Помеха справа

Елена Логунова, 2022

Тележурналистка и писательница Елена и ее боевая подружка Ирка явились на этот пустырь вовсе не выгулять Иркиных близнецов на полуразрушенных детских аттракционах. Просто это идеальный наблюдательный пункт за автошколой, где учится Ленин сын. Колюша хоть уже и большой мальчик, оставить его без присмотра любящая мама никак не может! И правильно делает – прямо на площадке, где тренировались ученики, прогремел взрыв! Коля не пострадал, но оставлять это дело без внимания известные сыщицы-любительницы не намерены! Известная тележурналистка и писательница Лена и ее неунывающая подружка Ирка – героини многих иронических детективов Елены Логуновой. В ее новом остросюжетном романе «Помеха справа» они снова берутся за свое! Ведь дамы просто жить не могут без криминальных приключений. В книгу включены эксклюзивные материалы от автора. Внимание, только в электронном формате!

Глава 1

— По-моему, у моих башибузуков есть дар ясновидения, — задумчиво сказала Ирка, посмотрев на упомянутых братьев-разбойников — семилетних близнецов Масяню и Манюню.

Я тоже поглядела на ее башибузуков. В настоящий момент они с пыхтением и сопением затаскивали на детскую горку самокат, явно намереваясь съехать с кручи на нем, а не на собственных попах, и крайне мало походили на ясновидящих. Даже не будучи Вангой, я могла уверенно напророчить, что самокатчика-экстремала ждет отнюдь не мягкая посадка.

Однако Ирка хранила буддистское спокойствие — возможно, картина, нарисованная ее собственным ясновидением, отличалась от явившейся мне.

Моя лучшая подруга вообще большая оптимистка, и это я сейчас не про ее живой вес, составляющий ровно сто кило.

Ирка неизменно позитивно настроена, это ее врожденный талант, которому можно только позавидовать. Я-то, прогнозируя развитие каких угодно событий, непременно вижу и пару-тройку негативных вариантов.

Сказать ей, что пацаны сейчас грохнутся, или лучше не каркать?

К счастью, Масяня и Манюня меня как будто услышали и спустили свой самокат с горки порожняком, без пилота-камикадзе.

Условно летательный аппарат прогрохотал колесиками по железному желобу, с середины кручи ушел в отрыв, уже в воздухе перевернулся и красиво приземлился вверх тормашками, воткнувшись в кучу опавших листьев рулем.

Кажется, так и было задумано — башибузуки радостно загомонили.

— Конечно, у них есть дар ясновидения, — согласилась я с невозмутимой матерью юных разбойников, продолжая прерванный на время эффектного полета самоката разговор. — У меня в сумке был шоколадный батончик, он больше месяца там пролежал, успел слетать со мной в три разных города. Я про него давно забыла, а твои башибузуки его моментально нашли. Вот как? Не учуяли же? Уясновидели, значит.

— Это не ясновидение, это опыт, — отмахнулась подружка. — У тебя в сумке всегда есть что-то давно забытое.

Я развела руками, признавая справедливость этого… ну, скажем, наблюдения. Не упрека же?

Мы с Иркой любим друг друга такими, как есть, со всеми нашими несовершенствами.

Не зря говорят, что противоположности сходятся!

Да, у меня в сумке царит вечный хаос, зато в объемистой торбе подруги всегда такой порядок, что позавидует самый педантичный интентант военного склада. При этом в Иркиной ручной клади имеется столько всего нужного и полезного, что с одной ее сумкой можно вполне комфортно претерпеть продолжительную робинзонаду на необитаемом острове.

— Позавчера они завели ежика, — со значением сказала Ирка, снова посмотрев на своих потомков.

Я подумала, что она сменила тему, и покивала — да, с Масяней и Манюней только истинный буддист не придет в состояние «на взводе» в считаные минуты, ежик тоже не мог не завестись. Но оказалось, что мы все еще говорим о ясновидении:

— Пошли вечером гулять с собакой, а вернулись с ежом.

— И без собаки?

— Нет, с ежом и с собакой. Ежу построили шалаш в саду под яблоней, назвали его Дмитрием Палычем…

Я молча подняла брови.

— Так зовут нашего тренера по дзюдо, а у него поступь такая… своеобразная. Шаги частые и с отчетливым стуком подошв, — пояснила Ирка. — Еж почти так же топает. Я говорю: «Мальчики, зачем вам ежик? Это не домашнее животное». А они мне: «Пригодится, мамочка!» Представляешь?

— С трудом, — призналась я. — Как-то сложно мне придумать ситуацию, в которой может пригодиться ежик. Не за грибами же они его посылать будут?

