Птицы на проводе

Екатерина Смирнова, 2021

Наш мир не так прост, как кажется. Главная героиня Оля – «сканер». Ей достаточно коснуться чужих рук и посмотреть в глаза – и она уже все знает о человеке. Благодаря этой способности, она владеет секретной информацией о людях, которая может стоить ей жизни…"Книга очень необычная. Чувствуется мрачная атмосфера старых сказок и дух «Бегущей с волками» Клариссы Пинколы Эстес. Поначалу кажется, что это обычный любовный романчик, мелодрама про семейную жизнь, но потом книга медленно затягивает, гипнотизирует, и оказывается, что тут вовсе не про любовь, а скорее про свободу, поиск самой себя, про раскрытие истинной, глубинной женской природы (а как известно, все женщины немного ведьмы, немного сканеры и немного оборотни одновременно)".Наталья Соколова, писатель.

Часть 1

1

— Давай немного быстрее, опаздываем же! — крикнула Оля и пробежала первая через турникет, не оглядываясь. Такая у нее привычка — никогда не оглядываться.

Я никак не мог найти билет, снова и снова выворачивал карман наизнанку. Оля забежала в электричку, машинист пробубнил следующую остановку… и, о чудо — билет наконец-то вынырнул из кармана.

Протиснувшись сквозь толпу, я запрыгнул в вагон и принялся взглядом искать Олю.

— Я здесь! — она помахала мне рукой и показала на место рядом с собой. Я сел около нее и сразу почувствовал запах цветочного шампуня от ее взъерошенных волос, слегка пригладил их, но тут же отдернул руку: мне нельзя касаться Оли.

Она прислонилась головой к моему плечу и закрыла глаза. Я тоже попытался уснуть, но в вагоне было душно, словно в парилке, несмотря на мороз на улице. Решив открыть окно напротив, я встал с сиденья, чуть отодвинув Олю, и встретился глазами с девушкой, заходившей в вагон из тамбура. «Еще одна опоздунья», — посмеялся я про себя и протянул руки к окну. Форточка с легкостью поддалась мне, в вагон наконец-то ворвался свежий воздух.

Девушка остановилась напротив нас и озиралась по сторонам в поисках свободного места. Мне стало неловко перед ней, и я, посмотрев на Олю и сделав вид, что не заметил недовольную гримасу на ее лице, — уступил опоздунье место.

Прежде чем сесть, девушка сняла с себя пуховик и поддеву к нему. «Хм, не один я ношу поддевы», — отчего-то обрадовался я. Девушка все больше захватывала мое внимание.

Она постоянно поправляла сбившуюся на бок длинную челку, убирала ее подальше за ухо. Ее жесты были робкими и слегка встревоженными, мне показалось, что она чем-то огорчена.

Усевшись, она достала ноутбук и принялась за работу в Worde. Я обратил внимание на ее изящные длинные пальцы: на мизинце, словно украшение или татуировка, располагался небольшой шрам, а безымянный палец оказался зажат обручальным кольцом. Именно «зажат», такое сравнение показалось мне наиболее подходящим. Девушка сосредоточено отбивала безумный ритм на клавиатуре. Что-то в ней было неуловимо знакомое, хотелось смотреть на нее и смотреть, чтобы узнать, что именно показалось знакомым. Через несколько минут мне захотелось ее даже обнять, настолько она казалась беззащитной и маленькой. Но, пересилив себя, я решил отвлечься и начал рассматривать узор замерзшего стекла. Я искоса посмотрел на Олю: казалось, что она спала. За разглядыванием причудливых узоров на стекле и странной опоздуньи я и не заметил, как электричка подъехала к вокзалу.

Оля молча вышла из вагона на ледяную платформу, даже не надела шапку и перчатки. Я шел следом за ней, при этом пытался не упустить из вида недавнюю попутчицу.

— Пока! — Оля посмотрела на меня как-то странно и отрешенно. — До вечера!

Я махнул на прощанье и тут же забыл о ней, увидев, как недавняя попутчица пробирается к турникетам в город.

Обычно я сразу спускался в метро, но сегодня последовал за незнакомкой по улице. Она укуталась в ярко-малиновый шарф и мелкими шажками, стараясь не упасть, аккуратно спешила на трамвайную остановку.

Догнав ее у здания вокзала и не придумав ничего лучше, я пошел рядом. Наши шаги измеряли расстояние до остановки в унисон, словно мы были давно и близко знакомы. Мне даже показалось, что наши сердца тоже бьются в такт.

Вскоре она заметила меня и улыбнулась.

— Привет! — услышал я свой голос…

2

Спешка. Бежим. И так каждое утро. Как в комедии с неудачным сценарием актеры вынуждены играть роли клоунов, глупых и рассеянных, бегающих по кругу под музыку из старой передачи про Бенни Хилла. Кричу, не оборачиваясь:

— Давай немного быстрее, опаздываем же!

Запрыгиваю в вагон, занимаю сразу два свободных места, не теряя надежды поспать в дороге.

Артем появился из тамбура, когда электричка тронулась с места. Стандартно и ожидаемо. После бессонной ночи глаза слипаются, хочется поскорее их закрыть. Артем наконец-то пробирается ко мне, и веки, словно пудовые гири, опускаются вниз.

И тут же поднимаются вновь.

Артем решил приоткрыть окно, встал с места. Замечаю, что он переглядывается с «милой» блондинкой, вошедшей в вагон. «Началось», — словно пчелиное жало вонзается в голову мысль, уголки губ ползут вниз, сердце скручивается в узелок и становится каменным. «Спокойствие, Оля, только спокойствие», — говорит во мне кто-то голосом уставшего Карлсона… но поздно — Артем уже уступил блондинке место.

Закончив церемонию со снятием модного пуховика с поддевой, блонди достала не менее пафосный ноутбук в золотистом корпусе и принялась за работу.

Годы научили меня, что в человеке в первую очередь нужно смотреть не на одежду. На руки. Артем, кстати, перенял мою привычку. Вот и сейчас я заметила его взгляд на руках блондинки. Длинные острые пальцы, словно крючки, изогнулись над клавиатурой, цепляя буквы. Шрам на мизинце, выступающие вены, костлявые запястья. Она на секунду приподняла голову от ноутбука, и я посмотрела в ее огромные зеленоватые глаза. Блонди явно не та, за кого себя выдает. Надеюсь, Артем это понимает.

Оставшуюся четверть часа мы ехали молча. Артем делал вид, что разглядывает узоры на стекле, а я притворялась спящей: ни к чему выяснять отношения в душном вагоне.

Вскоре электричка дернулась в последних конвульсиях, и двери раскрылись. Мне хотелось на воздух. Я задыхалась. Близость блондинки и Артема выбивала меня из колеи. Забыв про шапку и перчатки, с немой толпой я выплеснулась наружу.

Пронизывающий февральский ветер привел меня в чувство, я снова могла говорить:

— Пока, до вечера! — попрощалась я с Артемом, но он не услышал меня. Его внимание было сосредоточено на блондинке из вагона.

Ничего. Нужно бежать дальше. Отвернувшись от них, я устремилась в метро.

Мне сегодня предстоит изучить еще с десяток рук. Посмотреть в десяток глаз. И лишь одному из пятерых откликнувшихся я скажу: «Да». За это коллеги называют меня «сканер», часто просят поделиться секретом моего успеха — ведь я не ошиблась еще ни разу.

Таких, как я, единицы, мы сразу чувствуем друг друга. Мы родились «сканерами». Нам достаточно посмотреть другому человеку в глаза или подержать его за руку — и в нас, как с флешек в компьютер, загружается информация о нем — вся его сущность…

3

— Привет! — Надя смотрела на меня из-под очков. — Что-то случилось?

Видимо, мой растрепанный вид говорил сам за себя.

— Все отлично, детка! — я подмигнула ей и закрыла дверь в свой кабинет.

Хотя кого я обманываю? Блондинка и Артем не выходили из моих мыслей. Неужели он отправится за ней следом и будет знакомиться? Как бывало уже не раз за этот год. Мне до сих пор было тяжело принимать его право на личные границы и свободные отношения. Очень тяжело. Я сделала глубокий вдох, тяжелый воздух наполнил грудь и, казалось, остался в ней, превратившись в камень.

Я бежала от них по переходам метро, бежала по лестнице в офис, а теперь забежала в кабинет и должна думать о работе. Больше всего мне не давала покоя та информация, которую я считала с глаз блондинки. Артем должен знать о ней правду. Я решила все ему рассказать вечером.

Сейчас мой сканер должен выбрать нового начальника нашего небольшого коллектива из нескольких претендентов на вакантную должность. Учредитель решил, что нам нужно расширяться и привлекать новых клиентов. Новый руководитель как раз и должен был помочь в поиске новых клиентов и сотрудников для перевозок.

Агентство у нас специфическое: мы ищем кадры для транспортировки оружия, секретных документов и прочих особо важных грузов. Наша компания ежегодно выигрывает государственные тендеры, поэтому мы обязаны соблюдать очень жесткие требования к персоналу.

А требования к фельдъегерям, или, попросту говоря, курьерам, перевозящим особо опасный и секретный груз, — как к космонавтам. Три этапа собеседований, анкеты, тесты, запрос рекомендаций и прочие важные условия способны преодолеть не все желающие… Но все эти способы ничто по сравнению с моим личным сканером, встроенным в мои руки и глаза с самого рождения. Именно поэтому мне нравится искать персонал, изучать сущность людей. Здесь я чувствовала себя на своем месте. Здесь мои способности были направлены в нужное русло. Отбирая надежных сотрудников, я знала, что нужна этому миру, мои способности не пропадали даром, а наоборот, приносили пользу.

Я налила кофе в кружку, разложила на столе перед собой резюме, пытаясь угадать характер их владельцев по фото. Это было одним из моих любимых занятий — некая медитация и элемент игры: совпадет ли первое впечатление с настоящей сущностью человека?

Первым в дверь постучался невысокий крепыш — ладонями размером с футбольный мяч. Несоответствие длины рук с ростом делало его похожим на гориллу.

— Добрый день! — голос у мужчины сильный, уверенный, чувствовалось, будто внутри есть надежный стержень.

Что ж, сейчас проверим, насколько он прочный.

— Добрый день! — я улыбнулась и протянула свою крошечную ладонь навстречу двум мячам.

Иван, так звали мужчину, обхватил мою кисть двумя своими, затряс ими в воздухе. Секунда и… Пусто. Ничего. Не срезонировали. От моих ладоней прошел холодок, коснулся кончика носа, слегка пощекотал его изнутри, перепрыгнул обратно к собеседнику… и интерес к нему тут же угас. Иван обладал низкой энергией, любил алкоголь, покуражиться в казино, красивых доступных женщин, часто предавал и подставлял людей. Внешность оказалась обманчива. Никакого внутреннего стержня не оказалось и в помине.

