Война и мир на планете Фриурус

Екатерина Квинберг, 2020

Обитатели планеты Фриурус в древности были кентаврами, эльфами, орлами, оборотнями, пожирателями и другими существами. Племена воюют между собой за мировое господство и ресурсы, а многие мечтают поставить Супрею, землю орлов, на колени. В жилах Эмилии течет кровь сразу двух племен: орлов и кентавров. Она получила магическую силу благодаря своей любви к лебрийскому воину из племени оборотней. Она может примирить между собой орлов и кентавров, а также помочь орлам найти общий язык с оборотнями. Но мерзопакостный лебрийский вождь-клоун Джеронтиус мешает ей, ведь у его племени гигантский многотриллионный долг и он не знает, как отвлечь от него внимание общественности: его клоунские трюки уже не срабатывают. Пытаясь обеспечить безопасность своей семье, Эмилия решает выйти замуж за прекрасного синеглазого принца. Но отцепятся ли от нее оборотни, кентавры и орлы, которые годами заставляли ее участвовать в своих разборках, подвергая ее саму, а также ее семью смертельной опасности?

Глава 1

Едва открыв глаза рано утром 7 июля 2012 года, я тут же бросилась проверять свой магический шар: ведь это день моего рождения! После активации шар сразу же пропел песенку «С днем рождения тебя!» и заполнил пространство вокруг множеством ярких разноцветных огоньков, весело забегавших по стенам и потолку. Маленькая комнатка словно ожила: желтые, розовые и бирюзовые зайчики радостно заскакали по круглому столу, кровати и портретам на комоде. Мне даже на секунду показалось, что моя сестра, обнимавшая на фото моего годовалого племянника, тоже увидела волшебные огоньки и заулыбалась.

Это было так красиво и трогательно, что я на какое-то время забыла о том, что придется провести свой день рождения в полном одиночестве.

Вдруг из шара выпрыгнуло сообщение и, взметнувшись в воздух, торжественно заявило: «Дорогая Эмилия, поздравляем тебя с днем рождения и желаем тебе поскорее закончить учебу, вернуться домой и стать послом Лебрии в Триулесе! Твои коллеги».

БУМ!!! Ура! Кажется, счастью быть!

Словно завороженная, я еще несколько минут смотрела на это сообщение, повисшее в воздухе над магическим шаром, пытаясь осознать всю важность момента… и представляя себя женой Морта! Как-то само собой, случайно, из шара скромно показалось письмо от него и робко повисло рядом с поздравлением, только что полученным от бывших сотрудников. Я постоянно перечитывала переписку с Мортом, поэтому ничего удивительного в самовольном появлении сообщения не было.

Улыбаясь, я в который раз с любовью перечитала его и, все еще мечтая о нашем счастливом будущем, дотронулась до обоих сообщений, терпеливо покачивающихся над магическим шаром. Вдруг произошло неожиданное: оба сообщения соединились и вместо них появилась яркая волшебная искра, переливающаяся золотым и серебряным цветами. Искра пробежала по комнате и вселилась в мой красный зонт, мирно лежавший на комоде у кровати.

Не поверив своим глазам, я подскочила к комоду, схватила зонт и взмахнула им. Тот рассек воздух и оставил за собой полоски волшебно-золотистого света. Это был самый настоящий волшебный зонт! Я направила его на небольшую красную лампу на комоде и попыталась произнести заклинание:

— Абракадабра! — торжественно объявила я. Зонт лишь выпустил пару шипящих искр и притих. — Сим-сим, откройся! — навела я волшебный зонт на дверь встроенного гардеробного шкафа. Ничего.

— Ты странный! Но я обязательно разгадаю твой секрет! — полным надежды и энтузиазма голосом молвила я, глядя на свой необычный подарок.

Так я и стала обладательницей своего собственного магического зонта. Судя по истории его происхождения, основным предназначением зонта было помочь мне стать счастливой рядом с Мортом. Ведь сообщение пришло от Морта!

Морт — мужчина моей мечты! Мы познакомились три года назад в Триулесе, когда он приехал служить в посольстве своего племени. Это была любовь с первого взгляда.

Мой коллега привел его к моему столу для знакомства. Я работала риелтором в посольстве Лебрии в Триулесе и знала все о его квартире.

Они подошли в тот момент, когда я просто закопалась в делах, и мне было абсолютно не до знакомств. Но, повернув голову и увидев перед собой высокого, накачанного, широкоплечего мужчину, очень напоминающего какого-то знаменитого актера, я немного растерялась, что не ускользнуло от его внимания. Кажется, он почувствовал меня с первых минут нашего знакомства, уже тогда, когда я встала со своего стула, чтобы пожать его руку. Она была теплой, а его карие глаза какими-то знакомыми, будто я знала его всю жизнь.

Как Морт признался позже, обнимая меня в той самой квартире, о которой я все знала, сначала он и не надеялся на взаимность с моей стороны. В момент нашей первой встречи я показалась ему неприступной. Он видел во мне серьезную девушку, сосредоточенную на своей работе. Однако он сразу счел меня весьма привлекательной, восхитившись моей фигурой, упругой смуглой кожей и моими серыми глазами. Я очень скучала по моментам нашей близости и с предвкушением ждала окончания тех полутора лет, которые ему осталось дослужить в армии.

С тех самых пор как не стало моих родителей, я мечтала о своей семье: о сильном муже, военном, который сможет подставить плечо, не оказавшегося в нужную минуту у моей мамы. Я очень люблю и уважаю маму, но мне до сих пор крайне тяжело оправдать ее поступок. Свести счеты с жизнью из-за какой бы то ни было проблемы — это верх безумия! Я никогда не смогу понять ее.