Воображение тут же нарисовало мне дрессированного ежика повышенной грузоподъемности, несущего на своем горбу четко в направлении дома Максимовых полпуда лесных сыроежек.

— Вот и я не знала, что думать, — Ирка вытянула из кармана мобильник. — А вчера в родительском чате написали вот это!

И она прочитала с экрана:

— «Затра всем принести тыс. руб. и поделку ежика!»

— Сруб? — недослышала я.

А что? Мы в свое время в школу чего только не носили…

— «Тыс. руб.» — это «тысячу рублей», не фиксируйся на мелочах!

— Ничего себе — мелочь! Тысяча рублей — это деньги! — не согласилась я.

— Не в деньгах счастье, — назидательно сказала подруга, и тут я спорить не стала. — Вернемся к ежику. В итоге он пригодился, чтобы сделать поделку! С натуры, так сказать.

— Подделку, — уточнила я, взглянув на сообщение в чате. — Тут с ошибкой написано: «подделку ежика». Ха, это смешно!

— М-м-м?

— Ну, вы же ежика своего Дмитрием Палычем назвали? Значит, подделка ежика — Лжедмитрий! — Я захихикала.

— Лжедмитрий Первый и Лжедмитрий Второй, мы же две поделки смастерили, — Ирка тоже хохотнула. — Так вот, я к чему это? Башибузуки как чувствовали, что ежик пригодится! Что это, если не дар ясновидения?

— А мы в первом классе еще жирафа из желудей делали, — припомнила я.

— Да? Ну, жирафа они с вечерней прогулки не приведут, — сказала подруга, однако уверенности в ее голосе не было: от Масяни с Манюней много чего можно ожидать. Даже жирафа.

— Однажды они приведут невест, — напророчила я уныло.

— Да лишь бы не женихов! — отмахнулась Ирка. — И вообще, не каждая приведенная в дом подружка — невеста, расслабься. Колюшка же сказал вам, что женится не раньше, чем в двадцать пять, у тебя еще целых шесть лет, чтобы морально подготовиться.

— Сказать-то он сказал…

— Эй! У тебя сынище — человек слова! И дела. Он, если что-то запланировал, идет по пунктам, как по ступенькам!

— Это правда, — я приободрилась.

Планирование — действительно сильная сторона моего потомка. Он ставит себе цель и идет к ней, заранее просчитав шаги. Удивительный талант, не от меня унаследованный, это точно! Я не то чтобы непоследовательна и хаотична, просто иногда выгляжу неорганизованной, потому что то и дело запросто корректирую свои планы на ходу. К примеру, отправляюсь в магазин за коричневым ламинатом, а возвращаюсь с голубым ковролином.

У Колюшки все четко. В начале года он составил список дел на двенадцать месяцев, обозначив как приоритет получение водительских прав, и в рамках достижения поставленной цели нашел подработку, накопил нужную сумму денег, промониторил городские автошколы, выбрал лучшую, прошел медкомиссию, заплатил за обучение и наконец приступил к занятиям.

Собственно, именно поэтому мы с Иркой и башибузуками кто во что горазд развлекались на заброшенной детской площадке: с нее был виден автодром, на котором занимался Колюшка. Как заботливая мать, я считала своим долгом приглядывать за милым крошкой (сто девяносто пять сэмэ и восемьдесят кило юношеской наивности и простодушия), но понимала, что делать это можно только тайком. Сын оскорбился бы, узнав, что за ним надзирают, да и товарищи стали бы над ним насмехаться.

Поэтому, пока Колюшка добросовестно отрабатывал «змейку» и боковую парковку, я практиковалась в скрытном наружном наблюдении при помощи и поддержке лучшей подруги.

Ирка, во-первых, привезла меня на точку, во-вторых, дала бинокль. Она его постоянно носит в сумке, чтобы всегда иметь возможность высмотреть на местности собственных деток.

Если бы у меня не было надобности в наблюдательном пункте, мы бы не зависали на территории, представляющей собой нечто среднее между полянкой лесных фей и армейским полигоном.

Когда-то это была классическая советская детская площадка с нехитрыми, но очень прочными качельками-карусельками, горкой из танкового железа и разновеликими турниками на опорах из толстых труб. Теперь подступы к турникам заросли непролазным бурьяном, горка опасно покосилась, от карусельки остался ржавый остов, похожий на средневековый пыточный механизм, и все вместе выглядело бы пугающе, если бы не яркий праздничный узор толстого ковра из желтых и красных листьев.