Жаль, что я не умела видеть это по фото. Я на секунду прикрыла глаза, отгоняя от себя всплывающие картинки из жизни Ивана. Мне ни к чему было тратить энергию напрасно, на очереди еще четверо кандидатов.

Попрощавшись с Иваном, я села обратно за стол выпить остывший кофе. Открыла резюме следующего кандидата. Борис Ит. Работал фельдъегерем при правительстве Москвы. Похож на голливудского актера: высокий, темноволосый, большие карие глаза. Фото, словно из дорогого журнала, костюм явно не из масс-маркета, руки в карманах… Что-то в нем было, какая-то загадка. Я не могла оторвать взгляд от фото, изучала детали и мимику и никак не могла понять, что же меня так заинтересовало в нем.

Внезапно, без стука, дверь распахнулась и на пороге, материализовавшись с фотографии, появился Борис. Он держал руки в карманах так же, как на фото; глядел на меня, изучая. Его пристальный взгляд моментально пленил. Я почувствовала, будто не я, а он сейчас будет меня собеседовать. Его самоуверенность граничила с дерзостью.

Около минуты он наблюдал за моей реакцией, видимо, знал, какое впечатление производит на женщин. Не в силах больше продолжать игру в гляделки, я кашлянула и протянула руку:

— Оля.

Ладонь Бориса накрыла мою. Кабинет тут же превратился в бескрайнее небо: не видно ни земли, ни горизонта. Я мгновенно полетела вниз, словно прыгала с парашютом… Вот только никак не могла вспомнить, как его раскрыть…

4

«Мила… милая Мила!» — повторял я про себя, глядя в застывший монитор.

Огромные, чуть раскосые, зеленые глаза Милы появились передо мной, стоило лишь прикрыть веки. И тут же растворились — возник строгий образ Оли: она укоризненно смотрела на меня, закусив губу.

Я не мог сосредоточиться на работе уже несколько часов подряд. Вновь и вновь мысленно прокручивал, словно кинопленку, наше утреннее знакомство с Милой.

Первое, что она сказала мне: «Вообще-то я замужем».

Палец с кольцом, словно острый меч, мелькнул перед моим лицом, защищая свою честь. Тем не менее это обстоятельство не помешало нам пообщаться и прогуляться до трамвайной остановки. В обмен на номер телефона я обещал не тревожить ее по вечерам звонками и сообщениями. Факт обладания заветным номером не выходил из моих мыслей. Я не мог работать и, словно мальчишка, думал: что же делать дальше?

С раздражением я схватил со стола исписанный лист бумаги, скомкал его и швырнул в стену. Еще не вечер!

«Проверка связи», — пискнул телефон, сообщение абоненту было доставлено. Второй шаг сделан.

Я отложил смартфон в сторону, встал с кресла, отодвинул жалюзи и начал смотреть, как рабочие разгребают снег во дворе. Февраль почти закончился, но не было даже намека на приближение весны. Ожидание ответа Милы меня утомляло так же, как и нескончаемый снег, лежащий на пути у дворников.

Телефон вновь завибрировал, я пересек кабинет в два шага и схватил его со стола.

Ответила. Улыбающийся смайлик!

«Может быть, поужинаем вечером?» — наглею я и замираю в ожидании ответа.

«Славно! У меня есть полчаса после 18», — Мила дарила мне надежду на встречу.

«Это значит — да?» — я все еще не верил своему счастью.

«Да».

Меня переполняли радостные эмоции, словно юного школьника, получившего любовную записку на перемене: хотелось смотреть на нашу переписку бесконечно. Казалось, что я сам сейчас был похож на этот улыбающийся смайлик, отправленный Милой.

Довольный собой, я сел за стол, открыл ноутбук и принялся читать сообщения в почте. Пришло очередное письмо от Оли. Она писала мне ежедневно, всегда в одно и то же время. Я даже не читал ее писем в последние месяцы. Мои просьбы не писать на личную почту оставались без внимания. Я не любил, когда семейные отношения смешивали с рабочими. Для этого существовали смартфон, смс-сообщения, социальные сети, в конце концов. Но Оля была верна своим привычкам как никто другой.

Мы женаты почти десять лет, неужели она ждала, что на вопрос, как я доехал, я скажу ей что-то новое?

«На метро», — написал я ей в ответ и удалил переписку.

Спустя несколько минут раздался звонок. Она. Оля всегда чувствовала, что что-то не так. Что я ей скажу? Она все равно рано или поздно узнает правду.

— Артем, я почти освободилась, встретимся через час у вокзала? — мне показалось, что ее голос дрожал.

— Извини, сегодня очень много работы, не жди меня, буду поздно. Ты в порядке? — я проговорил все скороговоркой, боялся, что она разоблачит мою ложь.

— Да. Хорошо.

Она положила трубку и, казалось, ничего не почувствовала, а я еще долго смотрел на мобильный. С экрана мне махала рукой улыбающаяся Оля. На фото ей было всего восемнадцать, и я любил ее до безумия.

«Пора сменить это фото», — подумал я и вышел из кабинета. Рабочий день подошел к концу.

5

Из офиса я выходила опустошенной, как стаканчик из-под дешевого кофе: меня выпили, всю до капельки, не оставили ничего даже на стенках. Четверо из пяти кандидатов, пришедших сегодня на собеседование, обладали отрицательной энергией, а значит, забрали часть моей при сканировании. Так бывает обычно, когда общаешься с низкими вибрациями сущностей. Поэтому я и носила перчатки, старалась свести контакты с такими людьми к минимуму.

Но не внезапная усталость беспокоила мое сердце и не утренняя встреча Артема с блондинкой. Борис. Его мощная энергетика словно парализовала меня при встрече, ввела в состояние транса. Я падала в бездну и не могла остановиться до тех пор, пока он не убрал свою руку с моей ладони. Такие ощущения я испытывала впервые в жизни. Я чувствовала это прикосновение даже после его ухода, его поток энергии прошел сквозь мою ладонь, по всем внутренним органам, заставил их сжаться, а сердце биться безмолвной птицей в клетке.

Осторожно спускаясь в метро по ступенькам, я прокручивала снова и снова наш с ним диалог. Борис испугал меня своей загадочностью и самоуверенностью. Словно в свинцовом оцепенении, я проехала до нужной мне станции и на автомате направилась в сторону вокзала. Время словно замерло, все происходящее вокруг перестало иметь значение, важно было лишь то, что творилось внутри меня. Мой сканер не сработал! Я, привыкшая считывать любого человека за несколько секунд, чувствовала себя сломанной и маленькой, будто не я Бориса, а он меня пришел сканировать в мой же собственный кабинет. Это и злило меня, и обессиливало одновременно. Кто он такой, черт возьми, чтобы так легко обходить мои способности?

Февраль не хотел сдаваться весне и демонстративно напоминал о себе всеми возможными способами. На улице усилился ветер, и мороз чувствовался острее. Он обдувал мои щеки, нос, хотелось поскорее зайти в электричку: согреться и отдохнуть.

Купив безвкусный капучино в привокзальном кафе, я направилась к турникетам. Замерзшими пальцами (оказалось, что перчатки я благополучно забыла утром в электричке) приложила билет к устройству, но он никак не хотел считываться. Так же, как и Борис мной. С пятой или шестой попытки мне все-таки удалось попасть на платформу, к электричке.

В вагоне нещадно топили, словно желали израсходовать все горючее, накопленное зимой. Я заняла свободное место у окна. Мысли тут же подхватили меня и снова унесли в мой кабинет, заставили заново пережить утреннюю встречу с Борисом.

Он не был «батарейкой», как Артем, и не был «низкочастотным», как Иван. Мне совсем не удалось «прочесть» его: он блокировал доступ. Я оказалась слабее, будто маленькая девочка. Это тревожило и притягивало к нему одновременно.

Борис был опытный руководитель, сильный логик и стратег, легко располагал к себе людей, кажется, в нем отсутствовали недостатки. Скорее всего, в понедельник мы увидимся вновь: хозяину фирмы Павлу он понравился, а значит, мы будем работать бок о бок.

Неизвестность меня пугала. До этого дня мне казалось, что моя жизнь предсказуема и скучна, словно бег по кругу. Люди редко удивляли меня. Сканеры обычно все знают наперед, видят больше, чем все остальные, чувствуют самую суть, которую не видно человеческим зрением. Но то, что произошло сегодня, никак не укладывалось в голове.

Конечно, в глубине души я догадывалась, что мои способности не безграничны.

Один раз в год, в апреле, сканеры России приезжают в Москву, чтобы поделиться опытом друг с другом, обзавестись нужными контактами, обменяться новостями и достижениями. Я была на таких встречах дважды и уже слышала истории о людях, способных блокировать нас. Не ожидала, что сегодня убедиться в этом придется лично.

Меня немного знобило, кофе остывал, согреться не получалось. Я почувствовала за спиной взгляд: сверлящий, настойчивый. Огляделась — все пассажиры погружены в гаджеты, до меня никому не было дела. Колеса электрички синхронно постукивали за стеклом, и казалось, жизнь протекала в своем привычном темпе.

Съежившись от неприятного и незнакомого ощущения беспомощности, я включила радио на мобильном, надела наушники. Ненавязчивая и тихая музыка полилась из динамиков, словно долгожданная гостья. Я немного расслабилась, засмотрелась в окно, на пролетающие мимо вечерние фонари.

«…ночной лес, вокруг нет ни души. Лишь высокие острые сосны устремляются вверх, к небу, туда, где виднеется кусочек тусклого света. Я бегу босыми ногами по холодной земле, падаю, поднимаюсь и снова бегу, платье мешает двигаться быстрее. Острые сосновые иголки впиваются в ступни, причиняя мне боль. Приподнимаю подол платья, чтобы ускорить бег, и вижу, что оно словно из средневековья — такое же мрачное и темное. Неожиданно под ногами хрустит сухая ветка, я спотыкаюсь об нее и падаю на землю. Пытаюсь подняться, но все безрезультатно: руки лишь жалко хватаются за траву и не могут нащупать опору. Совы глухо аукают где-то сверху в такт моему громко бьющемуся сердцу. Враг уже близко, он передвигается бесшумно, замирает в прыжке, слышно, как оскаливает зубы. Я не вижу его, но чувствую. Хищник совершает прыжок. В полете он замирает на мгновение, и я слышу, как стучит его сердце. Оно бьется в такт с моим. Я переворачиваюсь на спину и вижу глаза волка. Они карие. Это глаза Бориса…»

От ужаса я проснулась. В кармане куртки вибрировал мобильный, бумажный стаканчик выпал из рук, и кофе черным пятном растекся по вагону электрички.

— Артем, мне страшно, — сухими губами прошептала я в трубку, отвечая на звонок.

6

Вернувшись домой, я нашел Олю плачущей в ванной. Взял ее на руки, отнес в комнату.

— Что случилось? — я гладил ее по волосам, стараясь не касаться рук, — ты мне так и не объяснила по телефону…

— Артем, пожалуйста, принеси одеяло, мне так холодно.

