Древняя душа. Королева ада

Елена Амеличева, 2021

Три мира. Два времени. Космические полеты. Война драконов и демонов. Любовь. Ненависть. Душа, разделенная надвое. Кармическая петля. Непростой выбор. Все начинается с захвата планеты жестоким покорителем миров с непобедимой армадой космических кораблей. Правящая династия должна быть казнена. Сможет ли принцесса убедить тирана не делать этого? Что ей предложить взамен? Но есть и вторая история – наше время, девушка убегает от бессмертного, который уже не в первый раз пытается ее убить. А потом истории миров переплетаются: их разрывает война драконов и демонов, но причина всего, любовь, может склонить чашу весов в любую сторону. Том 3 книги "Древняя душа".

Глава 4. Мать сестер

Саяна

В Южной Америке стоит побывать хотя бы ради того, чтобы увидеть жизнь с другой стороны. Непроходимые джунгли и высокие горы, вулканы, которые могут заговорить в любой момент, красота, мощь и хрупкость одновременно. Уникальные сочетания свойственны ей, хотя пыль в глаза Южная Америка не пускает, выставить себя в лучшем свете не пытается. Это место называют колыбелью цивилизации, как, впрочем, и десятки других мест на планете.

Здесь небоскребы растут из центра трущоб, где живут люди, что не могут обойтись без благословения шамана по любому поводу — начиная от покупки машины, заканчивая рождением ребенка. Тут до сих пор правят колдуны, к которым даже местные врачи отправляют пациентов, когда не могут вылечить их сами. Амулеты продаются на каждом шагу, засушенных жаб, мертвых эмбрионов лам, коз, ослиц, а также животных, давно и прочно поселившихся в Красной книге, проще купить, чем хлеб.

И это шокирует только в самом начале, а потом к причудливому симбиозу язычества и христианства, которые срослись прочно и навсегда, привыкаешь — надо только почаще напоминать себе, что не стоит судить других.

Пользуясь связями Драгана, мы беспрепятственно перемещались по Южной Америке. Впрочем, останавливать госпожу Ангела никому и в голову не приходило — сказывалось покровительство Охотников и Хранителей. Со стороны это напоминало увлекательное путешествие, вот только мне было отнюдь не весело. Да и Горан, глядя на мрачнеющую супругу, стискивал зубы и кулаки, готовый растерзать того, кто в этом виноват.

Центральная площадь городка в Боливии встретила нас шумом, что набросился одновременно со всех сторон музыкой, криками, смехом, автомобильными гудками, заставив замереть на мгновение. Темно-серый католический храм сурово взирал на торговок в пестрых юбках и черных котелках на голове — совсем как у Чарли Чаплина, но женщины не смущались — прямо на его ступенях шла бойкая торговля амулетами, средствами для приворота любимых, обретения богатства и задабривания дьявола.

Народ занимал места в очередях на маршрутки — в час-пик здесь такое не редкость, заодно делая выручку продавцам уличной еды, что толпились рядом с тележками и лотками. Вспугнув стаю голубей, мы с Гораном, сопровождаемые охраной, прошагали по площади к ожидающему нас небольшому автобусу. Уверена, он бронированный и, если потребуется, способен развивать скорость гоночного кара.

По дороге нас окутало облако дыма от пережаренного мяса. С трудом удержав рвотный позыв, я помахала рукой перед лицом, пытаясь разогнать сизую завесу.

— Ведьм они там, что ли, жарят?

— Если наших, из каар, буду только рад, — супруг открыл передо мной дверь автобуса.

— Куда едем? — осведомился Ковач, сев за руль. Рядом с ним, в качестве штурмана, приземлился Спиро.

— Ты же меня знаешь, — я пожала плечами, — пока прямо. Если почувствую что-то, скажу.

Сопровождаемый гудками — это местный способ общения водителей друг с другом и пешеходами, наш «бронебус» влился в поток машин. Время шло, мы бездумно колесили по городу, потом выехали из него. Сжатая стальным кольцом рук любимого, я ощущала легкие касания его дыхания на щеке и шее, но это не сводило с ума, как обычно, не порождало в душе щемящую нежность. Потому что все внутри было сжато тревогой и предчувствием — словно то темное и опасное, что давно уже приближалось, теперь было совсем рядом — протяни руку и… И тебе ее откусят.