Сейчас, когда все проблемы этого мира навалились на мои хрупкие женские плечи, я повторяю себе, что всегда есть выход из любой, даже самой сложной ситуации. Просто необходимо окружать себя правильными людьми, способными в нужный момент вытянуть тебя из коварных лап депрессии и полнейшего чувства безнадеги. У моей мамы таких людей в ту трудную минуту рядом не оказалось. Я никогда не пойму ее умом, если только сердцем. Будь я на ее месте и став в пятнадцатилетнем возрасте свидетелем убийства одного родителя другим, я бы тоже была травмирована на всю жизнь. Да, мой дедушка убил мою бабушку, когда та подала на развод, и сел в тюрьму, оставив мою маму и ее младшую сестрёнку с братом сиротами. А когда вышел, его дети были уже взрослыми и навсегда потерянными для него, потому что они так никогда и не простили его за содеянное.

Эта ли детская травма или постоянное безденежье и безработица толкнули мою маму на отчаянный шаг, я не могу сказать однозначно. Однако знаю наверняка, что когда твой самый близкий и родной человек ломается и уходит навсегда в мир, возврата из которого нет, боль утраты, обиды и горечи становятся твоими спутниками на всю жизнь.

Эти состояния в себе очень сложно подавить, и поэтому возникает потребность в более сильных, более жизнеутверждающих чувствах, пробуждающих желание жить и радоваться жизни вопреки всему. Мои чувства к Морту были именно такими. Я дала себе обещание во что бы то ни было стать счастливой. Я дала себе обещание быть сильной. Я дала себе обещание выстоять перед любым испытанием и доказать самой себе, что добиться счастья может даже самая обыкновенная девочка из неблагополучной семьи. И мои дети будут мною гордиться.

Так откуда же все-таки появилась магия в то утро? Волшебство свершилось благодаря тому, что искренняя любовь соединилась с неимоверным желанием быть счастливой. Морт был моим первым и единственным мужчиной, которому я отдала свою чистоту и девственность. Я действительно очень любила его.

Именно поэтому мои бывшие сотрудники, зная об этой любви, решили помочь мне стать ближе к нему. Иначе как я смогу стать послом Лебрии? Ведь тут я простая студентка, якобы приехавшая повышать уровень лебрийского. Но всем и так понятно, что именно любовь к Морту заставила меня покинуть родной Триулес и отправиться за ним. Мне придется выйти за него замуж, и лишь потом я смогу стать послом его племени.

По правде говоря, затея с приездом в Лебрию не совсем себя оправдала. Пошел уже второй год, как я жила и училась в Гокачи, одном из самых восхитительных городов Лебрии, а с Мортом удалось повидаться лишь однажды, когда он был пролетом в местном аэропорту. Меня это тревожило, хотя переживать было особо не о чем: он же военный чужого для меня племени, конспирация и секретность тут на первом месте. Да и отношения между Триулесом и Лебрией не совсем радужные. Существует негласное противостояние между племенами оборотней, кентавров, орлов и другими, населяющими нашу планету Фриурус, постоянно раздираемую конфликтами.

С момента нашего знакомства с Мортом меня не покидало ощущение того, что он изначально считал меня какой-то разведчицей, что неудивительно, учитывая обстоятельства и место нашей первой встречи. Всякий раз, пытаясь найти подтверждения своим догадкам и не находя их, он мило приподнимал брови и смотрел на меня таким ошеломленным взглядом, что я невольно начинала улыбаться в ответ.

Отношения между нашими племенами были настолько напряженными и натянутыми, что никому и в голову не могло прийти, что кого-то вот так запросто можно, не завербовав, отправить работать в посольство враждебного племени. Его удивление плавно сменялось изумлением, а затем переходило в гордость и осознание собственной крутизны. Ведь тот факт, что я не была завербованной, давал ему основание сделать два чрезвычайно важных, если не сенсационных на тот момент вывода: во-первых, я испытывала к нему искренние чувства, и, во-вторых, мое племя меня за это не убило. Хотя прецеденты случались.

Я и сама не раз задавалась этим вопросом: почему мне позволили вот так спокойно, без всякого инструктажа контактировать с представителями чужого племени? Работая в посольстве, я инстинктивно ощущала, что окружающие знают о происходящем больше меня. Иногда я объясняла это себе тем, что являюсь представительницей сразу двух племен: орлов и кентавров. Дело в том, что обитатели планеты Фриурус в древности были кентаврами, эльфами, орлами, оборотнями, пожирателями и другими существами.

Постепенно, благодаря магии и естественным природным процессам, мы эволюционировали до своей нынешней человеческой формы. Тем не менее в моменты опасности или ярости мы способны снова превращаться в тех существ, от которых изначально произошли. Когда эти сильные эмоции утихают и опасность минует, мы снова приобретаем свой человеческий облик. Каждое племя обладает особыми способностями, которые позволяют ему защищаться.

Мой папа был представителем племени орлов, которые живут в стране под названием Супрея, а мама наполовину принадлежала к племени кентавров, обитающих в Триулесе. Несмотря на то что родилась в Триулесе, я была постоянно окружена супрейскими традициями. Мама всегда разговаривала с нами на супрейском, так как Триулес раньше был частью Супреи. Но потом произошел распад Супреи, и некоторые области заявили о своей независимости. Одной из таких областей и оказался Триулес. Моя семья на себе испытала все тяготы первых лет независимости.

Было настолько тяжело, что приходилось часами стоять в очередях и по карточкам получать обычные, казалось бы, продукты. Все было нормировано и заранее просчитано вплоть до грамма.

Детство у меня было не всегда радужным, но родители неустанно повторяли мне и сестрам, что учеба и трудолюбие помогут выкарабкаться из этой ямы. Благодаря их поддержке и наставлениям я была влюблена в учебу и мечтала о светлом будущем. Я считала, что если буду учиться на круглые пятерки, то все мои проблемы решатся. Наивная.

Но тем не менее это может объяснить тот факт, что меня не завербовали. Во мне видели усердного, старательного ребенка, который остался без родителей и пытался добиться в этой жизни чего-то большего, нежели могла предложить судьба. Это понимал и Морт — представитель племени оборотней из Лебрии. Это понимали и кентавры, которые позволили мне работать в посольстве Лебрии в Триулесе без вербовки. Это понимали и орлы, так как в то время я училась заочно в Супрее и каждый год ездила туда сдавать экзамены. Орлы и оборотни питали особую неприязнь друг к другу. Вражда между ними была особенно ожесточенной.