Тем не менее, заботливые мамочки не водили впечатлительных деток сюда играть, предпочитая этому памятнику былых времен современный игровой городок во дворе нового жилого комплекса или бесплатную площадку под крышей соседнего торгового центра.

Масяня и Манюня резвились и шумели каждый за троих, но, как ни старались, не могли заполнить собой всю территорию. Кроме нас четверых, на площадке пассивно выгуливалась одна девочка.

Или девушка.

Или бабушка — поди пойми, кто именно одет в широкие штаны и мешковатую толстовку с поднятым капюшоном и длинными, как у Пьеро, рукавами!

Какая-то гражданочка женского пола, точнее не скажешь.

Я и пол-то ее определила без уверенности, потому что длинные волосы нынче и парни носят. Личико, затененное капюшоном, прочно скрывали солнечные очки и медицинская маска, руки прятали белые латексные перчатки. Без них можно было бы увидеть маникюр и по его форме и цвету приблизительно угадать возраст гражданочки.

— Девушка крайне серьезно относится к соблюдению противоэпидемических мер, — заметив, что я засматриваюсь на таинственную мадам Пьеро, нашептала мне Ирка.

— Почему ты думаешь, что это девушка, а не бабушка?

— На ней очень модные молодежные кроссовки. Моя племянница Женька попросила такие же на день рождения, я посмотрела, сколько они стоят — мама дорогая! Дешевле купить лабутены.

— Серьезно? — пользуясь тем, что девушка сидела к нам боком и смотрела в другую сторону, я пригляделась и согласилась с подругой: — Да, ты права. Кроссовки на ней очень модные и дорогие. А вот все остальное — как из секонд-хенда, в этом смысле обувь с одеждой не гармонирует.

— Зато она прекрасно сочетается со стаканом из «Старбакса». Там кофе очень недешевый, а у нее большая порция, ноль пять или даже ноль семь.

— Эх, молодость! Последнее отдашь, лишь бы выглядеть круто, — я вздохнула, но без прискорбия.

С тех пор, как сын начал сам зарабатывать, его карманные расходы — уже не моя проблема.

— О, смотри, приехал твой юный Шумахер! — Ирка посмотрела в бинокль и передала прибор мне.

Я подкрутила окуляры, настраивая их под свое небезупречное зрение, и близко увидела сосредоточенную физиономию сына за рулем учебного автомобиля. Инструктор вышел из машины и выразительным жестом отправил Колюшку на горку.

— Он сказал «Поехали!» и махнул рукой, — пробормотала я озабоченно.

Когда я сама училась водить, горка была для меня самым сложным упражнением. Я все время съезжала с нее назад, а мой инструктор Жора, очень противный приставучий тип, обидно ржал, утверждая: это все потому, что у кого-то слишком длинные ноги. Мол, сигнал от головного мозга до ступней идет слишком долго.

Но сын и тут пошел не в маму, с горкой он справлялся вполне уверенно. В отличие от других учеников, которые глохли на подъеме все поголовно.

По автодрому яркими букашками ползали пять учебных автомобилей. Расписная колесница, управляемая Колюшкой, внешне ничем не отличалась от других: тоже вся в надписях, предупреждающих наклейках и с фанерной мансардой на крыше.

Отдав бинокль Ирке, которая тоже хотела оценить водительское мастерство своего крестника, я тут же потеряла нужную машинку среди других — без оптического прибора все они выглядели для меня хаотично снующими пестрыми жучками.

А потом раздался хлопок, и один из жучков, едва заползший на горку, превратился в огненный шар.

Что было дальше — не помню.

— О-о-и-и… — невнятно прогудел голос свыше.

Я с трудом подняла веки и поглядела в небо Аустерлица.

Заслоняя лазурные дали, надо мной нависли три светлых блина, окруженных сияющими нимбами.

— Отойдите! — повторно прогудел голос свыше. — Ей нужен воздух!

Два лучезарных лика отодвинулись на задний план, а третий, наоборот, приблизился и на секунду проявился, но тут же снова скрылся за воздушными завихрениями. Однако я уже поняла, что это Ирка энергично обмахивает меня какой-то картонкой.

Надо же, как, оказывается, рыжие волосы на просвет похожи на нимбы…

И тут я вспомнила: автодром, машинки-букашки, огненный шар!

— Спокойно! — прикрикнула подруга, увидев всплеск дикой паники в моих глазах. — С Колюшкой все в порядке, он был в другой машине! Не в той, которая взорвалась.

— Помогите мне встать, — прохрипела я, с трудом садясь.

