Девушка вне всяких подозрений

Екатерина Островская, 2021

Начальник убойного отдела майор Гончаров и его жена Марина познакомились, когда он, в те годы еще простой опер, на ее глазах застрелил главаря опасной банды. Прошло пятнадцать лет, и вот единственный уцелевший тогда бандит выходит на свободу. Что он будет делать: искать пропавший общак с миллионами долларов или мстить тому, кто отправил его за решетку? Майор Гончаров убежден: он и его супруга в опасности. Но начальство и коллеги ему не верят, так что помощи ждать не приходится…

Глава четвертая

Он вернулся с дежурства с единственным желанием поспать хотя бы пару часов. Сначала, конечно, Марина отправит его гулять с Баксиком, полчаса он будет ходить с ним подальше от мест, где своих питомцев выгуливают хозяева крупных собак, а среди них много агрессивных — и псов, и их владельцев. Баксика несколько лет назад покусал неадекватный стаффорд; досталось и Марине, которая бросилась оттаскивать от своего любимца разъяренного пса. Теперь Баксику больше четырнадцати лет: зубов у него почти не осталось и он плохо видит. Но Марина после того случая с ним не гуляет, она патологически боится крупных псов, да и не очень крупных, вообще всех собак. А уж когда те гуляют без намордников, это вообще страх и паника.

Но в этот раз она встретила мужа уже готовой для путешествия: в квартире у входа стояли две дорожные сумки, большой зонт в чехле — похожий на те, что стоят на пляжах. А еще пакет с древесным углем.

— Мы куда-то собрались? — поинтересовался Гончаров, скидывая кроссовки.

— Как — куда? — сделала удивленные глаза Марина. — Мы же договорились, что едем в воскресенье на дачу. Зря, что ли, купили?

Вообще-то Игорь не помнил такого разговора, он думал, что погуляет с собачкой, вернется и устроится на диване.

— Я с Баксиком уже погуляла, — продолжала жена, — мы с ним вместе в магазин ходили. Я его все время на ручках держала, он чуть пачку сосисок не стащил.

— Кто задержал преступника? — поинтересовался Гончаров. — Протокол составили?

Но жена не оценила юмор.

— Бери сумки и спускайся к машине, а я возьму Баксика — и следом. Только ты проверь, чтобы там не было собак без намордника.

Машину оставили на дороге, потому что отдельного въезда на территорию не было. Пришлось перепрыгивать через неширокую канаву и тащить все вещи к старой баньке.

Почти сразу появился сосед, бывший еще позавчера владельцем земли, подошел, поздоровался и уставился на пакет с древесным углем.

— Это что? — спросил он.

— Уголь, — ответил Гончаров.

— Я и сам вижу. А зачем он вам? Вы что — миллионеры, деньги на ветер выкидывать? У меня вон сколько дров — берите сколько надо без всяких денег. На шашлыки позовете — и на том спасибо, а если еще стаканчик нальете…

— Какой тебе еще стаканчик, — возмутилась внезапно возникшая из-за кустов малины его жена, — будет тебе уже стаканчиков! Как говорится, слазь — кончилось твое время!

— Да я и не пью, — успокоил ее Игорь, — я за рулем, как вы сами можете убедиться.

Мангал Гончаров соорудил из старых кирпичей, которые стояли стопкой возле бани. Начали растапливать дровами, а потом сверху Марина высыпала привезенные угли. Когда на мангал положили шампуры с мясом, снова появился сосед.

— Я чего заглянул, — начал объяснять он, — спросить хотел: вы строиться скоро начнете?

— В этом году не планируем, — ответил Игорь, точно зная, что в ближайшее время не будет никакого дома, если он будет вообще. — Конечно, пристроечку надо бы какую-то сделать к бане, потому что внутри тесно…

— А сажать что будете?

— Я планирую посадить розы, — поделилась своей мечтой Марина.

Бывший хозяин земли задумался.

— Я вот по какой причине интересуюсь, — начал объяснять он, — если вы не планируете сажать ничего ценного, то можно мне напоследок тут картошку посадить… Не везде, а так, чтобы вам туда-сюда проходить можно было.

— Какая картошка? — удивился Гончаров. — Июнь на дворе.

— А что? Сейчас посажу, а в октябре выкопаю — такая крупная, тебе скажу… У меня семенной фонд знаешь какой! Сам-десять называется. Один клубень закопал, а осенью десять картошин из него получается, да такие крупные все — белые, рассыпчатые, когда сваришь. Я вам потом мешок дам на прокорм. Мы сами в девяностые только картошкой и спасались. Курочек еще держали, поросенка как-то завели, а потом что? Резать его надо. А как? Он ведь как родной нам уже был. Имя свое знал, отзывался на него, прибежит, бывало, и хвостиком дрык-дрык. Мы его Борькой назвали в честь одного хрена…

— Да ладно тебе, — остановила мужа подошедшая соседка и посмотрела на Гончарова: — А вы сами в девяностые чем занимались?

