Ритуал «Царица Ночи», или На другой стороне радуги

Елена Вальберг

Следователь Иван Кравцов расследует необычное двойное убийство – кто-то проводит древний ритуал с жертвами. Лера слышит зов помощи из далекого прошлого, но готов ли Иван поверить девушке, ведь все улики указывают на заказное убийство.

«Царица ночи» цветет!

Пока Лера ехала с Васильевского острова домой за фотоаппаратом, над городом пролился как всегда неожиданный, но такой привычный питерский дождик, даже гроза небол ьшая порезвилась — пару раз ударила молния и гром погрохотал, нехотя, как бы разгуливаясь. Этого хватило, чтобы Лера, забывшая впопыхах зонтик на работе, промокла до нитки. С зонтами у нее были всегда сложные отношения, она их нещадно ломала, теряла и забывала.

Шлепая по лужам, растекшимся по асфальту большими кляксами, она то и дело отряхивалась, как мокрый пес; тонкая рубашка облепила тело, отчего было неприятно и холодно. Влетев домой, она буквально сорвала с себя промокшую одежду. Вроде и быстро все делала: переодевалась, высушивала под феном волосы, собирала все необходимое для съемки, постоянно натыкаясь на путавшуюся под ногами Муську, — а стрелки на часах уже остановились на цифре девять. Опять опаздывает!

С Петроградки, куда она добралась довольно быстро, Лера уже почти бежала в Ботанический Сад на Аптекарском острове. Первый летний дождик омыл город, прибил пыль. Как всегда после дождя было свежо, воздух насытился чистотой. Попадавшиеся девушке витрины отражали бегущую Леру, она невольно залюбовалась собой: стройная и грациозная, любо-дорого посмотреть. Белые ночи набирали обороты: в 10 часов вечера было светло как днем.

Девушка опаздывала на встречу со Свирским капитально, он уже пару раз звонил, выражая умеренное недовольство. Лера чувствовала, что обычно спокойный Свирский был в бешенстве, но сдерживал эмоции, боясь ненароком обидеть ее. Настроение у девушки было необычное. С одной стороны, она с удовольствием вдыхала озон, наполнивший атмосферу после небольшой грозы, чувствовала подъем сил, бодрость в теле, и хотелось свернуть горы. С другой стороны, в душу закралась непонятная тревога, хотя видимых причин для нее совсем не было. Лере было очень удивительно это ощущение, только она знала себя: интуицию не обмануть — что-то должно случиться!

Подойдя ко входу в ботанический сад со стороны реки Карповки, Лера увидела немаленькую, змеившуюся вдоль ограды очередь из желающих посмотреть на «обычное» питерское чудо — ночное цветение тропического селеницереуса крупноцветкового, или, как ласково называют его сами горожане, «Царицы ночи». Еще одно имя растения — «Лунный», так как в ботаническом названии присутствует латинское слово «Селена» — это имя богини Луны в греческой мифологии. Цветение кактуса, распускающего свои цветки только одну ночь в году, стало таким же неофициальным символом Петербурга, как развод мостов или фестиваль корюшки.

Девушка довольно хмыкнула, посмотрев на очередь. У них с Серегой Свирским особое положение: Димыч всеми правдами и неправдами выбил у руководства Ботанического Сада официальное разрешение провести эксклюзивную съемку прямо в оранжерее, так что они явились сюда как аккредитованные журналисты, которым необходимо осветить необычное событие из жизни города. Проталкиваясь между недовольными людьми, Лера искала глазами своего коллегу. Сережа подпирал стену, скрестив руки на груди. Весь его вид свидетельствовал, что недовольство достигло критической точки.

— Слушай, Лера, нас всю ночь ждать не будут! Я договорился еще полчаса назад, что толпу разгонят на пять минут, чтобы дать поснимать нам кактус, а тебя нет и нет! — и тут Сережа, не смотря на строгий тон и грозный текст, растерянно улыбнулся, глядя на уверенную и красивую Валерию. Девушка ему очень нравилась, но зная, что ее сердце занято, он старался общаться с ней как друг, втайне надеясь, что все может быть…

Лера чмокнула Серегу в пшеничную трехдневную щетину, которую тот носил, видимо, надеясь прибавить себе брутальности: она же играла с ним злую шутку — делала его похожим на симпатичного голубоглазого ежа. Щеки Сергея залил румянец от смущения и удовольствия, он опустил глаза, спрятав улыбку.

