Ключик к мечте

Екатерина Неволина, 2011

Ненавижу свое имя – Эльвира. Оно длинное, слащавое и абсолютно мне не подходит. Я называю себя Эль. Я ненавижу ложь. Ненавижу лицемерие. Не хочу жить так, как родители и старшая сестра, ведь они постоянно притворяются и врут. А еще у меня есть тайна. Мне нравится Макс – парень, в которого влюблена моя идеальная сестрица Мила. Но он будет со мной. Я добьюсь. Я сильная и умею бороться… Пусть другие считают меня неудачницей. Мы еще посмотрим, кто кого!

Глава 2

МАКСимальное сближение

Эль

Следующий день почти не отличался от предыдущего. Ну разве ни одной «пары» не словила. И то хорошо.

После школьной мучиловки я вернулась домой. Мамы еще не было, Милы тоже. Поэтому я бросила сумку на диван и сделала то, о чем мечтала с утра, — достала фотографию. На ней светловолосый парень сидит, откинувшись в кресле, и смотрит куда-то вдаль.

Это Макс — самая серьезная тайна, которая у меня есть.

Макс учится в одной с Милкой группе, изучает экономику. Сестра произносит его имя с придыханием и уморительно закатывает при этом глаза.

Есть две новости. Как всегда, одна хорошая, а другая — плохая. Первая — исходя из того, что сестрица от Макса без ума, он выпендрежник, и я презираю его, вторая — судя по всему, это — самый красивый парень на свете. В этом-то и засада.

Фото Макса я заполучила, прямо скажем, нелегально, а проще говоря — стырила у сестры. У нее много его фоток, так что она даже не сразу заметила пропажу, а когда заметила, конечно, подняла кипеж: «Ой, никто не видел фотографию?» Разумеется, я не призналась и храню ее с тех пор у себя, в книге Желязны, куда сестрица ни за что не полезет.

Я помню, как увидела снимок впервые. Это случилось ровно год назад, пятнадцатого сентября. Правда, странно, что я запомнила эту дату?..

Память воссоздает тот день в мельчайших подробностях.

Вот я вернулась из школы, по дороге попав под дождь. Вся промокла, вода капает с волос на пол, словно я — только что вылезшая из пруда утопленница, в ботинках противно чавкает. Настроение — хуже некуда. Сбросив обувь, я вошла в комнату и вдруг застыла: с экрана Милкиного компа на меня смотрел парень. Чуть прищурившись, немного насмешливо. Он был совершенно необыкновенным. Словно из другой жизни — не из хмурых московских будней, к которым я привыкла, а из какого-то необычайно светлого и прекрасного мира.

Это мгновение решило все. Я влюбилась в Макса, увидев его фотографию. Влюбилась скоропостижно и смертельно.

— Ну как, симпатичный? — спросила сестра, обернувшаяся на звук моих шагов, и я заметила, что ее щеки порозовели от смущения.

Я сглотнула. Дышать вдруг стало больно.

— Так себе, — выдавила я сквозь зубы, словно выплевывая слова — одно за другим. И отвернулась.

Но самое прикольное в этой истории — то, что Мила так и не догадалась, какие чувства вызвал у меня Макс. Это осталось для нее тайной за семью печатями, поэтому даже когда у нее пропала распечатанная фотография, она ни на секунду не заподозрила меня.

ВСЕ, ЧТО ВЫ ХОТЕЛИ ЗНАТЬ О МАКСЕ, НО БОЯЛИСЬ (ИЛИ НЕ ЗНАЛИ, У КОГО) СПРОСИТЬ

Максу уже почти двадцать. Точнее, двадцать исполнится ровно через семнадцать дней. По гороскопу он Весы. У него светлые волосы и ярко-голубые глаза, тонкие губы и потрясающая улыбка, от которой на щеках образуются милые ямочки. Наверное, он знает об этом, и поэтому улыбается на всех фотках. Его изображений у нас в доме штук пятьдесят. Во-первых, пять — на общих фотографиях Милкиного курса. Во-вторых, случайные кадры со всяких университетских мероприятий. В-третьих, снимки, сделанные моей сестрой. Вот он в профиль, пишет что-то в тетради, слегка наклоняясь над ней. Вот — с приятелями. Кажется, они о чем-то спорят. Макс размахивает руками и улыбается, а глаза чуть лукаво прищурены. Вот в зимней куртке, слегка разрумянившийся от мороза, в руке — слепленный снежок, в глазах — азарт. Вот на пикнике, вот у озера…

На самом деле я немного знаю о нем.