Я усадил ее на диван, вытащил теплое одеяло из шкафа. Такой растерянной я видел ее дважды. Впервые — когда мы узнали, что Оля не может иметь детей, и сейчас.

— Тем, сегодня был сложный день. Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Знаю, что давно пора отпустить тебя и расстаться друзьями… если получится. Но только не с ней, пожалуйста, не с ней…

Оля всхлипывала, утирала не подвластные ей слезы, и продолжала:

— Эта блонди «низкая», ты будешь страдать. Ваше сегодняшнее свидание должно стать первым и последним. Обещай мне?

От неожиданности я встал с дивана и заходил по комнате. Конечно, она все уже просканировала с моих глаз. Я постарался говорить мягко:

— Оля, я много думал. Ты сама говорила, что губишь меня. Мне тяжело так жить, — я смотрел, как ручей слез превращается в реку, но продолжал делать ей больно. — Я живу, как под конвоем, а хочу жить нормальной жизнью обычного человека! Я не хочу знать, что будет завтра, не хочу разглядывать людей под микроскопом. Я хочу верить им! Давать им право на ошибку! Я не супермен, я простой смертный! Я устал от недоверия и твоих добрых и единственно истинных советов. Мне нужна нормальная семья, дети…

Незаметно для себя я перешел дозволенные границы и задел ее за живое. Тут же осекся. Какой же я болван. Черт возьми, да, я хотел детей. Я мечтал о простом семейном счастье, чтобы в доме смеялись двое или трое ребятишек, я мечтал возить их в парк, кататься с ними на лыжах, хотел бы научить их рисовать, играть в шахматы, прятаться в их мягких макушках своим длинным носом. Мне безумно хотелось держать своего собственного родного малыша на руках и читать ему перед сном книжки. Я что угодно отдал бы за это. Но… Оля не могла выносить ребенка уже десять лет. Все эти унизительные походы по врачам, знахаркам, гомеопатам не давали никакого результата, только подавляли ее все больше и больше. Каждый раз она возвращалась опустошенной, поникшей, сломленной и… чужой. Я не мог больше повлиять на ее веру в чудо. Чуда не случалось, беременность не наступала, Оля отдалялась от меня и закрывалась в себе. А когда узнала, что причина в нашей энергетической несовместимости, и вовсе прекратила попытки завести ребенка. Я знал, что причиняю ей боль своими словами, знал. И все равно бил ее по открытой ране, в самое сердце.

Оля уткнулась носом в подушку, закрыла уши руками. Продолжать было бессмысленно. Я ненавидел сам себя, Олю, этот дурацкий разговор, даже собственный голос стал мне противен — так гадко он звучал еще минуту назад.

Я вышел в кухню, включил чайник. Нам двоим нужно успокоиться. Выудил из холодильника продукты, кое-как соорудил бутерброды и накрыл на стол.

— Оля, иди пить чай.

В комнате послышались шаги, она переодевалась. На мгновение мне показалось, что и не было ничего. Ни встречи с Милой, ни свидания с ней. Была только эта кухня, горячий малиновый чай и мы с Олей вдвоем, как и прежде. Но это была всего лишь иллюзия. Как прежде быть уже не могло.

***

Спустя час мы сидели на кухонном полу, не решаясь заговорить. Мы оба все понимали. И оба боялись что-то менять. Оля склонила голову на мое плечо, я чувствовал ее сбивчивое дыхание и мелкую дрожь тела.

— Знаешь, я сегодня впервые поняла, каково тебе: ничего не знать о человеке и… довериться ему. Словно лишившись зрения, ты идешь на голос. Веришь ему, не зная, что ждет впереди: объятия или пропасть. Сегодня я впервые не смогла просканировать человека, у него оказалась защита, которую мне не под силу взломать.

Ее слова удивили меня.

— Такое бывает? Как? Он тоже сканер? — я не понял, что произошло и почему ее это так взволновало. До этого вечера Оля казалась мне всемогущей, способной просканировать любого.

— Не думаю… Я не знаю, кто он, но он гораздо сильнее меня… Сложно объяснить это.

Оля встревожено посмотрела на меня:

— Артем, ты нужен мне.

Она протянула руку и замерла в ожидании. Понимая, что в данный момент ей нужна моя энергия, я поднялся с пола и решительно произнес:

— Извини.

Выходя из кухни, даже не глядя на Олю, я чувствовал, как она все так же сидит, вытянув руку… но я уже не мог дать ей свою.

7

Когда я была маленькой, я любила часами сидеть во дворе нашего дома и наблюдать за птицами. Их щебет казался мне сладкой песней, воркующие голуби зачаровывали меня словно сирены. Я жадно смотрела, как они взлетают в небо и растворяются за горизонтом. Мне всегда хотелось стать Дюймовочкой, чтобы добрая ласточка из волшебной сказки унесла меня в прекрасный мир эльфов. Я мечтала взлететь высоко-высоко в небо, чувствовать ветер, лететь, куда пожелаю, стать свободной в своем выборе…

Друзей у меня не было. Придумывать игры приходилось самой, зачастую только в своем воображении. А оно, благодаря книгам, было богатым на фантастические сюжеты.

Я росла и не понимала, почему дети сторонятся меня. Лишь став подростком, поняла, что я… просто другая.

Окружающих пугала моя чувствительность, а я пугалась сама себя. Мои руки, словно проводники, передавали мне информацию об окружающем мире. Мои глаза видели прошлое людей, их боль, счастье, ошибки, страхи, все, что когда-то видели они за свою жизнь… Позже я научилась защищать себя от чужой информации, используя очки или линзы. С руками было сложнее. Перчатки лишь на время блокировали контакт.

С Артемом мы познакомились на море. Мне было восемнадцать лет, я отдыхала от городской суеты, кормила чаек хлебными крошками и не заметила, как оступилась на камнях, кубарем слетела с небольшого утеса. Артем прогуливался неподалеку с приятелями. Бросился мне на помощь, поднял, словно ракушку с песка. Осматривал мою порезанную камнем ногу и приговаривал:

— Летела как птичка, чем ты только думала?

А я и не знала, расплакаться мне от боли или от счастья. Такой заботы я не ощущала давно, наверное, с тех самых пор, как не стало моих родителей. От его рук исходило столько тепла и доброты, что мне не хотелось их отпускать никогда.

Дальше события развивались стремительно. Тем же летом я переехала к Артему в Подмосковье, осенью сыграли свадьбу. Его родители не могли нарадоваться, глядя на нашу молодую семью. Друзья называли нас «неразлучники», мы всегда и везде были вместе. К тому же фамилия Артема, ставшая нашей общей, на удивление, тоже была птичьей — Скворцов. Счастье поселилось в нашем доме и озаряло светом всех, кто в него заходил. Мы любили принимать гостей, с удовольствием сами приезжали к друзьям по праздникам и в выходные. Калейдоскоп событий был ярок, впечатления и чувства переполняли нас каждый день.

Именно Артем подарил мне радость жизни, научил принимать себя такой, какая я есть. Не бояться быть сканером, учиться общению с людьми, будто я такая же, как они. И я поверила в это. Поверила, что могу быть счастлива, как обычный человек.

Таких, как Артем, сканеры называют «батарейками». Если нет возможности восстановить баланс энергии у природы, сканеры берут ее у «батареек». Не всегда это происходит осознанно, зачастую интуитивно. Я не стала исключением. Энергия Артема нужна была мне как воздух. И он делился ей, не жалея. Потому что любил.

Но два года назад все изменилось. После той самой встречи сканеров в Москве, когда узнала о последствиях нашего с мужем «общения»: я осознала, что не смогу сделать его отцом… Счастье покинуло наш дом и больше не заглядывало в гости. Артем так мечтал о малыше, что мысль о невозможности родить ему ребенка приводила меня в отчаянье и глубокую депрессию.

Сейчас, глядя, как Артем уходил в комнату, я никак не могла подняться с пола. Я больше не имела никакого права останавливать его и просить о помощи. Я должна была отпустить его. Навсегда.

8

Март сменил февраль так же стремительно, как Мила вошла в мою жизнь. Ежедневно мы пересекались в электричках, на улице, созванивались по телефону. Я не мог представить и дня без ее мелодичного обворожительного смеха.

Оказалось, она работает рядом с моим офисом. В перерывах мы встречались и обедали в уютном кафе «Апрель» недалеко от метро. Она рассказывала какие-то забавные истории из путешествий, сопровождая их шутками и своим звонким смехом, а я слушал и привязывался к ней как мальчишка. Мила оказалась заядлой путешественницей, побывала практически во всех странах мира, свободно говорила на английском, французском и итальянском языках. Сейчас изучала испанский.

Она сразу предупредила, что мы можем быть только друзьями. Семья стоит у нее на первом месте, и отношения с мужем — самое дорогое, что есть в жизни. Я согласен был стать ей другом, лишь бы и дальше слушать ее голосок и смотреть в эти бездонные глаза. С ней я не чувствовал себя обычным человеком, наоборот, я воодушевлялся и был готов свернуть ради нее горы. Она заряжала меня своей энергией и наполняла жизнь смыслом. В конце концов, уже только за это я был ей благодарен.

С Олей же отношения заходили в тупик. Она замыкалась с каждым днем все больше: уклонялась от разговоров, совместных ужинов, походов к друзьям. Вечерами мы здоровались в коридоре и расходились: она тенью ускользала в комнату, а я ночевал на кухне, на стареньком диване. Оля решила в апреле подать на развод и съехать из нашей общей квартиры. Мила помогала мне пережить эти сложные дни, скрашивала мои печальные мысли, зачитывала статьи из журналов и книг по психологии, старалась поддержать советом. И ей это легко удавалось. Благодаря Миле я ожил и наконец-то увидел просвет в своей дальнейшей судьбе. Я понял, что еще могу быть полноценным человеком, а не жить под микроскопом сканера жены.

Еще два года назад я и представить не мог свою жизнь без Оли.

Тогда, после ежегодной встречи со сканерами, она вернулась домой другим человеком. Казалось, наш мир рухнул. Оля сообщила, что моя энергия убивает в ней женскую сущность, блокирует способность к рождению детей. Запретила касаться ее рук, при любых обстоятельствах, как бы она ни умоляла меня об этом.

Она узнала, что сканеры не должны жить с такими, как я. Ее заявление долго жгло сердце, рана не могла затянуться. Я же хотел жить, как раньше, готов был усыновить ребенка, но Оля была непреклонна. Она решила, что губит меня, и отдалилась. Решила, что без нее я стану счастливее. Оля постоянно была в поиске — считала своим долгом найти подходящую подругу для меня. Я думал, она сошла с ума. Она отталкивала меня, прогоняла прочь. Иногда забывалась и вновь котенком льнула ко мне. В такие минуты я думал: она возвращается, и мы снова будем жить счастливо. Минуты, дни, месяцы проходили, но Оля оставалась верна своему решению. Она хотела уйти, но не могла оставить меня одного. Упрямая, противоречивая, она не позволяла себе быть счастливой рядом со мной. Попытки доказать ей, что она не права и я люблю ее, как и прежде, заканчивались слезами, а ее решение становилось тверже.

