановка была сделана на Горьковском шоссе в Боголюбово. Мусятница вела себя в машине спокойно, а вот Мурмясик почему-то бесновался. И в глазах его был панический ужас.

Может быть, он вспоминал, как его возили к ветеринару.

Боголюбово — бывшая резиденция князя Андрея Боголюбского, основанная в устье реки Нерли в 1158 году. Оставив кошек в машине, мы посетили её главную достопримечательность — известный памятник древнерусской архитектуры Храм Покрова на Нерли. А когда вернулись, обнаружили, что Мурмясик пометил салон невыносимой вонью.

Проехав с километр, мы сделали на опушке леса санитарную остановку. Мусятница расположилась возле машины. А Мурмясик стремглав понёсся к чаще. Бежал так быстро, словно спасался от преследователей. В течение часа мы бродили по лесу, звали его, но он так и не появился. И куда же исчезла та любовь, которая возникла между нами? Или коты так же непостоянны, как мужчины? Зато Мусятница за всё время путешествия проявила к нам необыкновенную признательность за то, что её взяли с собой.

Конечно, мы осматривали все достопримечательности и исторические памятники на нашем пути, но в памяти остались только замечательные уголки природы. Прежде всего Муромские леса. Те самые, которые описываются в старинных сказках и былинах. Густые, дремучие, с могучими соснами, мхами, непроходимыми болотами. Это было логово разбойников, грабивших проезжих купцов. Здесь водилось множество диких зверей. Здесь на хуторах селились ведьмы.

Мы нашли земляничную поляну на берегу прозрачной речки. Кроме нас вокруг не было ни души. Искупавшись нагишом, вдоволь полакомились крупной лесной ягодой.

Запомнился и вид города Мурома на высоком живописном берегу реки Оки. Древние церкви и монастыри сохранили в этом городе атмосферу минувших веков.

Село Константиново в Рязанской области — родина самого душевного русского поэта Сергея Есенина. До сих пор слёзы подступают к горлу, когда читаю его проникновенные грустные стихи.

Утром в ржаном закуте,

Где златятся рогожи в ряд

Семерых ощенила сука,

Рыжих семерых щенят.

До вечера она их ласкала,

Причёсывая языком,

И струился снежок подталый

Под тёплым её животом.

А вечером, когда куры

Обсиживают шесток,

Вышел хозяин хмурый,

Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,

Поспевая за ним бежать

И так долго, долго дрожала

Воды незамерзшая гладь…

Кошка Мусятница повсюду следовала за нами, как собачонка. Помню обрыв из золотистого песка над Окой. Проваливаясь в зыбь по колено, мы спускались к реке, подолгу плескались в прогревшейся на солнце воде. А Мусятница всё это время терпеливо ждала нас на берегу. Заночевали мы в садовом домике знакомого Антона. Мусятница на ночь попросилась в сад. А под утро принесла на кухню мышку.

Мужественно перенесла она и пробег длиной порядка шестисот километров до города Боброва Воронежской области. Сам город мало, кому известен. Чего не скажешь о протекающей в двух километрах от городских построек реке Битюг.

Когда-то во времена набегов половцев и ордынцев это была полноводная широкая река. Но и теперь ставший скромным и тихим Битюг как магнитом манил к себе всех, кто хоть раз побывал в этих местах.

Деревья и кустарники, нависшие над рекой, необыкновенно прозрачная вода. Слегка наклонив голову, можно увидеть песчаное дно, над которым ходят косяки мелких рыбёшек. В зарослях тростников и кувшинок затаились хищницы.

Каждый день мы ловили щук на живца, собирали раков.

Для путешествия по реке взяли на прокат большую лодку. Этот вид транспорта Мусятнице пришёлся не по вкусу. И однажды она спрыгнула с борта в воду и поплыла к берегу.

— Ну, вот, и кошка не выдержала путешествия, — вздохнув, произнесла Кристина.

Однако она ошибалась. Хотя густые прибрежные заросли скрывали от нас зверька, кошка всё время бежала в параллель лодке. А когда мы причалили к

обрывистому берегу, изрытому ласточкиными гнёздами, на противоположном берегу показалась Мусятница. Словно почувствовала, что это наша последняя остановка перед тем, как мы отдадим лодку и отправимся в город. Кошка смело вошла в воду и, переплыв реку, расположилась рядом с нами на подстилке.

