Мама, давай вернём папу! История одного развода

Екатерина Сенина

Знакомство с любовницей отца – пожалуй, худший подарок к Новому году для десятилетней девочки. Аня больше не верит в чудеса и обдумывает план возвращения папы. Но еще до боя курантов ее и маму ждут новые, судьбоносные встречи.

Иллюстратор Елизавета Боронтова

Корректор Наталья Пенькова

© Екатерина Сенина, 2023

© Елизавета Боронтова, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-2134-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

.

1

Тётя Лиля появилась в жизни Ани внезапно. В подобных случаях говорят: как снег на голову. В случае Ани — как снежок, который запустил в неё папа за несколько минут до этого события. Бах! — в плечо, бу-бух — в спину.

— Нюра! Нюра! Смотри, наконец-то снег!

Аня вышла на школьное крыльцо, когда на улице уже стемнело. После уроков она всегда оставалась на продлёнку, а затем шла в театральный кружок — занятия проходили здесь же, в актовом зале. Потом её встречал папа. Он предприниматель, владелец двух цветочных павильонов, график свободный. Изо дня в день, из года в год, все четыре года подряд папа стоял на одном и том же месте — за забором школы. Но сегодня подошел к самому крыльцу.

Аня в это время завороженно смотрела, как с неба падали огромные белые хлопья. Снег в этом году выпал только в начале декабря, когда в школе уже вовсю репетировали новогодние представления. Снежинки опускались на асфальт, ступени, на щёки и ресницы и тут же таяли, а Аня представляла, как уже сегодня папа достанет из кладовки ёлку, которую они вместе с мамой украсят игрушками, а ещё повесят гирлянду из разноцветных лампочек. И новогодний ночник с изображением Деда Мороза! Нет, наверное, всё—таки не сегодня, а завтра — завтра пятница, а сегодня надо будет всё подготовить, навести дома порядок.

— О чём задумалась? — папа обнял Аню, когда та, смеясь, стряхивала с куртки снежную пыль.

Снежинки облепили его очки и смешно повисли на чёрной бороде, аккуратно обрамляющей узкое лицо.

— Мы сегодня или завтра будем ёлку собирать?

— Как скажешь, можем и сегодня. Пошли!

Раньше от дома до школы можно было дойти всего за пять минут — совсем рядом родители снимали квартиру. Но потом папа решил продавать цветы круглосуточно, и, чтобы не допустить сбоя в работе, семья переехала поближе к одному из цветочных павильонов. Аня к тому времени уже перешла в четвёртый класс, и до мая школу решили не менять. Так что теперь дорога к знаниям превращалась в настоящее путешествие. По пробкам — минут сорок. За это время они с папой успевали сыграть и в города, и в слова, и даже спеть любимые песни.

Парковался папа всегда далеко от школы. Старался найти такое место, чтобы никому не помешать и обезопасить себя от «полоумных мамаш» — так он говорил о родительницах—водительницах. Тем вечером Аня подумала, что эта папина привычка очень кстати, будет время рассказать о неудачной самостоятельной работе, за которую получила тройку. Во время продлёнки удалось переписать на четвёрку, но в журнал всё равно поставили трояк, на балл ниже из-за второй попытки. Ане хотелось услышать от папы ободряющее «ничего, исправишь» до того, как мама припомнит ей «мультики до ночи».

— Так как дела? — папа взял дочку за руку и повел в сторону школьных ворот.

— Пап, если честно, так себе, — нахмурилась Аня. — Помнишь, я говорила, что будет самостоятельная по математике? Так вот, сегодня…

— Подожди—ка, вот и мы! — папа перебил неожиданно и резко, остановившись перед какой-то женщиной в ярко-малиновом пальто с белым пушистым мехом и в такой же ядовито-малиновой шапочке. — Это Анютка, моя дочка. Нюр, это тётя Лиля, ты её видела уже, она со мной работает.

Мысленно Аня все ещё рассказывала папе про тройку по контрольной. А тётю эту она совсем не помнила.