Из тех обрывков телефонных разговоров моей сестры, которые мне удалось подслушать, мне известно, что он любит фэнтези и предпочитает те же книги, что и я. Эмилия их, кстати, терпеть не может и читает в основном «Космо», «Вог» и, как это ни смешно, всякую бню и скукотищу типа классики — не поверю, чтобы такое могло приносить удовольствие.

Недавно увидела у нее в руках Тургенева.

— Это для учебы? — спрашиваю.

— Нет, — говорит, — для себя.

— И как, не скучно?

— Мне нравится. — И снова уткнулась в книгу, только макушка торчит.

Может, Мила, конечно, думает, будто она — вся такая нежная и трепетная барышня, а я считаю, что лицемерка еще та.

И, наконец, самое главное, что я знаю о Максе: Мила ему не пара!

Я, кажется, уже упоминала, что мы с сестрой совершенно разные. Единственное, что у нас похоже — это голоса. Оттого и вышла одна история. Да и не история даже — так, короткий незначительный эпизод. Весьма забавный, если вдуматься.

В тот вечер Мила, как всегда, принимала ванну (полтора часа свободы от нее гарантировано), я сидела в комнате, читая «Хроники Амбера» Желязны. Замечательная, между прочим, книга, хотя ее герои и выпендриваются. Неважно. В общем, сижу читаю. Вдруг звонок на городской. Я что — беру трубку: «Алле», а мне в ответ так настороженно: «Привет». Голос мальчишеский, вроде мне не знакомый, но я — девочка воспитанная и вежливая: раз со мной поздоровались — надо ответить. «И тебе привет», — говорю.

На том конце обрадовались:

— Хорошо, что ты дома. Мне с тобой поговорить нужно.

— Говори, — соглашаюсь я. Нужно так нужно, мне-то что.

— Это Макс, ты что, не узнала? — спрашивает мой собеседник, и в сознании начинает брезжить свет.

Это Макс?! Макс!.. Ноги внезапно сделались свинцовыми, а голова закружилась, как на бешено вращающейся карусели. Наверное, такое чувствует верующий, до которого вдруг снисходит его Бог, приглашая по-дружески посидеть за чашкой чая. Пока я зависала, словно глючный комп, Макс продолжал говорить, очевидно, все еще принимая меня за Милу.

— Я, в общем, извиниться хотел за свое поведение, — проговорил он, запнувшись.

Шестеренки в моей голове бешено закрутились. Теперь и речи не могло быть о том, чтобы признаться, что я — это не я, вернее, я, но совсем не та, о которой он думает. Как бы только узнать побольше, не сев при этом в лужу.

— А… — протянула я томным голосом (уж мне-то не знать, как Мила разговаривает по телефону). — Так ты об этом. Вообще-то тебе нет оправдания, но я послушаю, как ты объяснишь свой поступок.

Чтобы войти в роль, я отодвинула подальше книгу, положила ногу на ногу, поправила воображаемый локон и надула губки — капризно и вместе с тем кокетливо.

— Да ладно, все ты поняла. Ты не дура, хотя иногда любишь прикидываться, — отвечал Макс.

— Конечно, дура, — поспешно заявила я, — кому об этом судить, как не действительно умному.

В трубке замолчали, и я уже забеспокоилась, не перегнула ли палку, как вновь услышала голос:

— А у тебя прорезалось чувство юмора. Как факт.

— Ничто не берется из ниоткуда, — парировала я. — Наверняка оно было где-то там, в глубине, а вот как раз сегодня, между посещением Л`Этуаля и нового бутика молодежной моды на Тверской, я провела археологические раскопки и кое-что обнаружила…

Макс хихикнул.

— Вот видишь, я рассказала тебе все, как на исповеди. Теперь — твоя очередь.