Прозвучало это в точности как виевское «Поднимите мне веки». Два рыжих чертенка, опрометчиво принятых мною за ангелов, тут же подскочили, подхватили меня под руки, потянули вверх. Ирка поддержала, помогла воздвигнуться в неустойчивом равновесии, подперла могучим плечом и сразу же сунула мне в руки бинокль:

— Сама посмотри, вон он, у дальнего края площадки, жив и невредим!

Я посмотрела в указанном направлении и испытала неимоверное облегчение, увидев своего сына. Он стоял в группе других парней и девушек, видимо, учеников. Все они были без курток и шапок, впопыхах оставленных в машинах, и выглядели испуганными и возбужденными.

— Присядь-ка, — подружка заботливо усадила меня на лавочку. — Сейчас я тебе чего-нибудь дам…

Она полезла в свою сумку-самобранку и быстро нарыла там успокоительное на выбор: блистер с горошинами глицина, маленький шкалик виски из дьюти-фри и шоколадную конфету «Гулливер».

Я брезгливой гримаской отказалась от глицина и призадумалась, выбирая между виски и конфетой. Решила, что раздавить мерзавчик на глазах у детей будет непедагогично, и потянулась к «Гулливеру», но слишком медленно: Масяня с Манюней меня опередили и тут же покатились клубком, выдирая друг у друга сладкий приз.

— Брейк! — рявкнула Ирка. — Прекратить мордобой, конфет на всех хватит! А ну, сели рядом с тетей Леной!

Тяжело сопящие башибузуки моментально притиснулись ко мне с боков. Заботливая матушка юных разбойников выдала всем, включая себя, по конфете и велела есть медленно — успокаиваться. Но Масяня с Манюней все равно проглотили своих «Гулливеров» так быстро, словно те были лилипутами.

— Как кукушата, — вздохнула Ирка. — Глотают, не жуя, а ведь это вредно для пищеварения…

— И для окружающей среды, — поддакнула я, наклонившись и подобрав брошенные кукушатами конфетные фантики.

Коротко огляделась и выбросила их вместе со своими бумажками в ближайшую мусорку.

— Стой, ты что делаешь! — возмутилась подружка. — Это же не урна!

— Как — не урна? — я недоверчиво пригляделась к серому бетонному сосуду в форме гигантского кубка чемпионов.

— Это же парковая ваза! — На Иркиной румяной физиономии расплылась счастливая улыбка, которуя я вижу всякий раз, когда подружке удается крепко на чем-нибудь сэкономить или купить что-то ценное на блошином рынке. — Кувшин уличный садовый, винтажная штука, мейд ин СССР!

Моя подруга и ее супруг — владельцы процветающего предприятия с игривым названием «Наше семя». Они успешно продают саженцы, инструменты, теплицы, дачную мебель — все для сада и огорода.

— Ты только посмотри, какая прелесть! — Ирка наклонилась и шумно поскребла ногтем выпуклую цветочную гирлянду на вазоне-чемпионе. — И бетон не архитектурный, как сейчас, а настоящий советский, повышенной прочности, марки М500!

По своему первому образованию моя подруга дипломированный инженер-строитель.

— И такое чудо бурьяном зарастает! Ну, это мы так не оставим! — Ирка распрямилась, деловито отряхнула руки и тут же полезла в свою бездонную суму.

Достала пакет и одноразовые перчатки, быстро экипировалась и, что-то укоризненно бормоча, опустошила вазон, который я опрометчиво приняла за мусорку.

И не только я, кстати говоря, так ошиблась: помимо наших конфетных фантиков, в емкости уже покоились три больших бумажных стакана из модной кофейни «Старбакс».

Побросав весь мусор в пакет, подружка поискала глазами, правильной урны поблизости не нашла и сказала:

— Сиди, смотри за мелкими, я буду через минуту, — с чем и удалилась на повышенной скорости.

Я глянула, чем заняты башибузуки — они протаптывали тропу в могучем бурьяне, пробираясь к турнику. При сохранении взятого темпа экспедиция должна была достигнуть цели минут через пять.

Я взяла забытый на краю лавочки бинокль и стала смотреть, что происходит на автодроме. Учеников там уже рассадили по машинам, но автомобили не трогались с места.

Немного подумав, я достала мобильник и позвонила полковнику Лазарчуку, но не успела и слова сказать.

— Нет! — гаркнул мне в ухо добрый друг вместо ожидаемого вежливого приветствия.

— Почему сразу «нет»? — обиделась я. — Может, мне от тебя ничего и не нужно? Может, это я тебе хочу помочь?

— Свят, свят, свят! Только не это!

— Что, даже не спросишь, в чем дело?

