Алхимик из Леоса

Елена Баукина

Тайные ордена, Северный союз, перерождённые твари – и над всем этим витает тёмный дух рогатого Сангиума. В Левсонии назревает гражданская война. Что могут сделать дети, если даже взрослые не в силах противостоять опаснейшим тёмным магам королевства? Тем более, детям графа Кордейна категорически запрещено обучаться волшебству. Отец искренне считает, что они должны вырасти нормальными, обычными людьми. И у лорда Эдварда есть на то веские основания. Но Сила рвётся наружу то в виде шалостей, то любопытства. И однажды в замок приезжает новый учитель – молодой алхимик Горознай. Именно он скажет однажды: – У потомков Даира выбора нет…

Магиум № 2

Злой дух Сангиума

Пасс 1

На ходу поправляя причёску, молодая чародейка Мэг Лори спешила домой. Её соломенные волосы, забранные в пучок, разлохматились. Обветренное лицо с острым подбородком покрылось испариной. Вместе с ней бежал мальчишка и соученик Мэг Олив Стоэн. Он широко улыбался девушке и тряс склянку с жуками. Жуки шипели и звякали, ударяясь хитиновыми крылышками о стекло; банка подпрыгивала и скользила в пальцах мальчишки. Шипящие жуки водились на заливном лугу речки Звякуши, где росли белые цветы, называемые «Глазами единорога». Из жуков мастер белой магии Сенон Кябок готовил себе лекарство от зубной боли. На ногах Олива свободно болтались дырявые стоптанные ботинки, а штопанные-перештопанные чулки были сплошь покрыты грязью и сажей. Молодые люди миновали рощу шёлковых деревьев и вышли по пыльной тропинке к дороге, ведущей к городу Наве, где они проживали и учились волшебству.

В этом году стояло бархатное лето. Тёплое, солнечное, с переменными грибными дождями. В такие годы земля рождала богатые урожаи. Воздух насыщался дурманными ароматами трав, и насекомые целыми тучами носились над высокими сочными растениями, щедро опыляя их.

Солнечный свет наполнял пространство вокруг, проникал в самые потаённые уголки лесов и зарослей растений, окрашивая их нежную зелень разнообразием оттенков. В такие благодатные для природы времена часто происходили странные и неожиданные события.

Высокая и худая волшебница Мэг пыталась догнать чумазого мальчишку, чтобы выхватить банку с жуками:

— Оли, Оли, ты разобьёшь склянку — мастер рассердится!

Олив рассмеялся, прибавил шагу, вытянув руку с банкой и дразня Мэгги. Девушка хотела схватить его, но хитрец живо от неё ускользнул.

— Несносный мальчишка! — задорно крикнула чародейка.

Придерживая край платья, она помчалась вслед за Оливом. Мэгги расстраивалась вовсе не из-за шипящих жуков (их в этом году развелось очень много), а боялась, что Олив споткнётся и снова разобьёт в кровь колени. Сама волшебница ходила босиком, обувь надевала лишь осенью или зимой, стараясь избегать лишних трат на починку или покупку новой. Всё лето Мэг бегала босая, отчего ступни её ног почти не отмывались, и кожа на них стала грубой, как подошва кожаных башмаков.

Ученики чародея миновали светлую липовую рощу по вымощенной мелким камнем старой дороге.

— Какая же ты колдунья? Да у тебя сил не хватит со мной совладать! — дразнил юный ученик мага Олив подругу, размазывая рукавом серой туники грязь по лицу. Его руки несколько раз превращались в каменные глыбы, скрывая банку под коркой гранита. Мэгги с досадой посмотрела на новые дыры в чулках мальчишки, которые ей снова придётся штопать.

Три года назад отец Олива — каменотёс Грид — отдал сына мастеру магии Сенону Кябоку в обучение. Мальчик проживал своё двенадцатое лето и становился норовистым и хитрым. Чародейка Мэг полностью взяла заботу об Оливе на себя. По местным меркам Мэг Лори давно вышла из того возраста, когда девушек обычно выдавали замуж. Ей исполнилось двадцать три года.

— Ах, так? Держись, Олив! — предупредила она, извлекая из пальцев синие искорки.

Олив ударился в невидимую мягкую стену и чуть не упал. Мэгги подхватила его и прижала к себе.

— Вот видишь, я всё равно добьюсь своего, — радовалась чародейка.

— Когда я стану настоящим магом, убегу из этого города и возьму тебя в жёны, — прошептал мальчишка на ухо Мэгги.

— Глупый! — рассмеялась чародейка и поцеловала Олива в грязную щёку, — Когда ты станешь настоящим магом, я превращусь в дряхлую старуху!

Мальчишка вскочил на ноги с обиженной гримасой на лице и помчался дальше. Его русые спутанные волосы запрыгали по худым плечам.

— Вот увидишь, Мэгги, я словами не разбрасываюсь!

Наконец показалась стена небольшого городка Наве. Плотная, сложенная из мелкого камня, она опоясывала город в серое крепкое кольцо. Юные волшебники подошли к главным воротам города. У ворот Наве дежурила стража в каких-то дурацких старых доспехах. Усатый страж в шлеме с погнутым кривым забралом всегда игриво подтрунивал над Мэгги и дарил ей пучочки полевых цветов.

— Эй, кудесница, — кричал он вслед молодой чародейке, растягивая щербатую улыбку. — Не желаешь ли время вечерком скоротать?

Мэгги принимала букетики из его рук, загадочно улыбалась, но ничего не отвечала.

Стража внимательно следила за входом в город, тщательно расспрашивала прибывших путников, проверяла повозки, взымала проездную плату. Молодых магов, которые почти каждый день проходили мимо, всегда пропускали без лишних расспросов. К тому же ученики-чародеи носили медальоны со знаком своего мастера — перевёрнутый цветок оранжевого ириса, заключённый в середину пятиконечного белого пентакля. Нищий у ворот привстал, сонно посмотрел на ободранные одежды Мэгги и Олива и, поняв, что ему опять ничего не подадут, снова сел на землю.

В самом городе сегодня царило сонное спокойствие. Наве славился торговлей и ремеслом. Каждый пятый день недели он походил на шумный птичий базар, наполненный зловонным духом и криками. В такие дни торговцы, как стаи беспокойных весенних птиц, взывали во все стороны, привлекая покупателей и зевак. Вечером же город впадал в сонную негу.

— Уже темнеет, — заметил Олив, подняв голову к небу и рассмотрев там первую бледную звезду. — Нам стоит поспешить к ужину. Мэтр Кябок не любит ждать, когда дело касается еды.

Девушка услышала урчание в пустом животе Олива.

— О, да, кажется, кто-то тоже ждёт не дождется ужина.

На узких, тёмных даже днём улочках появились сторожа с колотушками, совсем не пугавшие наводивших страх на горожан воров, но успокаивающие своим треском вынужденных вечером выйти из дома по каким-либо делам простых законопослушных людей.

Башня главного мага города Сенона Кябока стояла неподалёку от ратуши и походила на старую, заросшую плющом покосившуюся развалину. У входа в башню заботливая Мэг посадила цветы. Они распускали розовые бутоны ранней весной, немного преображая своей нежной красотой унылые потрескавшиеся каменные стены.

Ученики мага подошли к плотно закрытой двери башни. Толстая дверь из чёрного дерева засияла.

— Кто это? — спросила дверь голосом мастера.

— Свои! — ответил Олив и пнул дверь со всего маху ногой.

— Милости просим! — лениво ответила дверь и со скрипом открылась, пропуская юных магов внутрь.

