Обет безбрачия

Елена Касаткина

Её жизнь – вечное преодоление. Расплата за ошибку, совершённую в молодости. Случившаяся трагедия и последовавшие за ней события – что это? Наказание, испытание, урок?

Глава первая

День тёплый, безветренный уходил вальяжно и безропотно. Шепелявое перешёптывание клёнов во дворе нарушал только гул голосов из окна второго этажа старого кирпичного дома, стены которого были свидетелями ещё гусарских кутежей. Теперь обветшалый, но всё ещё ярко-красный кирпич фасада периодически сотрясали лишь пьяные дебоши местных маргиналов, заселившихся сюда бог знает когда и пустивших корни на веки вечные. Людям более или менее приличным такое соседство было в тягость. У кого была возможность съехать — съехали, у кого не было — смирились.

Лида Шишкина жила в этом доме, сколько себя помнила. Сначала с родителями, затем с мужем, а после развода одна с пятилетним сыном. Судьба Лиду не обижала, но и не лелеяла. Своё детство вспоминать она не любила. Тиранша мать сидела в сердце гноящейся занозой. Постоянные оплеухи ни за что и обвинения во всём оставили настолько глубокий след в душе и так сильно впечатались в сознание, что даже спустя много лет причину всех своих проблем Лида искала и находила именно в ней, жестокой, деспотичной мамаше.

Ребёнок, не знающий любви и ласки, вряд ли сам сможет кого-то полюбить. Лида и не любила. Замуж вышла просто так, чтоб побыстрей отделиться от родителей. Не сказать, чтобы за первого попавшегося, нет. Серёжка ей нравился, с ним ей было комфортно. Бывает же такое, что вдруг встречаешь человека, с которым как будто на одной волне. Он был очень умным и начитанным. Она тоже любила литературу, читала запоем, много и вдумчиво. Обсуждение прочитанного было их любимым занятием.

Умный, тонкий, начитанный, а главное искренне её любящий — самая подходящая для неё кандидатура, разве нет? Ведь в семейной жизни главное, чтоб с человеком было удобно, тогда и счастье будет, и лад, и совет. Так рассудила Лида и, недолго думая, вышла замуж. Вышла просто, без помпезных банкетов, куклы на машине и белого платья, потому что считала всё это пошлостью и безвкусицей. Свадебным нарядом стал красный брючный костюм, который ей, блондинке от природы, шёл невероятно. В Загсе, на фоне белых кружев, воланов и кринолина, всех этих фальшиво-целомудренных атрибутов женской чистоты и невинности, она выглядела вызывающе дерзко, чем привлекала всеобщее внимание. Шампанское, шоколад, яблоки и груши под всеобщий гвалт и смех немногочисленных друзей, вот и вся церемониальная часть их с Серёжкой бракосочетания.

Само по себе замужество Лиду мало привлекало, но женщине быть одной тогда, как, в общем-то, и сейчас, считалось неприличным, да и оценить хорошо это или плохо, можно только попробовав. Вот и попробовала. Потянулись тихие семейные будни. Как и у всех, один день был похож на другой, а третий на четвёртый. Они много читали, обсуждали прочитанное, наполняя глубокомысленные рассуждения собственными умозаключениями. И всё бы ничего, и совместная жизнь их могла бы считаться счастливой, если бы не одно «но». Совместимость духовная совсем не гарантия совместимости физической. Близость с хоть и замечательным, но не любимым Серёжкой была для Лиды мучительной. Промаявшись несколько лет, она честно призналась мужу, что жить с ним не может. К тому же тонкий, умный и начитанный к тому времени пристрастился к бутылке, и это явилось достаточным поводом, чтобы без лишних сантиментов дать нелюбимому отставку.

К своему тридцатилетию Лида подошла в полном расцвете. Красивая, молодая, хорошо образованная женщина была привлекательна не только для ровесников и мужчин постарше, но и для несмышленых юнцов, один из которых и стал её вторым мужем.