— Привет! Можно и просто Лиля! А чего такая грустная?

Узор из бровей, глаз и губ этой женщины напомнил Ане лицо завуча, которой в новогоднем спектакле была отведена роль Снежной Королевы.

— Нет уж, лучше тётей Лилей называй, — уточнил папа. — Анют, мы её до дома подвезем, хорошо? Это по дороге. Так что у тебя с самостоятельной?

Аня промолчала.

— Ладно, потом расскажешь, — улыбнулся папа, явно почувствовав, что идея подвезти ещё кого-то дочке не понравилась.

Несколько минут они шли молча.

— Анечка, а я знаю, что у тебя недавно был день рождения! — прервала тишину тётя Лиля.

Аня удивленно посмотрела на неё.

— Да-да! Я всё про тебя знаю! И приготовила тебе подарок! Держи!

И она достала из сумки длинную увесистую шоколадную плитку.

— Возьми! — приторно добрым голосом попросила тётя Лиля.

— Лиль, ну вот напрасно ты, не надо было, — нахмурился папа, и Ане почему—то не понравилось, как прозвучало из его уст это самое «Лиль». Он примерно так же строго, но мягко говорил «Марин» Аниной маме, когда та, по мнению папы, делала что-то не так.

— Да ладно тебе, это же всего лишь шоколадка! — рассмеялась тётя Лиля и вложила в руку оторопевшей Ани пресловутый подарок.

Они продолжили путь к машине.

— Тебе девять исполнилось? — не отступала от темы дня рождения новая знакомая.

— Десять, — буркнула Аня.

— О, юбилей! Как здорово! Вы в школе это как-то отмечаете? У меня сын в детский сад ходит, в следующем году уже выпустится. Так у них традиция: у кого день рождения, тот приносит всем конфеты. А он в этом году, именно в день рождения, заболел ветрянкой. Представляешь? У тебя была ветрянка? У всех, разумеется, была. Я и сама именно в детском саду ей переболела. Так-то ничего страшного, но за Тёмку обидно: день рождения — и с температурой. Зато потом, спустя три недели, в саду отметили. Выходит, праздник растянулся почти на месяц. Ну так как, у вас поздравляют одноклассников?

— А мы уже пришли, вот и машина! — папа достал из кармана ключи, а Аня побежала к переднему пассажирскому сиденью, но папа открыл ей заднюю дверь. — Нюр, пусть тётя Лиля вперед сядет, ладно?

Вот теперь вечер точно был безнадёжно испорчен. Аня послушно плюхнулась на заднее сиденье. Папа завёл машину и ещё долго выбирался из забитого автомобилями двора, чертыхаясь и ругаясь на «овец», «дятлов» и «куриц». На часах было около шести вечера. Пробки.

— Ой, Коль, сегодня такой интересный день был, — начала щебетать тётя Лиля, когда папа в очередной раз уставился в навигатор с застывшей красной линией, ведущей к дому. — Утром парень зашел, попросил пятьдесят один ирис. Ему Кристина собирала букет. Сказал, что вечером сделает предложение своей девушке. А уже в четыре пришел вместе с ней, с невестой, за букетом роз для будущей тёщи!

— А сколько роз понадобилось тёще? — не отрываясь от дороги, но улыбнувшись, спросил папа.

— Поменьше, двадцать одна. Но зато премиальные!

— Надо бы их больше возить, часто спрашивать стали, — отреагировал папа.

Аню расстроило то, что он говорит при ней на какие-то посторонние, рабочие темы. В руках плавилась подаренная шоколадка, а Ане очень хотелось есть. Пока взрослые беседовали, она осторожно развернула плитку, отломила кусочек и закинула его в рот — настоящее лакомство! И орехи — такие вкусные!

Едва дожевав всё, что было во рту, Аня потянулась за новой порцией. В машине работала печка, поэтому кусочки уже не отламывались, а отрывались, тут же растворяясь во рту.