За городом нас настигли сумерки. Асфальтовый язык дороги убегал вперед между горных выступов. У их основания копошились люди. Сначала мне показалось, что они зажигают свечи в память о погибших здесь в авариях, но все оказалось куда ужаснее.

— Нико, остановись где-нибудь. — Попросила я, повинуясь зову вибрисс, что вытанцовывали, как безумные.

— Здесь подойдет? — он съехал на обочину и включил аварийные огни.

— Да, спасибо. — Меня буквально вынесло из автобуса. Посмотрела вперед — в стремительно густеющей темноте желтые бусинки таких островков со свечами убегали вперед целым ожерельем. Обернулась — та же картина.

Я подошла к группе людей и замерла неподалеку. Горан накинул на мои плечи свой пиджак — горячий изнутри и пахнущий любимым ароматом. Это немного успокоило тревогу, что бесновалась в душе, как крыса, загнанная кошками в ловушку.

От меня требовалось лишь смотреть. Что ж, так тому и быть. Я молча наблюдала за действом, что разворачивалось на расстоянии пары шагов. Вот к склону горы, где уже лежали цветы, подошел мужчина. Достал из кармана фотографию, что-то пробормотал, закрыв глаза, положил ее в трещину и ушел. Следом подошла женщина. Она долго стояла у скалы, беззвучно шевеля губами, потом дрожащими руками зажгла свечу и установила на камне. Были и другие — один привез сушеную жабу, сунул ей в рот зажженные сигареты и встал на колени, другой посыпал склон листьями коки, полил алкоголем и отбивал поклоны вперемешку с непонятными завываниями.

Потом напротив, через дорогу, остановилась машина. Несколько женщин вылезли из нее и установили на каменном выступе голову какого-то чудища. В ход снова пошли свечи, цветы, бормотания, обсыпания листьями коки и прочее. Людей становилось все больше, вскоре им пришлось занимать очередь, как на маршрутку, чтобы подойти к пластиковому идолу с рогами и клыками. Некоторые выходили на дорогу и чудом избегали смерти под колесами машин.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал Горан, когда причитания женщин набрали силу и превратились в истеричные повизгивания.

— Она и есть, — тихо ответила я. — Это «храм дьявола». Один из сотен, а может, и тысяч — и это только в Боливии.

Ритуал закончился также внезапно, как и начался. Расталкивая локтями жаждущих прикоснуться к идолу, женщины подхватили дьявола, бережно укутали в полотно и положили на заднее сидение машины. «Прихожане» культа, посовав им в карманы мятые купюры, разошлись в разные стороны.

Мы подошли ближе и замерли, глядя на опустевший «алтарь». Картинка была не для слабонервных. Потеки парафина на камне змеились вниз, стекая по фото с заштрихованными лицами, тушкам мертвых детенышей морских свинок и цыплячьим головам с выпученными глазами. В основании красовалась козья голова с вываленным наружу языком, в котором торчали булавки. Все это было густо посыпано листьями коки. В нос бил запах дешевого алкоголя.

— Слушай, а ведь я поняла, почему демоны выбрали этот регион, — потрясенно прошептала прозревшая часть меня. — Здесь каждый день столько людей идет к шаманам и колдунам, что и делать ничего не надо — только собирать и направлять эту энергию в нужное место — в озеро!

— Но как?

— Один из способов перед тобой. — Я указала на «храм дьявола». — Люмьер — как огромный аккумулятор, он притягивает эту энергетику и перенаправляет ее. Теперь понятно, почему рядом с озером было тяжело находиться — его напитали этой «чернухой»!

— И что мы можем сделать?

— Узнать, как выключить люмьер.

— Ясно. — Горан вздохнул. — Возвращаемся к поиску Матери сестер?

— И это тоже. Но сначала нужно найти одного юношу, которого я видела, когда залезла в голову к этой ведьмочке, Атапи. Оказывается, у нас с ней есть общие знакомые.

— И кто же это? — муж насупился.

— Один весьма симпатичный колумбийский юноша по имени Рафаэль. Мы с ним встретились, когда Ангел сбежала от Алекса и шла по пустыне, сама не зная, куда. А теперь едем в отель, нужно выспаться. — Я направилась к автобусу.

— Ну уж нет, — Драган догнал меня. — Давай-ка поподробнее об этом юноше!

— Неа.

— Что значит неа?! Саяна!