Я всегда чувствовала, что вокруг меня что-то происходит: с момента моего знакомства с Мортом, окружающие начали вести себя как-то иначе. Несмотря на то что я была чужой и для кентавров, и для орлов — смешанной, скорее всего, кто-то надеялся, что мои искренние чувства к Морту способны помочь в разрешении противостояния, длившегося уже более полувека с момента окончания Великой войны.

Вот почему я так обрадовалась, получив это пожелание от моих сотрудников. Фактически оно означало негласное прекращение или, по крайней мере, смягчение этого противостояния. Именно поэтому оно было так важно для нас с Мортом.

Я не стала первая сообщать ему об этом, но была уверена, что он и так обо всем узнает, между нами существовала какая-то невидимая связь: он всегда звонил и писал мне, когда происходило что-то важное.

Все эти мысли ворохом проносились в моей голове, пока я заваривала себе кофе и готовилась к работе. Сердечко на моем бокале с надписью на лебрийском «Я тебя люблю» сегодня выглядело особенно мило. Этот бокал я притащила с собой с другого конца света, и он очень многое значил для меня. У него даже имелась специальная стеклянная крышечка, которую я тоже привезла с собой из дома. Это был любимый бокал моей сотрудницы. Она подарила его, когда поняла, что мне он тоже очень сильно понравился. Моя соседка по комнате, Кэйси, взрослая, умудренная жизненным опытом женщина, при взгляде на него каждый раз задавала один и тот же вопрос:

— И охота тебе было тащить его через такую даль? В Лебрии полно посуды на любой вкус и цвет. Выбирай, какую хочешь. И цены очень демократичные, гораздо дешевле ваших, — говаривала она.

Но я с тоской смотрела на этот бокал и не хотела никакой другой. Мне нужен был именно он.

По небольшой кухне уже успел разлиться аромат утреннего кофе. В холодильнике я нашла немного ветчины и сыра. Наскоро приготовив бутерброд, я решила выйти на балкон. Точнее, это была запасная деревянная лестница на случай пожара. В истории Гокачи случалось много пожаров, когда город сгорал дотла. Его восстанавливали заново, и он менялся до неузнаваемости. Теперь это был огромный мегаполис с шикарными небоскребами в центре у озера и множеством маленьких параллельных улочек, в которых легко можно было заблудиться. А отличительной особенностью города стали запасные деревянные лестницы.

Я редко сюда выходила по утрам, так как работа начиналась спозаранку. Но сегодня был особенный день: я получила волшебную силу. Эта сила должна была помочь осуществиться моим мечтам.

Сделав глоток кофе, я немного поморщилась: все еще слишком горячий. Лучше начать с бутерброда. Я поставила бокал на деревянные перила лестницы перед собой и принялась за бутерброд. С тоской я расфокусировала взгляд и попыталась смотреть поверх зданий, загораживающих горизонт.

Двор моего трехэтажного дома был со всех сторон окружен другими зданиями. Справа виднелась калитка, которую приходилось всегда запирать: Гокачи был небезопасным городом. На влажной траве блестели лучики летнего утреннего солнца. Я с надеждой взглянула вверх на источник света, вздохнула и допила последний глоток кофе. Предстоял долгий, но, судя по всему, волшебный день.

* * *

Прошло несколько долгих и мучительных месяцев ожидания. Ожидания весточки от Морта. Однажды утром я включила магический шар, а там меня уже поджидало письмо. В письме он спрашивал, соскучилась ли я и хотела ли его увидеть. Думаю, ответ был очевиден. Ну, конечно же, я скучала. Поэтому, когда он предложил приехать к нему в Навилеш, где он был проездом по работе, я сразу же согласилась.

Дорога была неблизкой: он ждал меня в Навилеше, но лететь нужно было через Шралот. Билеты туда и обратно он мне заранее прислал, что было очень мило с его стороны, учитывая тот факт, что я — обычная студентка и не могу позволить себе такую роскошь. Перед отлетом из Гокачи я занялась одним из любимейших дел: обошла все магазины и выбрала себе красивое серое делового стиля платье выше колен, желая подчеркнуть, что я девушка все-таки серьёзная, а также пару шикарного нижнего белья. Также я приобрела туфли на огромном каблуке, которые позже сыграли со мной злую шутку. Будучи невысокого роста, я всячески старалась придать себе значимости и статности при помощи туфель на высоченных каблуках.

В день отлета я не рассчитала время. Я и подумать не могла, что аэропорт Гокачи настолько огромен. Готовясь к путешествию, я заранее выяснила, что мне придется добираться до нужного терминала на поезде, курсирующем внутри аэропорта. Однако мне и в голову не могло прийти, что что-то пойдет не так.

Собственно, в аэропорт я опоздала из-за тех самых туфель на гигантском каблуке, будь они неладны! Пока доковыляла на них до станции метро, прошла целая вечность. Кроме того, мое новое «деловое» платье бесконечно норовило как-то не по-деловому задраться повыше, так что приходилось постоянно останавливаться и поправлять его, чтобы прохожие не приняли меня за девушку легкого поведения.

Когда я наконец-таки добралась до, как мне в тот момент казалось, нужного мне терминала, то уже пришлось бежать к стойке регистрации, дабы окончательно не пропустить свой рейс. Я даже уточнила у прохожего полицейского, туда ли я бегу, и он вместе со своими друзьями-полицейскими с уверенностью подтвердил, что туда.

Каково же было мое разочарование, когда сотрудник у стойки регистрации объяснил, что я попала не по адресу! Вместо того, чтобы пройти к стойке регистрации для вылета в Навилеш, я пожаловала к стойке для вылета в Шралот: рейс был пролетом через Шралот, поэтому регистрироваться нужно было на рейс в Навилеш. Сотрудник смотрел на меня с удивлением и сожалением, а я испытывала глубочайшее чувство досады за свою глупость. О чем я только думала?

До вылета оставался почти час, и у меня еще был шанс добраться до нужной стойки. Проблема заключалась в том, что бежать нужно было далеко, в другой терминал. Но я не сдавалась: я мчалась настолько быстро, насколько это было возможно на большущих каблуках и в то и дело задиравшемся наверх «деловом» платье. У смотрящего мне вслед полицейского, ранее подсказавшего правильный путь к стойке, было очень довольное выражение лица при виде этого зрелища.