…Мила говорила, что все, что ни делается, — к лучшему.

Отпусти, если любишь… И я наконец-то отпустил Олю…

9

— Все, увольняюсь, — сообщила Мила, как только мы сели за столик в кафе.

Я смотрел на ее покрасневшие глаза, слегка припухшие веки, приоткрытый от обиды рот.

— Не могу больше, Тем, начальник требует каждый раз все больше и больше, я что — лошадь, что ли? Делаю, что в моих силах, прихожу раньше всех, задерживаюсь… Нет, я устала так. Никакой жизни.

Мила стала похожа на очаровательную куколку, раздосадованное личико добавляло ее внешности детской наивности. Она смотрела в стоящий перед ней тыквенный суп, то вынимая из него ложку, то погружая назад, но так и не решаясь начать есть.

— Ты же секретарь? Почему вынуждена задерживаться? Чем занимается твоя фирма?

— Да так, одно детективное агентство. Помогаю с отчетами, веду канцелярию, работаю с клиентами, — она помолчала. — Ничего особенного, в принципе. Если бы не гонор клиентов и их фантастические запросы, я б не задерживалась.

— Интересно, я не знал, думал, что просто обычная контора, каких миллион. А что за запросы?

— Всякие разоблачения, слежка, поиск компромата… Знаешь, какие шишки к нам обращаются? Мне страшно их имена даже вслух произносить. Но со многими мы в хороших отношениях. С кем-то даже дружим. Без этого в нашей сфере никак.

Мила удивляла меня все больше. Никогда бы не подумал, что эта хрупкая блондинка каждый день имеет дело с опасными для жизни делами и расследованиями.

— Уволюсь и буду спать спокойно, — резюмировала она и грустно уставилась на остывший суп.

— А хочешь ко мне перейти? — спросил я, сам не ожидая этого. — Мне как раз помощница нужна. Начнешь с работы секретаря на ресепшене, потом, как разберешься с делами, переведу в помощники руководителя. Рекламное дело тоже нескучное и к тому же спокойное. Как тебе идея?

Мила посмотрела на меня, широко раскрыв свои и без того огромные глаза:

— Ты сейчас серьезно? Я… я… согласна! Господи, как славно, Артем!

Она рассмеялась, лицо ее расслабилось, и она вновь стала похожа на прежнюю Милу.

— Так что ж, теперь ты будешь моим начальником, Скворцов? — Мила находила эту идею забавной. Она наконец-то наполнила ложку тыквенным супом и с аппетитом съела.

— Не люблю такой официальности. Давай называть друг друга партнерами? Мы же друзья? — я протянул ей руку в честь скрепления будущих партнерских отношений. Она ловко пожала ее своей, задержав чуть дольше, чем это предполагалось. Я отметил про себя, что впервые так легко жму девушке руку: без страха, без переживаний о том, что она может узнать через рукопожатие что-то интимное, что ей совсем не следует знать в начале знакомства. Мила совершенно иная, не такая, как Оля. И это мне в ней нравилось.

Я немного смутился, но тут же продолжил:

— Жду тебя на новом месте, пчелка, приходи, как только захочешь. Будешь работать в моем улье! — я засмеялся, но в душе от чего-то становилось трепетно. Тысячи маленьких тарелок бились в груди, звонко рассыпаясь осколками по всему телу. Мила будет работать со мной. Рядом.

— Окей, партнер! Очень славно! — Мила подмигнула мне, и мы продолжили обедать, непринужденно переведя беседу к обсуждению недавно просмотренных фильмов.

Прощаясь, я оставил ей визитку нашего менеджера, сказал, что жду ее в любое время в офисе для оформления всех необходимых документов. С радостью и трепетом вернулся на работу. Оставшуюся половину дня я думал о Миле и о нашем с ней разговоре. Надеюсь, что моя спешка и приглашение работать ко мне никак не отдалят ее от меня.

После окончания рабочего дня я решил немного прогуляться пешком до вокзала. От проспекта Мира до Площади трех вокзалов рукой подать. Домой возвращаться совершенно не хотелось. Настроение впервые за последние две недели было прекрасным. Я пытался отложить момент приезда домой, испортить его скорой встречей с Олей было бы непростительно.

Мартовское солнце слепило глаза, гул автомобилей заполнял улицу, и я понял, как давно не гулял вот так просто, без цели и спешки. Я жадно ловил этот незнакомый мне до недавних пор воздух, такой необычный и так мне необходимый, — воздух свободы. Небо, словно в насмешку надо мной, было совершенно чистым, голубым, с редкими вкраплениями белых полосок-облаков. Оно как бы говорило мне: смотри, жизнь прекрасна, решайся на первый шаг, оставь Олю в прошлом, ты прекрасно справляешься и без нее. Отчего-то мне сделалось жутко, и я потряс головой, пытаясь скинуть с себя этот ареол из безумных мыслей. Оставить Олю просто так я тоже не мог. Слишком многое нас связывало. Чувства не умирают внезапно, на это тоже нужны время и силы.

Подходя к вокзалу, я обратил внимание на огромный автомобиль белого цвета. Марку не разглядел — то ли «тойота», то ли «хендей», но зато обратил внимание на девушку, выходившую из него.

До боли знакомая куртка, походка, что это еще за игры? Оля хлопнула дверцей автомобиля и побежала к турникетам.

Да, без сомнения, это была она. Но, черт возьми, что она делала в этой машине?

10

Я несколько раз нажала на кнопку вызова. Огонек загорелся, и лифт улиткой пополз вниз.

Казалось, прошла вечность, прежде чем двери раскрылись передо мной. Нажав на седьмой этаж, я запустила руку в сумочку в поисках пропуска для входа на этаж.

Двери еще не успели сомкнуться, как их задержала чья-то ладонь, и они вновь раскрылись. Вслед за ладонью в лифте появился Борис.

— Доброе утро, Ольга, — сухо и дежурно поздоровался он со мной, затем быстро нажал на кнопку седьмого этажа, и лифт начал плавно набирать высоту.

Я поздоровалась кивком головы и продолжила поиск пропуска, чувствуя, как Борис смотрит на меня все это время.

Мы уже две недели работали вместе, но я никак не могла привыкнуть к его присутствию. Борис для меня оставался тайной, которая тревожила и не давала спокойно уснуть. В его безупречной внешности было что-то такое, что вызывало во мне отвращение. Я сама не понимала, что именно, но старалась пересекаться с ним в офисе как можно реже. Борис же напротив, стремился подружиться со всем коллективом. К каждому сотруднику нашел тропинку, по которой мог легко проникать в самое сердце. Наверное, я единственная из всех обозначила личную территорию забором, а путь к своему сердцу преградила шлагбаумом. Общение с Борисом давалось мне с трудом, встреча с его взглядом казалась пыткой. А ехать с начальником в одном лифте — сущим наказанием.

Когда лифт остановился на нужном этаже, нам навстречу с ресепшена вышла встревоженная Надюша.

— Борис Петрович, заказчики уже на месте. Ждут в большом зале. Через сколько их к вам пригласить? — быстро проговорила она, переводя взгляд с меня на Бориса и обратно, пытаясь понять, почему мы так напряженно ведем себя.

— Отлично, через пять минут я их жду у себя.

Борис, не глядя на меня и Надю, прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Уже две недели он один проводил беседы с заказчиками, передавая мне лишь простые проекты и работу с документацией. Он не допускал меня до собеседований и не подпускал ко мне кандидатов. Меня это беспокоило. Я чувствовала, что ему либо не нравится мой подход к работе, либо у него совершенно иная концепция ведения бизнеса. Или… Или он хотел убрать меня из компании.

Сегодня у Бориса была назначена встреча с одним из наших постоянных клиентов. Фирма занималась продажей оружия в различные ЧОПы, крупные оружейные магазины и прочие охранные организации России и Казахстана. Им требовался персонал для перевозки товара по городам России и за границу. Проект крупный и сложный, для него был необходим тщательный отбор курьеров-фельдъегерей. Людей нужно было не только проверять формально, но и сканировать, как я делала это до прихода Бориса в фирму.

Раньше с этой фирмой работала только я. Перевозить груз стоимостью несколько миллиардов рублей должны были лишь проверенные, надежные люди. За каждого отобранного мной сотрудника я могла поручиться, как сама за себя. Сейчас ситуация изменилась: Борис перевел меня на проект по перевозке документов, и я переживала, что без меня он мог допустить ошибку при отборе кандидатов для перевозки оружия.

Вчера вечером свои опасения я озвучила Павлу, нашему учредителю. Он обещал подумать, но в проект меня так и не вернул. Павел знал, что я сканер. С того самого дня, как мы работаем вместе, все важные заказы поручал лишь мне, поэтому, оказавшись без его поддержки, я совершенно сникла и не знала, чего ожидать дальше. Ситуация вышла из-под моего контроля и не желала сдавать позиций.

— Ольга, зайдите ко мне после обеда, — Борис заглянул в кабинет без стука, от чего я вздрогнула.

— Хорошо, — произнесла я, а в груди, словно синица в клетке, испуганно забилось сердце.

«Не хорошо», — фраза звонким колокольчиком забилась в такт моему беспокойному сердцу.

11

— Проходи.

Борис указал на кресло напротив своего стола.

Я осторожно села на край, каждой клеточкой своего организма ощущая опасность.

— Ольга… Утром мне позвонил Павел, — Борис нарочито делал длинные паузы в словах и с укором смотрел на меня, — он хочет, чтобы на проекте по перевозке оружия в Казахстан работала ты… У тебя большой опыт… работы с заказчиком, и людей ты находишь надежных.

На последнем слове он сделал ударение.

— Что ж. Я видел твое состояние в последние две недели. Даже хотел предоставить тебе отпуск или отправить на больничный. Не хотел загружать работой, поэтому взялся за нее один. Не знаю, что у тебя происходит, но выглядишь ты неважно. Если тебе будет тяжело вести проект, ты всегда можешь из него выйти, Скворцова.

Борис ждал моей реакции, карие глаза сверлили меня, казалось, он видел меня насквозь. Я молчала, не зная, как реагировать на обрушившуюся на меня новость.

— Людей требуется больше, чем обычно, поэтому я попросил Надю помочь тебе в поиске. Надеюсь, ты не против?

— У Нади нет опыта в подборе персонала, она секретарь. Не думаю, что она сможет мне как-то посодействовать.

— Надя не просто секретарь, а психолог-физиогномист, если ты забыла. Она умеет работать с людьми и прекрасно составляет отчеты.

Меня удивило его решение, но то, что я снова в проекте, придало мне уверенности.