«Ну прям красна девица», — ехидно подумала Лера. Сережа Свирский был невысоким и худощавым, ростом с Леру, но таким милым, что его все время хотелось погладить по голове. Все без исключения женщины смотрели на него с материнской заботой, а взрослые дамы еще и пытались подкормить. Он пришел в редакцию журнала «Непознанное» почти одновременно с Лерой, так же как и она, только годом ранее, закончив журфак Санкт-Петербургского университета. Начинающий журналист, он уже проявил себя во многих публикациях как мастер слова, обладающий к тому же хваткой настоящего репортера. Особенно завораживал Сергея загадочный горный Алтай, но написать целый цикл материалов по данной теме пока не получалось: так как главный редактор деньги на командировки выделял неохотно, уговорить его раскошелиться было сложно. Впрочем, Сергей не терял надежды, мечтая о том, как он попутешествует по Алтайскому краю и привезет целых ворох «взрывных» материалов. Однако характер Сергей имел замкнутый, и слава его скорее пугала, чем привлекала — он не мог без стеснения слушать похвалы в свой адрес.

— Извини, Серега, объектив искала для широкоугольной съемки, — слукавила девушка.

— Могла и у меня поинтересоваться, я захватил. Ладно, бежим, нас ждут. Еле уговорил еще чуть-чуть подождать!

История Ботанического сада начинается с Указа Петра I об учреждении Аптекарского сада на Вороньем острове в Санкт-Петербурге, впоследствии также получившем название Аптекарского. Здесь выращивали лекарственные растения, в том числе «тунгусский чаек» как средство от простуды. Из-за скудости средств разгуляться не удавалось, число выращиваемых растений было невелико. Лишь после августейшего внимания, получив название Императорского Ботанического сада и существенную денежную помощь, сад стал разрастаться, приобретать целые коллекции редких растений из разных стран, зарабатывая постепенно статус парка-дендрария и любовь горожан. Сегодня этот уникальнейший уголок природы содержит в своей коллекции более 80 тысяч экспонатов, и это после того, как во время войны пострадала вся обширная коллекция, от бомбежек и холода погибли практически все оранжерейные посадки, из всех тропических любимцев сотрудникам сада удалось спасти только 250 растений, собрав их в одну маленькую оранжерею.

Молодые люди вошли на территорию сада и по аллее Небезразличных Петербуржцев (да-да, не удивляйтесь, есть такое название!), обсаженной кустами сирени, пошли к заветной оранжерее, где среди кактусов, агав и опунций затерялся селеницереус грандифлора. На весь парк благоухала душистым ароматом сортовая сирень; в легких сумерках июньского питерского вечера таинственной громадой высилась Большая Пальмовая оранжерея с величественными великанами тропического леса, ее стеклянный купол высотой более 23 метров был самым высоким в мире на момент постройки в 1899 году; заманивала подсветкой шатровая Викторная оранжерея, построенная специально для гигантской кувшинки Виктории амазонской, чьи круглые листья — плавающие блюдца диаметром около двух метров — спокойно выдерживают вес ребенка а, бывает, и легонького взрослого.

Все это Лера видела, и не раз. Но сегодня балом правила «Царица ночи», исключительно ради нее в неурочное время был открыт ботанический сад. Этот привередливый кактус распускается только один раз в году и непременно после захода солнца. Предсказать точную дату очень сложно, поэтому служители сада наблюдают за капризной красавицей, а потом оповещают всех желающих о возможности наблюдать редкое зрелище через свой сайт.

«Царица ночи» — это особый вид кактуса, внешне представляющий собой лиану. Он был привезен в Ботанический сад Петербурга в 1824 году с побережья Карибского моря, из Восточной Мексики, так что возраст царской особы весьма почтенный. Этот суккулент сродни папоротнику: по старинному поверью, увидевшего раскрытие цветка ждет счастье и удача, поэтому петербуржцы и гости города так стремятся увидеть, как распускаются бутоны кактуса, в этот момент загадывая заветные желания.

Предъявив билеты и спецпропуск на фотоаппаратуру, молодые люди вошли в Мексиканскую оранжерею. По узким тропинкам мимо колючих ладошек опунций, «тещиных пуфиков» — эхинокактусов, напоминающих хорошо «околюченные» бочонки, «факелов пустыни» — свечеобразных цереусов, прошли в дальний уголок, где огромный и совсем непримечательный эпифит, напоминающий спутанный клубок старой электропроводки, вился по стене, хаотично распластав переплетенные побеги с колючками. Лишь два бутона, вот-вот готовых раскрыться, и шесть огромных белых цветков диаметром не менее тридцати пяти сантиметров, с желтоватой серединкой, в венце из тоненьких острых золотистых лепестков заставляли всех присутствующих замереть в поклонении чуду — «Царица ночи» цвела! По оранжерее плыл чарующий запах свежеиспеченного медового пирога с ванилью: именно так пахли цветы кактуса. Абсолютно все присутствующие были в какой-то эйфории. Просто мистика какая-то — на людей кактус действовал как наркотик.