Изнутри башня Кябока выглядела так же уныло, как и снаружи: облупленные стены, обитые кривые ступени и вечно протекающая крыша не делали башню уютным домом. Чародеи поднялись в небольшую гостиную. Там пахло пригоревшей кашей, а под высоким потолком парили пять огненных сфер, тускло освещавших пространство.

Учитель сидел за столом. Выглядел маг так же, как и его башня — лысый, хромой, перекосившийся на правый бок. Кожа на лице волшебника обвисла складками и съёжилась. Старый чародей теперь часто дремал и неторопливо ходил по своей башне, шаркая ногами в дырявых туфлях. На столе учеников ждала довольно скромная пища в глиняных мисках с разбитыми краями. Олив разочарованно покосился на миски и погладил живот.

«Вот старый дурак! — думала с досадой Мэг. — Неужели так трудно найти заклинание для приготовления нормальной пищи?»

— Мэтр, — обратилась чародейка к мастеру, — Я очень люблю вас, но смею спросить: почему мы не можем поправить свои дела с помощью магии? Неужели мы не заслуживаем нормальной жизни?

— Разбазаривать Силу на мелочи недостойно мага, — ответил скрипучим голосом мастер магии, размахивая оловянной ложкой. Он приступил к трапезе, не дожидаясь учеников. — Способности даются Сциной — богиней науки и магии — не для личной наживы, а ради служения этому миру.

Получив одобрение мастера, ученики сели за стол и тоже взялись за оловянные ложки. Мэг мешала в миске липкую кашу.

— Какой смысл во всём этом волшебстве, если те, кому мы служим, не ценят нас и не желают давать достойную плату? Разве не мы, мэтр, следим в этих землях за осадками зимой и летом, разве не мы отводим от города Наве злые чары ведьм, посылающих чумные моры? — напомнила Мэг, при этом её нижняя губа задрожала от негодования.

— Потерпи немного, Мэгги, — успокоил старик ученицу. — Ты очень способна и старательна в обучении, ты узрела много тайн, но пока не приняла их истину в себе. Запомни: нельзя получить хлеб, не посеяв пшеницы. Нельзя получить что-то из пустоты. Ты знаешь об этом не хуже меня.

Мэг повесила голову, осознавая, что её жалобы напрасны. Что несёт этот старый маразматик, совсем выживший из ума?!

Сенон Кябок никогда не брался за решение мелких житейских проблем, считая ниже своего достоинства тратить Силу на лечение скотины или привороты женихов для старых дев. Горожане и крестьяне из окрестных селений не раз тщетно пытались подкупить мага щедрыми подарками взамен на его содействие в нужном им скользком деянии. Иные по ночам стучались в дверь, сулили немалые богатства за изведение ненавистного врага. Маг отвечал мудрым молчанием и затворял двери на засов. Мэгги считала упрямство старика глупостью. На приворотах, несложных бытовых заклятиях многие чародеи неплохо зарабатывали. Даже мелкие шарлатаны и бездари жили достойно исключительно за счёт таких деяний. Мастера вроде Сенона Кябока — с репутацией сильного и истинного чародея высшего ранга, — не брезговавшие мелкой волшбой, скапливали небольшие состояния. Наместник города Генри Толстый давно обманывал старика, задерживая плату за общественные волшебные услуги, ссылаясь на скудный городской бюджет и бедность местного населения. Сам при том богател, толстел и отстраивал новый дом. А Мэг Лори всё чаще латала дыры в мантии и на чулках мастера Сенона.

— Много лет я тружусь на вас, мэтр: стираю одежду, прибираю башню, зашиваю дыры на одежде. Чему вы научили меня? Что я могу? Разогнать тучи, извлечь огонь, выложить пирамиду из камней, смешать простенькое зелье от вашей головной боли… Разве об этом я мечтала? Вы не научили меня ничему полезному, сильному, стоящему. Теперь Олива ничему путному не учите. Вас обманывают все, кому не лень. Сколько ещё терпеть? Сколько ещё… — не успокаивалась Мэгги. Внутри у неё начинало вскипать негодование.

— Замолчи! — прошипел, не вытерпев упрёков ученицы, магистр Кябок, и голова его затряслась от волнения. — Как ты смеешь винить меня в своих бедах? В твоём возрасте я терпел худшую нужду, но не смел тратить Силу на низкие и недостойные дела! Как ты смеешь спорить с учителем? Вся округа знает меня как лучшего чародея!

— Знает, конечно знает: в последний раз какой-то оборванец у ратуши спросил меня между делом, жив ли ещё тот «старый пердун» из башни. Жаль, но имени вашего он не помнил! — девушка-маг сжала руку в кулак.

— Замолчи! — маг бросил ложку на пол и схватился за кольцо на пальце. — Заклинаю тебя: замолчи!

Мэг вскочила из-за стола:

— Из чародейки я превращаюсь в вашу сиделку! Последние годы вы заняты лишь своей персоной и совсем забываете об учениках и искусстве магии!

— Замолчи! — снова прошипел старый маг.

Над головой Мэгги забегали искры, её язык мгновенно опух. Она упала на колени и залилась горькими слезами.

Олив забыл о еде и с испугом смотрел на Мэгги. За то время, что они жили вместе в башне Сенона, он стал чувствовать её печали, как свои. Не зря старый маг узрел в них родственные души, связанные из одной нити бытия. Волшебники с родственными душами — явление редкое. Объединяя свою магическую Силу в единый поток, такие маги могли обрести немалую мощь. Мальчишка подошёл к Мэгги и уткнулся лицом ей в плечо.

— Помолчи пару дней и подумай, Мэг! Подумай хорошо. Если я стал обузой, а ты хочешь уйти, не буду возражать. Но помни: в таком случае ты никогда не станешь хорошей чародейкой. Ученики, меняющие учителей по своему капризу, среди нашего брата в не почёте. Дельный мастер и уважающий себя сильный маг не возьмёт такого перебежчика в обучение, — произнёс Сенон, перебивая рыдания бедной Мэгги и отодвигая миску с кашей в сторону. — Помолимся пресветлой Сцине и попросим прощения за скверные слова и мысли.

Мастер вознёс руки к потолку, произнося молитву: «Пресветлая Сцина, прости нашу корысть и страсти наши…»

Олив встал на колени рядом с онемевшей чародейкой, повторяя слова молитвы за мастером:

«…Да будут души наши смиренней и светлее, и поселится в них мудрость твоя…»

Половину ночи Мэгги ворочалась в постели и не могла уснуть. Она спала в маленькой каморке с низким потолком, недалеко от входа в башню. Под утро ей приснились самые счастливые дни, которые Мэг провела в красивом городе Леосе…

Пасс 2

…Маленькая Мэг ловила снежинки языком. В тот год наступила удивительная зима. Выпал первый снег — лёгкий, словно поцелуй девы. Свежий и холодный, как дыхание Севера. Столица Левсонии — многотысячный город Леос — преобразилась. Снег освежил улицы, украсил сверкающими снежинками сероватые унылые дома бедняков, а дома богачей сделал ещё наряднее. Осветлил переулки, припорошил мусор, лужи и навоз на улочках.

Мэгги любила снег, приятный задорный хруст под подошвами сапог. Она шла по Лютиковому проспекту. Вернее, передвигалась маленькими шажками, старясь не поскользнуться на куче подмёрзшего навоза или покрытой льдом и снегом луже, попутно играя облачками пара, выходившего из её рта: вдыхала морозный воздух, наполняя лёгкие до самого предела, потом выдыхала, выпуская пар и делая из него разные фигурки с помощью магии. Из пара появлялись смешные рожицы, невиданные животные и цветы.