— Павел одобрил мое предложение. Глядя на твое самочувствие, он понял, что одной тебе будет тяжело. Ты и Надежда с сегодняшнего дня будете работать вместе. Ежедневными отчетами для меня займется она. Твоя задача — найти людей. Помни, что у нас особо ценный груз.

На этом Борис закончил раздавать указания, и я покинула кабинет.

Конечно, в его словах была доля истины. Не согласиться с ним я не могла. Последние две недели я действительно чувствовала себя ужасно. Накопилась усталость, хотелось оставаться дома, сворачиваться в комочек и лежать под теплым пледом, слушать, как Артем рассказывает про новинки в мире дизайна и рекламы… Но это все в прошлом. Сейчас мы с ним учились жить заново, пытались существовать друг без друга. Нашу десятую весну мы встречали порознь, хоть и ночевали в одной квартире. Я старалась не попадаться ему на глаза, не писала, не звонила… Те редкие встречи в коридоре нашей квартиры не давали мне уснуть, воспоминания терзали до утра, и, не выспавшись, я бежала на работу. Естественно, это отражалось на моей продуктивности. Если раньше я могла просканировать пятерых кандидатов, то сейчас еле справлялась и с одним. Энергии не хватало ни на что. Ее будто выкачивали из меня и не давали накопиться.

С такими грустными мыслями я выходила из офиса. Ветер распахнул куртку, но сил застегнуть ее не было. Мне было абсолютно все равно, простыну я или нет.

Я спускалась по лестнице и случайно поскользнулась. К вечеру оставшийся мартовский снег подмерз, на ступеньках образовались небольшие участки льда. На мое удивление, сзади меня тут же кто-то подхватил и поставил на место. По телу пробежала мелкая дрожь, я обернулась и поняла, что моим спасителем оказался Борис.

— Спасибо, — только и смогла пролепетать я, чувствуя, как темнеет в глазах.

— Ты на вокзал? — заботливым заботливо спросил он. — Садись, я подвезу, на тебе же совсем лица нет…

12

Только сев в машину к Борису, я поняла, как сильно замерзла. Мелкий озноб никак не проходил, и я попросила включить печку.

— Может, горячий кофе? — предложил Борис. — Согреешься.

— Нет, нет, спасибо. Мне уже тепло, — голос предательски дрожал.

Я сидела на заднем пассажирском сиденье и видела, как Борис смотрит на меня в зеркало. От его взгляда по телу пробегали мурашки, и я вспомнила свой сон… сон, в котором Борис был волком. Мне тут же захотелось выбежать на улицу, лишь бы не находиться с ним наедине. От него исходила опасность, и я ее чувствовала каждой клеточкой кожи.

— Ольга, я знаю, что тебя тревожит, — начал он, как только мы отъехали от офиса, совершенно непринужденно, словно мы разговаривали об этом ежедневно, — ты не смогла меня просканировать тогда на собеседовании. Ты боишься неизвестности и не знаешь, что от меня ожидать. Верно?

Борис снова посмотрел на меня через зеркало в надежде получить ответ. У меня же словно ком застрял в горле. Я не думала, что он знает про сканеров и уж тем более будет спрашивать меня о них. Неужели Павел раскрыл меня? Я вновь ощутила себя маленькой девочкой.

— Что ты имеешь в виду? — я решила потянуть время, чтобы придумать что-то вразумительное.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, Ольга. Я видел тебя в прошлом году на встрече сканеров. Ты отлично работаешь.

— Борис, я… не понимаю, о чем ты. Наверное, ты меня с кем-то путаешь.

Я решила не признаваться ни в чем, сделать вид, что он ошибся.

— Хорошо, видимо, еще не время, — добавил он и больше не произнес ни слова.

В машине мне сделалось душно, а от мысли, что меня раскрыли, и вовсе стало не по себе. Сканеру не принято афишировать свои способности, об этом могут знать лишь самые близкие люди. В любом случае Борис мог слукавить, чтобы проверить меня. Жаль, я не могла его просканировать… Я не знала, что от него ожидать, не знала, на что он способен.

Машина остановилась. Быстро попрощавшись с Борисом, я выскочила из нее и побежала к турникетам. В спасительную электричку. Только на улице я осознала, что меня знобит и от холода я совершенно не чувствую рук.

— Оля! — голос Артема ворвался громом в мои мысли, я закружилась вокруг собственной оси в поисках родного человека.

Артем шел мне навстречу таким решительным и быстрым шагом, что мне даже показалось, будто он летит.

— Оля, что с тобой? — его глаза пристально вглядывались в мое лицо. Потом Артем стал отдаляться, его силуэт расплывался, уходил далеко-далеко, только глаза все так же внимательно смотрели на меня, я чувствовала его голос, но звучал он как-то неестественно, утробно…

Я успела лишь прошептать:

— Артем…

И потеряла сознание.

13

Сколько же она весит? Легкая, словно пушинка. Я поднял Олю на руки, хотел перенести на стоящую рядом скамью, как она тут же пришла в себя.

— Как ты? Я сейчас вызову такси, поедем в больницу… — начал я, но Оля прервала меня.

— Нет, нет, все хорошо уже, не нужно врача…

Она поднялась со скамьи, я вслед за ней.

— Можем поехать вместе, если хочешь.

Я согласился, и мы не спеша побрели к электричке.

Только сейчас я обратил внимание, что она выглядит невероятно уставшей, без блеска в глазах, впалые щеки, вместо улыбки — сжатые губы. Черные волосы потускнели и сиротливо висели по плечам. Ее и без того худенькое тело сейчас выглядело совсем подростковым, детским. Оля словно уменьшилась, заболела, перестала быть собой. А когда она ела в последний раз? Где брала энергию?

Домой мы ехали в тишине, сил на разговоры не было. Я так и не решился спросить про ее самочувствие. Оля, надев наушники, смотрела в окно, делала вид, что не обращает на меня внимания. Мне же не давал покоя еще один вопрос: что за машина привезла ее на вокзал, кто это был? Из-за него она упала в обморок? Испугалась, что я застал их врасплох?

Если у нее кто-то появился, то мне понятна причина ее отстранения. Но почему она мне не сказала об этом сразу? Почему избегала меня? Если она больше не одинока, то нам не стоит жить вместе. Расстанемся раньше, чем планировали. Вот и все. Я начинал злиться на нее и решил обсудить с ней этот вопрос дома.

Зайдя в квартиру, Оля по привычке прошла в ванную, вымыла руки и уже намерена была пройти в свою комнату, как я ее остановил.

— Нам нужно поговорить. Оля, кто это был? Кто был в машине?

Голос мой переходил на повышенный тон, и я чувствовал, как срываюсь.

— Ты думала, я ничего не пойму? Что только ты можешь читать людей? Я же вижу, как ты изменилась. Оля, я отпустил тебя, делай, что хочешь, но, пожалуйста, не держи меня за дурака. Ты полюбила другого?

Только выплеснув на нее все кипящее внутри меня, я понял, что наговорил ерунды. Я смотрел, как она неуверенно, ссутулившись стоит в темноте, не решаясь включить свет. Так и не ответив на мои вопросы, Оля прошла в комнату, легла на диван. Я слышал, как она всхлипывает, как спешно вытирает с лица слезы.

Но меня не остановила ее реакция, я пошел следом за ней:

— Прошу, ответь, или я решу, что я прав, — казалось, я намеренно решил испортить нам вечер.

— Артем, — голос ее срывался, она старалась сдержать слезы, — она плохо на тебя влияет. Нельзя общаться с «низкими». Она выпьет тебя. Использует. «Низкие» используют вашу энергию не так, как сканеры. Ты меняешься, становишься… Как они. Ты перестаешь контролировать себя, свои эмоции. Тебе везде будет мерещиться обман… Посмотри, как ты разговариваешь со мной…

— Оля, прекрати нести этот бред, — я оборвал ее на полуслове, не дав договорить до конца. Такую чушь про Милу я слушать был не готов.

Я вышел из комнаты. Мне хотелось верить ей. Хотелось думать, что на ее поведение влияла Мила, а не выдуманный мной любовник. И в то же самое время я не верил ей. Она просто ревнует Милу ко мне. Мила не может быть «низкой», она поддерживает меня. Она мой друг.

Я лег на диван, готовить ужин расхотелось…

14

Когда Артем закрыл дверь в комнату, я попыталась подняться, но силы покинули меня, и я вновь легла на диван. Сегодняшний день обесточил меня. Бессонница не давала уснуть, мысли кружились водоворотом, то унося меня в прошлое, то вновь возвращая к реальности…

Еще в детстве я стала замечать, что люди обладают некой энергией. И эта энергия очень различна по своему воздействию на меня и окружающих.

От одних людей я заряжалась, словно от солнышек, чувствовала их тепло, их поток света, казалось, был неиссякаем. Достаточно было пожать им руку или просто поговорить, глядя в глаза, как эта теплота с воздухом попадала в легкие, наполняла все внутренние органы жизнью, сладко растекалась по венам к самому сердцу. К сожалению, иногда такие светлые души не замечают, как их используют остальные.

К «батарейкам», как на мед, липнут личности «низкочастотные», не способные сами вырабатывать свет. Они агрессивны, плетут интриги, пытаются добиться превосходства всеми возможными способами, имеют вредные привычки. В их окружении я всегда чувствовала себя скверно. Мне хотелось вымыть руки, отвернуться, уйти, молчать — никак не взаимодействовать с ними.

Уже с детства я интуитивно понимала, что такое общение наносит мне вред. Позже от сканеров узнала, что «низкие» ведут себя так намеренно. Это их подпитка — провоцировать людей на эмоции, неважно какие: светлые или темные. Жить без энергии других людей они не способны, так как вырабатывать свою не умеют и не хотят.

Сканеры чем-то похожи на «низкочастотных». Мы также нуждаемся в энергии «батареек», но, в отличие от «низких», можем подпитываться и энергией природы. В городе найти дерево и обнять его непросто, поэтому чаще мы взаимодействуем с «батарейками» и питаемся их энергией, а при общении с «низкими» — энергию теряем и с трудом восстанавливаем.

Артем долго не верил в мою особенность чувствовать сущность людей, считал, что я все выдумываю, предвзято отношусь к ним. Его чистая душа готова была помогать каждому, кто оказывался на его пути.

Он до сих пор верит, что люди в глубине души добры, искренни и бесхитростны. Я старалась, как могла, беречь его от взаимодействия с «низкими». «Батарейки» имеют особенность «перезаряжаться» на противоположную энергию. Общаясь с низкочастотными или помогая им, они перенимают их энергию. Их заряд становится отрицательным. Свет уходит, а его место занимает тьма, человек опустошается и… гибнет.

Я должна действовать. Я должна объяснить ему, что блондинка не та, кем он ее считает. Я не могу бросить его, как корм птицам. Съедят.

Завтра суббота, выходной. Мы все обсудим утром. Он должен понять мои опасения и прекратить общение с ней.