Андрей, студент театрально училища, ходил за Лидой по пятам. Талантливый юноша мог сделать прекрасную актёрскую карьеру, во всяком случае, многие ему это пророчили. Он был красив и так похож на молодого Александра Абдулова, а Лида обожала Абдулова, что отказаться от его ухаживаний свободной, ничем не обременённой женщине было трудно. Да и глупо. Зачем? Это так приятно, когда на тебя не может надышаться юноша на 10 лет тебя моложе. Но, как и Серёжку, Андрея она не любила и замуж за него не хотела. А он хотел. Ну что за напасть!

— Да пойми ты. Это сейчас я в самом расцвете своей красоты и молодости, а пройдёт лет десять, ты как раз войдёшь в свою пору цветения, а я уже не буду такой, понимаешь? В сороковник я стану тебе обузой. Стареющей, цепляющейся за уходящую молодость женой. Для тебя старухой. Ты станешь этим тяготиться. А рядом будут ходить юные красотки, а ты же нормальный мужик. И что? Ты будешь бегать от меня налево, а я делать вид, что ничего не подозреваю?

— Не буду я бегать. Мне никто не нужен, кроме тебя.

— Это сейчас, пока ты влюблён. Но всё проходит, и это пройдёт.

— Не пройдёт.

— Да что ж ты такой упрямый. Далась тебе эта женитьба. Разве нам плохо сейчас? Никаких обязательств, никаких оков.

— Плохо. Мне плохо. Я люблю тебя и хочу с тобой жить, просыпаться и засыпать в одной постели. Вместе планировать будущее, ходить по магазинам, смотреть по вечерам фильмы на диване, прижавшись друг к другу.

— Ой, — Лида поморщилась. Вот этого ей точно хотелось меньше всего.

— Ну, пожалуйста, Лида. Ты не пожалеешь. Я стану знаменитым актёром. Правда, правда. Мне многие говорят, что я на курсе самый талантливый. — Лида презрительно поджала губки. — Ну ладно, самый способный. Меня ждёт успех и блестящая карьера. Не смейся, я точно это знаю. Я тебе обещаю, что добьюсь признания, я стану главным режиссёром театра. Обязательно самым главным режиссёром, самого главного театра. Для тебя, ради тебя. Ты будешь мной гордиться. Вот увидишь.

Пылкие речи юного красавца не трогали холодного сердца взрослой самодостаточной женщины. Она знала им цену, но немного подумав, Лида приняла решение.

— Ну хорошо. Давай договоримся. Я выйду за тебя замуж, но на условный срок.

— Как это? — оторопел Андрей.

— А так. Наш брак будет временным. Сроком на 5 лет. После чего мы согласно принятым договорённостям разойдёмся мирно, без всяких претензий в разные стороны и каждый пойдёт своим путём, не досаждая друг другу.

— Но…

— Никаких «но». Иначе я не согласна.

И вот снова Лида замужняя дама. На этот раз физическая близость её устраивала и даже очень. В результате этой физической близости и появился через год отпрыск, который как бы и не входил в её планы, но раз уж случился, то куда ж деваться, не прерывать же беременность. Всё-таки традиции Лида, хоть и скрепя сердце, но привыкла чтить. К тому же в то время её увлекла религия. Лида стала ходить в церковь, слушать проповеди, и прекрасно понимая, какой возьмёт на себя грех в случае аборта, отогнала эту мысль прочь.

Так уж сложилось в её судьбе, что появление на свет ребёнка совпало с развалом всего и вся вокруг. Наступали девяностые. Им и вдвоём-то нелегко было, а уж втроём тем более. Денег в семье катастрофически не хватало. Андрею пришлось бросить учёбу, так как платить за неё стало нечем, и идти искать работу. А где может работать актёр-недоучка? Что он умеет? Кому нужны его способности перевоплощения, особенно, в то время, когда останавливались заводы и фабрики, а высокопрофессиональные специалисты из-за невостребованности и безысходности либо шли торговать на рынок, либо спивались. Вот тут-то и поняла Лида, что не она обузой стала молодому супругу, а, как раз наоборот, он ей. И теперь у неё не один ребёнок, а целых два. И если одного она ещё как-то прокормить может, то на второго у неё ни сил, ни возможностей не хватит. Значит, пора ставить точку.