— Репетиция была сегодня? — всё-таки вспомнив о дочери, поднял подбородок папа и посмотрел в зеркало заднего вида. — Ух ты! Что это с тобой? Что за чудище я везу?

Тётя Лиля обернулась и рассмеялась:

— Нюра, ты вся в шоколаде! Сладкая девочка! Сейчас всё исправим!

Она тут же открыла бардачок, достала влажные салфетки… И Ане показалось, что сделано это было как-то по-свойски, как будто чужая женщина наверняка знала, что у папы там лежит целая упаковка этих самых салфеток, и уже не раз доставала их.

— Держи, Нюр, — продолжала улыбаться тётя Лиля. — Вытирай нос, левую щёчку, губы и подбородок — всё в шоколаде!

Нюрой Аню называл только папа. Даже мама так не называла. А уж чужие — тем более. Аня съёжилась, быстро запихнула недоеденную шоколадку в рюкзак и вытерла испачканное лицо.

Папа припарковался примерно в остановке от их дома.

— Ну, я пошла! — звонко пропела тётя Лиля. — Анечка, было приятно познакомиться!

— Всё хорошо? — обернулся папа, когда дверь захлопнулась и они остались одни.

— Да, — сухо ответила Аня.

Автомобиль тронулся, и через несколько минут они были дома.

Мама вернулась с работы примерно через полчаса и сразу занялась приготовлением ужина. Беседовать с папой о неудачной самостоятельной, чтобы зарядиться оптимизмом, было уже бесполезно, так что Аня решила сразу сообщить о тройке маме.

— Как так? — округлила глаза та, услышав эту новость. — А я тебе говорила: это всё твои вечерние посиделки перед телевизором. Предлагала позаниматься, ещё раз подготовиться как следует, и что услышала в ответ? «Я всё знаю! Легкотня!» Вот тебе и «всё знаю»! Тащи сюда тетрадь, посмотрю, что не так.

Аня опустила глаза, открыла рюкзак, потянулась за тетрадкой и… вляпалась во что-то тёплое и мягкое. Это была растаявшая шоколадка.

— Боже! Откуда у тебя это? Кто дал? Кто разрешал шоколад есть?

— Тётя Лиля дала, — испуганно выпалила Аня и тут же почувствовала, что лучше бы сказала нечто другое.

— Кто—о—о? — маму буквально перекосило. — Так, иди в свою комнату. Быстро! И отца позови срочно. Дверь к себе закрой.

Папа пришёл на кухню сам, вывел оттуда Аню, а затем сел за стол. Аня закрылась в своей комнате, упала на кровать, натянула на лицо одеяло, но запретить себе слушать то, что говорили в нескольких метрах от неё родители, было невозможно. Ноги как будто сами подошли к двери.

— Какого чёрта ты знакомишь мою дочь со всякими шлюхами? — кричала мама. — Ты у меня спросил разрешение?

— Она не шлюха, мы вместе работаем. И кстати, до нее всё было куда сложней, — тихо и спокойно отвечал папа. — Я тебя много раз просил оставить свою дурацкую работу, чтобы помочь мне. Те деньги, которые я плачу Лиле, могла бы получать ты, они оставались бы в семье. Но у тебя же карьера! Ты же можешь через сколько-то лет стать начальником отдела!

— Ага, ты бы эти деньги ещё во что-нибудь вложил, только не в меня, не в семью! Не в квартиру, о которой мы мечтаем уже одиннадцать лет, меняя съёмные. И да, не смей в нашем доме упоминать имя этой стервы! Я требую, чтобы ты завтра же уволил эту дуру! — голос мамы все больше превращался в визг.

— Я этого делать не буду, — совершенно спокойно отвечал папа. — И не ори на весь дом, что соседи подумают?

— Плевать мне, что скажут соседи, пусть все знают, какой кобель тут живет. Завтра же увольняй её!

— Нет.