Я наконец-то закрыла глаза и уснула…

15

«“Почему у меня повязка?” — по спине пробегает холодок, чувство отчаяния парализует мышцы. Я пытаюсь встать — и падаю. Ноги связаны, руки тоже. Где я? Под повязку просачивается тусклый свет. Дыхание учащается, понимаю, что еще немного, и я закричу: мое лицо обнюхивает животное. От него пахнет псиной, но это не собака. Волк! С ужасом осознаю я и пытаюсь вывернуться от него в сторону. Тут же упираюсь в стену. Повязка слетает с лица. Глаза не могут привыкнуть к свету, ничего не вижу, пытаюсь ползти вдоль стены, чувствую, как хищник идет следом. Цепляет меня лапой, переворачивает на спину. Свет бьет в глаза, но я все-таки успеваю разглядеть сквозь него силуэт. Высокий мужчина. Сердце готово выпрыгнуть, я не чувствую ног и рук, все тело будто окаменело… Он подходит ближе, заслоняя собой фонарь.

— Ольга, я видел тебя год назад. Ты сканер, — говорит мужчина голосом… Бориса.

От ужаса я кричу и падаю… падаю в пропасть».

Я проснулась в холодном поту, меня знобило. Одеяло лежало на полу, видимо, я сбросила его во сне. Еще не веря, что это был всего лишь сон, проверила тело и растерла конечности. Все было на своем месте.

Я с трудом поднялась. Все тело ныло, словно после побоев, ноги еле передвигались в нужном направлении. Приложив немало усилий, я забралась в ванну. Включила попеременно горячую и холодную воду — мысли обрели, наконец, ясность.

Борис снился мне уже второй раз. Это не может быть случайностью. Нужно узнать про него у Павла, кто он, откуда. Впервые я хожу по краю пропасти: не знаю о человеке ничего. Лишь какие-то среднестатистические данные: возраст, пол, образование, опыт работы. Разве по таким параметрам можно судить о личности человека?

Я вспомнила про вчерашний разговор с Артемом, лишь когда вышла из ванной. Нам нужно все обсудить, он должен узнать, кем является блондинка на самом деле. Тогда, в электричке, я смотрела в ее глаза и видела в них ложь. Она находила богатых мужчин, влюбляла их в свою внешность, свой образ наивной девочки, какое-то время жила с ними, пока они ее не раскрывали. Она мастерски плела интриги, входила в доверие, умела красиво говорить и подстраиваться под ритм жизни и предпочтения человека. Она называла это «работой». За которую ей хорошо платили… Контора, где она работала, мне была не знакома, но не внушала никакого уважения и доверия. Странно, конечно, что, имея высокие запросы и предпочитая жить в комфорте, она ездила в общественном транспорте и разрешила Артему познакомиться с собой. Он же совершенно не обладал тем достатком, к которому она привыкла.

Артем очень доверчив, я должна была ему сразу все рассказать о ней. Только вот… поверил бы он мне?

Я решительно открыла дверь, готовясь рассказать ему все о сущности блондинки. Нельзя терять ни минуты.

Кухня оказалась пуста. Артема в ней уже не было. Диван аккуратно заправлен, посуда вымыта и убрана на место. На столе, в тарелке, прикрытые салфеткой, лежали бутерброды и яичница. Я почувствовала, как внутри все сжалось: то ли от вида аппетитного завтрака, то ли от несостоявшегося разговора. Коснулась рукой чайника: еще теплый. Значит, Артем ушел недавно. Но куда?

Я взяла мобильный и набрала номер мужа. Длинные гудки и тишина.

Что все это значит? От чувства голода не осталось и следа.

16

Я набрала номер Артема еще несколько раз. Абонент не отвечал.

«Привет, уехал по делам. Буду поздно», — завибрировал телефон, пришло сообщение от Артема.

Я толком не успела расстроиться, как смартфон вновь зазвонил в моей руке. На экране высветилось имя: Кристина.

С Крис мы дружим уже больше двух лет. Она такая же, как и я, — сканер. С той лишь разницей, что она знала про способности всю свою жизнь. Ей они передались от родителей.

— Алло! Крис, привет! — я постаралась ответить беззаботным голосом.

— Слушай, вы сегодня дома? Можно заеду? Ты мне снилась, — Кристина сделала паузу, видимо, желая показать, что случилось что-то важное.

— Да, дома, приезжай. Буду рада тебя видеть! — ответила я, стараясь не выдать волнения.

— Выезжаю!

Звонок немного взбодрил меня, я заглянула в холодильник, проверила наличие продуктов. Убедившись, что гостья будет накормлена, прошла в комнату и, обессиленная, рухнула на диван.

За неделю накопилась усталость, остались незавершенными разговоры, странные отношения на работе, которые меня беспокоили. Артем и блондинка, таинственный Борис, волк из сна, мое ухудшающееся самочувствие… Все прокручивалось в мыслях снова и снова, не давало покоя. В первую очередь нужно решить вопрос с Артемом. Роднее и важнее у меня никого нет. Оставалось лишь найти время для разговора с ним. Куда же он ушел? Не оставил даже записку.

Не успела я подумать о том, что же решить во вторую очередь, как в дверь раздался звонок. Неужели Кристина так быстро доехала?

— Оля, это я! — за дверью действительно была она.

На всякий случай я посмотрела в глазок. Кристина привезла огромный букет роз и демонстративно выставила его перед собой.

— Олюшка, солнышко, я так рада тебя видеть! Держи, это тебе, какие хорошие новости!

Кристина вручила мне необъятный ароматный букет, стянула серые замшевые сапоги и по-свойски прошла на кухню. И на ходу, даже не глядя на меня, выпалила:

— Я понимаю, что должна была дождаться, когда ты мне сама сообщишь, но, Оля, я так рада за вас с Темой! Помню, как ты расстроилась, когда узнала, что это невозможно, как переживала, — Кристина повернулась ко мне. — Оля, я так рада, что у вас будет малыш! Я видела во сне, что ты беременна!

Я не знала, что сказать ей в ответ. Такое уже случалось. Кристине частенько снились странные сны. Что-то сбывалось, что-то так и оставалось лишь фантазией. Информационное поле, из которого она брала данные, иногда давало сбой. Но Крис так верила своим снам, что даже не подвергала сомнению их достоверность.

Я протянула ей свою бледную левую руку, с трудом удерживая в правой ставший вмиг неподъемным букет роз.

— «Прочти» сама, мне пока больно об этом говорить.

Кристина положила свою ладонь на мою и разрыдалась…

17

Крис пила чай, вытирая рукой изредка выступающие из зеленых глаз слезы. Кухня наполнилась ароматами малины, роз, яичницы и… боли. Тяжелый груз с моих плеч плавно перекочевал и на хрупкие плечи подруги. Она просканировала меня и оказалась в эпицентре недавних событий моей жизни.

— Слушай, Оль, ну точно Мата Хари эта блондинка. Это же надо так вживаться в роль, чтобы другие думали, что используют ее, а на самом деле это она их использует. Надо Тему спасать, пока не попался в ее лапки. Только не пойму, зачем он ей? Он же не олигарх, не владелец банка, не акционер «Норникеля».

— Не знаю, Кристин… Уже корю себя, что сразу не поговорила с ним. Тянула. Я себя неважно чувствую все эти дни. Еще и сны эти снятся, давно таких реалистичных не видела.

— Оля, тебе срочно нужно защиту поставить от Бориса. Не к добру он появился у вас. Вот бы мне его попробовать просканировать. Но, скорее всего, он поставил блок. Интересно, кто он такой? Сканер или… вервольф? Только их мы не можем сканировать, как людей.

— Не пугай меня такими словами, Крис, ты же знаешь, в России их нет. На собраниях сканеров об этом бы сообщили. Да и разве от сканеров можно поставить блок?

Я была обескуражена. Оборотни в России? Что за шутки.

— Можно, но я не сталкивалась ни разу с такими… эм… полулюдьми. Подумай — если он поставил блок, значит, он знает о нашем существовании и ему есть что скрывать. Одно из двух: либо он тоже сканер, либо…

— Нет, нет, нет… не может он быть оборотнем! — я отказывалась верить в эту чушь.

— В любом случае тебе нужно быть осторожной. У тебя все поле пробито, сил совсем не осталось. Твои сны — это астральные удары, понимаешь? Он делает это намеренно. Поедем к моей маме. Будем ставить защиту. Отзеркаливание тебе уже вряд ли поможет, ты слабеешь…

— Что-что не поможет?

Кристина говорила какие-то новые для меня слова, словно иностранка. Отзеркаливание, вервольфы. Ну почему же я раньше не слушала ее? Всегда уклонялась от разговоров про способности сканеров. Хотела жить жизнью обычного человека и вот получила…

— Отзеркаливание. Это один из способов защиты. Он помогает, если у тебя сильное энергополе. А у тебя все пробито, ты слабая, Оль. Такое ощущение, что кто-то питается твоей энергией, как вампир.

— Как я от Артема? — почему-то именно это сравнение пришло мне первым на ум.

— Наверное. Только ты Артему не вредишь ничем, когда подпитываешься, а вот тебя целенаправленно ослабляют. Только зачем? Если это Борис, то какой в этом смысл для него? Хочет убрать конкурента?

— Не знаю, Крис. Нас связывает только работа. Сейчас мы ведем один важный проект… Перевозка оружия на несколько миллиардов. А как можно поставить защиту? — мне не терпелось поскорее вернуть свое прежнее самочувствие и силы.

— Есть разные способы. Только простые уже не помогут. Поедем, нужно поставить блок как можно быстрее.

Собралась я за пять минут. Мне нужно было лишь переодеть домашнюю одежду. Косметикой я не пользовалась, расчесала волосы и завязала их в хвост. Взяла сумку с документами, телефон, и мы вышли во двор. Придется снова отложить разговор с Артемом на вечер.

Машина Кристины стояла у подъезда. Мартовское солнце отражалось на ее поверхности и слепило глаза. В воздухе улавливались первые несмелые весенние нотки, которые вплетались в звонкие трели птиц. Вдохнув их, я почувствовала себя гораздо лучше. Пение птиц всегда действовало на меня расслабляюще.

Дорога нам предстояла недолгая. Мама Кристины жила в двадцати километрах от меня, в небольшой деревне Марфино. Включив в машине радио «Максимум», Крис выехала на трассу и устремилась взглядом в окно. Мне всегда нравилось, как она выглядит за рулем: волосы дерзко раскиданы по плечам, губы поджаты в строгую, почти идеальную линию, а руки мягко направляют поверхность руля в нужную сторону. Крис, словно великая жрица Клеопатра, руководила нашей железной колесницей плавно и удивительно легко.

— Знаешь, а я все-таки верю, что мои сны сбываются. Пусть не сразу, а через время. Я знаю, что все у тебя будет хорошо, — не поворачивая голову в мою сторону, но явно обращаясь ко мне, проговорила она. И мне очень захотелось ей поверить. Несмотря на то, что думать о детях я запретила себе давно.