Атапи

Всего несколько дней прошло, а путешествие в Стамбул уже казалось сном. Или фильмом. Словно и не я это была, а какая-то актриса. Теперь все стало, как раньше. Мне опять велено было ничего не делать, а отдыхать — и еще усиленней, чем раньше, ведь часть моих сил была потрачена, а их надо восстановить. Рафаэль уехал на шахту, заняться было решительно нечем, и за неимением других вариантов, как сказала бы эта фифочка Ангел, которой мне удалось знатно наподдать, я пошла в комнату матери и отчима — читать дневники.

Плевать, что это нехорошо. Ничего не рассказывать, готовить дочь неизвестно к чему тоже не особо правильно, наверное. Я зло фыркнула, заставляя совесть заткнуться, и, сев на пол, раскрыла новую тетрадь. Эту писала уже взрослая девушка. Она жила у женщины, что забрала ее, когда умерла мать. Та назвалась теткой, хотя сестер не имелось ни у одного из родителей. Но пришлось промолчать, ведь иначе — детдом.

Я нетерпеливо пролистала десяток страниц, где описывался новый дом, своя комната, которую дали девушке, наряды, купленные ей «теткой». Все, вроде, было хорошо, но она чувствовала — что-то не так. И когда «тот, кто приходит ночью», снова приснился ей, стало ясно, что именно.

Моя мама попала в сестринство каар, которое возглавляла та самая женщина, тетка. В узком кругу посвященных ее именовали Мать сестер. И она подчинялась тому самому гостю из снов. Девушка воспротивилась — я лишь ахала, читая о том, что она вытворяла. Но оказалось, что каары — добрые и хорошие, жрицы Богини, что давно покинула нашу ветку миров. И все не так просто, как думала девушка.

Началось ее обучение. Об этом в дневнике было написано крайне мало — не оставалось времени. Да и тетрадь кончилась. Затаив дыхание, я открыла следующую и обомлела. Здесь уже описывалось, как мама носит меня! А где же все, что предшествовало этому? Я перекопала кипу дневников и расстроилась — то ли она все уничтожила, то ли не писала все эти годы, что вряд ли, ведь с ранних лет я привыкла к тому, что пару вечеров в неделю мама посвящает описанию того, что произошло в ее жизни.

Почему она ушла из сестринства? Как получилось, что стала главой тех Сестер, которые сейчас живут неподалеку от нас? В чем мать видит мое предназначение? И самое главное — что там с этим непонятным существом, приходящим к ней во снах?

Саяна

— Так что это за симпатичный колумбийский юноша? — продолжил допытываться мой ревнивый супруг, когда мы прошли в номер отеля, который Горан снял, конечно же, полностью.

— Драган, я тебя люблю, но если будешь продолжать в том же духе, уйду спать в другой номер. — Мне это уже начало надоедать.

— Мучительница! — стальное кольцо стиснуло талию, дыхание обожгло шею. — Прости. Знаю, что веду себя, как идиот, но ничего не могу поделать! С ума схожу, когда думаю, что ты могла испытывать чувства к другому!

— И в отместку сводишь с ума и жену. Молодец. — Я вгляделась в ночной город за окном. Внешне такой же, как и большинство — переливается огнями, по-модному укутавшись в наряд из темноты и нацепив набекрень шляпу из звездного неба. Но даже отсюда чувствую, как над ним ворочается, просыпаясь, тьма. Не ночная, а настоящая.

— Прости, Саяна.

— Надоело уже из раза в раз повторять, что люблю тебя, Драган. — Я устало скривилась и, сбросив его руки с талии, легла в постель.

— Тоже люблю тебя, — прошептал он, выключив свет и прижавшись ко мне всем телом. — Безумно люблю!

Его руки крепко прижали меня к себе, и сон мгновенно затянул в себя.

Казалось, глаза распахнулись всего лишь через секунду после этого. Но в комнате уже было светло. Интересно, у Ангелов бывают выходные? Или они как сердце, работают без отпуска и праздников? Хватит ныть и бурчать, одернула я сама себя и встала с кровати. Нет времени. Душ, завтрак, вертолет.

Вот и ржаво-коричневая поверхность под нашей «птичкой», по этой пустыне я топала, погруженная в унылые мысли. Помню, как встала посреди нее, глядя на горы вдалеке, и попросту расплакалась, не зная, куда идти, зачем. А потом, как всегда, смахнула слезы и зашагала вперед.