С того времени никто из нас не сомневался в том, что в своей прошлой жизни Мусятница была человеком. Мы относились к ней не как к кошке.

Она стала для нас членом семьи, верным спутником и другом. Ещё ни один раз её поведение поражало нас своей необычностью.

На даче родителей, где мы закончили наше путешествие, Мусятница взяла на себя функцию охранника участка. Часть его была огорожена забором. Но со стороны протекавшей за домом речки на него, в принципе, мог зайти, кто угодно. Мы часто видели кошку, стоявшую на задних лапах в вертикальной позиции. Мусятница зорко обозревала окрестности и грозным шипением отгоняла пробегавших мимо собак.

РОКОВОЕ СОСЕДСТВО

Вернувшись домой в Мытищи, я была вынуждена согласиться с Антоном в том, что, настояв на переезде из столицы, я не взвесила возможные минусы. До сих пор нам везло с соседями. И даже в голову не приходило, что среди жильцов дома может оказаться такая мразь, которая будет отравлять жизнь всем окружающим.

Однажды Мусятница не вернулась на ночь домой. Я не особенно беспокоилась, полагая, что она загуляла. Утром, подойдя к окну, первое, что я увидела, был подвешенный на суку труп кошки. Это была Мусятница. Вынув кошку из петли я, не помня себя от горя, шла с ней по улице, захлёбываясь слезами. Первым, кто принял во мне участие, был коллега по работе. Этот добренький дед работал на кафедре заведующим учебной лабораторией, а по существу наладчиком приборов. Иван Алексеевич похоронил кошку, пригласил к себе, налил мне рюмку коньяку, дал выплакаться.

Однако ещё очень долго я переживала трагическую гибель Мусятницы. Найдя свидетелей того, что жестокое убийство — дело рук толстопузого, я возненавидела его такой лютой ненавистью, что мечтала о его смерти. Закона о наказании за жестокое обращение с животными тогда не было. Нанять киллера я не решалась.

Но я сходила с ума. По ночам снились кошмары. Я видела, как стою под его окном. Он высовывается по пояс, изрыгает алкогольный мат. У меня начинают расти руки. Я достаю его и с размаху швыряю на асфальт. Его пузо лопается, из него вываливаются кишки.

Много раз во сне я убивала кошачьего киллера. И вдруг люди заметили, что толстяк начал сдуваться. Он хирел с каждым днём. Прежде самый заметный в компании алкашей, теперь он сидел на скамейке худой, с впалой грудью, с землистым лицом, ввалившимися щеками. Вскоре он умер от рака поджелудочной железы.

Мусятница была отомщена, но я по-прежнему страдала по ней. Она была первым существом, которое зародило во мне впоследствии неистребимую веру в существовании мистики. Но будучи физиком по образованию, кандидатом технических наук, я недоумевала, почему наука до сих пор бессильна перед законами непознанного. Почему на ниве магии выросло столько шарлатанов, из-за которых тех, кто пытается глубоко проникнуть в её загадки, считают лже учёными.

Однажды Иван Алексеевич показал мне журнал с фотографией американского кокер-спаниеля. Эта необычайно обаятельная порода только что появилась в России. А вообще, то был период кошачье-собачьего бума. Многие заводчики новых для России пород кошек и собак создавали на продаже щенков и котят начальный капитал.

— Раз ты так любишь животных, стань заводчиком американских кокер-спаниелей, — посоветовал Иван Алексеевич. — Совместишь приятное с полезным.

Иван Алексеевич дал мне в долг сумму, равную трём моим месячным зарплатам старшего преподавателя. И я купила щенка цвета слоновой кости по имени Хелла. К выращиванью кокер-спаниеля я отнеслась со всей серьёзностью. Приобрела машинку и филировачные ножницы, освоила профессию собачьего парикмахера. Однако признаюсь в том, что к Хелле я относилась совсем не так, как к Мусятнице. Я видела в ней будущую звезду собачьих экстерьерных выставок и источник дохода. И вдруг, к моему ужасу, Хелла начала набирать в росте. Было ясно, что она не соответствует выставочным стандартам. Значит, не будет никаких медалей, никаких породистых щенков. И не с чего будет отдать долг Ивану Алексеевичу.

