Сердце в клетку. Комедия в 27 главах

Елена Бодрова

Что может сделать с человеком простой тетрадный листок в клетку, на котором нарисовано сердце, а в сердце вписано имя?Казалось бы ничего, но красавчику Коле из-за злополучного сердца приходится ох как нелегко. Его ждет масса приключений: от уборки подъезда до переодевания в женщину… Но обо всем по порядку. Пока что в его почтовом ящике лежит сложенный пополам листок…Книга, в которой есть странная любовь, баскетбол, школа. И много юмора.

Глава 3, в которой сердце в клетку валяется сначала на полу, потом на земле, а затем возвращается туда, откуда прибыло

— Это, вероятно, тебе, — хихикнула девочка двенадцати лет и бросила мятый сложенный пополам листок в брата. Тот лежал на кровати в наушниках. Он услышал, но сделал вид, что нет: опять ерунда какая-нибудь. Листок, не долетев, шлепнулся рядом с кроватью на пол.

— Тебе, говорю, — крикнула девочка, оттопырив один наушник. Брат оттолкнул ее руку.

— Отвянь.

— Тебе письмо, — снова сказала она. Ей хотелось посмотреть на его реакцию на такое «письмо».

Он лениво поднял листок, раскрыл, глянул и бросил обратно на пол.

— Опять мелочь какая-нибудь. Из твоего класса, поди.

— Кто? Лидка? Она не станет такими глупостями маяться, — надулась девочка. Лидка была ее подругой с первого класса и девочку обидело, что брат мог подумать на нее. Лидка вообще в него не влюблена, еще чего! Кто вообще в здравом уме и твердой памяти влюбится в такого? Правда, все же влюблялись, и девочка знала об этом. Но только не Лидка, нет! Она не посмеет так поступить. Все-таки подруга.

— Может, и Лидка твоя. Откуда я знаю, кто именно из всей этой своры.

— Сам ты свора!

— Вечно выстроятся у коробки и пялятся, как я броски отрабатываю.

— Ты не броски отрабатываешь, а дурью маешься! — вскинулась девочка. — Так мама говорит.

— Замолкни. Музыку мешаешь слушать.

— И никто на тебя не пялится.

— Каждый раз делают вид, что мимо шли.

— Никому ты не нужен. И тем более Лидке.

— Пойду попла́чу об этом где-нибудь в уголке.

— Не помешало бы.

— Замолкни, я сказал! — повысил голос брат. Девочка обиженно надулась, скрестила руки на груди.

— Что тут у вас? — заглянула в комнату мама. — Женя, что случилось? Коля?

— Ему любовную записку написали, — сразу «сдала» брата девочка и показала на листок, самым жалким образом валявшийся на полу.

— Ну-ка, ну-ка, — мама зашла и подняла записку с пола.

— Да бред, — вставил Коля и включил музыку погромче.

— Кто это тебе пишет? — обратилась к нему мама.

— А? Я ничего не слышу.

— Кто пишет? — громче повторила мама. Она повертела листок в руках. Такие записки обычно младшеклассники друг другу подкидывают.

— Не слышу. Тихо говоришь.

Мама положила листок на стол и вышла из комнаты.

Она ждала, когда же сын остепенится, а сын все не остепенялся. Семнадцать лет парню. В этом возрасте себе профессию выбирают. Выпускной класс, вся жизнь впереди. А его волнуют только музыка в наушниках да баскетбол.

На дворе стоял октябрь, и мама как-то спросила Колю:

— Сейчас в баскетбол играешь. А вот снег выпадет, что будешь делать?

— В хоккей гонять буду. Тот же мяч, только маленький и плоский. Не боись, не пропаду, — и, посмеиваясь, сделал музыку в наушниках громче.

В общем, тяжело было маме с Колей. Не то что с Женей — отличница, покладистая девочка, веселая. А этот в наушниках или с мячом целыми днями. Бывало, совсем невмоготу станет, мама и говорит:

— И почему я тебя только Колей назвала, — вздыхает и качает головой, сидя на стуле у него в комнате. Коля тоже качает головой, лежа на кровати, но по другой причине — в такт музыке. — Вон у Лариски Коля — отличник, в очках, собранный всегда, вежливый такой.