Смешная машинка шахтеров, раскрашенная во все мыслимые цвета, с бахромой, что словно челка, украшала лобовое стекло, нагнала уже у подножия горы. Ребята потеснились, довезли меня до своего городка, накормили и выделили гостье вагончик для ночлега. Помню постеры с полуголыми красотками в самом соку, что зазывно улыбались со стены.

— И чему это ты так радуешься? — подозрительно посмотрев на жену, осведомился Горан.

— Девчонок с пятым размером груди вспомнила, — честно призналась я, глядя на него невинным взглядом.

— Да? — он озадаченно изогнул бровь.

— Будешь и к ним ревновать, из вертолета выкину! — ласково пообещала Ангел.

— Драган, ведь и правда выкинет. — Ковач усмехнулся. Спиро подавился усмешкой.

— А тебе-то что так весело? — за неимением других вариантов, тяжелый взгляд моего супруга лег на него.

— Оставь парня в покое. — Вмешалась я и указала на несколько десятков вагончиков у горы. — Садимся.

Не успели мои ноги коснуться земли, как из рыжеватого облака пыли, что подняли лопасти вертолета, вынырнул Рафаэль.

— Знал, что ты вернешься! — он подхватил меня, прижав к себе, и закружился, целуя. А целоваться этот негодник умел!

— Горан, нет! — вскрикнула я, едва успев отбиться от пылкого шахтера и встав на пути разъяренного супруга.

— Убью мерзавца! — прорычал он, продолжая напирать, несмотря на то, что жена уперлась руками в его грудь.

— Попробуй! — Рафаэль задиристо рассмеялся. Драган заскрипел зубами.

— Заткнись, идиот! — рявкнула я, глянув на шахтера из-за плеча. — Это мой муж!

— Муж? — парень скис. — Но тогда почему?..

Я понимала, что он имеет в виду наш поцелуй и все остальное, но вовсе не горела желанием сейчас посвящать в это Горана. Да и объяснить Рафаэлю, что в тот момент Ангел не знала, что где-то ждет влюбленный в нее по уши санклит, которого она тоже страстно любит, в двух словах не получится. А вот чувство вины сейчас абсолютно ни к чему. Хватит. Прости, совесть, но тебе придется остаться голодной!

Я осмотрелась, улыбаясь. Да, все те же разномастные грузовички. Вон в том ночевала, пока вибриссы не разбудили, предупредив об опасности — Агоре, что был совсем рядом. В ответ на мою улыбку стальное кольцо еще теснее сжало талию. С трудом избавившись от этого бешеного питона, я посмотрела на мужа.

— Прекрати сходить с ума и отпусти.

— Ни за что! — прошипел он.

— Мне нужно поговорить с Рафаэлем. Это важно. — Молчание в ответ. — Горан, или придется попросить помощи Ковача и Спиро.

— Проси, если тебе их не жаль! — он зло усмехнулся.

— Похоже, ты хочешь, чтобы я пожалела, что разрешила тебе сопровождать жену. — Внутри начало закипать раздражение. — Это легко исправить, Драган. Или ты берешь себя в руки, или дальше Ангел идет без тебя! Будешь дома ждать, как Пенелопа Одиссея! Уяснил?!

— Саяна! — начал супруг, но сам себя остановил. Лицо прояснилось. Пелена ярости ушла из глаз. — Мне тяжело отпустить тебя, пойми. Особенно после того, что этот юнец…

— Понимаю, — перебила я и поцеловала его.

— Что же ты со мной делаешь, — простонал он, содрогнувшись всем телом. Совсем забыла, что в нем сейчас немало моей крови, а это еще сильнее обостряет его чувства, что и так на максимуме.

— Сделаю позже. — Пообещала я. — А теперь успокойся и отпусти жену.

— Веревки из меня вьешь, — прошептал он, но руки разжал.

— Именно. Терпи. И спасибо.

Теперь Ангелу нужно разбираться с не менее обиженным шахтером. Он-то, интересно, на каком основании на меня бычит? С каких пор один поцелуй стал основанием на предъявление претензий? Ну, был, конечно, не только он, еще обнимашки, и весьма жаркие, но все-таки!

— Рафаэль, давай прогуляемся? — я улыбнулась парню, что смотрел на меня исподлобья.

— Ты любишь его? — спросил он, едва мы отошли на десяток метров.

— Горан — моя душа.

— Ясно.