Я решила продать подращённого щенка. И хотя я опасалась, что на переростка никто не клюнет, покупатель нашёлся быстро. Хеллу увезли в Санкт-Петербург. Позднее я узнала, что она стала чемпионкой России и озолотила свою новую хозяйку.

Как же я всё-таки была наивна, полагая, что медали на выставках зависят от экстерьера! Хелла была плодовитой производительницей щенков модной в то время породы. Ну, и что из того, что её рост на несколько сантиметров превышал допустимый верхний предел! С судьями всегда можно договориться.

И тогда возникла идея переключиться с собачьего бизнеса на спорт. Завела я немецкую овчарку и занялась дрессировкой по общему курсу и защитно-караульной службе. Это хобби целиком поглощало всё свободное время. Участвовала в дрессировке и Кристина.

Жизнь в Мытищах после смерти кошачьего киллера меня вполне устраивала. Но опять я не учла, что выбирая место жительства, нужно в первую очередь получить информацию не только о соседях, но и об учителях и учащихся школы, где будет учиться ребёнок.

Я полагала, что школа, находившаяся территориально рядом со зданием Администрации города, должна быть под контролем. А Кристина была скрытной и не делилась со мной своими школьными проблемами.

В одном классе с ней оказалась Лена Швединская, мужеподобная, не по годам развитая девица с красивым, но грубым, словно высеченным из камня лицом. Швединская была способной ученицей и пользовалась в классе непререкаемым авторитетом. Никто из одноклассников, даже мальчишки, не осмеливались вступать с ней в спор — их ждала немедленная расправа.

На первой же перемене Лена подошла к Кристине.

— У тебя деньги есть?

— Да, мама дала на булочку.

— Пойди в буфет и купи ее для меня.

— С какой это стати?

— Ах, ты еще не знаешь? Так знай: мое слово здесь закон.

— Не знаю и не хочу знать.

Лицо Швединской побагровело от злости. Надо сразу показать этой новенькой, кто есть кто. Она схватила Кристину за волосы и поволокла ее в туалет.

— Ребята! Идите на подмогу!

С помощью двух мальчишек Лена поставила сопротивлявшуюся Кристину в унитаз с дерьмом и спустила воду.

— Запомни! Так будет всегда, если ты не будешь меня слушаться. А если расскажешь родителям, считай, что ты — не жилец.

А я тогда недоумевала, почему дочь стала хуже учиться и почему вдруг начала заниматься упражнениями с гантелями и ходить в секцию каратэ. А по воскресным дням направлялась на дрессировочную площадку с нашей овчаркой по кличке Ермак, где пса обучали искусству задержания нарушителя. Нередко между возбужденными тренировкой собаками завязывались жестокие драки. Однажды с привязанным к дереву Ермаком сцепился огромный серый дог, носивший титул «лучшего представителя породы». Во время схватки случилось непредвиденное: поводок каким-то непонятным образом обмотался вокруг шеи овчарки. Ермак задыхался и хрипел, а дог все сильнее стягивал смертоносную петлю, не обращая внимания ни на окрики хозяина, ни на удары палкой. Кристина в состоянии аффекта пошла в атаку на разъяренного пса и сунула руку в его пасть. И дог, наверное, растерзал бы ее, если бы не вмешательство ротвейлера. Кобель тихо подкрался к догу сзади и откусил чемпиону хвост.

Кристина готовила себя к поединку. Она поняла, что слабому не удержаться на плову. К этому времени она выросла и похорошела, и на нее начали заглядываться парни. Как-то Кристина возвращалась из школы по центральной улице городка, в котором они тогда жили. Вдруг рядом с ней притормозили «Жигули». В машине, кроме парня за рулем, сидели Швединская и еще двое ребят.

— Кристина, привет! — крикнула Швединская.

Кристина замедлила шаг. Она выглядела очень эффектно в своем новом красном пиджачке и мини-юбке.