Сергей и Лера не стали исключением — они восхищенно застыли, глядя на редкое зрелище. Сотрудники сада — две дамы почтенного возраста — попросили всех посторониться и дать возможность сделать фотографии. Стряхнув наваждение от чарующего вида и запаха цветов, журналисты, наконец, занялись своим делом: с двух фотоаппаратов и с разных ракурсов фотографировали цветущий кактус. Лера даже залезла на стремянку и чуть с нее не навернулась, пытаясь сделать удачный кадр. Верный друг Свирский не дал случиться непоправимому и вовремя подхватил девушку.

Только Сережа с Лерой закончили и стали чехлить технику, торопясь взять интервью у работников оранжереи, как вдруг раздался громкий голос:

— Сергей, Сережа Свирский, это Вы? — мужчина лет под семьдесят, с элегантной эспаньолкой, в круглых очочках, очень похожий на киношного профессора из старых фильмов смотрел на Свирского, наклонив голову набок.

Сергей оторопело посмотрел на мужчину и, наконец узнав, поприветствовал:

— Здравствуйте, Сергей Александрович, какими судьбами здесь? Ой, извините, представляю Вам свою коллегу Валерию Крестовскую. А это Сергей Александрович Похвалин — знаменитый в Петербурге и не только художник-витражист, — отрапортовал Сергей.

— Очень приятно, — Лерин голос прозвучал испуганно. Тревожный звоночек, который беспокоил девушку весь вечер, ударил набатом. Она во все глаза смотрела на нового знакомого, отметив про себя «козлиную» бородку и старомодные очки-велосипед и пытаясь догадаться, какую опасность представляет этот милый старичок.

— Сережа, Валерия, я здесь, не поверите, по делу. Пришел полюбоваться цветущей «Царицей»: витраж изготовил с ее изображением. Ах, какой диссонанс: невзрачные стебли и такой прекрасный цветок, — покачивая головой, сокрушался Похвалин.

— Сергей Александрович, а мы для журнала готовим статью про «Царицу ночи». Сейчас будем интервьюировать сотрудников, но это быстро.

— Тогда, молодые люди, хочу пригласить вас в ресторан «Ботанический сад», на чашечку кофе. Это прямо здесь, на территории парка. Не смущайтесь, очень уж хочется провести эту сказочную ночь в приятной компании, — и художник выразительно посмотрел на симпатичную парочку, ожидая реакции на предложение.

Лера хотела отказаться, но Сергей умоляюще взглянул на нее, шепнув, чтобы она не сопротивлялась и доверилась ему. Они договорились встретиться через полчаса в ресторане, когда журналисты закончат свои дела.

Разговор с приветливыми сотрудницами отдела суккулентов сразу же перешел в мистическое русло: узнав, что молодые люди готовят материал для журнала «Непознанное», Вероника Аркадьевна даже не стала упоминать скучные ботанические латинские термины, а рассказала красивую легенду о любимом цветке:

«…Давным-давно в далекой стране на неизведанных берегах жили настолько красивые цветы, что все попавшие туда путешественники пленялись ими и оставались там навсегда, очарованные загадочным и прелестным миром. Королевой этого удивительного царства была Роза. Жил там и Кактус — невзрачный и колючий, он был никому не интересен. Белой вороной он был среди величавых и гордых растений. Над ним смеялись, но он ничего не замечал, а только робко восхищался своей королевой — Розой.

В один прекрасный вечер в темноте, в том углу, где притаился уродец-кактус, вдруг засверкало белое пятнышко. Оно росло-росло и вдруг на глазах у всех превратилось в огромный цветок неземной красоты, источающий тонкий аромат. До восхода солнца любовались им все растения и преклонялись перед его сиянием, но с первыми лучами увял цветок, остался только спутанный клубок побегов. «Не может быть, это почудилось нам», — шептались пораженные цветы. И вдруг Роза заявила, что «Царицей ночи» был скромный незаметный кактус. «Она поверила в меня», — и смущенное растение уронило несколько чистых, как роса, слезинок».

— Вот такая трогательная история о неразделенной любви и триумфе настоящего чувства!

— Браво! — Лера и Сергей даже захлопали от восторга, услышав прекрасную историю. Лицо сотрудницы зарделось от удовольствия.

— Хочу заметить, что настойка сока селеницереуса используется в медицине как гомеопатическое средство, но широкого распространения не имеет. «Золотые капли» помогают от сердечных болезней. А вообще сок этого растения ядовит! — продолжала с большим удовольствием рассказывать Вероника Аркадьевна. Казалось, она могла говорить бесконечно, но материала для статьи в духе мистического журнала было уже предостаточно, да и журналистам нужно было спешить: их ждал Похвалин. Молодые люди закончили интервью, очарованные красотой Ботанического сада, романтической атмосферой вечера и, конечно же, самой «Царицей ночи».

Лере, однако, все еще не хотелось вновь встречаться с витражистом, чуяло сердце неладное. Сергей убедил ее пойти с ним.