Большой человеческий город Леос вырос из маленького лагеря первых переселенцев. Древние эльфы, свободолюбивые фелисы, сплочённые полурослики, гордые оборотни, прелестные нимфы, игривые феи, скупые тролли и ненасытные волколаки считали людей слабыми и ничтожными существами. «Они вымрут сами собой», — утверждали эльфы несколько веков подряд. Потом они мнение о людях резко изменили и последние двести лет твердили: «Люди уничтожат всё вокруг, в том числе сами себя!» Люди оказались хитрее, чем тролли, плодовитее, чем эльфы и ненасытнее самой большой стаи волколаков. А на месте первого маленького человеческого лагеря, обнесённого деревянным частоколом, вырос прекрасный каменный город Леос с королевским дворцом и большой каменной пристанью. Воздух города пропитался запахом навоза, рыбы, немытых людских тел, помоев, сырой кожи, тлена и гарью от дымящих труб. И только белый снег на время преображал суровый Леос, придавая ему свежее, холодное дыхание, делая чище и невиннее.

Девочка-маг не торопилась домой. Вернее сказать, собственного дома у неё уже давно не было. Жила маленькая волшебница в башне учителя белого мага Сенона Кябока на Чародейской улице. В руках восьмилетняя Мэг несла каравай серого хлеба, только что купленный в хлебной лавке, расположенной рядом с небольшой пекарней в начале Лютикового проспекта.

Она прекратила делать фигурки из пара и теперь, ёжась от холода, смотрела на высыпавшую из домов на Лютиковый проспект ребятню. Дети бегали, не замечая девочки в серой шерстяной шали, играли в снежки и строили снежных баб. Какой-то мальчишка в штопаном камзольчике тянул за верёвку еле скользившие по неглубокому влажному снегу деревянные маленькие санки. Целая стайка ребятни, звонко смеясь, пронеслась мимо Мэг, закидывая друг друга снежками. Дети с лёгкостью придавали подтаявшему в их тёплых пальцах снегу различные формы.

— Не попала, не попала! — кричал звонко мальчишка с красным острым носом. Девочка примерно того же возраста, что и Мэг, гонялась за сорванцом, держа в рукавичке белый снежный шарик и подметая подолом тёплого шерстяного платья белую поверхность улицы. Коричневые косички и ресницы девочки посеребрил снег.

Мэгги остановилась, глядя на девочку с косичками, забыв на время о хлебе и дороге домой. Она мечтала, представляя себе, как играет вместе с этими девочкой и мальчиком. Мечтала, что на время превратится в обычного ребёнка. Мэг даже попыталась прочесть мысли девочки — попробовала узнать, что та чувствовала, играя снежками. Девочка с косичками от этого неожиданно упала и забилась в судорогах. Мальчишка испугался и бросился звать на помощь людей. Маленькая волшебница напугалась не меньше мальчишки. Она прижала каравай хлеба к груди и, пока её не обличили в незаконном колдовстве, повернула в соседний Безымянный переулок.

В памяти маленькой волшебницы сразу всплыл список строгих запретов: нельзя дружить с детьми, нельзя играть с детьми, нельзя колдовать вне башни, нельзя говорить с людьми без надобности, нельзя рассказывать людям о магии и наносить им вред. Одни сплошные «нельзя»!

Ученица мага повесила голову и поплелась к перекрёстку. Пушистые снежинки медленно опускались на её серую, немного истёртую шаль. Девочка-волшебница жила на самой странной, загадочной улице Чародеев. Не только весь город Леос, но и вся Левсония знала эту улицу.

На более почётной, правой относительно центральной площади города, стороне улицы Чародеев жили исключительно маги. В начале улицы стоял дом некроманта Лаврентия Костоправа с маленькими квадратными окнами и украшениями в виде черепов различных животных по фасаду. Вдовушки, вдовцы, безутешные родственники, желающие пообщаться с умершими, приходили к дому кудесника и дёргали за шнурок, звоня в золотистый колокольчик. Двери им открывал вежливый скелет в женском платье. Скелет-дама развлекала скучающего хозяина и приносила много пользы: распугивала любопытных и праздных зевак, уменьшала поток надоевших Лаврентию до смерти нежеланных посетителей, пройдох, жандармов и уличных торговцев.

Рядом с домом некроманта вольготно раскинулись шикарный особняк чёрной колдуньи Роксы Морталин и её салон «Прелестница». Немного притемнённая светящаяся вывеска у входа оглашала список разрешённых жандармерией услуг: «Привороты, отвороты, заговор на счастливое замужество, снятие венца безбрачия». Но все, в том числе жандармы (видимо, получавшие неплохие взятки), догадывались о наличии списка услуг неофициальных. По ночам дом чёрной колдуньи Морталин охраняли два огромных филина. С самого утра у дверей салона «Прелестница» уже топтались молодые женщины, по самые глаза кутавшиеся в платки и нервно взирающие по сторонам. К концу улицы стояла ещё пара домиков магов среднего таланта и небольшого достатка. Имена этих наполовину кудесников, наполовину шарлатанов преднамеренно не поминались обитателями улицы и в приличном обществе, дабы отвести от себя всякие подозрения в связи или, упаси боги, в сговоре с этими кудесниками-шарлатанами. Именно среди этих домиков, как бельмо на глазу, стояла башня белого мага и магистра Сенона Кябока — учителя маленькой волшебницы Мэг.

На левой стороне улицы Чародеев жили алхимики, предсказатели судьбы, астрологи и целители. Мэг любила прогуливаться именно по левой стороне улицы Чародеев, мимо нарядной лавки волшебных эликсиров «Сколопендра». Лавка принадлежала алхимику и лекарю Бодану Змеелюбу. Утром солнечные лучи падали как раз на большое окно лавки, украшенное дорогим витражным стеклом с изображением нежно-зелёного плюща, переплетающегося с голубоватой стройной змеёй. Вывеска у входа перечисляла список эликсиров: «Эликсиры от головной, зубной, поясничной боли. Эликсиры от кашля и простуды. Успокаивающие и придающие тонус, укрепляющие мужскую силу и женское здоровье, эликсиры на все случаи жизни и любой, даже самый изысканный вкус и каприз».

Прямо напротив башни мага Сенона Кябока, в двухэтажном узком доме обитал ещё один известный алхимик по прозвищу Мартин Вонючка. Прыгучий и сутулый, как цапля, мэтр изготавливал в своей домашней лаборатории чудные духи и блестящие помады разных цветов и оттенков. Когда соседушка работал над новым рецептом, все обитатели улицы непременно узнавали об этом. Из длинной трубы его удивительно узкого розоватого каменного дома вырывался разноцветный дым с едкими и порой невыносимо гадкими запахами. Остальных жителей левой стороны улицы Мэгги почти не знала.

В башню к её учителю — мастеру и адепту белой магии Сенону Кябоку — посетители являлись редко, даже бедняки чаще предпочитали обращаться к шарлатанам, нежели к магу Сенону. С посетителями мастер Сенон Кябок, к своему несчастью, был слишком правдив, прямолинеен и строг. Людей правда отпугивала. К тому же учитель всегда придерживался строгих правил, установленных несколькими поколениями его рода. Правила эти одновременно и помогали, и делали положение мастера весьма бедственным. Никто не хотел знать горькой правды. Кредиторы посещали мастера чаще, чем желающие воспользоваться его волшебными услугами.