А я мчалась навстречу своей мечте: не могла же я упустить свой дирижабль — такого никогда не случалось раньше. А раньше я работала стюардессой и пропустила свой рейс лишь однажды из-за того, что проспала. Но ведь тогда я училась заочно и страдала хроническим недосыпом.

Все эти мысли роились в моей голове, когда я подбегала к стойке регистрации на мой рейс. Я уже предвкушала предстоящий полет на борту Лебрийских авиалиний, когда грубый женский голос заставил меня вернуться в реальность:

— Мэм, регистрация на рейс окончилась десять минут назад. Сожалею, но вы опоздали.

Я не могла поверить своим ушам.

— Но ведь дирижабль все еще здесь, вот мой билет и документы. Может, вы могли бы мне как-то помочь, — все еще надеясь на чудо, настаивала я.

— Нет, мэм. Все что вы можете сделать — это поменять билеты на следующий рейс.

Выбора особо и не было. Что обо мне теперь подумает Морт: в кои-то веки мы решили встретиться, и я умудрилась так жестко облажаться. Это было непростительно.

Я тут же написала Морту и объяснила, почему поменяла билеты на ночной рейс.

Назад домой я вернулась с чувством глубокого разочарования, к тому же у меня на нервной почве разболелся живот. Но любовь требует жертв, поэтому путешествию суждено было случиться, невзирая ни на какие препятствия.

Вечером я была уже умнее: я не стала отказываться от туфлей с высоченным каблуком и делового платья, но заказала себе такси до аэропорта, решив, что второй раз мне может так не повезти, и билет на пропущенный рейс в итоге может обойтись гораздо дороже, нежели оплата такси. Спустя несколько часов после утомительной процедуры досмотра я уже летела навстречу своей любви.

Моя любовь уже ждала меня в аэропорту Навилеша. Как обычно, конспирируясь, он подошел ко мне сзади, пока я ничего не подозревала. Это была его любимая игра: в той самой квартире, о которой я все знала, он любил прятаться по углам длинного темного коридора, и, пока я утром шла сонная из спальни в столовую, он вдруг нежданно-негаданно вылетал как гром среди ясного неба и наскакивал на меня, начиная обнимать и целовать. Встреча в аэропорту напомнила мне те наши счастливые минуты. Морт позволял мне чувствовать себя ребенком в этом огромном, не всегда дружелюбном, полном зависти и злости мире.

Догнав, он приобнял меня за плечи, и я инстинктивно потянулась за поцелуем. Но поцелуй ждал меня лишь позже, в машине. Проклятая конспирация! Зато его автомобиль вполне мог конкурировать с машинами из знаменитых фильмов про шпионов, которые спасают мир. Я не очень разбираюсь в марках, но эта была шикарной: красная спортивная машина, способная мгновенно развивать огромную скорость. Дело в том, что представители племени оборотней не умеют летать как, скажем, орлы. Именно поэтому их любовь к быстрым машинам столь сильна.

Дорога до отеля не заняла много времени. Сам отель поразил меня своими размерами и обилием зелени. Чего тут только не было: внутри словно вырос небольшой лес. Казалось, где-то вдали журчал водопад. Вокруг весело чирикали птички. Воздух был пропитан ароматом свежести. Вместо обычного потолка в круглом своде отеля сквозь маленькие окошки виднелось светло-голубое небо. Пока мы шли до номера по тропинке с разбросанными по ней скамейками, я уже представляла нас с Мортом целующимися вечером на одной из них.

Уединившись наконец в номере, мы позволили себе обняться. Я прижалась к нему всем телом. Думаю, слова о том, как я по нему скучала, не сообщили бы ему больше информации, чем эти объятия. Взглянув в его глубокие глаза, я увидела тоску: он тоже скучал. Его пухлые губы коснулись моих и заставили мое сердце биться со скоростью света. Я старалась не дышать, пытаясь прочувствовать его присутствие каждой клеточкой моего тела. Его ладонь скользнула по моей талии, затем опустилась ниже. Я сняла туфли и тут же оказалась на две головы ниже него. Он нагнулся ко мне и крепко обнял.

Это был наш обычный ритуал там, дома, в Триулесе. Всякий раз, когда я приезжала к нему, он встречал меня долгими крепкими объятиями, словно пытаясь прочувствовать с их помощью, как прошел мой день, что со мной происходило, пока его не было рядом. Этих минут было достаточно, чтобы потом вообще не разговаривать. Мы просто стояли так, в объятиях друг друга, дышали в унисон, и все было ясно.

Наш номер выглядел вполне сносно для любовного гнездышка. В центре располагалась огромная кровать — самый главный элемент любого гнездышка. Напротив находился магический шар для новостей, а в конце комнаты был небольшой балкончик с видом на лесной дворик отеля.

Я быстро приняла душ и прыгнула в кровать. Морт обнял меня и крепко прижал к себе. Это были самые долгожданные минуты за весь последний год. Мне нравилось, когда он наваливался на меня всей массой своего тела и я чувствовала себя такой защищенной и неуязвимой. Мы могли пролежать так вечность, обнимая и целуя друг друга.

После секса я любила разглядывать его татуировки: их было много по всему телу. Одна мне нравилась особенно: слово «ТРИУМФ» на лебрийском языке. Оно было написано огромными буквами на внутренней стороне его правой руки. Я любила водить своими длинными ногтями по очертаниям букв. Иногда я их целовала. Мне казалось, если я заряжу это слово энергией своих поцелуев, то в наших отношениях наступит тот самый триумф, мы поженимся и будем жить вместе долго и счастливо.

До встречи с Мортом люди с татуировками казались мне по меньшей мере странными. Когда Морт начал при нашей первой встрече у него дома показывать одну за другой свои татуировки и рассказывать об их значении и истории, я их полюбила. Он всегда пропадал в самых горячих точках нашей планеты: ему было жизненно необходимо постоянно видеть эти вдохновляющие символы. Может, он мысленно повторял себе при взгляде на слово «Триумф», что он выживет и вернется невредимым к своим родным и близким.