Крис надавила на газ, отчего я немного дернулась назад. Так я поступаю и в жизни — всегда двигаюсь по инерции.

18

В субботу я проснулся рано, когда солнце еще протягивало ко мне робкие лучи сквозь приоткрытые жалюзи и слепило глаза. Вчерашний разговор с Олей не выходил из головы. Неужели у нее кто-то есть? Зачем же тогда она придумывает все эти истории про Милу? Из ревности? Или из вредности?

Я включил чайник, достал из холодильника яйца, хлеб, масло, сыр для бутербродов. Пока закипала вода, я заглянул к Оле в комнату. Она спала, свернувшись калачиком, обнимала рукой подушку. Как когда-то меня. Или кого-то еще. Эта мысль не давала мне покоя, я снова начинал злиться на Олю и ее молчание. В конце концов, я не сканер и не телепат, чтобы читать ее мысли. Мне хочется нормального человеческого общения. Я должен знать, что происходит с ней.

Я вернулся на кухню, разбил в сковороду яйца, налил чай в кружку, собрался намазать на хлеб масло, как зазвонил телефон.

— Мила? Что случилось?

В ответ услышал только всхлипывания и неразборчивый шум. Она рыдала в трубку, не в силах сказать ни слова.

— Я… мне… Тёмааа…

— С тобой все в порядке? Где ты? — мне показалось, что от моего крика проснулась Оля.

— Артем, приезжай, пожалуйста, я ушла от мужа…

Ее слова выплеснулись на меня, как ушат холодной воды. Мила назвала адрес, полчаса езды на такси — и я буду у нее. Я переложил яичницу в тарелку, прикрыл крышкой — пусть сохранится тепло для Оли. Позавтракать я уже не успевал. Нужно было срочно выезжать к Миле, случилось что-то серьезное. Я беспокоился за нее не на шутку, что же могло произойти? Решения о разводе не принимаются так быстро. По крайней мере, мы с Олей тянем с этим уже два года.

Я вызвал такси, осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы не попасться на глаза Оле, и вышел на улицу. С крыш стекали капли крошечных ночных сосулек, снег подтаял и переливался на солнце, словно новенький хрусталь.

Минут через пять во двор въехала машина. Не успел я в нее сесть, как телефон завибрировал — звонила Оля. Говорить, что я уехал к Миле, мне не хотелось. Ни к чему расстраивать ее и осложнять наши и без того натянутые отношения. Я решил написать смс-сообщение, соврал, что уехал по делам, буду поздно. Лишние вопросы сейчас мне были не нужны.

Мила встретила меня у подъезда, сидя на чемодане и держа в руках огромную сумку. Она продолжала плакать, растирая ладошкой тушь по лицу. Ее огромные глаза, казалось, стали еще больше, наполнились отчаянием и болью. Я отметил про себя, что даже в такой трудной жизненной ситуации Мила успела накраситься, в отличие от Оли, которая никогда не пользовалась косметикой даже в обычные дни.

— Что случилось… — я подбежал к ней, не зная, что делать дальше и как реагировать на случившееся.

— Артем, он… предал меня! Я нашла у него в телефоне переписку с любовницей! Представляешь? А потом… Потом открыла галерею, а там… Фотки, где они голые! Они… они лежали в обнимку на нашей кровати. И не один раз. Он изменял мне! — Мила то и дело прерывисто хватала ртом воздух, задыхалась, видимо, от обиды и боли, огромные слезы одна за одной скатывались по щекам и скрывались где-то в области шеи, в шелковом красном платке. — Я не могу это пережить, такой обман… Я любила его, а он… вот так со мной… Хорошо, что ты приехал. Я не знала, что мне делать. Еще и вещи такие тяжелые… Поможешь мне их перевести к сестре?

— Да, конечно.

Я был шокирован ее словами. События развивались так стремительно, что напоминали плохо срежиссированный сценарий. Я взял в одну руку чемодан, в другую сумку. Мила тихонько пошла сзади, постоянно всхлипывая. Мы направлялись к парковке.

— Поедем на его машине. Потом заберет, если захочет, — сказала Мила и села за руль. — Извини, что выдернула тебя в выходной из дома… Просто ты единственный, кто меня понимает. А мне сейчас нужна поддержка, как никогда.

Сестра Милы жила за городом. Через полчаса молчаливой езды по трассе, изредка прерывавшейся тяжелыми вздохами Милы, мы свернули на деревенскую просеку. Из вполне устоявшихся реалий мы въехали в неизвестность. Кто знает, что ждет нас за следующим поворотом судьбы?

19

Дорога извивалась змейкой, виражи были один круче другого. Иногда мы налетали на ямы и подпрыгивали вверх. На одном из поворотов Мила резко съехала на обочину и затормозила. Тяжело вздохнув, она повернула свое заплаканное лицо ко мне и произнесла:

— Тем, я должна тебе рассказать все как есть. Ты мой друг и очень мне помог. Я хочу, чтобы ты знал: так, как ты, ко мне никто и никогда не относился. Ты очень заботливый. Мне хочется с тобой тоже быть честной. Знаешь… меня ведь зовут не Мила.

Ее слова разделили мои чувства на несколько частей: я был польщен, я был обескуражен, я был удивлен. Впервые она решилась со мной на откровенность. Доверие — один из главных компонентов здоровых отношений, без него нет ни дружбы, ни любви, ни счастья. Значит, для Милы я действительно был важным человеком в жизни. Со мной считались и признавали своим.

— Подожди, что ты имеешь в виду? — фраза про имя заинтересовала меня.

— По паспорту я Людмила. Только родные знают это. Для остальных я Мила. Но раз я с тобой начистоту, ты должен был это узнать. Тем более если мы будем работать вместе.

Ее лицо сделалось серьезным. Она пристально всматривалась в мое, пытаясь угадать реакцию на свои слова. Я впервые улыбнулся за это утро.

— Мила! Это все? Это такая мелочь, не стоило переживать, но все равно спасибо за доверие! — мне были приятны ее откровенность и легкая наивность. Ну как Оля может в ней видеть угрозу и считать «низкой»?

— Спасибо, Артем, мне сейчас намного легче. Но это еще не все. С нашей первой встречи я постоянно думаю о тебе. И мне кажется, что ты становишься для меня чуть больше, чем просто друг. Я боюсь влюбиться в тебя. Прости, если чем-то задела или обидела…

Мила разглядывала свои ладони, не в силах поднять ресницы. Голос ее дрожал. Я растерялся, не сразу сообразил, что ответить. Но и промолчать в ответ на откровение было непростительно с моей стороны. Я тоже решил быть с ней честным.

— Мила, ты мне нравишься, ты классная. Но пойми, пока я не могу ответить тебе взаимностью. Я не уверен, что разлюбил жену. Мы столько лет прожили вместе, хоть и отпустили друг друга, но память еще жива, живы воспоминания. Пока мы не разъедемся окончательно, я несу за нее ответственность.

— Наверное, ты не так понял меня, — Мила резко отвернулась к окну. — Артем, я просто рада, что ты появился в моей жизни. Вот и все.

С этими словами Мила завела машину, и мы вновь выехали на дорогу.

— Через десять минут будем на месте. Ты сейчас злишься, да?

Мила вопросительно посмотрела на меня. Ее огромные глаза были наполнены слезами, словно два бездонных озера.

— Нет, что ты, нет. Мне не за что на тебя обижаться.

— Вот и славно, — ответила она и больше не проронила ни слова.

Я слушал, как стук моего сердца громким эхом отдается по всему телу, заглушая звук собственного голоса:

— Мила, я безумно рад, что ты мой друг.

«Пора принять окончательное решение и сделать выбор», — подумал я. Перед глазами тут же замелькали предательские картинки: я держу на руках ребенка, своего ребенка, он улыбается мне, называя папой. Рядом стоит беременная… Мила и ласково манит меня к себе. Я тряхнул головой, пытаясь сбросить это наваждение с себя. Но надежда тусклым огоньком зажглась в моей груди. Я снова поверил, что смогу стать счастливым отцом…

Дорога сужалась, то и дело мы налетали на ямы и кочки. Казалось, что мы едем бесконечно долго. Мне хотелось поскорее вернуться домой и завершить разговор с Олей. Поставить точку в наших отношениях раз и навсегда.

20

— Как я соскучилась по вам, девочки! — мама Кристины по очереди обняла нас и пригласила за стол. В последний раз я была здесь около года назад. Ничего не изменилось с тех пор. Все тот же круглый стол у окна, расшитые бисером занавески, самотканые половицы у порога. Кухня наполнена ароматами выпечки и высушенных полевых трав. Я любила эту атмосферу уюта и спокойствия, безмятежного состояния однажды застывшего времени, которого мне так не хватало после смерти родителей.

Мария Васильевна была все так же хороша собой: длинные русые волосы аккуратно уложены в косу вокруг головы, светлый фартук поверх домашнего платья добавлял ее и без того уютному образу мягкости и доброты.

— Не простой он, Олюшка, — сразу начала она.

Именно за это я и любила сканеров: не нужно было тратить время на долгие разговоры и разъяснения. Достаточно пяти или десяти секунд, чтобы считать необходимую информацию с ладоней.

— Сегодня я поставлю защиту, но в дальнейшем тебе нужно научиться делать это самой, — многозначительно заключила она и покивала головой.

Затем Мария Васильевна молча удалилась в комнату, а мы с Крис переглянулись.

— Не переживай, мама поможет, — она положила руку мне на плечо и легонько похлопала, — с нами не пропадешь!

Крис засмеялась, я же уловила в ее голосе нотки сомнения. Не в силах больше смотреть на подругу, я отвернулась к порогу. Там, на окрашенной в коричневый цвет досточке, сидел кот Маркиз, тщательно вылизывая свои лапы и хвост. За год он хорошенько раздобрел, шерстка приобрела лоск и стала гуще, чем раньше. Из маленького котенка, подобранного Крис на помойке год назад, кот превратился в упитанного хозяина этого дома. Кот на секунду замер и посмотрел на меня: зеленые искорки глаз превратились в маленькие щелочки, изучили меня с ног до головы, а затем снова переключились на окно, за которым перелетали с ветки на ветку шустрые воробьи.

Вскоре из комнаты вернулась Мария Васильевна. Она несла в руке небольшую чашу из меди, в ней была вязкая жидкость алого цвета. В другой руке она держала полотенце и сухие веточки. Усадив меня на мягкое кухонное кресло, она ловким движением обмакнула сухостой в жидкость и брызнула мне в лицо. От неожиданности я зажмурилась, в нос ударил запах розового масла и ладана. Она водила веточками вдоль моего тела и трясла ими над головой. При этом произносила себе под нос не то молитву, не то заклинание. Закончив «процедуру», вытерла меня чистым хлопковым полотенцем и вынула из кармана небольшой медальон с изображением двух маленьких птичек, сидящих на веточке рядом друг с другом:

— Возьми, внутри лежат травы от «низких». Носить нужно, пока не восстановишься, а если вдруг потеряешь — мысленно представляй его, он поможет.

