Фиктивная семья отца

Елена Левашова

— Кто она? — Вдова вашего отца и единственная наследница. Мужчина остервенело отбрасывает какие-то бумаги. От страха ноги словно врастают в пол. Прижимаю к груди кричащую малышку и беспомощно раскрываю губы, не в силах вымолвить ни слова… — Единственная, значит? — он медленно подходит и наклоняется к моему лицу, обдавая щеку горячим дыханием. — Я сотру тебя в порошок, наследница… Так и знай.

Глава 1.

Полина.

— Кто. Она. Такая? — рявкает тот, кто постарше — высоченный брюнет с аккуратной бородкой. Его пристальный, наполненный нескрываемой яростью взгляд перемещается на меня…

От страха ноги словно врастают в пол. Не могу пошевелиться — так и стою посередине просторного мрачного кабинета, прижимая к груди плачущую Анфису. Как назло, у доченьки поднялась температура — она хрипит и трет покрасневшие глаза, не обращая внимания на взрослых. Кажется, под мужским цепким взглядом я превращаюсь в жалкую букашку… Липкий пот ползет по спине, обжигая кожу, как лава, дыхание сбивается в горле, а слова рассыпаются, так и оставшись невысказанными… Издаю нечленораздельный звук и касаюсь лба дочери губами. Мне нужна передышка… Пусть этот напыщенный индюк думает обо мне, что хочет… Максим Игоревич предупреждал об этом.

« — Мошенница, аферистка, преступница… Полина, они будут обвинять тебя во всех смертных грехах, но ты выдержишь… Должна выдержать. Ты же хочешь помочь себе?», — не к месту звучит голос моего покойного мужа.

— Молчите? Нечего сказать? — нетерпеливо повторяет он, бросая брезгливый взгляд на орущего ребенка. Так я и думала, что кроха его испугается…

— Я… Я…

— Атаманова Полина Романовна — вдова вашего покойного отца и единственная наследница, — опережает меня Виталий Иванович — нотариус покойного Богородицкого. — Желаете ознакомиться с завещанием?

Бумаги дрожат в его тонких сухоньких руках, голова вжимается в плечи от страха. Он неуверенно ступает навстречу «монстру» в сером костюме и так же неуверенно протягивает документы.

— К черту! — несостоявшийся наследник отбрасывает их и решительно направляется ко мне.

Огромный, под два метра ростом, черноглазый и черноволосый мужчина прет на меня буром. Решил напугать? Не выйдет! Он ничего не знает обо мне… С кем я живу и что мне приходится переживать каждый день. Что он мне сделает? Ударит? Не посмеет… А его громкого голоса и злого взгляда я не боюсь. Если бы он только знал, что моя жизнь напоминает маленький ад на земле…

Мужчина склоняется к моему лицу, обдавая щеку горячим дыханием, и шипит:

— Единственная, значит? Я сотру тебя в порошок, Полина… Романовна. Так и знай.

Не понимаю, что срабатывает триггером — его наглое вмешательство в мое личное пространство или угроза, прозвучавшая из уст? Только я мгновенно сбрасываю с себя наваждение и твердо отвечаю, крепче прижимая ребенка к груди:

— А кто такой вы? И кто дал вам право так со мной разговаривать?

Нотариус и второй мужчина, очень похожий на «монстра», удивленно распахивают глаза. Очевидно, никто в этом жутком доме не позволяет себе «так» с ним говорить — дерзко и нагловато.

— Вы плохая актриса, Полина Романовна, — снисходительно протягивает он. — Никогда не поверю, что вы не навели справки о родственниках нашего покойного папаши. Вы прекрасно знаете, кто я.

— Богородицкий Родион Максимович, — блеет нотариус, бросая услужливый взгляд на «монстра», — старший сын Максима Игоревича.

— Не смейте… — надламывается мой голос. — Не смейте так говорить о Максиме Игоревиче. Лишь теперь я понимаю его выбор… Раньше недоумевала, а теперь… Вы чудовище! Злобное, жестокое, отвратительное! И я ни копейки вам не дам, так и знайте! Максим Игоревич хотел лишь одного — сохранить порт. Он мечтал передать дело тому, кто его не развалит и не продаст с молотка конкурентам, а продолжит… Он желал созидать. Я не верила его опасениям насчет вас, а теперь вижу все своими глазами… Вы… вы…

— Довольно, — хрипло протягивает Родион.