— То есть?

— Ты, кажется, позвонил, чтобы отчитаться о своем поведении. Неужели ты действительно был плохим мальчиком?

— Просто ужасным! Но знаешь, ты иногда напускаешь на себя… А от Наташки я вообще устаю, ей бы поменьше этой… непосредственности. В общем, я как представил, что опять будем торчать нашей обычной компанией в кафе, вести все эти нагоняющие сон разговоры… в общем, решил за благо слинять. Ты на меня не сердишься?

Так вот оно что! Макс продинамил мою драгоценную сестричку! Тем лучше.

— Нет, о чем речь?! — ответила я. Между прочим, абсолютно искренне.

— А ты молодец, — закончил свою мысль он, — я боялся, что ты меня не поймешь. И поговорить с тобой можно вполне нормально…

Я чуть не подскочила, но тут же взяла себя в руки.

— Макс… — сладеньким голосом пропела я.

И тут…

И тут грянул гром.

— Кто?! С кем ты разговариваешь? — послышался за моей спиной голос.

Уже понимая, что попала, я обернулась.

Мила стояла в дверях — в махровом розовом халатике с няшным барашком, волосы убраны в такое же розовое — привет, гламур! — полотенце, а на зеленом благодаря наложенной очищающей маске лице — поистине впечатляющее выражение. Думаю, режиссер фильма ужасов принял бы ее на главную роль без всякого кастинга!

Мила

Я сижу перед зеркалом и смотрю на свое отражение. В целом мне нравится мое лицо. Черты мелкие, правильные, особенно нос. Это меня радует. Ненавижу большие носы, иногда они ужасно уродуют лица.

Вокруг и так слишком много уродства. Спуститесь с утра в метро — и убедитесь. Полным-полно злых неопрятных теток (лучше умру, чем когда-нибудь стану такой) с неаккуратными прическами, волосатыми подмышками и злобно-кислым выражением, откровенно говорящим о недовольстве всем вокруг, неустроенности личной жизни и прочее, и прочее.

По-моему, быть красивым — это долг человека не только перед собой, но и перед окружающими. Раз появился на этот свет, изволь не уродовать его. Если бы я могла, я дала бы каждой тетке персонального стилиста. И уверена, стань они ухоженными и привлекательными, изменилось бы и выражение лиц. Вместо того чтобы орать: «Меня никто не любит!» — сделайте хоть шаг, чтобы заслужить чью-то любовь.

Нужно начинать с малого. У меня есть крохотный секрет. Ничего особенного, но работает на сто процентов. Если вдруг одолеет дурное настроение, я начинаю ухаживать за собой: наливаю ванну, добавляю несколько капелек эфирного масла. Чаще всего это масло розы, иногда — грейпфрута, иногда лаванды. Здесь важно не переборщить, иначе кожа получит раздражение и покраснеет. Иногда я не могу удержаться и беру с собой какой-нибудь журнал, хотя вода вредит глянцу, и странички, к которым прикасаются мои мокрые пальцы, некрасиво скукоживаются. Полежав, растираю тело жесткой мочалкой, уделяя особое внимание спине и ногам, затем вытираюсь мягким махровым полотенцем и начинаю втирать в кожу молочко. Пока кожа лица распарена, хорошо нанести питательную или очищающую маску, сделать для рук специальную ванночку, подправить пилочкой ногти, втереть в них питательный крем… Дел столько, что за ними начисто забываешь обо всех проблемах, а настроение мало-помалу улучшается.

Следить за собой — целое искусство. Здесь не бывает мелочей. Нет ничего важнее, чем с юных лет подобрать правильный крем, научиться одеваться модно и вместе с тем к лицу, с изюминкой и, конечно, найти свой собственный запах. Мой любимый — Angel от Thierry Mugler. Не самый последний хит сезона, однако в нем есть нечто загадочное и завораживающее. Свежие фруктовые и пряно-древесные нотки создают удивительный шлейф. Совсем чуть-чуть (тут опять же главное — не переборщить) за уши, на запястья и в область декольте — и я чувствую себя сказочной принцессой. Даже сам флакон, выполненный в форме голубой звезды, словно попал к нам из сказки. Вот и сейчас, не в силах устоять перед искушением, брызгаю капельку себе на запястье, встряхиваю и подношу к носу. В такие моменты начинаешь верить в волшебство…

Ну вот, настроение уже улучшилось. И даже отражение сестры, показательно сидящей ко мне спиной, с огромными наушниками, через которые все равно прорывается что-то тяжело-грохочущее, не способно его испортить.

