Ангел для Демона

Екатерина Орлова, 2023

– Это правда? – шепчу я, изо всех сил сдерживая слезы.– Что правда, маленькая? – Дима делает шаг ко мне.– Правда, что ты сын Громова… Грома? Ты же Громов, – бормочу растерянно, все еще не веря в то, что узнала. – Сын папиного конкурента. Сын, которого он подослал, чтобы использовать меня ради мести. Все сходится. О, боже.Я накрываю пальцами дрожащие губы, чувствуя, как слезы прочерчивают по щекам горячие дорожки.– Ангел, – Дима обнимает меня, обволакивая своим запахом, но я отталкиваю его.– Ты использовал меня! Ты… – я задыхаюсь. Кладу руку на грудь, чтобы немного успокоить колотящееся сердце, но это не помогает. – Не подходи ко мне, больше никогда даже не смотри на меня!– Ангел, я люблю тебя, – произносит Дима.– Ты – монстр, а монстры любить не умеют, – отвечаю севшим голосом.

Глава 9

Демон

Иногда, когда бросаю взгляд на столик возле дивана, мне кажется, он плавится в том месте, где лежит телефон. Телефон, в котором есть номер Ангела. Когда фотографировал номер машины, сделал быстрый дозвон на свой телефон. Потом записал номер в телефонную книжку, а дальше провел все выходные, отговаривая себя от звонка или даже сообщения. Особенно в вечер пятницы, когда отправил ей костыли. Мне так хотелось услышать от нее слова благодарности. Осознать, что она оценила мой поступок.

Как пиздюк, ей-богу.

Бросив взгляд на наручные часы, вскакиваю с дивана и, подхватив телефон, иду на выход. Наконец понедельник. Клянусь, никогда еще не любил этот день так сильно, как сегодня. Я, правда, не уверен, что Ангелина будет в универе, но все равно еду пораньше, чтобы посмотреть, как она будет ковылять к зданию на подаренных мной костылях. Может, даже помогу ей. Да не может. Я воспользуюсь любой возможностью, чтобы потискать свою статуэточку.

Ух, скоро! Скоро она будет извиваться подо мной и стонать.

По дороге в универ передумываю и сворачиваю в сторону района Гели. Заскакиваю в кофейню, покупаю себе черный, как моя душа, напиток. А Ангелу — какую-то девчачью лабуду, которую посоветовала краснеющая бариста.

Проскочить шлагбаум мне удается просто чудом. После того, как со двора выезжает одна машина, мне удается вклиниться и въехать на территорию закрытого ЖК. Торможу у подъезда Ангела и выхожу из машины, держа в руке ее стакан кофе.

Сказать кому-то из моих друзей, что я занимаюсь такой херней, поднимут на смех.

Но Ангелина не похожа на тех телочек, которых я обычно окучиваю. Она другая. Неземная какая-то. И подход к ней, соответственно, должен быть другой.

Мне самому противно, что приходится так изгаляться, чтобы заполучить ее внимание. Будь я на ее месте, сам бы уже нашел мой номер и позвонил, чтобы поблагодарить за костыли и заботу. Меня пенит, что я вообще парюсь на этот счет.

Мои размышления прерывает звук открывающейся входной двери подъезда, и из него выходит Геля. Ну как выходит? Выпрыгивает, повисая на костылях. Небольшой рюкзачок подпрыгивает на спине, пока она спускается вниз. Я, наверное, должен подойти и помочь? Но хрена с два, потому что я пялюсь на подпрыгивающую вместе с рюкзачком небольшую, но округлую грудь. Жарко как-то в этом ЖК.

Спустившись со ступенек, Ангелина поднимает голову, и наши взгляды сталкиваются. И вот так, как сейчас горит ее лицо, полыхает у меня в штанах. Пиздец, какая она красивая, просто глаз не оторвать.

Отмерев, иду к ней и становлюсь ближе, вторгаясь, наверное, в ее личное пространство. Но мне похер на нормы приличия. В ее личном пространстве мне как раз и место. Я бы даже сказал, в интимном пространстве.

— Привет, — протягиваю ей стакан с кофе, на который она косится, а потом переводит взгляд на мое лицо, но напиток не забирает.

— Привет.

— Я тебе кофе купил.

— Спасибо, не стоило. — Не понял, блядь?! — Я уже выпила одну чашку.