Обитатели правой относительно центральной площади города стороны улицы Чародеев считали себя «магиками». Все магики черпали магическую энергию из невидимых источников Вселенной, усиливая действие энергии артефактами и амулетами и считая свои способности божественным даром создателей мира. Маленькая волшебница Мэг тоже носила слабенький амулет в виде белого колечка с алым камушком. Сильнее этого амулета Сенон ученице пока не доверял. Более малочисленные алхимики, жившие традиционно на левой стороне улицы Чародеев, называли себя «мистиками», считали последователями различных серьёзных древних наук — алхимии, астрологии и астрономии, — основанных на знаниях о разных материях. И занимались исключительно преобразованием этих материй с помощью алхимических реакций. А также могли извлекать энергию всё из той же материи, используя как амулеты, так и составы для усиления алхимических реакций.

Магги не торопясь прошла мимо лавки «Сколопендра», любуясь витражом со змеёй и плющом, и, дойдя до угла узкого дома алхимика Мартина Вонючки, решила остановиться. Обычно оживлённая улица Чародеев в этот миг оказалась почти пустынной. Мэг надела ручку суконной сумки с караваем хлеба на плечо, запрокинула за спину, наклонилась, взяла в пальцы холодный белый снег, слепила три снежных маленьких колобка, увеличила их заклинанием в размерах и сложила славную снежную бабу.

— Что это? — услышала она восторженный голос за спиной, подпрыгнула и обернулась. Позади неё стоял некрасивый черноволосый и кареглазый мальчик, видимо, выскочивший из двери лавки эликсиров. Тёплая каракулевая куртка и сапожки из оленьей шкуры, вывернутой мехом наружу, указывали на то, что мальчик, скорее всего, из семьи весьма зажиточной. В длинных тонких пальцах мальчишка держал кулёк, наполненный лесными орехами. Он то и дело закидывал орех в большой рот, с хрустом разгрызал, выплёвывал скорлупу и пережёвывал, двигая губами, и с интересом рассматривал снежную бабу.

— Ничего, — Мэгги уставилась на кареглазого мальчика.

Он осмотрел снеговика и, похоже, пришёл в полный восторг:

— Сделай ещё!

— Отстань, мне нельзя разговаривать с незнакомыми! — покосилась на него маленькая волшебница.

— Меня зовут Леоноль, можно просто Лео, я теперь живу здесь, — ответил мальчишка, показывая на лавку «Сколопендра».

— Врёшь, у мэтра Бодана детей нет.

— А я и не ребёнок, а ученик, — ненадолго насупился Лео, — Как тебя зовут?

— Я Мэг Лори, ученица мэтра Сенона Кябока. — неожиданно для себя сообщила девочка и почему-то покраснела. Теперь мальчишка вряд ли с ней захочет играть. Но мальчик ничуть не смутился.

— Сделай ещё фигуру!

— Снеговика! — посмеявшись, уточнила Мэг. — Это снеговик, просто без лица. Что ты жуёшь?

Мальчишка улыбнулся во весь большой рот и насыпал маленькой волшебнице в ладони целую горсть орехов.

— У меня их много, — сообщил гордо мальчишка. — Родственники прислали.

Девочка приметила немного заострённые уши мальчишки и смекнула, что родственники его — не иначе как лесные эльфы. Мэг как можно скорее припрятала орехи в карман: вдруг мальчишка-полуэльф передумает её угощать и потребует орехи обратно? Если бы у неё были орехи, она бы делиться точно не стала.

— Сделай ещё снеговика, — упрашивал Лео.

Мэг вдруг вспомнила, что торопится домой, и её уже наверняка заждался старик Сенон. Она быстро с помощью магии слепила снеговика, нарисовала ему лицо с такой же большеротой улыбкой, как у Лео, и даже оживила на время. Снеговик заморгал снежными веками и растянул в улыбке большой рот. Остроухий мальчишка пришёл в дикий восторг, захлопал в ладоши, закричал, запрыгал вокруг большеротого снеговика:

— Ещё, ещё!

— Хочешь, я научу тебя делать снеговиков? — предложила маленькая волшебница.

— Хочу! — воскликнул мальчишка.

— Приходи сегодня вечером на это же место, как только ухнет филин на крыше особняка Роксы Морталин. А у тебя орехи ещё есть? — Мэг смерила мальчика-полуэльфа высокомерным взглядом.

Лео помялся, пожал плечами:

— Я принесу. Правда по вечерам я очень занят, и учитель будет ругаться, если не застанет меня в своей комнате.

— Как хочешь, Лео. Делать снеговиков так здорово и весело! — последние слова Мэгги сказала намеренно чётко. Главное, чтобы этот мальчишка принёс снова орехов. Маленькая волшебница решила, что вместе с мальчиком они сделают обычного снеговика, и она больше не станет с ним дружить или, упаси её Сцина, играть!

— Я приду, Мэгги! — неуверенно ответил мальчишка.

— Не обманешь?

— Обещаю прийти.

Филин на крыше дома Роксы Морталин ухнул ровно в девять часов вечера. Маленькая волшебница Мэг на цыпочках подкралась к двери комнаты учителя, прислушалась к храпу, окончательно убедившись, что старик крепко заснул. Спустилась по лестнице к выходу из башни, накинула свою тёплую шаль и вышла за дверь. Перебежала на сторону мистиков и скрылась за углом алхимической лавки «Сколопендра». Снеговики, построенные Мэгги днём, оказались разрушенными. Фонари, зажжённые сторожами, светили тускло. Мальчишка уже ждал рядом с разваленными снеговиками, приплясывал от холода, оглядывался по сторонам и кутался в каракулевую куртку. Мэгги не сразу подошла к нему. Она колебалась некоторое время. Лео совсем ей не понравился: слишком простодушен, глуп и некрасив. Мэгги подкралась к мальчику сзади.

— Эй, Лягушонок! — окликнула она Лео. Мальчишка вздрогнул. Губы его посинели и дрожали от холода. — Принёс орехи?

Мальчишка-полуэльф протянул Мэг целый кулёк крупных орехов. «Ну и дурак!» — подумала маленькая колдунья, распихивая орехи по карманам.

— Почему ты назвала меня Лягушонком? — спросил Лео.

— Лягушонок и есть! Такой же прыткий и смешной, — соврала маленькая волшебница, посмеиваясь про себя на большеротого мальчика. — Пойдём.

— Куда?

— Снеговика лепить! Забыл?

Они лепили снеговиков вместе. Девочка, надев рукавички, катала комок снега по обочине улицы. Лео катал такой же комок неподалёку. Снеговики у них получились очень разные: у Мэгги оказался ровный и аккуратный, а у Лео — кривой и уродливый. Мэгги смеялась над пучеглазым снеговиком Леоноля. «Надо же быть таким криворуким!» — думала она про себя.

— Ну как? — спросил Лео, долепив наконец нелепое снежное изваяние.

— Смотрю, здорово получилось: урод, а не снеговик! — оценила Мэгги, разгрызая зубами орех, добытый из кармана.

— У меня не выходит! — надулся мальчишка.

— Впервые вижу мальчишку, который не умеет лепить снеговиков, а особенно снежных баб. Точно: Лягушонок! Теперь смотри, что я могу! — позлорадствовала Мэгги и произнесла заклинание. Снеговик-урод ожил, заморгал снежными веками и зашевелил ртом. Лео отпрянул от снеговика.

— Ага, напугался?

— Ни чуточки!

