Забыть не могу

Елена Гусарева, 2018

Кто сказал, что юность – счастливая пора? Для многих это время серьезных испытаний, сильных переживаний, катастроф и потерь. Время, когда мы силимся понять и простить, но не понимаем и не прощаем. Понимаем лишь много лет спустя и прощаем не от любви, а от усталости ненавидеть.Это остросюжетная драма о жизни подростков из неблагополучных семей, о подростковой преступности и субкультуре “АУЕ”; о первой любви, которая часто оставляет память на всю жизнь, но не имеет продолжения.В оформлении обложки использована авторская иллюстрация художницыАлисы Франц.

Глава 4. Иван

Новая фиолетовая курточка сидела на Светланке ладно. Сестренка этот цвет особенно любила. Казалось бы, что эта малявка может понимать. Нет, женщина и в три года женщина. Пятнадцать минут крутилась перед зеркалом, пока Иван собирал ее на прогулку. Показала ему все кармашки, все замочки по три раза расстегнула-застегнула и все время повторяла: «Сяма, сяма…» — новое слово. Иван не мог скрыть улыбки и просил ее повторять снова и снова. «Теперь в интернате с ребятишками быстро разговорится. А у матери дома только алкашня немычачая. Чему, кроме пакости, они могут научить?»

Иван купил ей в ларьке чупа-чупс и повел на детскую площадку в парке. Пока шли, останавливаясь и внимательно изучая каждую лужу, позвонил Рост и обещал тоже присоединиться. По Светланке он явно не скучал, видно, имел какое-то срочное дело. Ничего хорошего это не сулило.

На площадке было сыро и грязно. Иван с удовольствием отвел бы сестренку в игровую в каком-нибудь супермаркете, но денег хватило лишь на чупа-чупс. Он поправил ей шарфик, натянул шапку до бровей и, усадив сестру на деревянную лавку карусели, пустил ее по кругу. «Скоро наступит настоящая зима, — думал он, — и встречи прекратятся совсем. Её и сейчас-то отпускают через раз. За зиму она забудет меня. У детей память короткая».

Иван вспомнил, как увидел Светланку впервые. Она сидела в старой зарешеченной кроватке, одетая лишь в замызганную футболку не по размеру. Видно, мать выделила свою. Из игрушек — только ложка да пустая железная кружка, по которой девочка неустанно долбила. Иван потянулся к ребенку, хотел взять ее на руки, а она зарядила ему кружкой прямо в переносицу. Да так больно вышло, что у него в глазах помутнело. Он тогда умчался на кухню и, порывшись у матери в шкафах, нашел овсяное печенье. Им-то и приманил к себе девочку, как дикого зверька. Светланка сгрызла каменное печенье до последней крошки, и с тех пор полюбила новоявленного брата больше всех. Ни на шаг от него не отходила, висла на руках и больше ни к кому не шла, даже к Росту.

Иван и сам не понимал, почему так привязался к сводной сестре. Особого интереса к детям он раньше за собой не замечал. Но когда увидел ее, взял на руки, почувствовал вдруг, будто это его ребенок, и именно он больше всех за нее в ответе. Мать же оказалась только рада спихнуть с себя заботы.

Иван несколько раз пытался дознаться у нее, кто отец Светланки. Та воспринимала вопросы как оскорбления, кидалась на него с кулаками и руганью. Иван решил, что она наверняка и сама не знает. Поначалу он внимательно присматривался и подозревал многих. Компания ухажёров-собутыльников у матери была весьма обширной. Но со временем он все больше склонялся к Семёну. Именно этот «плешивый дрищ», бывший зек, которого он ненавидел больше чем остальных вместе взятых, вероятно, и был отцом девочки. Вообще-то Светланка во всем походила на мать, но ее водянисто-голубые, слегка навыкат, глаза делали отцовство Семёна очевидным. Тот же отцовских чувств не проявлял, ребенком не интересовался, но однажды приволок Светланке большого плющевого зайца. Иван с удовольствием сжег бы его в огороде, но игрушка понравилась девочке.

По большому счету, именно из-за Светланки Иван и бросил школу. Справляться с маленьким ребенком одному, да еще ездить на другой конец города на занятия было слишком хлопотно и затратно. Денег своих у него не водилось, лишь изредка брат подкидывал по мелочи. Иван много пропускал, домашние задания перестал делать вовсе. Когда же зимой наступили особенно суровые морозы, решил, что с него достаточно, нужна передышка. На самом деле, он надеялся вернуться в школу через пару-тройку недель, но неожиданно к ним домой на Привокзальную явилась классная, Наталья Степановна. Он узнал о ее приходе по оглушительному трехэтажному мату, который доносился со двора. Мать встретила классную первой. Учительница, вероятно, пыталась дознаться, почему Иван не посещает школу (Рост выпустился после девятого класса и уже никого не интересовал). Иван выглянул в окно кухни как раз в тот момент, когда в Наталью Степановну летело полено. На счастье, мать промахнулась. Учительница с визгом скрылась за воротами. После такого «теплого» приема Иван не решился вернуться в класс.