И мама машет рукой на сына: «Что с тебя взять».

— Лучше бы Димой назвала. Был бы Димон. Тебе подходит, — думая, что тот не слышит, говорит она. А он снимает наушники и отвечает:

— Сейчас все можно. И имя поменять, и фамилию, и отчество. Сходи в паспортный стол, запиши меня Димоном, — и он мечтательно закатывает глаза: — Вот бы и отчество поменять. Стать каким-нибудь Димоном Эдуардовичем. А? Круто?

— Скажи спасибо, что папа не слышит.

— Спасибо, что папа не слышит, — он снова вдевает наушники в уши и уходит от реальности в мир тяжелых ритмов. А мама, вздохнув, — на кухню.

Коля подошел к окну.

— Вон, видишь, — сказал он сестре. — Свора подтянулась уже. С Лидкой твоей ненаглядной во главе. Ждут, когда я в баскет выйду играть.

Женя взбеленилась:

— Они ко мне пришли, понятно тебе? Нужен ты больно! Думаешь, весь мир вокруг тебя вертится?

— А ты думаешь, не весь?

Он взял листок с сердцем и протянул девочке:

— На вот, отдай своей подружбайке обратно. Пусть придумает что-нибудь поинтересней.

— Да не она это!

— Ладно, сам отдам, — Коля усмехнулся и засунул листок в карман.

Уже из прихожей он крикнул:

— К ужину не ждите, вернусь через неделю.

И захлопнул дверь.

Женя видела в окно, как брат забрасывает мяч в корзину, а «свора» медленно, будто нехотя, подтягивается к заборчику спортивной коробки, и Лидка на ходу проводит рукой по светлым густым волосам, расчесывая их пальцами.

«Ну всё! — подумала Женя. — Сейчас она у меня получит!»

Девочка наскоро оделась и тоже выбежала во двор.

— Эй, белобрысая, — не оборачиваясь, бросил Коля. Лидка приосанилась: к ней обращаются. — Забери свой листок.

— Какой еще листок?

Коля повернулся и быстро направился к ним. Достал из кармана мятый лист в клетку и протянул девочке.

— Это не мое, — выпятила губу та.

Коля развернул листок и поднес нарисованное там сердце к лицу девочки:

— А содержание соответствует.

— Это не мое! — запальчиво крикнула Лидка.

— Все равно забери, — парень кинул листок ей, она даже не сделала попытки поймать. Тот вяло упал на землю. Коля снова принялся закидывать мяч в корзину с таким видом, будто не разговаривал только что с Лидой, не кидался в нее мятой бумагой, и вообще, словно этих малолеток здесь нет, он один на площадке, оттачивает броски.

Лидка мстительно схватила листок и побежала к подъезду Жени и Коли. Из подъезда как раз вышла Женя. Лидка проскочила мимо нее, та даже не успела ничего сказать подруге. Остальные девочки остались неуверенно топтаться у спортивной коробки. Лена только сделала движение в сторону Лидки, но никто ее не поддержал. Девчонки переводили взгляд с Коли на дверь подъезда, за которой скрылась Лидка, не зная, как теперь быть. Остаться здесь и смотреть, как он бросает мяч в корзину? Они тихонько шептались.

— Ну и куда ты припустила? — крикнула Женя, снова забежав в подъезд.

— Этот твой брат сказал, что я ему нарисовала это уродское сердце!

— А это не ты?

— Спятила, что ли? С ума съехала? С какого перепугу я буду ему сердца малевать?

— С такого, что ты в него втюрилась!

— Нет!

— Да, а обещала не втюриваться!

— Я и не втюривалась! — прокричала Лидка, подскочила к почтовому ящику номер двенадцать и принялась запихивать туда листок. Жизнь уже изрядно его пожевала, и он не желал запихиваться, а только больше мялся.