— Тогда убирайся. Убирайся прямо сейчас! Забирай свои вещички и топай к этой твари! Проживём как-нибудь без тебя, неудачника! Интересно, чем же ты её покорил? Как мужчина ведь ты никакой!

Папа ничего не ответил. Аня услышала, как его тяжелые шаги направились к кладовке. Может, папа решил отвлечь маму и пошёл за ёлкой?

Папа действительно открыл кладовку, слышно было, как он там копошится — «Точно, ёлку ищет!» А потом на пол упало что-то тяжёлое. Аня приоткрыла дверь. Нет, не ёлка. Папа вынес из спальни гору вещей, бросил их в чемодан, кое-как справился с молнией и стал обуваться.

— Ты что делаешь? Ты что, рехнулся? — мама вышла из кухни и перегородила ему дорогу. — Ты Аню напугаешь. На место вещи положи. Я сказала: положи всё на место!

— Уйди с дороги, — приказал папа. — Сказала уходить — я ухожу. Всё. Достала. Не мужчина я, неудачник, кобель. Да, я тебе признался про Лилю, думал, мы вместе это переживём, ты поможешь мне справиться. А ты, что ты? Унижения сплошные. Слова хорошего не скажешь, не обнимешь. Ты, что ли, в постели огонь?

— Прекрати, дочь услышит.

— Тогда отойди от двери, я ухожу.

— Коль, все, успокойся. Аня, Аня, иди сюда! — мама была напугана, Аня никогда не слышала, чтобы её голос звучал именно так. — Аня, доченька, подойди сюда.

— Марина, зачем ребёнка впутывать? — теперь уже кричал папа.

— Аня! Аня! — плакала мама.

Аня разрыдалась и бросилась из комнаты по коридору. Папа в это время пытался отодвинуть маму, которая, казалось, намертво прилипла к двери.

— Папочка, не уходи! — закричала Аня, обняв его так крепко, что им обоим стало тяжело дышать. — Простите, это я виновата, я больше не буду брать шоколадки у чужих, я вообще шоколад есть не буду!

— Аня, ты не виновата! — папа гладил её по голове. — Мы с мамой много ругаемся, нам надо пожить отдельно. Это временно… может быть.

После этих слов мама закрыла лицо руками и завыла.

— Папочка, не уходи! Прости маму! Она не со зла! Она тебя любит!

Папа обнял дочку, присел, и Аня почувствовала, как на её лоб что-то капает. Аня поняла: это слёзы. Папины слезы. Так страшно ей ещё никогда не было.

— Успокойся, папа никуда от нас с тобой не уйдёт, — всхлипывая, прошептала мама. — Давайте, разберите вещи, а я накрою на стол. Курица уже готова, а макароны точно разварились.

После ужина Аня быстро уснула. Но ночью несколько раз просыпалась. Через щель в дверном проёме пробивался свет из комнаты родителей и доносились обрывки фраз. «Ты всё решил? Всё решил за нас двоих? Нет, даже за троих! Одумайся!» — то шипела, то молила мама. «Прости, я не могу без неё. Я буду вам помогать, обещаю», — доносилось в ответ.

Утром Аня подумала, что всё это просто дурной сон. В школу её, как обычно, отвёз папа. Пробок в городе не было, долетели минут за пятнадцать. Только и успели сыграть в города. А поговорить не удалось. Ничего, думала Аня, спросит, как и что, у папы вечером, по дороге домой. Но после уроков на школьном крыльце её встретила бабушка Валя — мамина мама. Она жила рядом со школой.

— Папе срочно пришлось уехать в командировку, — объяснила бабушка и попыталась улыбнуться, хотя получилось плохо — грустно. — Думаю, он скоро приедет, а пока забирать из школы тебя буду я.

Бабушка хотела взять у Ани рюкзак — так всегда делал папа, но Аня не отдала. Она опустила голову, взяла бабушку за руку и поплелась к остановке. Ехать на автобусе предстояло не менее часа. Но Аню волновало это меньше всего. Как и то, что вечером они не будут наряжать ёлку.