А над Дубками все спокойно. Деревенский мини-сериал

Екатерина Кузярина

События разворачиваются в одной живописной российской глубинке, где живут простые деревенские люди с широкой, доброй душой и открытым сердцем. Здесь жизнь, как и везде, идет своим чередом, только намного интереснее и увлекательнее. А начинается все с семейки Сойкиных – в их доме нет места скуке и унынию. Эта история про крепкую дружбу, ценность жизни и, конечно же, про любовь…

Не в деньгах счастье

Прохлада осеннего деревенского вечера тянула людей домой, к печи, к чайнику, в обжитый суетливый очаг. Многие проводили время у телевизора, но не у всех в Дубках он имелся. Баба Нюра, одинокая вдова преклонных лет, любила, когда к ней гости жалуют. Приходят они не просто старушку проведать, а ко времени начала сериала полюбившегося, иностранного, про сытую и безбедную жизнь.

Собралось в хате порядка десяти человек, среди которых семь баб и три мужика. Расселись, кто на диване, кто на печи, а кто-то и на полу местечко облюбовал. Митька Лихачев пришел из интереса, поглядеть, чем все интересуются, и почему так кино любят про сказочную заморскую жизнь. У него эти имена латиноамериканские смех вызывали, особенно Хулио-Педрито. Баба Нюра часто бухтит на кухне, переживает, все о событиях сериала рассказывает, а Митька лежит на печи, усмехается и у виска крутит.

— И где ж его снимали-то, в Бразилии или в Киргизии? — серьезно хмурил брови Серега Миронов, сидя на полу. — Рожи все не нашенские, угловатые, смуглые.

— Да будет тебе! — пресекла его Зойка. — Для них и наши рожи не такие, не родные.

— А это и есть ваш Хулио-Педрито? — рассмеялся Митька, когда на экране появился чернявый паренек.

Бабы переглянулись, кривя улыбку, мол, ничего наши мужики в горячей любви мексиканской не понимают, как и те в русской. Принялись дальше внимательно слушать актерские речи. Вдруг на экране появился солидного возраста мужчина, строго и дорого одетый. Он метался по своему кабинету, потом садился в кожаное кресло и рвал на себе волосы, постоянно выкрикивая: «Мои деньги! Я лишился всего состояния!». Бабы охали и качали головой, а мужики лукаво посматривали то на экран, то на односельчанок. Наконец Василь Сойкин не выдержал и спросил с напором:

— Вы чего так распереживались-то, бабы?

— Человек всех своих сбережений лишился! — ответила баба Маня, — Как тут не переживать? Страшно представить, если бы в жизни так пришлось.

— Гляди, как мечется, ой бедолага! Что ж дальше будет-то? — раскраснелась баба Нюра.

И тут Васю понесло. Понял он суть заморских мыльных опер. Что, если они заморские, то за морем и понимание к таким сюжетам должно прийти в первую очередь. Что истинной русской душе все это чуждо. И взорвался он, потянуло его на красноречие.

Конец ознакомительного фрагмента.