— Девочка в красном, дашь нам несчастным?

Ни слова ни говоря, Кристина подняла с земли огромный булыжник и с размаху всадила его в лобовое стекло.

— Ах ты, сука!

Парни выпрыгнули из машины и бросились к Кристине.

— Стойте! — завопила Швединская. — Я сама с ней разберусь. Ребята, вы будете свидетелями, как я проучу эту выскочку.

Кристина и Швединская направились вглубь парка. Там на пустынной аллее и произошла схватка. Швединская была намного массивней, но Кристина уже владела приемами борьбы. Увертываясь от прямого столкновения, она наносила ногами сильные удары в живот, и так отделала Швединскую, что та в беспамятстве осталась лежать на земле. У парней отвисли челюсти, когда они увидели, что Кристина возвращается одна.

После того, как Кристина одержала победу в дуэли, Швединской ничего не оставалось, как смириться с присутствием «девочки в красном» на школьных вечеринках. Иногда к ним присоединялся местный мачо Гоша Кривобоков, которому было уже восемнадцать. Несмотря на свою фамилию, Гоша выделялся среди всех парней нашего маленького подмосковного городка замечательной наружностью: у него были огромные бирюзовые глаза, обрамленные черными ресницами, а свои густые волосы он осветлил блондораном до цвета спелой пшеницы. Это было круто, и по нему сохли как пятнадцатилетние школьницы, так и взрослые женщины. Любая девочка, которую он удостаивал своим вниманием, могла рассчитывать на подмешанное на зависти уважение со стороны своих подруг. Кристина также втайне была влюблена в Гошу, но он почти не обращал на нее внимания — парни считали ее недотрогой. Однако после того как Гоша узнал, что Кристина сделала Швединскую, он начал пристальнее приглядываться к ней…

В тот вечер я попросила Кристину погулять с Ермаком. Девочка сразу же согласилась — если Гоша встретит ее в обществе выдрессированной немецкой овчарки, у нее появится шанс привлечь его внимание.

Гоша тусил в парке возле пивной в обществе двух корешей.

— Это твоя собака?

— Да, моя.

— А она умеет что-нибудь делать?

— У нее медали первой степени по ОКД и ЗКС.

— Да ладно!

— Не веришь? Хочешь, покажу?

— Ну, давай.

Кристина положила под дерево свою сумочку.

— Ермак, охраняй! А ты, — обратилась она к Гоше, — теперь прогуляйся мимо.

— А он меня не укусит?

— Нет, гарантирую… Что, испугался?

— Я?!

Гоша медленно пошел к дереву. Ермак, не шелохнувшись, следил за ним глазами.

— Да ты не стесняйся, прогуливайся мимо него взад — вперед, взад-вперед…

— Я прогуливаюсь, а он — ноль внимания.

— А ты попробуй протянуть руку к сумке!

Парень начал изображать, что его интересует сумка. Ермак издал предупредительный рык, но, как только Гоша приблизился на несколько шагов, вскочил и с грозным видом заслонил своим телом предмет, который ему поручили охранять.

— Рукой не маши! — Кристина слишком поздно произнесла эти слова.

Гоша попытался схватить сумку, и в ту же минуту Ермак впился зубами в его руку.

— Фу! — крикнула Кристина, и собака тут же выпустила рукав.

— Прокусил, гад! — Гоша хотел было пнуть Ермака, но вовремя остановился.

— А ты пописай на рану. Быстро заживет!

— Ах ты!..

— Следи за базаром. Ермак, ко мне!

Пес обежал вокруг Кристины и сел у ее левой ноги.

— Рядом! — скомандовала Кристина и торжественно удалилась с места представления…

C того дня Гоша начал демонстративно ухаживать за Кристиной. Девчонки лопались от зависти, а парни пытались выяснить, было ли у них что-нибудь или не было.

Перед майскими каникулами случилось невероятное: Лена Швединская пригласила Кристину к себе на дачу. Она надеялась, что к их компании примкнет и Гоша, а это повысило бы ее пошатнувшийся в последнее время авторитет. К тому же она давно вынашивала план мести. Ее ближайшая подруга Шмагина сохла по Гоше и надеялась, что на даче ей удастся уговорить его по пьяни трахнуть ее, и она расскажет об этом Кристине. Однако девочки и не подозревали, что окажутся в двух шагах от того, чтобы стать соучастницами преступления.