— Это какой-то замороченный. Бариста сказала, девочки такое любят.

— Думаю, девочки оценят, — сухо отвечает она.

— Какие девочки? — туплю я, а потом догоняю и хмурюсь. Чувствую, как закипает кровь. Это что еще за поебень тут происходит? Где моя благодарность за заботу? Или это не так работает? — Этот кофе для тебя, — настаиваю и протягиваю ближе.

— Спасибо, Дима, но я пью только одну чашку утром.

Она поворачивает голову, и тут я замечаю черный блестящий, как яйца кота, “Гелик”, возле открытой задней дверцы которого стоит мужик, смахивающий на охранника. Снова смотрю на Ангелину. Кивнув, она обходит меня, ковыляя на костылях к машине. Мужик терпеливо ждет, когда она отдаст ему костыли.

Подхожу ближе.

— Удобные костыли? — спрашиваю, чувствуя, как верхняя губа дергается в зверином оскале. Блядь, не дразнила бы ты дракона, девочка.

— Да, — отвечает она, повернувшись вполоборота. — Спасибо за них. Но не стоило.

Что. За. Херня?!

Геля с трудом забирается в машину, а водитель — или охранник, хрен пойми — закрывает дверцу и идет к багажнику, чтобы забросить туда костыли. Потом поворачивается лицом ко мне и, прищурившись, медленно сканирует лицо. Спохватившись, поднимаю к губам стакан с кофе Ангела и делаю глоток этой лабуды, чтобы прикрыться посудой. Ну и говнище. Как они это пьют? Стараясь не кривиться, смачиваю губы в сладкой отраве, пока охранник — или водитель — не занимает свое место, и машина не трогается на выезд. Прыгаю в свою тачку, чтобы успеть выехать за ними, иначе застряну тут до следующей машины. А на широком проспекте обхожу “Гелик” по правой, и со всей дури давлю тапку в пол, потому что я, сука, в ярости! Так меня еще не отшивали. Меня, блядь, никак еще не отшивали!

На универскую парковку я влетаю ожидаемо раньше “Гелика” Гели. Звучит, да? Херово теперь звучит все, что связано с утренним эпизодом у ее дома. Я рассчитывал провести утро с красивой девочкой, а в итоге заляпал салон бежевой жижей, которую они называют кофе, насквозь пропитав его ванильным сиропом, и взрываюсь внутри каждый раз при мысли о том, как она меня отшила.

Заглушив мотор, достаю из бардачка влажные салфетки для кожи и протираю пассажирское сиденье и консоль, куда попали капли. Потом беру стакан и выхожу из машины. Замахнувшись, со всей дури швыряю стакан в ближайшую урну, едва успев отскочить, когда оттуда брызгает кофе.

— Пиздец какой-то, — бубню себе под нос, возвращаясь к машине.

— О, кто-то не в настроении? — слышу за спиной голос Артура.

Поворачиваюсь, мы с хлопком сталкиваемся ладонями, а потом, приобнявшись, хлопаем друг друга по плечу.

— Утро как-то не задалось, — говорю негромко.

Артурчик вытягивает из кармана сигареты и вкладывает одну в зубы, протягивая пачку в мою сторону.

— Бросил же, — цежу сквозь зубы. Сейчас я бы с радостью закурил, но я на самом деле полгода как избавился от этой привычки на спор с отцом. Отдавать папе своего монстра — это я так о любимой машине — из-за слабости духа не собираюсь.

— Кто тебя укусил с утра?

— Никто.

Мне просто самому не дали слегка укусить. Блядь, а я бы укусил. Я бы оттяпал добрячий кусок этого нежного тела. Ух, аж зубы сводит от злости или возбуждения. Сам еще не понял.

Присаживаюсь на капот своей тачки и наблюдаю, как во двор заезжает знакомый “Гелик”. Артур, к счастью, отвлекается на телефонный разговор, так что у меня есть возможность спокойно понаблюдать за тем, как машина паркуется. Из нее выходит этот подозрительный то ли водитель, то ли охранник. Достает из багажника костыли, а потом помогает Ангелу выйти из машины. Она забрасывает рюкзак на плечо, повисает на костылях, перекидывается парой слов с этим мужиком. Как только он отъезжает, Геля разворачивается и скачет к зданию универа.