— Долго объяснять, но когда целовала тебя, у меня была амнезия, я не помнила о муже. Прости, глупо звучит, знаю, но уж как есть.

— Хоть честно, — парень криво усмехнулся, засунув руки в карманы джинсов. — Значит, мне надо губу закатать, понял. Но увидел тебя и решил, что… — он взял меня за руку и начал перебирать пальчики.

— Мне нужна Атапи. — Перебила я, поспешно выдернув руку из его ладоней и покосившись на Горана, который снова напоминал хищника перед прыжком.

— Моя сестра? — Рафаэль непонимающе посмотрел в мое лицо.

— Сестра? — озадачен был не только он. То, что я успела увидеть, когда «взламывала» юную ведьмочку-каару, однозначно свидетельствовало о ее любви к нему, и явно не сестринской! Отсюда, похоже, проистекала и ненависть девушки ко мне — она знала о чувствах возлюбленного к Ангелу.

— Ну, мы сводные, у нас разные родители. Это тоже долго и сложно, — не без удовольствия добавил парень. — Но зачем Атапи тебе? Откуда ты вообще ее знаешь? Сестренка дальше ближайшего города и не выезжала никуда! Разве что недавно на похороны тетки какой-то в Стамбул.

Вот как они это преподнесли! Я едва сдержала смех. Ну, тетка до сих пор жива, похоронить меня им не удалось. А если серьезно, целью было освобождение подручных Агора. Хотя что-то мне подсказывает — его больше волновала судьба Зои. Поэтому он рискнул привлечь к делу Атапи — зеленую еще совсем.

— Мы как раз в Стамбуле познакомились, — рискнула заявить Ангел. Что ж, это же правда! — Но наши дела других не касаются. Ну так как? Поможешь?

— До завтра останешься? Как раз домой поедем. А вы с нами, на вертолете. Как в кино будет.

— Верно. — Мои губы тронула улыбка.

— Освободим тот же вагончик тебе… вам. — Он бросил неприязненный взгляд на Горана. — А теперь пора работать. Ведь вылез-то вагонетку подправить, а тут ты. Как чувствовал.

— Иди, конечно.

Я улыбнулась ему и вернулась к мужу. Облегченно выдохнув, тот притянул меня к себе и, конечно же, последовал допрос:

— Теперь давай-ка, любимая, рассказывай, что это за воздыхатель колумбийский!

— Мы с ним дядюшку дьявола кормили. — Пробормотала я.

— Это что еще значит? — супруг нахмурился.

— Ничего хорошего. — Самой было не смешно после вчерашнего озарения по поводу дьявольских алтарей вдоль дороги. — Идем уже в вагончик.

Мы зашли внутрь. Все так же, как и было — по бокам лежанки, в центре самодельный стол, только клеенка другая теперь, в углу жаровня, со стен зазывно улыбаются модели.

— Так что тебя с ним связывает? — Горан не отставал.

— Вовсе не то, что ты себе нафантазировал.

— Уверена?

— Ну, если честно, то кое-что было…

— Таааак! — питон вновь стиснул талию. — Как знал ведь!

— А я как раз не знала тогда, что у меня есть муж!

— Ты думала, что замужем за Алексом, — с ехидцей напомнил Горан.

— Тоже верно, — пробормотала я, отведя взгляд.

— Так что у тебя было с этим юным красавчиком?

— Поцелуй.

— За одно это убил бы гада! — прошипел Драган. — И все?

— Ну… почти все.

— Женщина! — прорычал он. — Говори уже!

— Давай лучше покажу? — нашлась я и потянулась к мужу, сходящему с ума от ревности.

Поцелуй был таким страстным, что заставил забыть, что это лишь демонстрация. Одна моя рука скользнула в шевелюру Горана, вызвав, как всегда, стон и шепот «Что же ты со мной делаешь!» Другая сначала гладила спину, потом чуть ниже, и в итоге, расправившись с ремнем и молнией на джинсах супруга, скользнула туда, где все было обжигающим и твердым.

— Так вы не только целовались, но еще и лапали друг друга! — но Драган не забыл.

— Если хочешь, чтобы жена продолжала, то заткнись! — прошипела я.

— Гнусный шантаж!

— Но действенный!

— Бессовестная моя! — прорычал мужчина. — Только моя! Только! — рычание перешло в стон, когда мои зубки вошли в его шею. Санклит перестал спорить, сел на лежанку и усадил меня сверху.