Мне кажется, из его глаз улетучивается ярость, сменяясь растерянностью и затаенной болью. Что, задела за живое? То-то же…

— Родион, идем. Нам здесь делать нечего, — подает голос второй братец — не менее высокий брюнет помоложе. — Что с ней разговаривать? Будем все вопросы решать через суд. Думаю, доказать, что она мошенница будет несложно.

Пусть делают, что хотят… Ей-богу, мне уже все равно. Да простит меня покойный Максим Игоревич… Анфиска заходится в новом приступе плача. Пытаюсь ее успокоить, поглаживая по голове и спине, тихонько шепчу ей нежности, но она словно не слышит их… Очевидно, гнетущая атмосфера так на нее действует. Мне тоже нет смысла больше здесь оставаться — хватаю брошенное на кожаный диван пальто и ступаю к выходу.

— А эта девочка… — останавливает меня вопросом Родион. — Она наша сестра? И успокойте вы уже ребенка, горе-мамаша! — добавляет, не скрывая раздражения.

— А не пошли бы вы… И это не ваше дело, чья она? Понятно? — сбивчиво бросаю в ответ.

— Встретимся в суде! — кричат мне наследнички вслед.

Хватаю вещи и выскакиваю под зимнее серо-белое небо, на ходу одевая ребенка. Щеки пылают, а спину будто насквозь пронзают их яростные взгляды… Анфиска замолкает лишь на улице. Хлопаю массивной металлической калиткой и шагаю по гравийной дорожке навстречу такси. Завтра же найму адвоката и больше никогда не увижу этих подонков! Никогда! И ноги моей больше не будет в этом доме. Завидев ярко-желтую машину, плетущуюся навстречу, ускоряю шаг и тотчас замедляюсь, чтобы достать из сумочки вибрирующий телефон.

— Где ты, дрянь, так долго ходишь? Я разве тебя отпускал? — хрипит в динамике мужской голос.

Сбрасываю звонок, оставляя его без ответа, и сглатываю затопившую горло горечь…

Родион.

Ярость слепит меня… Кажется, окружающие предметы размываются, перестают существовать. Как и голоса, звучащие фоном… Что он там говорит про эту… маленькую дрянь?

«Атаманова Полина Романовна — вдова вашего отца и единственная наследница».

Какой позор… Выходит, отец так и не простил меня? Поверил какому-то уроду и до конца жизни лелеял обиду?

И я узнаю о его женитьбе только сейчас! Хорошенькое дело папаша провернул перед смертью, ничего не скажешь! Впиваюсь взглядом в ее тонкую фигурку, борясь со странными чувствами — жалость, недоумение, брезгливость, непонимание… Почему отец выбрал ее? Умна? Не думаю. Разве что смазлива… Красива, как черная ночь: темные, слегка волнистые волосы спускаются по плечам, в больших карих глазах бурлит нескрываемый страх, а тонкие руки обнимают ребенка. Девочка плачет и трет глаза, а из ее носа показываются пузыри. Вероятно, непутевая мамаша не нашла, с кем оставить больную девочку и приперла ее с собой. Эта… Полина тихонько ее успокаивает, не обращая внимания на нас. Кажется, она прикладывает недюжинные усилия, чтобы не рассыпаться от страха к нашим ногам. Боится расправы? Правильно делает.

Преодолеваю расстояние до этой… расчетливой куклы и наклоняюсь, потешаясь над ее эмоциями, пожирая их, как воду из чистого источника. Возможно, я перегибаю палку, но ведь с такими, как она нельзя по-другому? Она… захватчица, террористка, обманщица… Маленькое ничтожество с наивными карими глазками. И сейчас из них струится яд ненависти, такой ощутимый, что я невольно отступаю, словно отравившись им…

— Я сотру тебя в порошок, Полина… Романовна.