Я как-то ему сказала, что тоже хочу такую татуировку. Моя затея ему не особо понравилась.

— Если ты решишь сделать татуировку, делай ее так, чтобы она была незаметной под одеждой. Мне, например, трудно скрывать свои, когда я иду на какое-то важное совещание. Приходится надевать рубашку с длинным рукавом, — заботливо наставлял он. — Но лучше не порть свою кожу всем этим.

— Но я хочу постоянно видеть именно это слово «Триумф», чтобы оно всегда напоминало мне о том, что сдаваться нельзя. До победного, — настаивала я, гладя его руку. — Почему именно это слово? Почему не «Победа», «Виктория» или какое-то другое?

— Мой отец ездил на мотоцикле марки «Триумф». Он недавно умер. А я люблю мотоциклы. Я даже думаю заняться сборкой мотоциклов после ухода из армии.

— Я уверена, что у тебя получится. Ты очень талантливый. Я бы на твоем месте уже сейчас занялась бы чем-то таким, — с надеждой отвечала я. Ведь если Морт уйдет из армии, не нужно будет расставаться на несколько лет в ожидании окончания его контракта.

— Я прослужил в армии больше семнадцати лет. Еще пара лет, и я могу спокойно уйти в отставку и продолжать ежемесячно получать чек с оплатой за выслугу. Я дослужился до командира и могу пойти еще дальше, если останусь в армии еще на пять лет.

— Ты же не останешься в армии еще на пять лет?! — тревожно перебила его я.

— Нет. — Морт не любил обсуждать свою личную жизнь и работу. Оставалось только гипнотизировать слово «Триумф» на его руке и верить, что он не решит остаться в этой армии еще черт знает на сколько. Я же не могу ждать его целую вечность! Хотя и люблю до безумия.

Спустя какое-то время захотелось есть. Я немного вздремнула, пока Морт смотрел новости по магическому шару, а потом мы отправились за едой.

Еда на Фриурусе имеет магические свойства: никогда не знаешь, что ожидает тебя после очередного приема пищи. Бытует мнение, что еда особо подвержена магическому воздействию и через нее проще всего влиять на вражеское племя. Именно поэтому вожди-маги из вражеских племен накладывают заклинания на еду друг друга, а страдают обычные люди. Чаще всего человек, съевший заколдованную еду, превращается на какое-то время в привидение. Но потом ко многим возвращается их человеческий облик.

Перед тем как отправиться есть, мы решили посмотреть на магические фонтаны. Удобно расположившись на скамейке, мы наблюдали за тем, как под музыку одна за другой из земли вздымаются струи воды, превращающиеся затем в красивых волшебных птиц. Они радостно пели и, взлетая, скрывались из виду за пределами отеля. Зрелище было чудесным.

Затем мы поели немного пиццы и еще погуляли. На скамейках вдоль тропинок романтично обнимались парочки. На них падал лишь приглушенный свет фонарей, так что лиц влюбленных практически нельзя было разглядеть. Я потянула Морта за руку и взглядом указала на одну из скамеек. Он лишь покачал головой и потащил меня дальше по тропинке.

Я не могла понять, в чем дело. Я так соскучилась по нему. Мне хотелось романтики. Вместо этого ему взбрело в голову обойти весь отель вокруг. Мы зашли в здание с обратной стороны и поднялись на наш этаж. Длинный коридор был устлан красной дорожкой. Пока мы по нему шли, нам встретилось несколько отдыхающих, которые почему-то улыбались нам.

По пути в номер Морт обратил мое внимание на мужчину, следующего за нами по пятам:

— Видишь этого мужчину в рубашке с пальмами? — озадаченно задал он вопрос. — Он постоянно ходит за нами.

— Но ведь это может быть простой отдыхающий, у него даже пальмы на рубашке нарисованы, — попыталась отшутиться я, хотя мужчина и мне казался странноватым.

— Это все для отвлечения внимания, — ответил Морт с видом знатока, который ведал, о чем говорит.

Я не знала, что именно он имел в виду, но этот случай меня насторожил. Возвращаясь в номер, я также ощущала грусть от предстоящего расставания. Тем временем Морт начал звонить в администрацию, пытаясь узнать, будут ли в отеле свободные номера на новый год. Тревога начала постепенно спадать: раз ему интересно, свободны ли номера, значит, мы должны были скоро снова увидеться.

В ту ночь я засыпала рядом с ним со смешанными чувствами, однако чувство надежды все же преобладало. Как обычно, он крепко обнимал меня, пока я не заснула.

* * *

То, что произошло следующим утром, навсегда изменило мою дальнейшую жизнь. Мы поднялись с утра пораньше, чтобы Морт успел отвезти меня в аэропорт. Выпив по чашке кофе, мы отправились в путь. Было еще темно, и весь отель крепко спал. Морт направился к стойке администратора что-то уточнить, а я остановилась на маленьком красивом мостике. Я мирно наслаждалась видом небольшой сымпровизированной речки, как вдруг почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног и я теряю сознание.

Не помню, что именно происходило дальше. Сквозь туман до меня доносился лишь отчаявшийся голос Морта. Он успел подхватить меня перед падением и уже нес к кафе, располагавшемуся неподалеку. Я чувствовала, как бешено колотится его сердце. Мне хотелось очнуться, успокоить его и сказать, что все хорошо. Но я ничего не могла поделать: я не владела собой. В какой-то момент мне послышался плачущий голос моей мамы. Потом я потихоньку начала приходить в себя.

Рядом на столе стояли стаканы с водой, я схватила первый попавшийся и жадно его выпила. Полегчало. Морт все это время придерживал меня.

Как я и говорила, еда на нашей планете больше всего подвержена колдовскому воздействию. Только я не понимала, кто и за что в тот день наложил заклятие на мою пищу, из-за чего я на какое-то время превратилась в привидение.