— Только твоя! — прошептала я, заглянув в сияющие глаза. — Только! — твердое и горячее было немедленно извлечено наружу из брюк и тут же оказалось внутри меня. Наш общий стон взвинтил напряжение до максимума.

Положив руку на крестец, Горан властно заставил меня принять его полностью. Прикусывая мою шею, он начал движения бедрами — яростные, быстрые, глубокие и безжалостные. Мой санклит не собирался нежничать. Я отдалась этому «наказанию», причиняющему сладкую боль и бездну наслаждения. Он заглушил мои постанывания, положив ладонь на затылок и смяв жестким ртом губы. Его движения становились все быстрее, но когда удовольствие раскалило мое тело до предела, Драган остановился.

— Вредный, — хрипло выдохнула я, обиженно глядя на него.

— Дааа, — протянул муж. Сверкнув шальной усмешкой, санклит медленно задвигался во мне, заставляя обжигающие волны растекаться под кожей.

— Что же ты со мной делаешь, — сорвалось с губ. Я откинулась на его руки, запрокинув голову, и он добавил новую муку, дразня кончиком языка соски.

Когда мое тело задрожало в его руках от смеси неутоленного желания и изумительного удовольствия, Горан уложил меня на лежанку, широко раздвинул мои бедра и вошел до упора одним мощным толчком, заполнив собой до предела. Вжал спиной в тонкое покрывало и глубокими резкими движениями довел до пика, заставив изогнуться до хруста в позвоночнике и закричать.

Когда я пришла в себя, он покрывал нежными поцелуями шею. Дрожащая рука легла на его шевелюру. Глаза мужа ослепили своим сиянием.

— Моя, — проворковал он так ласково, что внутри все перевернулось от нежности.

— Твоя, — вновь подтвердила я. — Только твоя, любимый!

Атапи

Ванна наполнилась. Я завернула кран. Он облегченно загудел, фыркнул-чихнул в последний раз и затих. Пузатая капля упала в холодную желтоватую воду, круги от нее превратили черные трещины на дне в извивающихся змей. Атапи, вот подобные сравнения сейчас вообще ни к чему!

Я прислушалась. В доме царила тишина. Пора. А то если мать вернется и застанет меня за этим, проблем не оберешься. Так и слышу ее дрожащий от раздражения голос: «Тебе велено беречь силу и отдыхать! А ты что творишь?!» Собственно, ничего особенного. Просто хочу узнать, что от меня скрывают. Если это касается моей жизни, имею ведь право, верно?

Глубокий вдох. Строчки всплывают в памяти сами собой. Слова начинают срываться с губ и падать в воду вместе со светлыми капельками, что соскальзывают с кончиков пальцев. Покажи мне, что желаю. Ну же, покажи. Желтая поверхность покрывается рябью, словно дует ветер. Сложно разглядеть. Давай же!

Лицо Рафаэля. Я сначала покраснела, потом рассмеялась. Ох уж эта магия! Как же буквально она порой понимает каару! Так, нужно снова сосредоточиться и уточнить — покажи то, что касается Матери сестер. В этот раз дело продвигается со скрипом. Напрягаюсь изо всех сил. Родимое пятно на спине начинает припекать, да так, словно проклятый люмьер раскаленное железо! Кажется, даже воздух вокруг сопротивляется!

Ах так, да? Зло усмехаюсь, хватаю бритву и одним взмахом рассекаю кожу между запястьем и сгибом локтя. Порез пустяковый, заживет быстро, но крови много. Она расплывается в желтой воде розовыми пятнышками, исчезает и…

Все вокруг дрожало, вибрировало, словно десятки отбойных молотков впились в пол рядом со мной. Влага в ванне вскипела, забурлила, напомнив о джакузи в Стамбуле. Но несмотря на хаотичное движение, я увидела внутри женщину — черный балахон, подпоясанный голубым шнуром, лицо скрыто капюшоном.

Она лежала на дне, не шевелясь. Но стоило мне протянуть к ней руку, как женщина запрокинула голову и в упор посмотрела на меня налитыми кровью глазами, от которых по лицу разбегались черные ниточки. Ее рот широко распахнулся, визг наполнил ванную, зеркало сорвалось со стены и разлетелось на мелкие осколки. Костлявые руки распахнули балахон, и я увидела нож, торчащий из ее впалой груди с высохшими мешочками грудей.