— Ну всё, дорогой! На этом наша совместная жизнь окончена. — Заявила холодно и беспрекословно.

— Но…

— Никаких «но». Ты помнишь, что у нас договор. Я за тебя выходила на время. И хоть 5 лет ещё не прошло, но тянуть эту лямку дальше я не намерена.

Так и осталась Лида одна с ребёнком в своей тесноватой «двушечке». Тяжко конечно, но справлялась с обстоятельствами, жила, еле сводя концы с концами, но чувствовала себя при этом очень комфортно, а главное свободно. Как говорится, «хочу чай пью, хочу на транзисторе играю». Лида — женщина свободных взглядов, не отягощённая обязательствами, не замороченная любовными переживаниями, строила свою жизнь в соответствии не с нормами общепринятой морали, а личными представлениями о том, что и как должно быть в её жизни. Жизнь устаканивалась, а вместе с этим появились в ней и новые люди, разномастные, свободные во взглядах, раскрепощённые в действиях. Этакая богема местного разлива. Нередко вся компания собиралась у Лиды дома. Обсуждали новое в искусстве и литературе, делились собственными взглядами на происходящее в мире и… пили. Да ладно, какой русский интеллигент не пьёт?

***

В тот раз они пили много. Очень много. Так много, что Лида, как потом ни старалась, не могла вспомнить, как и с кем она оказалась в ту злополучную ночь в одной постели. Да и какая разница? Ну было и было. Чего не случается в подвыпившей компании? Только вот спустя месяц обнаружила Лида, что беременна. А это уже серьёзно. Рожать второго ребёнка в её планы ну никак не входило. С одним ещё куда ни шло, но с двумя… На этот раз никакие доводы морали и всяких остальных «нельзя» не могли убедить её в неправильности принятого решения. Аборт Лида сделала.

И вот живёт Лида дальше, так же как и до этого жила. Днём работа, вечером ребёнок. По выходным утром в церковь ходит, вечером тусовки собирает. Всё её устраивает, почти всем довольна, но что-то не так… сидит где-то внутри червоточинка, которая нет-нет, да и даст о себе знать. И чем дальше, тем больше мучает её то ли осознание собственной вины, то ли муки совести, то ли страх возмездия за содеянное. И с каждым днём этот сгусток чувств давит, мешая не только спать, но и просто нормально жить. Так и до морального истощения недалеко.

Всё больше Лиду тянет в церковь, где всё ясно, всё по полочкам. Всё больше книг читает, написанных людьми праведными. И приходит она к выводу, что единственное, что может ей помочь — это исповедь, как покаяние, как попытка отпущения греха.

Старца Серафима многие считали пророком. Верили ему все, и не только прихожане. Люди не воцерковленные считали его ясновидящим и тоже старались попасть на приём, чтоб получить благословение или напутствие. К нему-то на исповедь и отправилась Лида, предварительно подготовившись и духовно, и физически. Рассказала всё, как на духу, покаялась и попросила отпущения греха.

— Мда… — промолвил старец, — тяжкий на тебе грех. Такой грех простой исповедью не снимается. За него перед Господом ответ держать должно.

— Что же делать мне? Как жить дальше? — вопрошает с мольбой Лида.

— Живи, как живёшь. Наказание тебе за грех этот будет здесь, на земле. И придёт оно скоро, и года не пройдёт.

— А каким будет наказание?

— Этого я тебе сказать не могу.

— У меня ребёнок маленький. Что с ним будет, если меня не станет?

— А ты не бойся. Жизнь у тебя никто не отнимет. Наказание придёт через испытание. Что за испытание будет, я не знаю, и ты раньше времени знать не должна.

Разговор этот часто потом вспоминала Лида. Поначалу всё тревожилась, опасалась, но со временем тревога поутихла. Жизнь потекла своим чередом. Будни для работы, выходные для отдыха. Всё так же собирались у неё компании, всё также обсуждалось новое и повторялось старое и всё так же пили. Много и неразборчиво.