Сон гинеколога

Елена Живова, 2021

Согласно данным Википедии, несмотря на то, что такое понятие, как «постабортный синдром» не включёно в Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам DSM-IV-TR[4] и в классификацию психических расстройств МКБ-10[5], практически все женщины, перенесшие аборт, а так же соучастники (отцы неродившихся детей) и исполнители (гинекологи, совершающие процедуру прерывания беременности), подвержены различным психическим расстройствам, которые, так или иначе, проявляются в процессе дальнейшей жизни, внося в неё деструктивные изменения.

25 сентября 2014. 16:20

— Можно нам чайку? — нагло спросил Трошин, глядя на огромную конфетницу, возвышающуюся над плоским блюдцем с печеньем.

— Да, конечно, — растерянно ответила женщина лет двадцати пяти. Она подошла к плите, зажгла газ и поставила ярко-оранжевый, как огонь, чайник на плиту.

Илья, с благодарностью посмотрев на Трошина, попросил:

— Продолжайте, пожалуйста.

— Как я уже говорила Вашему сотруднику, в тот день мама была на дне Рождения у одного из коллег. Мы с ней не созванивались, подробностей я не знаю, — сказала женщина и, поджав губы, вытерла набежавшие слёзы.

— Можно я ещё раз осмотрю её комнату?

— Пожалуйста, — кивнула дочь потерпевшей, ставя на стол две большие белые чашки с чёрной каймой по краям и огромными круглыми ручками, чем-то напомнившие Илье тазы. Или ночные горшки. Поежившись от такого сравнения, он встал и пошёл по длинному коридору, в конце которого располагалась огромная, больше 30 метров, комната неправильной формы. Илья взялся за ручку двери, и тут его взгляд упал на небольшую старинную этажерку, стоящую в углу. Она была завалена пыльными старыми журналами. На нижней полке Илья увидел кипу ярких буклетов, и, протянув руку, зачем-то взял один из них.

«Аборт — это убийство», — прочитал он. Оторвав взгляд от буклета, Илья задумчиво посмотрел куда-то в сторону, нахмурив светлые, но очень красивые выразительные брови.

— Илья Анатольевич!

Трошин опять помешал ему углубиться в раздумья и поймать за хвостик мысль, которая то и дело мелькала, каждый раз проносясь мимо. Илья недовольно вздохнул и сказал:

— Подожди!

— Идите пить чай, Илья Анатольевич! — выкрикнул из кухни назойливый Трошин, который до сих пор так и не понял того, что недопустимо отвлекать Илью, когда он работает.

Пить. Чай. Илья, сглотнув, развернул буклет и поморщился — на маленьком белом судне, которые держали руки в окровавленных перчатках, лежало маленькое детское тельце. На другой фотографии Илья увидел кровавое месиво, в котором угадывались крохотные ручки, ножки и расплющенные головки.

Это судно чем-то напомнило Илье чашки, которые поставила на стол дочь потерпевшей.

Он хотел уже пойти на кухню, но что-то не давало ему уйти. Это чувство он знал давно, оно было проверенным — его личное шестое чувство, которое всегда подсказывало ему, что нужно непременно искать улики в том месте, где родилась мысль, или была найдена хоть какая-то зацепка. Илья присел на корточки и увидел кончик полиэтиленового пакета, заваленного женскими журналами. Он потянул его, и неожиданно из пакета высыпались крохотные резиновые куклы размером с мизинец. Но они не были похожи на кукол, а скорее, на тех человечков, что на картинке, изображённых на буклете против абортов.

— Илья Анатольевич! — нетерпеливо крикнул Трошин.

— Иду, — пробурчал Илья, доставая из кармана визжащий телефон.

Звонил Герасин.

— Илья Анатольевич, я дозвонился до Семёна Павловича Головина! — сообщил он, — и договорился, что вы будете у него через сорок минут.

— Перезвоню, — вздохнул Илья.

Он отключил телефон, вошел на кухню, и встретил напряженный взгляд Трошина.

— Что это у Вас?

Трошин взял из рук Ильи маленького человечка, потом буклет, и нахмурил лоб.

Илья машинально, не глядя, положил в чашку четыре куска сахара и достал из блюдца маленькое круглое печенье. Он взял ложку, чтобы размешать чай, посмотрел в чашку, и к его горлу внезапно подступила тошнота. В белую чашку был налит красный чай каркадэ. Лепестки плавали на дне, напоминая фарш, или кровавое месиво, в которое превратились убитые абортами эмбрионы, чьи фотографии он только что видел на буклете.

— Илья Анатольевич! Вы думаете, это имеет отношение к нашему делу? — спросил Трошин.

— Пока не знаю, — честно ответил Илья, и, повернувшись к женщине, спросил:

— Откуда это у Вас?

— Впервые вижу. Наверное, мама с работы принесла, — пожала плечами она.

— Если Вы не против, мы заберём это и это, сказал Илья, и положил на стол буклет, а поверх него — муляж эмбриона.

Он откусил кусок печенья, но к чаю так и не притронулся.