Со дна ванны начали расползаться алые змеи. Опутывая женщину, они сжимали ее тщедушное тело, заставляя кости ломаться с отвратительными хлопками. Одна оплела шею, сдавив до ужасного хруста. Женщина протянула ко мне руки, хрипя из последних сил. В глазах пылало пламя адской боли. Пальцы уцепились за мой рукав и рванули меня на себя с такой силой, что я рыбкой нырнула в ванну.

Вода закрутила меня, оплетя ледяными плетями. Где верх, где низ, не понять. Паника лопнула внутри, разъедая кислотой. Грудную клетку сжало. Рот распахнулся, остатки воздуха гроздью пузырей вырвались из него с глухим, как бывает только под водой, криком.

— Ты моя, девочка. — Раздался в ушах спокойный мужской голос. Я замерла, словно каждая мышца была парализована. — Ты приведешь ее ко мне. — Продолжал он. — Приведи Ангела, или потеряешь всех, кого любишь. Поняла?

Вода исчезла. Я сидела в пустой ванне. В голове все еще звучал тот голос. Разрывая меня в клочья.

Саяна

Не сводя глаз с Рафаэля, что сидел в вертолете напротив нас, супруг сжимал стальным кольцом мою талию. Напряжение росло, и я начала ловить себя на малодушном желании закинуть на спину рюкзак с парашютом и сигануть за борт. Да ну нафиг, как сказал бы Сар. Вот бы посмотреть на их лица в этот момент! С губ слетел смешок. Тяжелый взгляд Горана тут же почувствовался макушкой.

— Мы на месте, — Рафаэль весьма кстати замахал рукой и ткнул пальцем в небольшой городок, что выплывал из-за горизонта.

— Слава Господу, — усмехаясь, отметил Ковач, когда мы вылезли из вертолета. — А то уж подумал, что Драган проверит, умеет ли твой шахтер летать!

— Очень смешно! — только и оставалось прошипеть мне. — И он не мой, — я указала на выбежавшую из дома Атапи. Даже не заметив нас, девушка взвизгнула от радости и повисла на шее Рафаэля.

— Веселье продолжается, — пробормотал Нико, глядя как вытянулось лицо ведьмочки, увидевшей гостей — поняла, наконец-то.

— И не говори! — удержаться от усмешки не получилось.

— Что она здесь делает? — голос каары пошел на взлет. — И вертолет… Почему ты с ней прилетел?! Раф, какого дьявола?!!

— Она тебе никого не напоминает? — изогнув бровь, я глянула на мужа. Тот отрицательно мотнул головой. — Зря. Сходство, по-моему, очевидно.

— Да? Она — ведьма, а я — твой муж, у которого жена целовалась с какими-то шахтерами, да еще и лапала их за… — он многозначительно замолчал.

— Звучит так, будто я оргию в шахте устроила.

— Ты можешь. — Не упустил случая Ковач.

— Уволю ведь!

— И где найдешь дурака на мое место?

— Я не против карьерного роста! — подал голос Спиро.

— Вооот, видишь!

— Размечтался, — Горан жестко пресек попытки Спиридона воспользоваться случаем. — И близко к Саяне не подойдешь!

— Он и так всегда близко, логичный ты мой, — я вздохнула. — Ладно, размялись, отдохнули? Продолжим.

Мы подошли к парочке, скандалящей у входа в дом.

— Может, напоите нас чаем? — Ангел продемонстрировала свою самую добрую улыбку.

— Конечно, — покрасневший Рафаэль указал на дверь, — проходите. Простите за эту безобразную сцену. — Он бросил на сестренку злой взгляд. — Как с цепи сорвалась на пустом месте.

— И теперь никого не напоминает? — прошептала я Горану, кивнув на Атапи, о взгляд которой можно было порезаться.

— Сейчас уложу тебя на плечо попой кверху, закину в вертолет, — пообещал супруг, сжав мою задницу, пока мы шли по коридору, — и увезу на необитаемый остров! Ни демонов, ни каар, ни мужиков!

— Размечтался! — я сверкнула улыбкой и промурлыкала, прижавшись к нему на секунду, — лучше накажи меня, как недавно, еще разочек. Или пару разочков!

— Бессовестная! — хрипло выдохнул он, но жена уже прошла в небольшую гостиную, оставив его справляться с реакциями организма на любимую жену в одиночестве. Все-таки нам, женщинам, куда проще в такой ситуации — даже когда все внутри ноет от сладкой боли желания, можно сделать вид, что ты спокойна, а вовсе не умираешь от вожделения.