Сомневаясь в силу чудодейственного амулета, я все-таки надела его на шею. В глубине души я не верила в магию и заговоры. Я верила в общее информационное поле. Все, что мы знаем, все, что знают другие, находится в открытом доступе для людей и сканеров в общем информационном потоке. Только беда обычных людей в том, что они забыли, как пользоваться этим полем. Они разучились его слышать и чувствовать, привыкли полагаться на логику и разум, в отличие от сканеров, которые до сих пор владеют этой способностью. Через общее инфополе мы по-настоящему можем обезопасить себя — вовремя считывая все необходимое о сущности людей. Вот только жаль, что поле не выдавало никакой информации о Борисе. Нужен был какой-то особый ключ или шифр, чтобы получить к нему доступ.

После всех манипуляций с травами Мария Васильевна усадила нас с Крис за стол, а то «мы стали такими бледными и уставшими», что нас ни в коем случае нельзя было отпускать домой. Когда долг всех матерей — накормить и напоить своих чад — был с успехом выполнен, мы с Крис засобирались обратно.

Прощаясь, Мария Васильевна сунула мне в руки бумажку. «Как поставить защиту самостоятельно», — тут же считала я с ее ладони. Надеюсь, что у меня получится применить это знание. Бумажку я спрятала в сумочку, в потайной карман, решила изучить ее содержимое дома.

Всю обратную дорогу мы ехали молча. Иногда слова мешают нам улавливать те тонкие оттенки чувств, что витают в воздухе и становятся нашими мыслями. Их нужно успеть удержать, обдумать хорошенько и лишь потом произносить. Зачастую люди поступают иначе: сначала говорят и только затем думают. Слово всегда вторично, и сканерам это хорошо известно. Артем сказал мне, что отпустил меня. И я говорю, что отпустила его. Но мы оба знаем, что это ложь. Мы связаны друг с другом тенью невыполненных обязательств. Ему нужна семья, а я… Я не могла ему ее дать, отнимала у него право на счастье, держала рядом с собой и контролировала каждый его шаг. Жизнь со сканером то еще испытание. И Артем, похоже, устал его проходить.

Я любила подругу за то, что она чувствовала меня, как саму себя. Она разделила мое молчание и не нарушала его, позволяя мне погрузиться в него полностью. Я должна была подготовиться к грядущему разговору с Артемом. Должна была настроиться на энергетическую борьбу с Борисом. Присутствие Крис дарило мне уверенность, что все получится, что я справлюсь со всеми ударами, которые решила нанести моя изменившаяся жизнь.

Крис высадила меня у подъезда, поцеловала на прощание, и я не спеша побрела к дому. Бросила взгляд на окна — свет в них не горел. Тотчас в руках завибрировал телефон. Пришло короткое сообщение от Артема: «Буду утром, не жди. Непредвиденные обстоятельства».

21

Минут через двадцать мы подъехали к низенькому дому с завалившейся оградой. Мне даже показалось, что он нежилой. На стенах была облупившаяся краска, а окна занавешены какими-то тряпками. Как только Мила заглушила мотор, из дверей высунулась высокая и сутулая женщина, больше похожая на старушку. Когда она подошла поближе, я разглядел ее и понял, что это наверняка моя ровесница, просто выглядит как-то… старомодно. С Милой они были совершенно не похожи, словно чужие люди, а не родные сестры.

— Мила? Что случилось? — женщина выглядела удивленной.

— Все, ушла я от него, Тань, — Мила пыталась вытащить из машины чемодан, неохотно рассказывая ей о случившемся. — Познакомься, это Артем. Помнишь, я тебе рассказывала о нем?

— Да, конечно, проходите в дом, — Татьяна показала рукой на дверь, искоса бросив на меня изучающий взгляд.

Я подхватил чемодан одной рукой, в другую взял сумку, и мы прошли в огромную кухню.

— Мне уже пора, спасибо, — смущаясь, сказал я и поставил вещи Милы около дверей.

— Мы тебя просто так не отпустим, — улыбнулась хозяйка дома, — а чай попить с дороги?

Поддавшись уговорам, я сел на старенький диван. Он скрипнул подо мной и прогнулся. Дом внутри тоже выглядел неухоженным, словно в нем никто не жил. На окнах была серая пленка из пыли, по полу сквозило, а печка была слабо растоплена. Лампочка тускло светила под самым потолком, вся облепленная мухами и грязью. Никогда раньше я и не думал, что дом можно так запустить и не следить за порядком.

Мила с сестрой накрывали на стол, тихо переговариваясь между собой. Казалось, что они не замечают ветхости и холода избушки.

Я чувствовал себя здесь неуютно и хотел поскорее вернуться домой. Оля, скорее всего, уже проснулась, нам нужно с ней завершить вчерашний разговор. Ночью я долго не мог уснуть и решил, что мы ведем себя с ней, как два дурака. Она должна знать, что я по-прежнему отношусь к ней с теплом, ценю и дорожу нашим общением. Люблю я ее или нет — какое это имеет значение сейчас, если мы столько пережили вместе. Не рушить же все из-за глупой ревности? Пусть она губит меня своей энергией — в конце концов, может, это лишь глупые предрассудки сканеров. Отношения с Милой слишком стремительно ворвались в наш мир. Я не готов пока рушить семью из-за случайного увлечения. Или все-таки готов?

Я откинулся на спинку дивана, вспомнил, как Оля крепко обнимала меня за талию, как наши руки переплетались пальцами, обвивались между наших тел, как мы наслаждались друг другом и этого всегда было мало… Нет. Я не мог ее отпустить. Следом за воспоминаниями об Оле появилась картинка, как я держу на руках малыша, своего сына… которого не могла мне подарить жена.

— Артем, все готово, — Мила подошла и потянула меня за руку, выдернув из размышлений, — чай остывает, идем.

На столе сестры расставили тарелки с булочками, в блюдца налили варенье, чай разлили по кружкам, от которых поднималась легкая ароматная дымка.

Сестры вспоминали детство в этом доме, шутили про свои проделки и девичьи переживания, то и дело поглядывая на меня. Я делал вид, что мне интересно их слушать, решил не обижать Милу в тяжелый для нее день. За разговорами я даже не заметил, как пролетело два часа. Извинившись, я вышел из-за стола, взял мобильный в руки, чтобы вызвать такси. Пришло время прощаться.

— Мила, напомни адрес? — уточнил я у нее и почувствовал, как перед глазами все потемнело.

Я ухватился за грязную стену, в животе что-то кольнуло и потянуло вниз. Думал я только об одном: нужно быстрее уезжать. В динамике раздался голос таксиста. Слов я не разобрал, все смешалось и слилось в глухой раздражающий стон. Я протянул трубку Миле и с трудом произнес:

— Скажи ему адрес…

Передо мной она тут же разлетелась на миллион маленьких Мил, а я все продолжал оседать на пол, не понимая, что со мной происходит…

22

Артем появился лишь на следующий день, поздно вечером. Я уже готовилась ко сну, когда в двери повернулся ключ. Первым моим желанием было сурово встретить его в прихожей, отчитать за бессонную ночь, невнятные смс и звонки без ответа.

Я только приподнялась на локте, потянулась за халатом, как Артем произнес из коридора:

— Оля, со мной все в порядке, пожалуйста, не выходи, мне нужно побыть одному.

Он быстро прошел на кухню, и слышно было, как закрыл дверь на ключ.

Я тут же соскочила с дивана и бросилась к нему. В кухне было тихо и темно.

— Артем, что с тобой? Почему ты не хочешь меня видеть? Открой дверь!

Я постучала сильнее, но в ответ он лишь тяжело вздохнул и произнес:

— Оля, я устал, давай утром поговорим.

Не понимая, что происходит, и не в силах с ним спорить, я вернулась в комнату. Усталость, словно тень, преследовала меня, я не могла сосредоточиться ни на чем, казалось, что мои ресурсы полностью исчерпаны. Вместо восполнения энергии меня снова ждала бессонная ночь.

Артему было совершенно не свойственно так себя со мной вести. Эта мысль не давала покоя и тревожила меня. Что-то случилось. Я ворочалась с боку на бок, прислушивалась к шорохам на кухне и перебирала в памяти все последние события, вспоминала наши разговоры с Артемом, блондинку, Бориса, мой внезапный обморок…

Я проспала от силы часа два. С гудящей головой поплелась в ванную и увидела, что Артема уже нет в квартире. Что же происходит, что он скрывает от меня? Вдруг внутри все оборвалось, моя душа рассыпалась в пыль: он мне изменил и не хочет, чтобы я это просканировала. Только такое объяснение приходило в голову. Сердце играло в груди на барабанах, нервы натянулись гитарной струной, в голове звучали ноты из «Реквиема», и вся эта какофония создавала невероятный мрачный концерт во мне.

Я с огромным трудом заставила себя поехать на работу. Нельзя оставаться дома сейчас, иначе Борис заберет проект обратно. Не зря люди говорят, что беда не приходит одна: она зовет с собой своих сестер и братьев, усаживает их поудобнее по мягким креслам и разливает им чай, горький и соленый, словно слезы, — самый любимый их напиток.

Мне казалось, что мир перевернулся, а я хожу по розовым осколкам очков, которые так счастливо носила еще совсем недавно. Я понимала, что сама хотела этого, сама подталкивала Артема на измену, что же сейчас я так расстроилась? Он не моя собственность, он вправе принимать свои собственные решения. Позавчера я считала, что я его отпустила. Вчера готова была вновь схватить его в объятия и не отдавать никому, сегодня я не была уверена уже ни в чем.

На ресепшене меня приветливо встретила Надюша. Ее звонкий голос заставил вернуться в реальность:

— Оля, сегодня еще три курьера, и мы закрываем проект!

Я даже не сразу поняла, о чем она. Мысли постепенно выстраивались в ряд, и я возвращалась к работе.

— Отлично, — невесело ответила я. И только тут обратила внимание на ее глаза. Ее чистые голубые глаза сейчас были ярко-зеленого цвета и сияли как два безумно дорогих изумруда.

— Надя, ты в линзах? — не сразу поняла я.

— Да, — смеясь, ответила она. — Говорят, что мне так гораздо лучше!

Я дежурно улыбнулась, надеюсь, она сделала это не намеренно. Ведь, если человек в линзах, сканер может его «прочитать» лишь по руке. Не хотелось бы работать с Надей вслепую.

23

На подбор персонала ушло почти две недели, оставалось найти еще трех курьеров, и проект будет закрыт. Я сканировала не всех, большую часть людей нашел Борис. Сегодня предстояла моя очередь провести собеседования и отобрать последних курьеров.

Конец ознакомительного фрагмента.