— Че ты с ней возишься? Нахрена она тебе сдалась? Педофил, что ли?

Сзади незаметно подошел брат и, хлопнув Ивана по плечу, прервал его задумчивость.

— Щас кто-то огребёт… — процедил Иван и угрожающе посмотрел на Роста. Здороваться между ними тоже считалось излишним.

— Да шучу я, — Рост спрятал руки в карманы и поежился.

— Она, между прочим, и тебе сестра.

Брат оставил это заявление без комментариев, только поморщился.

— Че хотел? — спросил Иван.

— А слышал, привокзальная босота на этой неделе закинула пробный шар в нашу бывшую школу? Дерзкие посадили на перо одного из старших. Теперь вся школа прогнется, как пить дать. Уже назначили смотрящего, будет собирать на подогрев.

— Думаешь, мне интересно? И вообще, фильтруй при ребенке, — Иван оставил Светланку на карусели, а сам пошел к лавке. Больше всего в брате его раздражали такие вот речи. Ведь Рост реально считал, что это круто — выражаться тюремным жаргоном, вместо игр в ММО и походов в кино сбиваться в стаи и болтаться по грязным дворам, чтобы трясти малолеток.

«На перо, он сказал? — подумал Иван. — Дичь какая! Врет, должно быть».

— Да этот ребенок слышал побольше твоего, — Рост пошел за ним следом. — Брателло, разговор есть. — Он достал из кармана пачку сигарет, взял одну и предложил Ивану. Тот машинально потянулся, но потом вспомнил, что вроде как бросил, и отказался. Рост пожал плечами и спрятал пачку.

— Трава так и не нашлась, — сказал он, закуривая.

Дым защекотал ноздри, и Иван почувствовал, как у него сводит живот. Он ничего не ел со вчерашнего дня, а теперь еще и курить бросил. Святоша!

— Я Лысому торчу семьдесят гребаных косарей, — продолжал Рост.

Иван порылся в карманах, нашел замусоленную десятку и протянул брату.

— Ты прикалываешься! — выпалил тот, отстраняясь от денег.

— У меня больше нет, — невозмутимо ответил Иван, спрятал деньги в карман и отвернулся.

Светланка догрызла чупа-чупс и теперь карабкалась на горку. Иван подошел, чтобы подстраховать, а когда она оказалась на вершине, подтер рукавом местами грязный спуск и, растопырив руки, крикнул ей:

— Ну, давай!

Светланка замялась и, в конце концов, передумала спускаться с горки. Потопала назад к лестнице. Иван покачал головой и поспешил поддержать ее, чтобы не оскользнулась. Подошел Рост, переминаясь.

— Оставь ее, пусть сама играет! — он нервно затянулся. — Я те сказал, поговорить надо. Ты мне брат или кто?

— Ну, че ты давишь? Чем я тебе помогу? Я что, похож на миллионера?

— Есть идея поднять круглосуточный на Привокзальной.

— И чья эта гениальная идея?

— Моя, — Рост сделал последнюю затяжку, бросил под ноги сигарету и утоптал ее в грязь. — Придем ночью по-тихому. Ты на шухере постоишь, я кассу возьму.

— Ты че, дебил? Тебя на вокзале все знают.

— Да мало ли ларьков по городу? Одним все равно не обойдемся…

— Ты… — Иван всем видом выражал недоумение. — Брателло, ты вообще о чем?! С дуба рухнул? Ты мне че предлагаешь?

— Я предлагаю тебе заработать денег. Ходишь как обсосок! Посмотри на себя… — Рост схватил Ивана за грязный рукав куртки.

— А лучше наркотой торговать? — Иван раздраженно отдёрнулся.

— Да хоть чем-нибудь займись.

— Я бы и занялся, если бы кое-кто не слил мой ноут… Пропили, упыри! Квартиры не хватило, так даже комп загнали за бутылку.

— С матерью разбирайся, я тут ни при чем, — отмахнулся Рост.

— А может, с Семёном?

— Может, и с ним.

— Тебе-то самому как? Они ведь и тебя обокрали.

— На обиженных воду возят, — Рост полез за новой сигаретой.

— Да! Вот и вези сам! — Иван схватил Светланку на руки и быстро зашагал прочь.

Рост догнал и преградил дорогу.