Первый мой порыв — подойти и помочь. Подхватить на руки, как в пятницу, и просто донести до нужной аудитории. Но я ж не пацан в пубертате, чтобы телочке на поворотах заносить. Не хочет моего кофе? Ну и пусть пьет тот, который ей принесет…

Арсен, блядь!

Вот гнида! Опять крутится возле моего Ангела. И когда она стала моей? Да в тот момент, когда я так решил! Надо перетереть с ретивым рыцарем, чтобы не смел даже дышать в сторону Ангелины.

А он еще и рюкзак ее забрал, и пытается пристроиться к ее костылям, чтобы помочь дойти. Ну не говнюк, а?

Я еще пару секунд пялюсь, как он пытается поддержать ее под локоть, а потом срываюсь с места, на ходу блокируя машину, и быстро преодолеваю расстояние между нами. Становлюсь перед Гелей, как вкопанный, она даже негромко ахает от испуга.

— Привет, Демон, — Арсен пытается быть дружелюбным, но опасение в глазах не скрыть.

Я выдергиваю у Гели костыли и передаю их Арсену.

— Ты что делаешь? — пищит она, когда я подхватываю ее на руки. — Пусти меня! Что ты меня таскаешь? Я не просила!

— Тихо ты, — цежу сквозь зубы и бросаю Арсену: — Занесешь костыли и рюкзак ей в аудиторию.

— Я не знаю, какая.

— Какая аудитория? — спрашиваю Гелю, поднимаясь по ступенькам на крыльцо. Скакала бы сейчас тут на своих костылях. Дурочка такая.

— Тебе не скажу, — упрямится она, а щеки заливает румянец. Красивая дурочка.

— Мне не надо, я и без тебя это могу выяснить. Санчо Панса своему скажи, а то рюкзак не донесет.

Рычу на нее, да. Рычу, потому что внутри меня такой армагеддец творится, что лучше я буду рычать, чем на полном серьезе покусаю.

— Триста вторая, — вздыхает Ангел. — Спасибо.

— Пожалуйста, — отвечаю я.

— Это я не тебе, — бурчит она, хмурясь. А мне почему-то хочется улыбаться. То ли потому, что ее руки наконец ложатся мне на шею, то ли от запаха, то ли от того, что чувствую на шее ее дыхание. — Господи, стыдно как, — шепчет Ангелина, когда несу ее по коридорам.

— Как ты собиралась на третий этаж подниматься? — спрашиваю ее. — Скакать на костылях? Тебе разве не дали больничный?

— Тебе какая разница? — Ого, осмелела моя балерина. Я даже вначале теряюсь от такой дерзости, но быстро нахожусь.

— Ты за два дня язык себе заточила?

— Что?

— Что слышала, — грублю я. Ну сколько, на хрен, можно? “Горячо-холодно” — это не моя игра. Моя только про горячо. И желательно на шелковых простынях.

Остаток пути мы молчим. В конце концов, какая мне, нахер, разница, почему она приперлась в универ вместо того, чтобы отдыхать и выздоравливать?

Заношу в аудиторию.

— Громов, — препод поднимает голову и смотрит на нас с Гелей. Ага, картина маслом, согласен. — Ангелина, что с вашей ногой? — кивает он на затянутую эластичным бинтом лодыжку, из-под которого торчит смешной носок со Спанч Бобом.

— Неудачное выступление, Марк Леонидович, — отвечает она и просит меня шепотом: — Поставь меня на пол.

— Я не услышал волшебное слово. Здрасьте, Марк Леонидович.

— Дима, я еще не видел, чтобы вы девушек на руках носили.

— Поставь, я сказала, — шипит Геля совсем не по-ангельски. Ее щеки пылают так ярко, что можно обжечься от прикосновения.

— И больше не увидите, — отвечаю преподу, ставя Гелю на ноги. Хочется буквально уронить ее, но помню про ногу, и становится жалко неблагодарную козу.

Как только она выпрямляется, отпускаю ее и, развернувшись, устремляюсь из аудитории. В дверях сталкиваюсь с Арсеном и мечу в него таким взглядом, что он, кажется, слегка сжимается. Сжимайтесь, блядь! Бойтесь! Потому что я лютую. Если сейчас не выйду отсюда, растерзаю обоих.