Весна началась рано, и сад был наполнен ароматами цветущей сирени. Они растворялись в вине, кружили голову, расслабляли тело, возбуждали пробудившуюся чувственность, и Кристина почти не оказала сопротивления, когда Гоша поволок ее в сарай и, бросив на охапку сена, сразу же овладел ею. Ее только удивило, что он был так груб и истязал ее до полного изнеможения. И где те красивые слова, которые она так ждала от него?! Внезапно он сильно ударил ее по лицу. Бил кулаком прямо в глаз. Потом скрутил назад руки и позвал парней.

— Дарю вам эту шлюху. Она, видите ли, целку из себя строила! Я перед ней расстилался и так и этак, а она давно не девочка!

— Это неправда! У меня никого не было!

— Ты что с ума сошел? Что над девкой издеваешься? — эти слова раздались за спиной Кристины, когда она, не помня себя от отвращения, перепрыгивая через кусты, бросилась к речке.

— Покончить разом с этим позором! Что повесить на шею? — мысли путались в ее голове.

Кристина стояла на мостике, с которого полоскали белье, и неподвижным взглядом смотрела в темную глубину омута. Она испытывала полную утрату всех чувств, включая страх шагнуть в небытие. Вдруг кто-то крепко схватил ее за плечи. Она увидела искаженное неподдельным волнением лицо Швединской.

— Кристина, выкинь это из головы! С кем не бывает! Он дурак! Козел! Мы никому ни слова.

— А синяк под глазом? Что я скажу родителям? Как в классе с ним появлюсь?!

— Скажешь, что в аварию попали или что пьяные на улице пристали… Хочешь, я попрошу, чтобы мне тоже фингал подставили? Прости меня, если можешь. Я больше никогда не буду такой…

Синяк прошел, но месячные, которые до сих пор приходили регулярно, задержались на три дня. Швединская посоветовала принять горячую ванну.

Я была так поглощена подготовкой статей для получения звания доцента, что не предавала особого значения странному поведению Кристины. Та стала раздражительной, огрызалась по любому поводу, доходя до вспышек ярости и агрессивности. В дневнике появились двойки, но все попытки поговорить по душам заканчивались неудачей и растущим отчуждением…

И однажды, придя домой, я застала Кристину сидящей в кресле в бесчувственном состоянии. Я бросилась к дочери. Пульс прощупывался. Рядом на полу валялся пустой пузырек, в котором еще вчера было не менее двадцати таблеток димедрола.

— «Скорая»? Скорее! Скорее! Попытка самоубийства. Отравление димедролом.

К счастью, «скорая» приехала через десять минут. Сделали промывание желудка и, сказав, что прямая угроза жизни миновала, забрали Кристину в городскую больницу. Я поехала с ней. Врач, осмотревший Кристину, сообщил, что ночью ее нельзя оставлять без присмотра, а утром за ней приедут санитары из психиатрической больницы.

— Санитары? Зачем? Может быть, можно обойтись без этого?

— Мы обязаны сообщить о попытке суицида. И консилиум с участием психиатра поставит окончательный диагноз.

— Но ей гораздо лучше! А постановка на учет в псих диспансер — клеймо на всю жизнь!

— Меня хотят запрятать в сумасшедший дом?!

Кристина вскочила с больничной койки, и, оттолкнув врача, бросилась к выходу.

— Держите ее!

Двое молодых врачей успели перехватить ее в коридоре. Но силы ее удесятерились. Она яростно сопротивлялась, кричала и плакала, повторяя, что не хочет в сумасшедший дом. Все же им удалось скрутить ее и привязать к кровати. Они сделали ей укол, и через некоторое время она успокоилась.

— Ладно, завтра во всем разберемся — утро вечера мудренее. А вам, мамаша, лучше остаться здесь, — обратился ко мне дежурный врач. — Документы у вас с собой? Психиатр будет в восемь утра.

Кристина очнулась с первыми лучами солнца и увидела меня, сидевшую на табуретке у изголовья кровати.