— Конечно, не спрошу! Но ты же все равно скажешь, да? — Лазарчук приуныл, прекрасно осознавая перспективы.

— Угу. Ты, наверное, еще не знаешь, но скоро вам сообщат, что на автодроме у ТРЦ «Колизей» догорает машина…

— Ваша? — перебил полковник.

— Почему сразу наша? Нет, учебная. Должно быть, в ней бомба взорвалась…

— Ваша? — опять спросил этот в высшей степени подозрительный и пессимистичный тип.

— Что, бомба? — я почувствовала себя несколько польщенной, но все же сочла нужным обидеться: — Ты за кого нас принимаешь, Сереженька? Мы нормальные законопослушные гражданки…

— Ха!

–…в данном случае — всего лишь свидетели ЧП, — договорила я. — Так что, если понадобятся наши показания — добро пожаловать, ты знаешь, где нас искать вечером в пятницу.

— И где? — полковник наконец-то заинтересовался.

— У Максимовых, разумеется, Моржик закончил новый гриль, это какое-то эпическое сооружение, микс Емелиной печки и крепостного форта, сегодня тест-драйв, тебя разве не звали?

— Вообще-то звали, но у меня…

— Ой, да что там у тебя! — у меня вырвали трубку: я и не заметила, что Ирка вернулась и даже успела послушать наш с подполковником разговор. — Вот у нас действительно нечто: семга в брусничном соусе и свиная шея, маринованная с ягодами можжевельника! Так, говоришь, ты не приедешь, можно съесть твою порцию?

— Я тебе съем! — и гудки.

— Он приедет, — Ирка вернула мне телефон и по-разбойничьи свистнула в два пальца. — Башибузуки, ко мне!

Оказалось, что она вернулась к площадке на машине, которая до того мирно стояла на парковке у торгового центра, знать не зная, что ее — и всех нас — ждет.

Следующие двадцать минут мы грузили в открытый багажник солидного джипа садовый вазон из особо прочного и, зараза, очень тяжелого советского бетона.

Если бы Масяня с Манюней не нашли на подступах к турнику пару достаточно крепких досок, а Ирка с ее инженерным образованием не додумалась применить рычаг, так и остался бы винтажный предмет садово-паркового декора прозябать в забвении и небрежении.

— А потом поедем обедать в торговый центр! — этим заявлением подруга вмиг подняла энтузиазм трудовых масс, и погрузка была успешно завершена.

Меня, однако, беспокоила мысль о том, как юные башибузуки и мать их будут вытаскивать неподъемный бетоновазон из багажника высокого джипа в своем дворе. Максимовы, конечно, запасливое семейство, но что-то я не помню, чтобы у них дома имелась лебедка или подъемный кран…

Ирку, видимо, это обстоятельно тоже тревожило, потому что она вдруг предложила:

— А давай ты не к себе домой поедешь, а сразу к нам? И Колюшу с собой захватим!

— Логично, — я подумала, что лишние четыре руки, из которых две принадлежат крепкому двухметровому парню, в сложившихся обстоятельствах не помешают. — Сейчас я ему позвоню.

Удобное местечко прямо напротив входа в торговый центр, которое джип занимал до того, как ему пришлось переместиться к заброшенной площадке, чтобы стать грузовиком, уже было занято. Пока Ирка кружила вокруг здания в поисках свободного места, я позвонила сыну и предложила ему присоединиться к нашей компании.

— А что это вы тут делаете? — с подозрением поинтересовался потомок.

— Выгуливали башибузуков на детской площадке, теперь идем в «Колизей» есть какой-нибудь вредный фастфуд, — отрапортовала я почти правдиво и с дальним прицелом.

Уж я-то знаю, чем можно соблазнить здорового юношу с прекрасным аппетитом.

— Возьми мне два гамбургера, картошку фри и большой молочный коктейль! Буду через полчаса.

— Почему через полчаса? У тебя разве занятие еще не закончилось?

— Занятие закончилось, но нас тут еще опрашивают…

— Кто, зачем, почему?

— Да так, ерунда. У нас тут что-то вроде репетиции теоретического экзамена, — соврал сын. — Ты поняла? Мне два гамбургера. Нет, лучше три.

— Слушаюсь и повинуюсь, — я закончила разговор, спрятала мобильник в карман и посмотрела на Ирку. — Прикинь? У нас тут, говорит, что-то вроде теоретического экзамена. Репетиция конца света, я бы сказала!

— Находчивый врунишка ваш мелкий! Твои гены! — подружка то ли похвалила сына, то ли упрекнула меня.