Кирилл бормочет что-то про суд, а наследница подхватывает пальто с дивана и спешно покидает наш дом. Ее тонкие ноги растворяются в темноте длинного коридора, как и плач девочки. Опускаю ладони в карманы брюк и подхожу к окну, наблюдая, как ее сгорбленная фигура скрывается за калиткой. Скромное пальто, дешевая обувь, да и ребенок одет в обноски — выцветший комбинезон и шапку в катышках. Что-то тут не вяжется… Разве отец не мог обеспечить жену? И куда она бежит? Где живет? Вопросов так много…

— Ро… Родион Максимович, — блеет нотариус, вырывая меня из задумчивости.

— Кто она такая? Черт бы вас побрал! — рявкаю, наблюдая за испуганной физиономией Виталия Ивановича. — Почему мы с братом узнаем о ней только сейчас? Вы не могли сказать раньше? Вы…

— А что я должен говорить? Разве это входит в мои обязанности? Мое дело — зачитать завещание. И все… Я не должен, не должен… — лепечет он. — Это ваши семейные дела и касательства к ним…

— Ясно. Кто она такая, говори быстро!

— Да, Родион. И давай сегодня же поедем к адвокату, — вмешивается Кирилл.

— Погоди, Кир. Я должен понимать, с кем имею дело. Она мошенница, судимая или…

— Нет, нет, что вы? Родион Максимович, вы совсем плохо думаете о вашем покойном папаше. Так нельзя… — укоризненно качает головой нотариус. — Полина Романовна — инженер-проектировщик. Она четыре года работала на судостроительном заводе вашего папа…

— Отца, Виталий! Не папаши, — отрезают гневно. — Чем она занималась?

— Проектировала схемы кораблей и яхт. Максим Игоревич очень ее ценил. Они поженились три месяца назад. Но после свадьбы он совсем слег… Его поместили в хоспис и…

— Виталий, расскажи подробнее, — подходит ближе Кирилл. Снимает пиджак и небрежно бросает его на диван, где недавно лежало дрянное пальто этой… этой дрянной женщины.

— Интимные подробности мне неизвестны, — кисло замечает нотариус. — Неважно, фиктивный у них был брак или настоящий. Полина Романовна — супруга Богородицкого по документам. И наследница судя по завещанию. Вам будет крайне сложно доказать в суде…

— Мы сами решим, что нам делать, — взрывается Кирилл, постукивая пальцами по столу.

— Вышла замуж. Муж умер через три месяца в хосписе. Можно надавать на то, что жена не ухаживала за ним, — победоносно замечаю я.

— Насколько мне известно, Максиму Игоревичу требовались сложные процедуры. Их нельзя было осуществить вне медицинского учреждения. Ваш покойный… батюшка страдал от декомпенсированной почечной недостаточности из-за рака почек. Плохо, что вы не знали об этом…

Чертовый нотариус! И папа тоже… Сглатываю горечь, затопившую горло и вновь шагаю к окну. Куда она поехала? У меня даже адреса нет, а поговорить надо…

— У тебя есть ее адрес? — оборачиваюсь, впиваясь в нотариуса взглядом, не терпящим возражения.

— За… Зачем он вам? Поедите ей угрожать? Пугать или…

— Я просто поговорю с ней. И все!

— Я вам не верю. А Максим Игоревич настоятельно просил меня уберечь Полину от вас. Прошу вас, Родион Максимович, не делайте этого…

— По-твоему, я должен согласиться с завещанием и позволить ей захватить все, над чем трудились мы все? Папа, я и Кирилл? Это несправедливо!

Я состоятельный человек и мог бы… Хотя нет, не мог. Не могу оставить все так. Я выведу эту дрянь на чистую воду. Выясню, что она скрывает? Чем взяла отца? Почему он ей доверился? Настолько, что сделал женой?Теперь это для меня вопрос принципа!

— Это воля вашего отца, — парирует Виталий.

— Чем она занималась в последнее время? — бросаю сухо.

— Помогала Максиму Игоревичу возродить завод. Придумывала план развития и чертежи небольших яхт.

Пыталась возродить завод, значит? Можно ли верить словам нотариуса? Мне надо все выяснить самому…

— Мне нужен ее адрес. Обещаю, что не стану ей угрожать, — придавая голосу твердость, произношу я.

— Хорошо, я вам его дам. И позвоню Полине Романовне, чтобы…

— Не стоит этого делать. Хочу, чтобы мой визит стал неожиданностью.