— Слушай сюда, — сказал он, скрипя зубами. — Думаешь, такой умный? Тебя не трогают только потому, что я впрягаюсь. Батрачу за двоих! А ты только ходишь и ноешь! Че ты ноешь, а? Много ты своим нытьем заработал? Помогло оно тебе, а? Вот и не ной! — он громко швыркнул носом и смачно сплюнул. — У тебя кликуха на районе «чмо ходячее».

— Думаешь, меня это волнует?

— Меня это волнует! Если ты чмо, то и я — чмо! — он ткнул Ивана пальцем в грудь. — Тебе понятно?

— Это твои разборки!

— Нет, это наши разборки! И ты мне поможешь.

* * *

Рост прислал ему адрес и велел быть на месте к полуночи. Старые кирпичные пятиэтажки с бетонными крылечками, ведущими в темные подъезды. Освещения почти никакого, лишь пара-тройка фонарей. Круглосуточный магазинчик ютился в подвальном помещении, с торца. Иван сидел на лавке возле дома напротив и наблюдал за входом. За это время туда заходила компания парней сомнительного вида, да старуха с авоськой из ближайшего подъезда.

Рост опаздывал. Иван судорожно сжал в замок руки и выстукивал истеричный ритм каблуками по асфальту. Вот и он докатился… Что сказал бы отец? Насчет брата он бы вряд ли удивился, а вот Иван «не такой», «подавал надежды». Вообще-то, отец часто бывал неправ, и наверняка именно назло ему Рост стал тем, кем он стал, «непутёвым». Отец был строг, но Ивана любил, и даже баловал — супермощный игровой комп, айфон, стереосистема, модные шмотки… Брату же доставались затрещины и претензии: «учишься плохо», «дружишь не с теми», «ведешь себя вызывающе». Иван раньше не думал об этом, ведь они с Ростом вполне сносно уживались. Если тому что-то требовалось из его вещей, он всегда мог попросить, Иван никогда не отказывал. Теперь-то он понимал, что все-таки это были его вещи, а Росту слишком часто приходилось просить. Иван только недавно понял, что их с братом разделили с самого начала. Они были целым, а родители растащили их каждый в свою сторону.

Но отца больше нет, зато есть брат — родной человек, который, кажется, не переставал его любить, несмотря на несправедливость. Они всего лишь поменялись местами, и теперь очередь Ивана терпеть. Он должен смириться, принять новую реальность, перестать корчить из себя «правильного мальчика». Правильные живут с любящими родителями, хорошо одеваются и имеют планы на будущее. А ему таким не быть — значит, быть как брат. В его жизни теперь мать — алкоголичка и потаскуха, ее хахаль — бывший зек Семён, барыга Лысый, босота с района… Другого не дано и выбора нет. Нужно приспосабливаться, вливаться, становиться кем-то, кого будут «уважать», как Роста.

«Это я — чмо ходячее?» — думал Иван, чувствуя, как над губой собираются капельки пота. Он вспоминал бычьи взгляды и кривые ухмылки босоты с района. Эти пацаны, казалось, и читать-то не умеют. Иван, со своим вторым местом на областной олимпиаде по математике, никогда бы не подумал, что придется добиваться уважения у таких, как они. «Ты че-на? Ниче-на…» Он презирал их, и брата презирал, и даже не скрывал этого. А ведь они — живые люди, и просто пытаются выжить, как он. Ведь это жизнь такая…

Пришла смс-ка от брата: «Рядом».

Сердце хлопнулось изнутри о ребра. Иван надвинул на голову капюшон куртки.

«И что же я за ссыкло такое!» — выругал он себя, но успокоиться это не помогло.

Через минуту подошел Рост.

— Замерз? Ща согреемся, — сказал он, криво улыбнувшись, и полез в карман. — Смотри…

В руках у него оказался пистолет. Иван аж подпрыгнул.

— Блин, че за дичь! — выкрикнул он и осекся. — Ты где его взял? Зачем?! — зашептал он.

— Спокойно! Это муляж, — Рост перещелкнул затвор и покрутил оружие в руках. — Игрушечка, не отличишь, да?

Иван почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

— А ты думал, зайдем, а нам сразу пакет с деньгами, перевязанный розовой ленточкой? — хмыкнул брат.

Пистолет скрылся в кармане.

— Слушай, может не надо? То, что ты предлагаешь, это ж… грабеж, реальная уголовщина. Нас посадят.

— Мне деньги нужны, срочно!

— Ну, придумай что-нибудь. Как-то по-другому надо… — замялся Иван. — Ты же рассказывал, недавно вы у какого-то мажора машину отжали. Ну, давай тоже замутим…

— Нахрена мне машина сейчас? Куда я с ней? Мне деньги нужны.

— Отдашь Лысому в счет долга.

— Ага, и он сразу поймет, какой я лох, что кило товара просрал, — Рост помотал головой. — Кто мне после такого серьезное дело доверит? Кто уважать будет?