— Да прекрати уже! — донеслось с кухни шипение Рафаэля. В ответ Атапи красноречиво загремела посудой.

— Она взвинчена до предела, — только сейчас понял Драган и внимательно посмотрел на меня.

— Именно. — Ответила я на его незаданный вопрос. — Безумно любопытно в этот момент в ней копаться. Но кое-кто гораздо интереснее.

— Кто?

— Сейчас увидишь. — Мой взгляд коснулся темноты коридора. Скрипнула входная дверь. Шаги. — А вот и она.

Головы мужчин синхронно повернулись к женщине, вошедшей в комнату. Точная копия Атапи — невысокая, хрупкая, длинные темные волосы, только глаза другие — большие, миндалевидные, темно-серые, а не как у дочери — маленькие карие. И выражение совсем иное — не наивное, как свойственно юным девушкам, а сквозящее мудростью из-за того, что пришлось многое пережить и понять, что жизнь вовсе не вкусная конфетка.

— Как ты осмелилась заявиться в мой дом? — прошипела женщина.

— После того, как твои подружки изводили меня, без спросу залезая в мою голову, я решила, что невежливо будет не нанести ответный визит. — Мои губы изогнулись в усмешке. — Или теперь, в полной силе, без амнезии, Ангел вам неинтересна? можно ведь и сдачи получить?

— Убирайся! — выплюнула женщина.

— Что происходит? — Рафаэль, войдя в гостиную с подносом в руках, замер, переводя глаза с мачехи на меня. — Саяна?

— Ты должен кое-что знать. — Ответила я.

— Не смей! — истерично вскрикнула Атапи, стоявшая за спиной парня.

— Прости, придется. — По моему телу побежало сияние. Секунда и тесная комната наполнилась отсветом от Крыльев, что трепетали за спиной.

— Ты и вправду ангел! — потрясенно выдохнул Рафаэль.

— Лицемерка! — прошипела мать Атапи. — Из-за тебя все произошло, ты во всем виновата! А теперь святой прикидываешься?!

— В чем ты меня обвиняешь? — я вздохнула — и так все время последние несколько лет. В чем только Ангела не подозревали! И Губителем нарекали, и вестником Апокалипсиса, и разрушителем Веера миров! А пророчеств о конце света столько навешали, что на елку в канун Нового года стала похожа! Не привыкать.

— Сама будто не знаешь?! Из-за тебя ушла Богиня из нашей ветки миров! Ты не справилась со своей миссией! Твоя вина и в гибели сестринства каар! Ты во всем виновата! И будто этого мало! — женщина нервно рассмеялась. — Теперь ты еще и нам мешаешь! Тем, кто пытается все исправить, восстановить баланс, спасти этот мир!

— Каким образом спасти? Портал напитав черной энергией так, что он уже трещит по швам? С демонами договор заключив? — во мне тоже заворочалась злость. Как же надоело вечно быть козлом отпущения! — Не знаю, почему я виновата во всех мыслимых грехах по твоей логике, честно. Но тебе на себя не мешало бы пристально взглянуть — пресловутое бревно в глазу поискать!

— Не чуешь вины за собой? — она зло расхохоталась. — Счастливая! Меня еще учить будешь? Пошла вон!

— Уже ухожу. — Я улыбнулась. — Потому узнала все, что хотела.

— Что ты имеешь в виду? — лицо матери Атапи вытянулось. — Что ты узнала? — она обхватила себя руками. — Отвечай!

— Не указывай мне, что делать! — пришла моя очередь прошипеть ей в лицо. — Это дочь беспрекословно выполняет все твои приказы, как марионетка, потому что ты муштровала ее с самого рождения — вместо того, чтобы заботиться и любить! А я не Атапи!

— Тебе не помешать нам!

— А это мы еще увидим. — Я вновь усмехнулась. — То, что ты — Мать сестер, не равняет тебя в силе со мной!

— Мать сестер? — ахнула Атапи. — Но это же была та женщина, которая забрала тебя в сестринство после смерти твоей мамы?

— Молчи!

— Нет, Атапи, — я с сочувствием посмотрела на девушку. — Ту женщину твоя мать убила. Ты недавно даже видела, как — всадила нож ей в грудь. Мать сестер — это она сама!