Условно мелкий, как я и предполагала, не задержался с прибытием. Шумной компанией мы оккупировали просторный стол на фуд-корте и обстоятельно отобедали, а после с новыми силами отправились к Максимовым.

Впятером под присмотром кота, саркастически наблюдавшего за нашими трудами с высокого крыльца, мы справились с эпической выгрузкой бетоновазона за каких-то двадцать минут, но потом еще битый час катали это произведение садово-паркового искусства по участку, выбирая лучшее место для его постоянной дислокации. Умаялись, запыхались, измазались в грязи, но все-таки водрузили эту винтажную красоту на японскую горку у миниатюрного пруда.

— Я посажу в него традесканцию или еще что-нибудь вьющееся, и плети будут очень красиво свешиваться в воду, — проинформировала меня подруга о своих дальнейших творческих планах, глядя на горделиво высящийся вазон с мечтательным прищуром.

— Традесканцию сажай без нас! — я испугалась, что меня с потомком приговорят к рабскому ландшафтно-дизайнерскому труду.

— Угу, — милостиво кивнула эксплуататорша и громко возвестила: — Всем спасибо, все свободны! Мыться, переодеваться, отдыхать…

Я не успела обрадоваться — тиранша оглянулась на меня и договорила:

— Через полчаса встречаемся на кухне, будем чистить картошку и строгать салаты!

Я подавила тяжкий вздох. Вот знала же, что приезжать к Ирке в гости заблаговременно — плохая идея, она умеет пристроить к работе каждого, кто окажется в поле зрения!

Дети оказались умнее, чем я: они исчезли из виду мгновенно, едва был побежден бетоновазон. А ведь мой сын прекрасно умеет чистить картошку…

Я подавила второй тяжкий вздох.

Колюшка мудро не показывался на глаза нам с Иркой до самого ужина. Подруга и не требовала его присутствия, доверив ему, как старшему, выпас Масяни и Манюни. Дети заперлись в комнате близнецов на втором этаже и явно там не скучали: пока мы с Иркой хлопотали на кухне, над нашими головами что-то периодически бумкало, лязгало и погромыхивало. Я всякий раз настораживалась, но хозяйка дома хранила буддистское спокойствие. И я бы хотела проникнуться этим ее благостным настроением, но не могла: не та натура.

В конце концов я не выдержала и напомнила подруге:

— Надо бы как-то выпытать у Колюшки подробности сегодняшнего ЧП на автодроме.

— И в кого это ты такая любопытная? — мягко попеняла мне Ирка, заталкивая в духовку противень с пирогом. Закрыла дверцу, разогнулась, посмотрела на часы, прикинула: — Нет, не успеем уже выспросить подробности, тем более что знаю я твоего мелкого, он будет запираться и молчать, как партизан на допросе в гестапо. Дождемся уже Лазарчука, накормим его, напоим — и все узнаем.

— Хороший план, — одобрила я. — Главное — простой в исполнении.

— Ну как сказать, — Ирка оглядела готовые к подаче блюда на кухонном островке. Еды там было, как на роту голодных солдат. — Наш полковник неразговорчив, пока не наестся, а накормить его до нужного состоянии дело не быстрое. Не рассчитывай на скорое получение информации.

Мудрая подруга не ошиблась. Приступить к разговору на интересующую нас тему ЧП на автодроме получилось только поздно вечером, уже в финале долгого ужина.

— А теперь дамы приглашают кавалеров… помочь с мытьем посуды! — объявила хозяйка дома, встав из-за стола и оглядев упомянутых кавалеров придирчивым взглядом людоеда, выбирающего кого повкуснее.

Ее собственный супруг Моржик и мой Колян при этом не дрогнули, успешно прикидываясь глухими, немыми и вообще очень занятыми другими важными делами. Колян, откинувшись в шезлонге — мы сидели в саду, — взглядом истинного ценителя прекрасного неотрывно рассматривал бетоновазон. Тот и впрямь весьма величественно смотрелся на фоне звездного неба в комплекте с полной луной. Явно целясь в последнюю, Моржик выпускал в ночное небо кольца дыма. Луна при этом приобретала определенное сходство с Сатурном — и впрямь красивое зрелище, даже я засмотрелась!

Ирка дернула меня за руку и с нажимом произнесла:

— Идем в дом!

Я очнулась, глянула на нее, а она кивнула на Лазарчука.

Настоящий полковник, мужчина давно разведенный, а в процессе недолгого супружества не обросший броней, как наши любимые мужья, покорно встал и собирал в стопку пустые тарелки.

Мы с Иркой обменялись понимающими ухмылками и пошли в дом. Лазарчук потянулся следом, как бычок на веревочке.