— Сейчас я тебя заставлю бояться, Лягушонок!

Мэгги повалила Лео в сугроб и принялась заталкивать снежные комки за шиворот каракулевой куртки. Мальчишка завизжал тоненьким, как у девчонки, голоском и, живо вскочив на ноги, помчался вдоль улицы. Мэг это только раззадорило.

— Лягушонок, трусливый Лягушонок! — она делала снежки один за другим, догоняла, ловила мальчишку, снова заталкивала снег ему за шиворот. Лео пихался, толкался, пытаясь вырваться из рук девочки. Но Мэгги была выше его почти на целую голову и намного сильнее. Наконец мальчишка сам слепил большой снежный комок с помощью только одного прикосновения и швырнул его маленькой волшебнице в лицо. Комок разлетелся, ударившись о лоб Мэгги. Снег попал на кожу и забрался за шиворот, оставляя красные следы и чувство жжения.

— Хватит! — рассердилась она, вытирая раскрасневшееся лицо рукавом. — Мне домой пора.

Лео растерянно захлопал глазами. Снег, который Мэгги затолкала ему за шиворот, подтаял, куртка мальчика отсырела.

— Мэгги, а ты ещё придёшь?

— С чего это я должна приходить?

— У меня так и не получилось сделать снеговика…

— Глупый Лягушонок! Мэтр запрещает мне дружить с другими детьми. А если он заметит, что мы играем, мне сильно влетит.

— Мы не друзья и мы не играем, а строим снеговиков! — Лео заморгал сильнее.

Такая мысль девочке сразу понравилась.

— Да, мы не друзья, поэтому я больше с тобой встречаться и играть не стану.

— Я принесу ещё орехов. Обещаю!

— Много? — оживилась девочка.

— Сколько хочешь?

— Сколько хочу? Много хочу!

Мальчишка погрустнел и немного смутился:

— А ты меня научишь строить снеговиков?

— Нет, не научу. В следующий раз пойдём кататься с горы. Ты умеешь кататься с горы, Леоноль? — прищурила глаза Мэгги.

— Я не пробовал.

Мэгги рассмеялась:

— Серьёзно?!

— Да, там, откуда я приехал, дети с горок не катаются! — немного смутившись ответил маленький ученик алхимика.

— Похоже, ты вообще с луны упал!

— Что?

— Ничего. Послушай, Лягушонок: в последний день недели встретимся у оврага в парке, рядом с улицей Сапожников. Жди меня рядом с оврагом в семь часов утра — в это время как раз начинают продавать свежий хлеб. Запомнил? — Мэг заулыбалась, увидев смущение на лице маленького полуэльфа.

— Боюсь, мэтр Бодан Змеелюб не отпустит меня! — опустил взгляд мальчишка.

— Трусливый Лягушонок! Мне всё равно, как ты попадёшь в парк. Лично я в этот день пойду за хлебом в лавку и к оврагу. Придёшь? — насмешливо посмотрела на него девочка-волшебница.

— Приду, — ответил Лео, почёсывая в затылке.

— Договорились! — обрадовалась девочка. — Смотри не забудь орехи!

Она помахала на прощание рукой Леонолю и, смеясь над глупцом, помчалась к башне своего учителя Сенона Кябока. Тихо прокралась в комнату, забралась на кровать, вывалила из кармана лесные орехи с блестящими гладкими боками и принялась грызть. Такие вкусные орехи девочка ела впервые в жизни. Мэгги выплёвывала скорлупу, вспоминая глупого мальчика, слепившего кривого снеговика. Угощение закончилось быстро и незаметно. Маленькая волшебница вздохнула, завернула ореховую скорлупу в тряпочку, положила под подушку и легла спать.

К концу недели ещё затемно Лео ждал Мэгги у оврага. Снег шёл несколько дней кряду, устилая улицы белой периной. Как только встало солнце, Леос ожил. На узких улочках, проездах и больших проспектах появлялись пешеходы, всадники, грузовые повозки и кареты. Лошади и люди утаптывали снег ногами, превращая его в коричнево-серую жижу. Мэгги прошла по берегу Красной речки мимо кожевенных мастерских. Даже зимой от мастерских тянулся запах разного рода красителей и выделываемой телячьей и свиной кожи. Небольшая, но широкая Сапожная улица проходила как раз вдоль берега Красной речки. Конец улицы утопал в овраге, за которым начинался небольшой городской парк. Леоноль уже ждал у оврага в парке, крутя головой в разные стороны. Он притащил с собой небольшие деревянные санки. Заметив его, Мэг Лори спряталась за углом сапожной мастерской, которая как раз стояла у самого оврага. Маленькая волшебница раздумывала. Сначала ей хотелось посмеяться над этим уродливым мальчишкой — посмотреть, как он тщетно ждет её, а потом тихонечко убежать. Но когда она заметила в санях рядом с маленьким деревянным ящиком достаточно пузатый мешочек, передумала. Мэгги осмотрелась — не хотелось попасться на глаза какому-нибудь знакомцу учителя, — поправила тёплую шаль и уверенным шагом подошла к мальчишке:

— Привет, Лягушонок!

— Привет, Мэгги, — обрадовался Лео. Его карие глаза заблестели. — Бодан Змеелюб послал меня к стекольщику за посудой для эликсиров.

Леоноль приоткрыл крышку ящика. Из ящика выглядывали горлышки разноцветных пузырьков и баночек.

— А что в мешке?

Лео протянул мешок девочке:

— Орехи.

— Ну и ну! — удивилась Мэг, оценивая размер мешочка и привязывая его к поясу. — Ну что же, попробуем прокатиться. Чур, я сижу сзади.

Леоноль спорить с ней не стал. Мэгги поняла, что мальчишка вообще не склонен с ней спорить. Сейчас она сделает так, чтобы он от неё отстал. Жаль, что этот маленький глупец принёс сегодня орехи в последний раз. Они подкатили санки к краю оврага. Мэг забралась на сани, оставив впереди место для Леоноля и ящика с посудой. Мальчишка немного с опаской устроился на середине сиденья, придерживая ящик со стеклянными пузырьками, баночками и ретортами.

— Поехали! — крикнула маленькая волшебница и схватилась за края саней руками, отталкиваясь ногами что было сил.

Они покатились в овраг, спустились со склона, прокатились по его дну, удивительным образом взобрались на противоположный склон и промчались сквозь парк. Лео зажмурился.

— Держись, — предупредила Мэг, подталкивая санки с помощью волшебства.

— Куда мы едем, Мэг? — крикнул Леоноль.

— За хлебом! — ответила маленькая чародейка и припустила сани ещё быстрее.

Из парка волшебники выехали на оживлённый Лютиковый проспект. Люди отскакивали в разные стороны, пропуская катящиеся сами собой санки и тыкая пальцами в детей.

— Чародей, маги, волшебные санки… — слышалось отовсюду. — Куда только жандармерия смотрит?

Дети подкатились ко входу в хлебную лавку. Мэгги встала с сиденья, нашарила в кармане монетку, заскочила в булочную и, купив каравай свежего серого хлеба, снова села позади мальчишки. Леоноль ждал, крепко держа ящик с посудой. Деревянные санки снова тронулись и покатились, оставляя за собой продольные следы и уминая полозьями снег.

— А теперь куда мы едем? — поинтересовался мальчишка.

— Домой! — ответила Мэгги и заставила санки ехать ещё быстрее.