Морт начал тревожно расспрашивать меня, бывало ли со мной такое раньше. Я ответила отрицательно. Я никогда до этого не теряла сознание. У Морта был убитый вид. Убедившись, что я не скрываю от него никакую тайную болезнь и что мне стало лучше, он немного успокоился.

По пути в аэропорт мы почти не разговаривали: каждый пытался осознать только что произошедшее. Я мучила себя вопросом о том, кому я перешла дорогу. Морт лишь задумчиво вел машину, глядя прямо перед собой. Вдруг я обратила внимание, что моя сумка подсвечена каким-то зловещим красным светом. Заглянув внутрь, я увидела свой магический зонт. Я прикрыла его вещами, чтобы Морт не заметил это странное свечение и не принял меня за сумасшедшую колдунью. Очевидно, зонтик оказался не таким и безобидным, как я предполагала. Я инстинктивно ощущала, что он принес нам несчастье. Как же выяснить, был ли он причиной моего недавнего обморока? Жалко, что зонты не могут говорить.

Провожая, Морт поцеловал меня и попросил написать, как только я доберусь до Гокачи. Мы и раньше с ним прощались на долгое время, когда он улетал из Триулеса. Мы уже проходили через испытание расставанием. Но в этот раз все было иначе. Меня терзало ощущение, что мы видим друг друга в последний раз. Я пыталась отогнать от себя эти мысли, но они упорно лезли в голову.

* * *

Прошло несколько дней. Жизнь постепенно вернулась в прежнее русло. Я спокойно продолжила работу и учебу.

Однажды днем из магического шара возникла проекция моей подруги — кентаврихи Аяксы, всегда очень интересовавшейся моей личной жизнью. Мы познакомились с ней, когда учились на стюардесс в школе авиации. С тех пор я успела сменить несколько работ и закончить университет в Супрее, однако подругу менять не стала.

— Ну как все прошло? — спросила она громким басом. Ее грубый голос иногда заставлял меня вздрагивать. — Встретились все-таки? — надменно поинтересовалась подруга.

— Да, все-таки долетела я до него. Но больше времени провела в дороге, чем с ним. — Я с грустью отвела взгляд в сторону, не желая в который раз лицезреть кривую ухмылку Аяксы. Вот сейчас она снова примется ругать моего мужчину и убеждать меня в том, что он плохой. — Представляешь, я глупая, умудрилась опоздать на рейс. Так бы мы с ним больше времени провели вместе. Сама виновата.

— Мог бы и побольше времени тебе уделять, — язвительно заметила заботливая подружка.

— Но у него серьезная работа. Аякса, не забывай, что он военный. Он не принадлежит сам себе, — защищала я любимого человека. — Скоро закончится его контракт, и мы сможем пожениться.

— А он обещал, что женится на тебе? — словно ножом полоснула по моему сердцу истинная подруга.

— Мы не обсуждали это. Ему нельзя говорить на такие темы. Я представитель чужого племени. По большому счету, ему нельзя со мной встречаться, пока он служит в армии.

— Он водит тебя за нос, а ты как наивная дура ждешь его уже несколько лет. Хоть бы какая-нибудь пуля пролетела мимо и нечаянно угодила в него, — совсем одурела моя лучшая подруга.

— Ты нормальная вообще? Аякса, вот поэтому я вас и не стала знакомить. Думай, что говоришь! — разозлилась я.

Мне было крайне тяжело унять ее заботливый пыл, порой переходивший все мыслимые и немыслимые границы.

Аякса всегда расспрашивала меня о моих свиданиях с Мортом. Я рассказывала ей все в деталях, так как своей личной жизни у нее не было и она фактически жила моей. Хотя она и встречалась с каким-то парнем из кентавров, но это было несерьезно.

На этот раз мне даже показалось, что в узеньких глазках Аяксы промелькнула радость, когда я сообщила ей о своем неожиданном обмороке. Меня терзало смутное сомнение, что она втайне мне завидовала. Ее бесконечная критика в адрес Морта в свое время заставила меня принять решение о том, что я не буду их знакомить, хотя того всегда очень интересовало, какие люди меня окружают.

— Ты что покрасила волосы? — наконец сменила тему великодушная подруга. Помимо критики моего мужчины, она любила раздавать советы по поводу моей внешности. Вообще, макияж и уход за собой были ее любимыми темами для обсуждения. Однажды она даже поругалась с нашей общей знакомой — мастером из салона красоты из-за того, что та не так покрасила ее волосы. Ей хотелось стать русой блондинкой, а вместо этого получился совсем другой цвет.

Я просто как-то позвонила нашему общему мастеру записаться на окрашивание. Пришлось долго выслушивать огорченную взрослую женщину, которая была очень обижена на Аяксу, и мне стало ее жаль. У нее и так была тяжелая форма аллергии, приобретенная за долгие годы работы с химическими веществами для волос, а тут еще приходилось терпеть недовольство неблагодарных клиенток. Она провозилась с волосами Аяксы несколько часов, но желаемого оттенка добиться так и не удалось. Но что такое были чувства обычной парикмахерши по сравнению с цветом волос самой Аяксы?!

— Да, перекрасилась в светло-русый цвет. Тут, в Гокачи, я не знаю хороших мастеров. Одна знакомая посоветовала салон красоты. Пришлось тащиться на другой конец Гокачи, но оно того стоило, — дипломатично поддерживала я диалог. — Ты тоже, кажется, сменила цвет?

— Да, я тут нашла новый салон неподалеку от моего дома. Пришлось несколько часов просидеть, чтобы получился этот оттенок. Всегда хотела быть блондинкой, — гордо молвила она. — Хочу еще сходить почистить лицо, эти прыщи меня замучили уже. Когда они пройдут?

— Когда замуж выйдешь, — улыбнулась я. — По себе знаю. Мужик тебе нужен, подруга, и уже давно, судя по твоему личику, — пошутила я. Но, как и в каждой шутке, в моей тоже была доля истины. Мне казалось, что моя подруга была такой вредной из-за того, что не получала мужской ласки. В глубине души я даже испытывала к ней жалость.

— Да ладно! Ты же знаешь, как сейчас тяжело с этим. Кажется, что принц на белом коне сдох по дороге ко мне. Жду его, а он все никак не доскачет.