Едва мы все оказались в кухне, подруга развернулась к полковнику, велела ему:

— Ну, выкладывай! — и при этом явно не имела в виду посуду, которую просто отняла и сама небрежно сгрузила в мойку. — Что там со взрывом на полигоне?

— На автодроме, — машинально поправил ее Лазарчук. И спохватился: — А почему это я должен вам что-то рассказывать?

— Потому что тогда и мы тебе, возможно, что-то расскажем!

— Ладно, — полковник не стал упорствовать. Отошел к диванчику, прежде чем сесть на него, вытянул из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо лист бумаги, развернул.

Ирка подпихнула меня локтем, я кивнула — мол, вижу, Лазарчук подготовился. Не дурак, знал, что мы будем спрашивать.

— Все данные — пока предварительные, — предупредил полковник и с бумажкой в руке плюхнулся на диван. Откашлялся: — Итак… В учебном автомобиле было взрывное устройство. Вероятно, дистанционно управляемое.

Я ахнула.

— Спокойно, мамаша! — Серега покосился на меня. — С другими машинами автошколы все в порядке, их тщательно осмотрели.

— То есть взорвать хотели именно этот автомобиль? А почему? Кто был за рулем? — уяснив, что моему сыну вроде бы ничего не грозит, я взяла себя в руки.

— Девочка, вернее, молодая женщина, — Лазарчук заглянул в бумажку. — Антиповец Валентина Антоновна, двадцати лет.

Теперь уже Ирка охнула:

— Такая молодая!

— Антиповец, Антиповец, — я покрутила в голове довольно редкую фамилию. — Это не родственница ли владельца оптовой базы «Буренушка»?

— А ты молодец! — полковник кивнул мне. — Знакома с миллионерами из девяностых?

— Валерий Антиповец — бывший совладелец нашей телекомпании, — припомнила я. — Но он как-то быстро продал свою долю в СМИ, сфокусировался на оптовой торговле продуктами питания и в этом деле преуспел.

— Преуспевал, — поправил меня Лазарчук.

Я подняла бровь.

— Он тоже уже того, — ответил полковник на невысказанный вопрос.

— В смысле — того? — не поняла я. — Тоже умер? Когда, как?

— А вот это самое интересное, — Серега снова заглянул в бумажку. — Гражданин Антиповец Валерий Сергеевич был найден мертвым в своей скромной шестикомнатной хатке по адресу: улица Красная, дом тридцать три, квартира пять, сегодня в половине шестого вечера, — он сложил листок, убрал его в карман и пояснил: — Когда выяснили личность девушки, погибшей при взрыве машины, стали искать ее супруга…

— Зачем? — вклинилась Ирка.

— А то ты не знаешь! — ответила я, потому что Лазарчук только хмыкнул. — По статистике, в смерти жены чаще всего виноват муж — и наоборот. Поэтому супруги убитых — первые подозреваемые.

— Соображаешь, — скупо похвалил меня полковник. — Антиповцу звонили на работу, но в офисе он сегодня не появлялся, на базе его тоже не видели — не редкий случай вообще-то, он же босс, хочет — сидит в конторе, не хочет — не сидит… Короче, нашли его дома. В халате и тапках. Похоже, он еще утром помер.

— От чего? — спросила Ирка.

А я сформулировала вопрос иначе:

— Сам?

И снова удостоилась благосклонного взгляда:

— Это вряд ли.

— Да говори ты прямо! — рассердилась подруга. — Его что, тоже убили, этого Антипова?

— Антиповца. Может, убили, может, сам, — полковник пожал плечами. — Как у нас говорят — все подробности после вскрытия.

— Но хотя бы предварительное заключение есть? — наседала Ирка. — Как он умер-то? В петлю полез? Из окна выпал? Рябчиком подавился?

— Отравился, — Лазарчук встал. — Яд был в коньяке, коньяк в бутылке, бутылка на кухонном столе рядом с чашкой из-под кофе. Все, девушки-красавицы, больше у меня для вас никакой информации нет. А у вас для меня? — он пытливо посмотрел на меня, потом на Ирку.

— А у нас тоже нет, — с откровенным удовольствием ответила подруга.

— Обманщицы, — попенял нам Серега, впрочем, вполне беззлобно.

Он отвлекся — я как раз сдернула полотенце с остывавшего на столе румяного свежего пирога. Наш дорогой полковник сладкоежка и гурман, с помощью вкусной еды им можно ловко манипулировать. Его бывшая супруга просто совсем не умела готовить.

— Но мы обязательно поделимся с тобой всем, что узнаем, — пообещала я и протянула другу поднос с пирогом. — Неси в сад, а мы тут чай-кофе сделаем.