Домчавшись до нужного поворота и буквально проскочив Безымянный переулок, они выехали напрямик на улицу Чародеев и повернули к правой стороне магиков. Проехав у самой двери дома некроманта Лаврентия Костоправа и напугав до смерти горбатую вдову, ждавшую аудиенции у мага, сшибли выскочившую им навстречу и размахивавшую костяными руками даму-скелета. Санки разметали сугроб у особняка чёрной волшебницы Роксы Морталин, завалив снегом вход в салон «Прелестница». При этом стеклянная посуда в ящике Лео подозрительно звякнула. Колдунья Рокса Морталин, еле приоткрыв заваленные снегом двери своего салона, тут же отомстила, кинув вдогонку сорванцам заклинание. Сани детей закрутились волчком и переехали на левую сторону улицы, к домам мистиков. Дети выпали из саней. Мэгги растянулась посреди дороги, расплющив каравай до блинообразного вида, а Леоноль брякнулся на заснеженный газон у дома алхимика Мартина Вонючки, окончательно выпустив из рук ящик с алхимической посудой. Подоспевший на помощь Мартин помог подняться остроухому мальчишке, открыл крышку ящика, завздыхал и закачал головой, формой напоминавшей куриное яйцо. Сани врезались в угол лавки эликсиров «Сколопендра», чудом миновав красивый витраж со змеёй и плющом. Из дверей лавки вышел мэтр Бодан Змеелюб в серой длинной мантии. Он строго посмотрел на приунывшего Леоноля, многозначительно поглаживая клинообразную белую бородку.

— Вот и покатались! — сказала маленькая волшебница Мэгги, подобрав с дороги расплющенный, но всё ещё тёплый каравай хлеба.

После такого катания маленькие магик и мистик долго не встречались. Белый маг строго наказал ученицу, заставив зубрить большую кипу книг. Мэг сидела целыми днями в библиотеке над открытой книгой и повторяла, монотонно твердя, заклинания — так, чтобы старый мэтр слышал её, сидя в гостиной у очага. Сама тёплыми пальцами плавила иней на стекле окна, делая круглые прозрачные проталины, и через них всё время наблюдала, что происходит у лавки алхимика Бодана Змеелюба на стороне мистиков. В лавку эликсиров «Сколопендра» входили разные люди. Несколько раз из дверей показывался сам хозяин с маленьким лекарским сундучком в руках, садился в тарантас с довольно крупными колёсами и спешил по своим лекарским делам. Тарантас мастера алхимии трудно было перепутать с иными повозками или фургонами. В него от силы помещались пара человек и немного вещей. Крышу тарантаса покрывала голубая ткань, пропитанная водонепроницаемым составом. На боку тарантаса свежими красками нарисована та же эмблема, что и на витраже лаки «Сколопендра», — голубая змея и зелёный плющ. Мэгги хорошо запомнила белую клиновидную бородку мэтра Бодана Змеелюба и строгий проницательный взгляд. Когда он увидел Мэг и Лео вместе, казалось, что только одним этим взглядом мэтр хотел испепелить их обоих прямо на месте. Наверняка мальчишке-полуэльфу досталось от учителя за целый ящик разбитой алхимической посуды. И уж точно мэтр Змеелюб не предполагал, что его подопечный окажется таким хулиганом! Леоноль точно больше не станет с ней играть!

Мальчик показался лишь на третий день. Мэгги как раз перелистывала страницы книги заклинаний и рассматривала в проталину на стекле противоположную сторону улицы. Из дверей лавки «Сколопендра» вышел ссутулившийся мальчик-полуэльф. Лео старательно тащил за ручку лекарский сундучок своего учителя. Мэтр Змеелюб шёл следом за учеником и, видимо, чему-то его поучал. Светлые, ершистые брови мэтра Бодана сдвинулись к переносице; он то и дело грозил мальчишке узловатым пальцем и показывал в сторону башни белого мага Сенона. Мэгги вдруг забыла о заклинании и вспомнила о разбитой алхимической посуде, заколдованных санях, сломанной костяной даме некроманта Лаврентия Костоправа, расплющенном каравае хлеба и еле сдержалась от смеха. Она заметила, как Лео осторожно повернул голову к их башне и смотрел как раз на окна библиотеки. Словно почувствовал, что маленькая волшебница следила за ним. Алхимик Бодан Змеелюб заметил направление взгляда ученика и громко окликнул его. Леоноля окрик учителя не остановил. Маленький мистик, напротив, выпрямился и продолжил смотреть на башню белого мага Сенона Кябока. Потом, сложив губы трубочкой, резко выдохнул изо рта большое облако белого пара, из которого сложилась фигура смешного лягушонка с большим раскрытым ртом и растопыренными в разные стороны лапками. Бодан Змеелюб, похоже, окончательно рассердился и, схватив Лео за заострённое ухо, потащил его за собой в тарантас. Вместо очередного скучного однотонного заклинания стены библиотеки на этот раз огласил детский смех.

— Мэгги, — послышался удивлённый голос мастера из гостиной, которая располагалась по соседству библиотекой. — Что тебя так развеселило?

— Ничего, учитель!

Мэтр Сенон поднялся из плетёного кресла в гостиной и вошёл в библиотеку. Мэгги отошла от окна, закрыла рот рукой и продолжила тихо хихикать. Она действительно впервые в жизни рассмеялась от всей души.

Ей снова захотелось увидеться с этим некрасивым мальчишкой. На этот раз не потому, что у него были орехи, а потому, что она вдруг стала скучать. Никогда раньше маленькая волшебница не знала скуки. Занятий и забот всегда находилось много. Но теперь всё это казалось ужасно серым и однообразным. Лео не выходил у неё из головы. Целыми днями, радуя своего учителя видимым стремлением к познаниям, она часами сидела с книгой у окон библиотеки, делая немеющими от холода пальцами проталинки на заиненных стёклах и высматривая в них мальчика с противоположной стороны улицы. С ещё б #243; льшим удовольствием девочка выполняла разные хозяйственные поручения, особенно любила ходить за хлебом, прогуливаясь на обратном пути мимо лавки эликсиров «Сколопендра» и вглядываясь в витражное окно со змеёй и плющом. Леоноля нигде не было видно.

Так пролетел почти целый месяц, и девочка-волшебница отчаялась увидеть Леоноля снова. Зима заканчивалась. Дни стали длиннее, но легкий мороз всё ещё пощипывал щёки. Учитель её вдруг стал мечтать о переезде в другой, более маленький городок Наве, где срочно требовался городской маг. Мэгги загрустила ещё сильнее. Если ранее на лице маленькой волшебницы возникала хотя бы редкая улыбка, то теперь улыбаться она и вовсе разучилась. Не повидавшись с Лео, уезжать не хотелось.

Встретила она Леоноля совсем неожиданно. Учитель послал Мэг за продуктами в лавку, и она, как обычно, шла по краю дороги, задрав голову кверху и рассматривая рыхлые облака. В Безымянном переулке её кто-то толкнул в сугроб. Мэгги быстро вскочила на ноги, желая проучить наглеца, так бесцеремонно пошутившего над ней, но, увидев Леоноля, вцепилась в его каракулевую курточку и обняла.

— Лео, где ты был? Я так…так…

Леоноль тоже обнял Мэгги:

— Я болел. Так болел, что мой учитель Бодан Змеелюб гадал, когда же я наконец испущу дух, — с волнением рассказывал большеротый мальчик. — Но мне хотелось поиграть с тобой и совсем не хотелось умирать. Ты правда скучала?

Мэгги оттолкнула его от себя, раскрыв от удивления рот.

— Сдурел!