У Эльвиры еще не прошел сложный период. Когда она была маленькой, то повторяла все за мной, а теперь всегда поступает наоборот. Одевается нарочито небрежно: широкие джинсы, обтрепанные куртки, растянутые бесформенные футболки и балахоны — это как раз по ней. Грубит мне, маме, папе и врубает такую музыку, что у меня закладывает уши. Смеется надо мной, смотрит с презрением. Иногда кажется, что она меня ненавидит. От нее всегда можно ожидать самых злых шуток. Вот, например, сегодня с Максом…

Мысль о Максе так взволновала меня, что пришлось взять расческу и тщательно причесать еще влажные после ванной волосы.

Я вспомнила, как увидела Макса впервые на консультации перед вступительными экзаменами в универ. Я сразу обратила на него внимание. Он был очень красив, а еще в нем чувствовалась эдакая породистость и элегантная небрежность. Увы, среди парней много таких, которые считают, что «настоящие мужики» не должны следить за собой. Они не пользуются дезодоратном и туалетной водой, носят ужасные обвисшие на попе джинсы и мятые, покрытые катышками футболки. Однако заверю вас, что исходящий от них запах — отнюдь не аромат мужественности, а потрепанный вид и торчащие во все стороны волосы, из которых к тому же дождем сыплется перхоть, свидетельствуют лишь об обычной неряшливости — и только. Макс не такой.

Когда я после консультации вышла на улицу, он стоял и курил. Сигарета идет ему, делая похожим на персонажа какого-то черно-белого старого фильма. Когда я проходила мимо, Макс улыбнулся, и я ответила тем же. А на экзаменах он уже здоровался со мной, как со знакомой.

Мы попали в одну группу. Я видела, что он выделяет меня среди других девушек, охотно болтает обо всяких пустяках, мы часто в одной компании ходим в клуб или кафе «Ойкумена», но он никогда не сделал ни одного шага мне навстречу — только взгляды, полунамеки, как вчера. Целый курс мы проучились рядом, далекие друг от друга. Иногда мне кажется, что он боится меня.

Я никак не могу поверить в то, что случилось сегодня!

Так, я опять разволновалась. Пора взять себя в руки. Легкий массаж висков, несколько упражнений для шеи (голову вправо, влево, наклонить, запрокинуть), глубокий вздох, выдох… можно продолжать.

Вчера, после того вечера в кафе, я твердо решила, что пора поговорить. Это очень страшно, я и так в присутствии Макса начинаю вести себя по-дурацки: то ни к месту хихикаю, то впадаю в ступор. Так вот, разогревшись от обманчиво теплого обхождения, я решилась. Подошла к нему сегодня и сказала, что жду его в «Ойкумене». Испугавшись, что он откажется, сразу ушла и отключила телефон.

Я так волновалась, что ничего не ела с самого завтрака.

На улице шел дождь, противный сентябрьский дождь, и желтые листья плавали в лужах, словно забытые, никому не нужные кораблики, которым никогда не войти в порт назначения. Как назло, я забыла зонтик, поэтому промокла и промочила туфли. Пришлось приводить себя в туалете в порядок: судорожно подправлять макияж, протирать туфли и чистить колготки, на которых, несмотря на то что я стараюсь ходить аккуратно, все же остались грязные брызги.

Я ждала Макса, сидя за столиком, на котором остывал кофе, но он так и не пришел.

Хорошо, что тушь у меня дорогая — не размазывается.

И вечером… Зачем Эльвира говорила с ним? Зачем выдавала себя за меня? Конечно, мне назло. Хотела подразнить.

Она называет себя Эль. В этом имени есть что-то неприятное, острое, как булавочный укол.