— Да достал ты со своим уважением! — вспылил Иван. — Это магазин! Не врубаешься, что ли?! Нас поймают и посадят.

— Не каркай, ворона! Магазин — реальное дело. Если что, пацаны скажут: Ростислав облажался, Ростислав разрулил по-пацанки с братом.

Последний аргумент, несмотря на всю абсурдность, имел для Ивана значение. Рост был прав, уважение в этой среде кое-что значило. Иван давно ходил тихо, жался по углам, как отщепенец. Может, если покажет себя с другой стороны, от него отвяжутся, перестанут считать хлюпиком.

— Ты хоть знаешь, кто там? Раньше заходил? — спросил Иван.

— Конечно.

— А охранники?

— Охранник — это моя проблема. А твое дело — толстуха за кассой. Вот, — Рост вытащил из-за пазухи холщовую сумку. — Подашь ей, пусть складывает бабло сюда.

— Ты точно все продумал?

— Ива, не парься! Заходим, я к охраннику, ты к кассе: «Деньги, сука, давай!», ждешь пять сек, забираешь, и сваливаем. Просто, как два пальца об асфальт.

Иван взял сумку.

— Погнали!

— Стой! А ты… уже когда-нибудь… ну?

— Капец, какой ты нудный! — Рост сплюнул. Он весь был словно на пружинах. Глаза в темноте посверкивали, как огоньки фар на трассе.

Лихорадочное возбуждение брата передалась отчасти и Ивану. Ему стало жарко, захотелось двигаться, будто услышал реально качающий трек.

— Хорошо, пойдем, — он уверенно зашагал к магазину.

— Воу, воу! Я первый, — Рост обогнал его, доставая из кармана муляж пистолета. — Да стой! — Он вытянул из-под куртки длинный ворот шерстяной водолазки и натянул его на нос. Иван сделал то же самое.

* * *

За кассой сидела женщина с тощим невзрачным лицом и зализанными волосами мышиного цвета. Она листала глянец.

«А толстуха? — увидев продавщицу, Иван впал в ступор. — Да он здесь ни разу не был…»

Рост толкнул его в спину, и Иван опомнился.

— Деньги, — пискнул он и кинул сумку продавщице.

Та подняла на него сонный взгляд и лишь удивленно дернула бровью.

— Сука, деньги из кассы в сумку! — Рост говорил уверенно и четко. Он стоял чуть позади Ивана и держал муляж пистолета на вытянутых руках.

Женщина подобрала с прилавка сумку, открыла кассу и начала медленно поднимать скрипучие зажимы для денег.

— Шевелись! — подбодрил ее Рост.

Продавщица собрала все бумажные купюры. Она не истерила, как ожидал Иван, выполняла действия спокойно, и даже как будто безразлично.

— Мелочь? — спросила она прокуренным голосом.

Из технического помещения в глубине магазинчика послышался глухой звук слива и дверной скрип.

— Забирай, — скомандовал Рост.

Иван сделал шаг вперед и выхватил сумку с деньгами.

За спиной женщины отдернулась тяжелая штора, показалась широкая спина в клетчатой рубашке.

— Опять туалет засорился, придется вызывать… — мужчина обернулся.

— Стоять! — завопил Рост.

Охранник втянул подбородок и брезгливо поморщился.

— Руки! Руки подыми!

Об пол что-то глухо стукнулось. Мужик поднял из-за прилавка пустые руки.

— Ива, проверь, че у него было.

— Да ладно, пошли уже…

— Проверь!

— Пацаны, вы вообще знаете… — начал было мужик, обращаясь не к ним, а куда-то вдаль. Рост тряхнул пистолетом и велел ему заткнуться.

Иван заглянул за прилавок. На полу лежал сверток. Он поднял его.

Брат кивком указал ему на выход. Иван не мог оторвать взгляда от лица мужчины, который смотрел то на него, то на брата с неподдельным недоумением, как на чокнутых.

— Давай! — скомандовал Рост, оставаясь на месте и держа пистолет в крепких руках.

Иван сунул сверток к деньгам и развернулся к выходу. В проходе, у распахнутой двери, стояла… Он сразу узнал ее, но все равно не поверил глазам. Его бросило в жар, и он стянул с лица ворот водолазки.

Вера молча и напряженно наблюдала за происходящим.

Рост попятился и толкнул Ивана спиной. Тот выронил сумку, но тут же поднял ее. Брат заскрежетал зубами. Иван неловко подошел к Вере. Она посторонилась и дала ему выйти. Через пару секунд из магазинчика выскочил и брат.

— Бежим! — он вырвал из рук Ивана сумку и, не дожидаясь его, бросился в темную подворотню. Иван понесся следом.