Мальчик смотрел на неё, вытаращив карие глаза.

— Я знаю, что скучала. Я чувствовал это. И часто видел, как ты заглядывала в окна нашей лавки. — Леоноль заулыбался.

Мэгги казалось, что он издевается над ней.

— Просто разглядывала витражи, — девочка покраснела. — Глупый мальчишка, мне вообще до тебя дела нет!

— Вруша!

— Что?! — покраснела ещё сильнее маленькая колдунья.

Мальчишка как-то хитро заулыбался и, подскочив к Мэгги, дёрнул её за рукав шерстяного платья.

— Выходи вечером, когда ухнет филин на доме Роксы Морталин.

Мэгги уставилась на Лео, не зная, что ответить.

— Пожалуйста, выходи! Правда, у меня орехи закончились и мне теперь нечем тебя подкупать.

— Какой же ты дурак! — окончательно обиделась на него девочка и чуть не прослезилась, ей вдруг отчего-то сделалось стыдно.

— Хочешь, я открою тебе маленький секрет? Только никому не говори, — прищурился Лео. — Я чувствую, о чём думают окружающие. И чувствую, о чём думаешь ты, Мэг.

— Ты что, мысли читать умеешь? — девочка покраснела. Думала она о Лягушонке много и не всегда лестно.

— Нет, не читать — чувствовать. Некоторые угадываю.

— Как это?

— Не знаю, само получается.

Магги вся съёжилась.

— И что я думаю?

— Тебе грустно, скучно, и ты хочешь со мной дружить.

Мэгги снова покраснела и отвела в сторону глаза:

— Ты маленький глупый врун и Лягушонок. Ничего такого я не думала и не думаю! — она высвободила рукав платья из цепких пальцев мальчишки.

— А ещё я твой единственный друг, — продолжил полуэльф неприятный для маленькой волшебницы разговор.

— Лгун, разве ты сам знаешь, что такое дружба? — встрепенулась девочка.

— Я знаю, ведь ты — моя подруга! — твёрдо сказал маленький мистик. — И будешь ею всегда. Обещаю!

Вопреки всем запретам с тех пор маленькие мистик и магик стали дружны. Свою дружбу держали они в строжайшем секрете. И только два чародея во всём бескрайнем мире знали об этой запретной и оттого крепчавшей каждый день дружбе двух будущих врагов. Это тёмная колдунья Рокса Морталин, подсматривавшая за всеми в синий магический кристалл, и старый предсказатель-звездочёт Орфей, пялившийся по ночам на небо в волшебный телескоп на балконе своей хибары, стоявшей неподалёку от лавки эликсиров «Сколопендра». В тот вечер, когда маленькие волшебники впервые вместе лепили снеговиков, звездочёт, взяв в пальцы перо, сделал одну из своих судьбоносных записей в летопись предсказаний: «Ибо истина в том, что худший из врагов — порой твой лучший друг…»

Пасс 3

Чародейка открыла глаза, провела по ним пальцами. Ей так не хотелось отпускать чудесный сон, но нужно просыпаться и жить дальше. Она оделась, достала большую корзину для трав и решила отправиться в старую дубраву. Первые лучи солнца прорывались из-за горизонта, наполняя мир вокруг радостным светом. Волшебнице нужно было подумать в одиночестве, к тому же говорить она всё ещё не могла. Конечно, Мэг хотела попробовать снять с себя заклятье учителя, но Сенон обязательно догадается об этом и начнёт упрекать.

Олив Стоун встретил её в коридоре. Она одарила Олива улыбкой и приложилась губами к его тёплому лбу.

— Олив, — окликнул его Сенон Кябок, выходя шаркающей походкой из своей комнаты.

Мальчишка замер, широко раскрыв глаза.

— Олив, ты сегодня останешься дома — повторять заклинания из книги.

Олив повесил голову, опустил плечи и поплёлся к двери библиотеки.

Мэг, даже не взглянув на учителя, вышла из башни и облегчённо вздохнула. Как же раздражал её этот старик! Ветер одарил лицо свежестью. Город Наве просыпался, из печей пекарен шли дым и запах хлеба. На улицах изредка встречались люди.

Мэгги ушла далеко от города к старой дубовой роще. Чародейка увлеклась сбором различных компонентов для зелий. Она ловила кузнечиков, лапки которых хорошо помогали от желудочных колик. Сматывала палочкой посеребрённые блестящей росой паутинки с трав. В роще водились жуки-мерзавки с красными, мерцающими в темноте крылышками. Их пыльца прекрасно подходила для древнего рецепта зелья Визуальности. Днём жуки-мерзавки спали, завернувшись в листья ушастой травы. Именно эти свёрнутые жуками листья и собирала Мэгги. Она разворачивала свёрнутый лист и смотрела, нет ли в нём жука или красной пыльцы, потом срывала у основания и аккуратно складывала на дно корзины. Корзина наполовину заполнилась разными травами, листьями и узелками. Иногда у кромки дубравы попадались суховатые ягоды земляники, и девушка с удовольствием их ела.

Вдруг стало тихо. Манящий запах наполнил воздух. «Что это?» — подумала чародейка, опустив корзину на землю. Запах манил, кружил голову, дурманил.

— Доброе утро, — поздоровался кто-то приятным голосом.

Мэгги вздрогнула от неожиданности.

У куста отцветающего шиповника появился молодой широкоскулый и чисто выбритый мужчина, одетый в чёрную кожаную куртку с бляшками из серебра и красные сапоги.

— Мэгги, ведь так вас зовут? — спросил он безмолвную девушку и подошёл ближе.

Мэгги обычно не доверяла незнакомцам, да и вообще обходила их стороной, но этот заставил её каким-то образом стоять не шелохнувшись.

— Меня зовут Себастьян Рамерсет. Для вас просто Себастьян, — представился он, снимая синий берет и размахивая им в разные стороны.

Мэгги заметила, что чудный запах шёл именно от Себастьяна. Чародейка показала зн #225; ком, что не может ничего ответить.

— О! — огорчился чужак, вытащил из кармана куртки медальон в виде звезды и приложил к губам девушки.

Мэгги не сопротивлялась и была этим удивлена. Надо же — первому встречному и так просто позволить коснуться себя! Её язык вновь приобрёл подвижность.

— Сп… спасибо, — сказала она Себастьяну.

— Я столько слышал о вас и ваших способностях, милая Мэгги! — распинался странный волшебник. Его светлые волосы, зачёсанные в какой-то нелепый хохолок, колыхались от живых движений.

Чародейка смутилась — «милой» её ещё никто не называл.

— Прекратите говорить ерунду, Себастьян! Что вы здесь делаете в такой ранний час?

Рамерсет расплылся в улыбке. Всё в этом странном человеке казалось девушке уж слишком привлекательным. Хотя красавцем назвать мужчину язык не поворачивался. Небольшого роста, нелепо одет, тонкие и коротенькие ноги…

— Не стану отпираться: ждал вас.

— Вот как! Откуда же вам известно обо мне? — настороженно спросила Мэг.

— Известно, как не знать: о вас говорят не только в городе Наве, но и за его пределами. Вы способны, талантливы и несчастны.

Мэгги совсем не понравилось последнее из перечисленных качеств. Ей стало не по себе. Она вытерла рукавом струйку пота с лица, опустила взгляд, наклонилась и стала поправлять тканевые узелки в корзине.

— Собираете сплетни по всей округе. Какое вам до меня дело и что вы хотите?

— Помочь.

Мэгги схватила корзину и пошла прочь от странного типа.