— Ну конечно, так и старой девой недолго остаться.

— Да мне уже не нужно, чтобы он был на коне. Пусть хотя бы на ишаке прискачет. Я приму его даже таким.

На этой фразе я не выдержала и покатилась со смеху. Наверное, поэтому я и не послала Аяксу до сих пор. Ее юмор и отношение к жизни в целом перевешивали негативные моменты. Хотя чем взрослее мы становились, тем сложнее мне было с ней общаться.

Аякса обратила внимание на мой зонт и спросила, где я такой взяла. Я лишь сказала, что это обычный зонтик и что он очень хорошо защищает в плохую погоду. Погода в Гокачи и вправду была не подарок. Зима оказалась очень длинной и холодной.

Однажды поздно вечером, когда было особенно дождливо и ветрено, я решила воспользоваться своим волшебным зонтом, чтобы окончательно не промокнуть. В какое-то мгновение стало настолько холодно от брызг дождя, что у меня промелькнула мысль о том, как здорово было бы сейчас не идти пешком целый квартал, а быстренько долететь до дома. Едва я успела об этом подумать, как зонт воспарил ввысь и мигом домчал меня до дома.

Пролетая над симпатичными домиками, я не могла поверить в происходящее. А как же сила гравитации? Ведь мне должно было быть тяжело держаться за зонт. Ничего подобного! Я испытывала невероятную легкость, пока парила в воздухе. И даже брызги дождя уже не казались мне такими холодными.

Долетев до дома, я воодушевленно сложила зонт, предварительно стряхнув с него капли дождя.

— Какие еще чудеса можно мне ожидать от тебя? — спросила я, глядя на зонт, и тут же обернулась по сторонам в надежде, что никто не слышал, как я разговариваю с неодушевленным предметом.

Вокруг не было ни души. Лишь ветер напевал свои заунывные песни и раскачивал голые деревья. Тусклый желтый свет печально мерцал на улице. Он вызывал у меня необъяснимо жуткое ощущение и желание поскорее оказаться дома. Я нащупала в сумке ключ, открыла им стеклянную дверь и поднялась на второй этаж. Дома было тепло и пахло чем-то вкусным. Это Кэйси приготовила для нас курицу в духовке. Она всегда готовила сама, потому что я уходила рано утром и возвращалась поздней ночью.

А «чудеса» не заставили себя ждать. Как-то, возвращаясь домой с учебы, еще в вестибюле я услышала яростные писклявые крики. Зайдя в комнату, я обнаружила на своем столе крошечные проекции двух своих знакомых, ожесточенно борющихся за мой зонт и усердно тянущих его каждая в свою сторону. Видать, я оставила магическую социальную сеть открытой, и их крошечные профили вылезли из магического шара.

Среди моих друзей в магической сети было много бывших коллег и одноклассников. Так вот две из них, моя бывшая коллега Архаба и одноклассница Яил, почему-то наглым образом вторглись в мое личное пространство в попытке похитить мой зонт. Несмотря на то что проекции их профилей были ненастоящими, битва разразилась вовсе нешуточная.

Дело в том, что Архаба принадлежала племени кентавров и жила в Триулесе. Яил же училась со мной в школе в Триулесе до шестого класса, а затем переехала в Лебрию и каким-то образом стала представительницей племени оборотней. Самое интересное, что люди, сочетающие в себе кровь нескольких племен, не обладают всеми способностями представителей племени.

Например, я, будучи лишь наполовину орлицей по папе и кентаврихой по маме, не могу ни летать и читать мысли, как орлы, ни копировать чужие способности путем физического контакта, как кентавры.

Меня особенно поражало то, с какой ловкостью Яил управлялась с магическим лучом силы, что было исключительной способностью оборотней. А ведь она даже не была чистым оборотнем. По-видимому, сказалось то, что Яил переехала в Лебрию еще в детском возрасте. Помимо способности бороться с помощью луча силы, оборотни также могли превращаться в любое животное. Это было особенно противно: никогда невозможно было предугадать, в кого еще они превратятся в следующую минуту. С другими племенами было гораздо легче: по крайней мере, знаешь, чего от них ожидать.

Я попыталась их разнять, но у меня ничего не вышло. Оставалось лишь наблюдать за разворачивающимся перед моими глазами зрелищем. Едва я успела выхватить у них зонт, как сражение перешло в стадию апогея: Архаба полностью превратилась в кентавриху и со злостью стучала своими копытами по моему бедному столу. То есть туловище у нее было лошадиным, а вот лицо осталось прежним, только волосы существенно подросли и косматыми локонами спадали вниз по ее торсу. Тем временем Яил уже обернулась в серого шакала и на задних лапах начала приближаться к разгневанной кентаврихе.

В какой-то момент из передней лапы шакалихи вырвался очередной луч силы, который повалил на пол бедную кентавриху Архабу. Немного оклемавшись, та резко встрепенулась и в мгновение ока встала на все свои четыре копыта. При этом она задела одним из своих копыт шакалиху и тем самым переняла у нее дар владения лучом силы. Это и было отличительной способностью кентавров: они не обладали способностями как таковыми, но могли с успехом копировать чужие способности после физического контакта. Правда, недолго.

Было очень смешно наблюдать за тем, как Архаба приподнимает свое переднее копыто и из него вырывается луч силы, от которого Яил успешно уворачивается. В какой-то момент шакалиха подбежала к кентаврихе сзади и вцепилась ей в гриву, отчего та взвыла диким лошадиным воплем. По-видимому, инстинкт самосохранения взял верх, и Архаба решила отступить. В два прыжка она доскакала до магического шара и прыгнула внутрь. Но перед тем как полностью скрыться из виду, ее полулошадиная физиономия повернулась и бросила зловещий взгляд на меня и мой зонт.

Яил же тем временем попыталась вырвать зонт у меня из рук, но услышав мое резкое: «А ну-ка, брысь отсюда!», попятилась назад к шару. Спустя несколько секунд, шакалиха последовала примеру кентаврихи и удалилась восвояси, точнее, на свою страничку в магической соцсети. При этом вид у нее был крайне недовольный, словно она провалила данное ей кем-то задание.