— Ну, как ты?

— Вввроде бы лучше.

— Ходить можешь?

Кристина свесила ногу с кровати.

— Нам надо бежать отсюда. На наше счастье тебя еще не записали в регистрационную книгу. Ты тут такое вытворяла, что не до этого было.

— Но на мне нет одежды!

— Какая одежда?! Если мы не уйдем, тебя отвезут в сумасшедший дом с диагнозом «буйное помешательство», а я сомневаюсь в том, что пребывание там окажется полезным для твоей психики. Будем прыгать из окна!

КАЗАНОВА + КЕЙРО

После этого чуть не закончившегося трагедией инцидента я начала срочно искать варианты обмена квартиры. На этот раз мои требования к месту жительства повысились. С одной стороны это должен быть природный оазис в ближнем Подмосковье. С другой — в городе должна преобладать интеллигентная публика, любящая животных.

Таким городом в то время был город Химки — Ворота Москвы. Во-первых, среди жителей преобладала техническая интеллигенция. В городе работали заводы — гиганты космической индустрии.

Но это в Старых Химках. А Новые Химки представляли собой оазис, полностью соответствующий моим вкусам. Напротив дома в направлении к северу раскинулся парк Дубки. В то время ещё не обгрызенный строителями и не окультуренный. Первые ростки благоустройства появились в виде двух фонтанов. Напротив одного из них среди зелени располагались два милых моему сердцу заведения — большая площадка для выгула и дрессировки собак и шашлычная, охраняемая роскошной кавказской овчаркой, вполне добродушной и приветливой по отношению к любителям шашлыка.

В 400 — ах метрах к югу от дома начиналось необозримое поле и грибной лес. В этом благоухающем ароматом трав поле собирались собачники. От импровизированных состязаний в беге афганских борзых захватывало дух. Иногда на поле выбегал из леса увенчанный огромными рогами лось. Часто попадались зайцы. В небе, выискивая добычу, парили хищные птицы из семейства ястребиных.

За полем — деревня Куркино, где держали коз и коров. Они паслись на пологом склоне холма, спускающегося в живописную Долину реки Сходня. В этот оазис мы водили на экскурсию наших московских родственников и друзей. И они поражались тому, что в 15-и минутах езды от элитных микрорайонов столицы находится замечательный анклав дикой природы.

Дом, в который мы переехали, был построен для сотрудников Министерства финансов. Так что соседи были вполне интеллигентными. И главное, все они любили собак и кошек. В шести квартирах из семи на нашем этаже держали домашних питомцев.

Рядом с домом на возвышении находился заросший бурьяном пустырь. Здесь тоже выгуливали собак. Но в то время много было и бродячих. Их подкармливали в соседнем гаражном кооперативе.

В нашем дворе жил артист цирка. На прогулку он выходил с вороном на плече, держа на металлической цепи серого волка. От этого волка гаражные she-dogs (не хочется использовать слово «суки») нарожали волкособов. Большинство гибридов хозяин волка пристроил. Но один остался в гараже. Из него почему-то вырос одинокий волк. Крупный, серый с характерным волчьим взглядом, он, однако, не был опасен для окружающих. Довольно часто приходил в наш двор. Я покупала специально для него огромную мясную кость. Волк принимал её как должное, и в его взгляде не было благодарности. Лунными ночами он выл на пустыре. Очевидно, это и стало причиной того, что его отловили.

Дальнейшую судьбу волка мы не знали. Но с тех пор я храню фотографию, названную мной «рождённый свободным». От взгляда жёлтых глазах зверя, который никогда не смирится с жизнью за железной решёткой, мурашки пробегают по коже.

О собачьем бизнесе я больше не думала. Но видеть перед собой милейшую мордашку американского кокера всё же хотелось. Я купила щенка не выставочного, с неправильным прикусом, но очень хорошенького и по вполне разумной цене. Когда щенок подрос, ко мне вдруг заявилась незнакомая энергичная дама, представившаяся Председателем клуба любителей собак «Кибелла». Мне было предложено не только стать членом клуба, но и судьёй на экстерьерных рингах.

Конец ознакомительного фрагмента.