— Что ты делаешь?

— «Я возвращаю ваш портрет»! — крикнула Лидка, и лист наконец засунулся полностью.

— Он тебя прибьет, — рассмеялась Женя, представив лицо брата, когда он снова увидит этот листок с дурацким сердцем.

— Ну и пусть прибивает, — отрезала подруга и оттряхнула руки, как бы говоря: «Дело сделано».

— Пусть прибивает? Значит, точно влюбилась.

— Да не влюбилась я! Нужен он кому! — взбеленилась Лида и поскакала по ступеням вниз. Женя пошла за ней из любопытства. Злость на подругу прошла, теперь ей было с одной стороны смешно, с другой — интересно посмотреть, что произойдет дальше. Она вышла на улицу.

— Письмо вернулось адресату! — услышала Женя звонкий голос Лидки и моментально перевела взгляд на Колю, предвкушая выражение его лица.

— Ты что-то сказала, малявка? — переспросил он и забросил трехочковый.

— Письмо вернулось адресату, — не без удовольствия повторила Лидка и уставилась на парня с мстительной ухмылкой.

— Сейчас пойдешь, — спокойно, с расстановкой, проговорил Коля. — И достанешь из ящика этот мусор. Считаю до трех.

— Не пойду, — Лидка упрямо сложила руки на груди. Женя стояла рядом и улыбалась: так его!

— Раз, — он принялся ритмично отстукивать мячом по асфальту. Получалось у него это мастерски. Девчонки засмотрелись. У Лены, неказистой девочки с жиденькими волосами, затряслись коленки от этого стука в сочетании с его угрожающим «раз». Она бы точно струсила, а Лидка ничего, стоит, как вкопанная, и ухом не ведет.

— Два, — он ускорил темп, мяч заходил вверх-вниз, как игрушка йо-йо.

— Дашь мяч погонять? — спросила Лидка и ухмыльнулась. Коля бросил на нее темный взгляд.

— Три.

Мяч перестал скакать, остался в руке у Коли. Девчонки напряглись, а Лидка с деланным равнодушием смотрела на парня.

— Бессмертная, что ли? — спросил он, подойдя к краю заборчика.

— Боишься выбраться из загона? — спросила в свою очередь Лидка, кивнув на заборчик, который их отделял друг от друга. Коля с силой запульнул мяч в противоположный конец коробки и одним махом перепрыгнул заборчик.

Девчонки все, как одна, завизжали и кинулись врассыпную, даже Лидка. Она отбежала на несколько метров, обернулась и захохотала.

— Не поймаешь!

Коля стоял, уперев руки в боки, и смотрел на нее, как на дурочку. Сделал резкий шаг к ней, она взвизгнула и убежала за угол дома.

— Ну и дура у тебя подруга, — сказал он Жене.

— Да, — подтвердила та. — Втюрилась в тебя, как стрекозиха.

— Почему как стрекозиха? — усмехнулся Коля.

— Тебе она тоже нравится?

— Сбрендила? У меня их и так немало, зачем мне еще этот мелкий довесок?

— Ага, немало у него.

— Сомневаешься?

— Не сомневаюсь.

— Так-то.

— Не сомневаюсь, что у тебя вообще никого нет.

— Иди уже отсюда, пока не получила, — Коля отвернулся от сестры, принялся молотить мячом по асфальту.

— Да ты же у нас такой добрый! — издевательски воскликнула Женя, отойдя, впрочем, на безопасное расстояние от брата. — Никогда никого не тронешь. Только кажешься злодеем, а в душе у тебя растут и благоухают розы.

Коля взглянул на сестру исподлобья:

— Завязывай с книгами, сестричка, — и забросил трехочковый.

Нина Степановна все это время провела у окна, приоткрыв створку, чтобы было слышно.

«Я бы тоже хотела, чтобы он считал до трех, а потом вот так выпрыгнул, — думала она, скребя ногтем по стеклу. — Только я бы не убежала, а посмотрела, что он со мной сделает».

Нина Степановна мечтательно вздохнула.