— То есть я правильно догадался, вы собираетесь путаться под ногами у следователей, — резюмировал смышленый полковник, нимало не удивленный. — Дверь откройте, у меня руки заняты…

Ирка фыркнула — вряд ли по поводу занятых рук, скорее, протестуя против нелестной для нас формулировки «путаться под ногами», — но дверь открыла, выпустила полковника с пирогом под звездное небо и дополнительно напутствовала:

— Не споткнись о кота!

Я тихо хмыкнула, оценив четкость ассоциации: кот Макс — вот кто любит путаться под ногами. А мы с подружкой — совсем другое дело. Мы следствию никогда не мешаем, наоборот. Да без нашей помощи у коллег Лазарчука «висяков» было бы на десяток больше!

— М-ма-а-у! — донеслось с крыльца.

Гневный кошачий вопль дополнился матерным человеческим возгласом.

Ирка спешно выглянула в окно:

— Пирог цел?!

— А цел ли я, тебе не интересно?! — возмутился Лазарчук.

— М-мо? — кажется, кот спросил то же самое, но о самом себе.

— Все целы? — дипломатично поинтересовалась я, потеснив подругу в оконном проеме.

Свечки на столе в саду почти погасли, и рассмотреть что-то в их неровном свете было трудно. Пришлось напряженно прислушиваться.

— Я поймал пирог! — похвалился Колян.

— А я поднос! — отрапортовал Моржик.

— А я сейчас поймаю кота, и у вас будет новый меховой коврик! — пообещал Лазарчук.

— Ну вот, все в порядке, — заключила Ирка, отваливаясь от окна.

— Кот с тобой не согласится, — пробормотала я и плюхнулась на диван, как недавно Лазарчук. — Так… Это что же получается? Кто-то прихлопнул супругов Антиповец? Вообще-то относительно Валерия я не удивлена, он смолоду с бандитами якшался, даже странно, что благополучно дожил аж до шестидесяти…

— Сколько-сколько ему было?! — Ирка ахнула и вытаращила глаза. — Шестьдесят?! А жене его, как ее… Вале. Всего двадцать! Бог ты мой, совсем молоденькая, жалко девчонку! Попала под раздачу ни за что, наверняка убить хотели этого престарелого Валерия, а ее уже заодно с ним… Чтобы наследство за мужем не получила, точно! — она не затруднилась придумать версию и обрадовалась этому: — Ну, мне все понятно! Это бизнес-разборки!

— Не исключено, — согласилась я.

— И где мой кофе?! — с претензией донеслось из сада.

— Лазарчук! — всплеснула руками Ирка и снова высунулась в окно. — А где мой кот?!

— Удрал, зараза, — с сожалением ответил настоящий полковник.

— Кысечка, а можно мне чаю? — очень вежливо, но довольно невнятно попросил мой муж — у него получилось «Кыфефка, мофно фне фяю».

— Они там уже жрут пирог! — догадалась я и встревожилась: — Ира, зови детей и бежим к столу, а то нам ничего не достанется!

— Не боись, в холодильнике еще есть торт, а в морозилке — ведерко пломбира! — успокоила меня подруга, но мешкать не стала.

В нашей большой и дружной компании никто не страдает отсутствием аппетита.

Чего-чего, а его — и еще любопытства! — у нас избыточно много…

Домой мы с Коляном и Колюшкой вернулись поздно — во втором часу ночи.

Мне очень хотелось спать, но опрометчиво выпитый под пирог и торт с мороженым кофе в количестве трех чашек никак не давал задремать.

Я лежала и мысленно считала овец.

Овцы считаться не хотели.

Приходилось усилием воли заставлять каждую меховую тушку подойти к заборчику и перепрыгнуть его.

Тушки сопротивлялись, блеяли откровенно издевательски.

Я тихо ругалась, отвешивая по мохнатым задницам мобилизующие пинки…

Вдруг с соседней подушки донесся дремотный голос:

— Кыся, а ты знаешь, что овцы умеют распознавать человеческие лица? Прям как айфон… Хр-ррррр… Хр-рррр… — и супруг-эрудит опять заснул.

А я осталась лежать в тишине и в охренении.

Вот как?! Как он узнал, что я думаю про овец?! Неужели это телепатия?!

Блин, надо бы мне теперь кроликов каких-нибудь начать считать или там собачек. Овцы же, заразы, меня уже распознали и в лицо запомнили, теперь я их даже в кучу не соберу — разбегутся… А спать так хо-о-очется…

Как я уснула — сама не заметила.