— Постойте, куда же вы, госпожа?

Волшебник побежал следом, перебирая кривоватыми короткими ножками. Его красные сапоги заблестели от росы. Странно: сапоги до сих пор были сухими, как запоздало отметила про себя Мэгги.

— Какая я вам госпожа? — воскликнула в гневе чародейка, отмахиваясь от него свободной рукой. — Разве вы не видите, что перед вами обычная босая оборванка?!

Себастьян обогнал девушку и перегородил дорогу. Он вновь раскланялся, размахивая беретом, и постарался улыбнуться как можно шире.

— Я безумно влюблённый в вас волшебник! — ответил Рамерсет.

Мэгги оторопела — так нагло ей в любви ещё ни разу не признавались.

— Вы что, считаете, что я вот так сразу поверила?! Идите прочь, иначе я за себя не отвечаю! Околдую — мало не покажется! — пригрозила Мэг, сделав строгое лицо. Правда, этот тип, похоже, и сам являлся неплохим магом. Телепортация — признак отличного мастерства.

Влюблённый волшебник в красных сапогах сделался грустным:

— Уже околдовала! Я виноват: так бесцеремонно предстать пред вами, подкараулить, как разбойник с большой дороги! Конечно, вы не верите мне. Примите хотя бы подарок.

В его руках возникла книга размером с лист давно растущего лопуха, толстая, в чёрном переплете. Он протянул книгу Мэгги.

— Что это за книга?

— Так, ерунда: всякие заклинания, с помощью которых можно улучшать или заполучать какие-либо вещи. Пустяк, но такой нужный…

Руки Мэгги сами потянулись к подарку. Она поставила корзину и взяла его. Книгу хотелось погладить. Переплёт настолько ей понравился, что она не удержалась и приложилась к нему щекой.

— Не стесняйтесь, госпожа, берите и пользуйтесь! — добавил странный тип и растворился в воздухе, оставив за собой быстро растаявшее облачко белого ароматного дымка.

«Как странно и всё же приятно!» — подумала Мэгги, которая никогда прежде не получала таких значительных подарков. Она вдруг с испугом подумала о том, что учитель вряд ли обрадуется, узнав о таком сюрпризе. Мэгги прижала подарок к груди, боязливо посмотрела по сторонам и, бережно завернув явно чародейскую книгу в тряпицу, спрятала на дне корзины под листьями и узелками.

Девушка поторопилась вернуться в город. На этот раз она промчалась мимо щербатого стражника, совершенно не заметив букетика синих цветов в его руке. Мэгги бежала, не чувствуя ног и крепко сжимая ручку корзины.

Когда молодая чародейка зашла в башню, старый мастер сурово посмотрел на неё, ожидая увидеть хоть чуточку смирения. Но ученица не опустила перед ним взгляда и не склонила почтительно головы. Напротив, смотрела смело, с ненавистью и презрением.

— Мэгги… — проворчал старый учитель, не понимая, что вдруг с ней произошло. — Немедленно уйди с глаз моих долой и не смей показываться ни к ужину, ни к обеду!

Не успел маг договорить, как Мэгги скрылась за дверью своей каморки и затворила её на засов. Там она села на жёсткую кровать и заплакала. Ненависть и обида к несносному старику рвали её душу на части. Откуда взялось это едкое чувство обиды, почему вдруг возникло и не отпускало, росло, пробивалось наружу, словно зелёный росток сквозь каменную мостовую? Девушка слышала, как сильно колотилось её сердце, — казалось, оно само выпрыгнет из груди. Она закусила край подушки зубами, лицо её в один миг покрылось холодной испариной. В башне зазвякала, запрыгала посуда и склянки на полках, огненные сферы под потолком башни начали искриться и разлетаться в разные стороны, ударяясь о стены.

— Мэгги, — окликнул старый магистр, стуча в дверь каморки своей ученицы. — Немедленно прекрати, ты разнесёшь всю башню!

— Мэгги, Мэгги, мне страшно! — закричал Олив Стоэн. Испуганный голос мальчишки отозвался эхом в стенах башни.

Мэгги вздрогнула от голоса Олива, и всё кругом успокоилось.

Белый маг сам отворил дверь с помощью заклинания и подошёл, шаркая ногами к ученице:

— Мэгги, прости меня, старика, ну что ты завелась? Наша участь тяжела, но так суждено судьбой.

Мэгги молчала, не смея признаться, что может говорить, да и не хотела. Она лежала на кровати и тяжело дышала, а потом и вовсе отвернулась к стене.

— Раньше с тобой такого не было, Мэгги. Что случилось? — старик немного поразмыслил. — Я сотворю для тебя заклинание ауры покоя — тебе нужно отдохнуть. И заклинание немоты уже почти прошло. Потом поговорим.

Белый маг притронулся к камню на своём перстне и закрыл глаза. В воздухе образовалась белая прозрачная сфера и поплыла к кровати юной чародейки. Мэгги провалилась в сон.

Пасс 4

Чародейка проснулась и вздрогнула. Заклинание ауры покоя постепенно ослабело. Она встала и выглянула в окно. Лунный свет скудно освещал улицу и ступени ратуши. Девушка сосредоточилась и начертила пальцем магический знак на стене. Под потолком каморки повисла маленькая огненная сфера. Мэг потянулась и с грустью посмотрела на ободранный подол своего платья. Сразу вспомнилась хорошо и аккуратно одетая дочь наместника города Гарри Толстого. От Генриетты всегда пахло свежим хлебом и домашней едой. Она носила новые платья и красивые туфли. На Мэгги Генриетта смотрела с презрением и жалостью одновременно. «Не стесняйтесь, госпожа, берите и пользуйтесь…» — вдруг промелькнули в голове Мэг слова Себастьяна Рамерсета о книге.

«Книга — вот что принесёт избавление!» — решила чародейка и бросилась к корзине. Она достала книгу и развернула тряпицу. Переплёт из мягкой кожи так и хотелось без конца гладить и держать в руках. Чародейка открыла первую страницу и тут же ощутила тот же приятный запах, что исходил от Себастьяна, встретившегося ей в дубовой роще. Буквы в книге переливались золотом. «Заклинания для разных дел», — прочитала она в оглавлении заголовок одной из глав книги.

— Посмотрим, — шепнула девушка и пролистнула гладкие книжные листы до указанной страницы. Там она увидела список заклинаний с подзаголовками — перечислением разных деяний: как убрать дом, как обновить карету… «Ага!» — Мэгги замерла от радости. «Как получить новое платье…»

Утром у башни старого мага собралась толпа зевак.

— Смотрите, смотрите: башня как новая! — шептались люди; кто-то более смелый даже попытался подойти ближе и потрогать стену. Дверь башни открылась сама, выпуская на улицу молодую прекрасную девушку в нежно-голубом платье. Такого платья не было даже у дочери наместника. Аккуратно уложенные в причёску соломенного цвета с золотым отливом волосы покрывал прозрачный платок.

Девушка осмотрелась по сторонам и спросила:

— Что вы хотите, люди?

— Да это Мэг Лори! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Расходитесь и не мешайте. Вам что, делать нечего? — холодно сказала чародейка.

Люди неторопливо расходились, перешёптываясь между собой.

Волшебница зашла в башню и с восхищением осмотрелась по сторонам. Такому жилищу позавидовал бы любой чародей! Теперь башня стала просторней, крепче, с хорошо обставленными комнатами и большой гостиной. Именно о такой башне всегда мечтала Мэг Лори.

Конец ознакомительного фрагмента.