— Учился в мореходке, потом в плавание ходил.

— Моряк, значит, — покачал головой сосед, — опасная у вас специальность!

— Мой муж сейчас в полиции служит, — сказала Марина, — начальник убойного отдела в районном управлении.

— В полиции? — не поверил сосед. — Да я сам здесь участковым отмантулил почти сорок лет. Уважаемым, можно сказать, человеком был. Убийств на участке, правда, не много было. Разве что по пьяни. А так все больше драки с нанесением увечий мелкой и средней тяжести. А потом, когда с алкоголем боролись, вообще невмоготу было. Начальство требует отчетности — давай конфискуй, дела возбуждай. А какая тут может быть отчетность, когда все вокруг гонят. А начальство гнобит, говорит, что мы демократическое государство строим, а там самогонщики не нужны.

— А сейчас никто не гонит?

— Как никто? — удивился сосед. — Все гонят, только в еще бо`льших масштабах. Потом ходят в гости друг к другу и обмениваются продуктом, выясняют, у кого лучше. Порою до драк доходит — спор ведь, но убийства не случалось пока. Но у нас и участковый хороший. Майор Францев Коля. Может, слышали про такого? Ему орден дали за то, что маньяка поймал, который душил всех в округе.

— Так маньяки у вас все-таки водятся? — осторожно поинтересовалась Марина.

— Теперь нет. Да он и не наш был. Он городской сам — дворец себе неподалеку отгрохал. Потом его следователь Кудеяров пристрелил^[6].

— Вы же сказали, что участковый.

— Ну да, — согласился старик, — следователь застрелил, а орден дали участковому. Ну и правильно, я считаю. Коля Францев — хороший парень. Как ему орден дали, сразу и женился, теперь у них двое детей.

— А вы кем работаете? — обратилась соседка к Марине.

— У меня барбершоп, — ответила Гончарова.

Старики недоуменно переглянулись. Потом сосед посмотрел на Марину.

— Бабье, простите, что? — тихо поинтересовался он.

— Парикмахерская, — объяснил Игорь.

— У-ух, — выдохнула соседка, — а я уж, грешным делом, подумала, что это болезнь какая.

— Парикмахерская тоже ничего, — произнес старик, — но себя я стригу сам.

— А жену вашу тоже вы подстригаете? — спросила Марина.

— А чего ее стричь, — махнул рукой сосед, — у нее и волос-то не осталось. А раньше такая коса была! Ниже этой самой… Все оборачивались и завидовали. Бабы — косе, а мужики — мне.

Он засмеялся.

— Дурак, — сказала его жена, хлопнула мужа по руке и тоже рассмеялась.

— Ну, ладно, — подвел черту сосед, — давайте еще раз представимся друг другу, — он показал на мангал с шашлыками, — на этот раз уже в неофициальной обстановке. Я для вас теперь не Дмитрий Иванович, вроде академика Менделеева, который водку изобрел, а просто дядя Митя. А моя жена теперь не Надежда… эта самая, Петровна, а просто баба Надя.

Сосед посмотрел на шашлыки, достал из кармана пачку папирос, протянул ее Гончарову, но тот отказался.

— Вишь, как оно получается, — перешел Дмитрий Иванович на доверительный лад, — я, стало быть, дядя, а жена моя — не тетя вовсе, а сразу — баба. Такая вот жизненная философия, одним словом.

— А дети у вас есть? — спросила Марина.

— Дети? — повторил дядя Митя. — Был сын. Да бог забрал. Его в Чечне убили. Мы как раз картошку сажали. Подъехали из военкомата и сообщили. Похоронку вручили, как полагается. Надюша сразу тут же и упала — инфаркт у нее случился. Вот так живем теперь одни на земле. А на миллион, что от вас получили, мы Коле нашему памятник на могилке поставим, а то там просто табличка.

Соседи принесли небольшой стол. Марина выставила на него привезенную снедь, а потом и шашлыки. После того как трапеза завершилась, Надежда Петровна пошла показывать новой соседке свое хозяйство и яблоневый сад. Дядя Митя обернулся, провожая взглядом женщин, а потом достал из внутреннего кармана пиджака бутылку.

— Давай по рюмашке ради дегустации. Это продукт моего собственного производства, я его на смородиновых почках настаивал.

Гончаров отказался. Сосед вздохнул, а потом сказал:

— Я хотел просто поговорить. С женой-то о чем разговаривать: все давно уж переговорено. Она только рот собирается открыть, а я уже знаю, чего она сказать хочет. Ты со своей часто разговоры ведешь?

— Когда только познакомился с ней, мог говорить часами. Я ее допрашивал: Марина была подозреваемой.

— Но не села? — уточнил дядя Митя.

— Была подозреваемой, потом стала свидетелем, а потом и пострадавшей…

Примечания

6

Читайте об этом в романе Екатерины Островской «Демоны прошлой жизни».