Я простояла в раздумье еще несколько минут, держа в руках все тот же зонт, мучимая лишь одним вопросом: что же он такого может делать, что за ним началась охота в прямом смысле этого слова. Я еще сама не до конца понимала его возможности. Ну, подумаешь, долетела на нем однажды до дома в дождливую погоду. Делов-то! Главная ценность зонта лично для меня заключалась в том, что он каким-то образом должен был помочь нам с Мортом воссоединиться и жить вместе долго и счастливо.

Зонт был плодом нашей с Мортом любви, и никто не имел никакого морального права отбирать этот зонт у меня! Никто! В тот момент я приняла решение, что буду защищать этот зонт от всякого, кто на него посягнет.

Однако разыгравшаяся на моих глазах битва крайне встревожила меня. Ни кентавриха, ни шакалиха не могли действовать сами по себе. Во-первых, они просто не могли знать о наличии у меня зонта. Во-вторых, с какой такой стати он им понадобился? Кто-то, очевидно, очень хочет воспользоваться волшебной силой этого зонта. Но кто и с какой целью?

* * *

После вышеописанного события моя жизнь начала стремительно катиться под откос. Люди вокруг стали какими-то нервными. Кэйси перестала готовить еду для нас обеих, хотя раньше делала это с удовольствием. Когда я спрашивала причину, она аргументировала это тем, что мне пора самой учиться хорошо готовить.

Готовить я умела, не на уровне шеф-поваров, естественно, но вполне сносно. Однако у меня катастрофически не хватало времени на это, поскольку на работе тоже начали происходить «чудеса».

Дело в том, что я работала кассиром в компании по аренде велосипедов. И к нам в офис стали захаживать откровенно спятившие с ума люди. Это были клиенты компании из разных уголков Фриуруса. По природе своей они всегда были чем-то недовольны. А в последние дни как будто с цепи сорвались. Как-то раз один из них даже угрожал взорвать наш офис вместе с нами. Учитывая, что данный индивид был из той части планеты Фриуруса, где такие взрывы дело обычное, слова его трудно было интерпретировать как шутку. Вскоре после этого наша компания наняла охрану, следившую за тем, чтобы никакой псих нас действительно не взорвал.

Затем я стала замечать, как мои и без того доселе недружелюбные сотрудники стали еще более враждебными. Дело в том, что мы все принадлежали к разным племенам, так как Лебрия была страной, куда беспрепятственно стекались люди с разных уголков планеты.

Что касается моей работы, то у нас в офисе преобладала круговая порука: люди помогали только своим соплеменникам. Так получилось, что все мои работающие там соплеменники были кентаврами. Так как я кентавриха лишь наполовину, то и отношения складывались точно также — «наполовину».

Мне было особенно тяжело привыкнуть к тому, что в офисе все ругались матом. Когда мне изначально предложили работать в настоящем лебрийском офисе, я была вне себя от счастья. Иностранным студентам в Лебрии запрещено работать официально, поэтому мне часто приходилось перебиваться случайными подработками продавцом в магазине. Кроме того, у меня не было личного транспорта, и часто приходилось просить знакомых ребят подбросить меня до торгового центра, который находился в полутора часах езды от Гокачи.

Другую работу найти было нереально. Когда моя знакомая — кентавриха сообщила, что у ее мужа на работе есть открытая вакансия, я пришла в восторг. Работа находилась в пределах Гокачи, хотя райончик был так себе, конечно. Там постоянно кого-то грабили. Мне было страшно устраиваться туда на работу, но все же это было лучше, нежели тратить половину дня только на дорогу.

По прошествии некоторого времени после устройства на новую работу, я почувствовала, что начинаю деградировать среди своих новых коллег. Я надеялась, что меня будут окружать лебрийцы и я смогу практиковать язык, узнавая что-то новое. И, действительно, я узнала очень много матерных выражений на лебрийском языке. От некоторых из них у меня волосы становились дыбом. Другие же я, к своему превеликому счастью, просто не понимала.

Отдельные наши клиенты были на удивление безмозглыми людьми, постоянно чем-то недовольными, и, казалось, специально провоцировали конфликты. Некоторые знали всего пару слов на лебрийском, хотя уже полжизни прожили здесь. Им просто невозможно было объяснить элементарные вещи. Каждый хотел получить самый быстрый и навороченный велосипед, желательно за бесценок. Велосипеды были очень популярны в Лебрии, так как страна ограничивала использование машин в попытке сократить вредные выбросы в атмосферу и спасти природу.

Вдобавок ко всему, наше же руководство заставляло нас продавать клиентам компании страховку на случай аварии. Эта страховка действовала на них как красная тряпка на быка: они готовы были разорвать нас на мелкие кусочки, лишь бы не переплачивать эти несколько дополнительных копеек.

Больше всего меня раздражала обстановка, в которой мы работали: нам приходилось орать клиентам через небольшие окошки в стене, когда мы хотели им что-то сообщить. Там, за окошками, в часы пик выстраивались длинные очереди из людей со всех уголков Фриуруса. Порой зал был битком набит людьми: все они громко спорили и зачастую переходили на крик.

В нашем офисе было несколько таких окон, и у каждого из них на высоких крутящихся стульях сидело по одному человеку. Вдоль окошек тянулся сплошной деревянный стол с выдвижными шкафчиками, в которых мы хранили выручку. У меня иногда начинало колоть сердце, когда кто-нибудь из моих коллег, словно нарочно, со всей силы хлопал таким шкафчиком. В часы пик от всего этого хлопанья, ора и матов по обе стороны окон стоял такой гвалт, что мне хотелось просто схватиться за голову и бежать оттуда.

Я не понимала, как я докатилась до такой жизни. А ведь многие мне даже завидовали. Их раздирала зависть из-за того, что я работаю в настоящем офисе, в то время как некоторым из них пришлось драить полы, прежде чем добиться хотя бы какого-то успеха. Они не понимали, через что мне ежедневно приходилось проходить ради этой «престижной» работы.

Как-то одним из вечеров к моему окошку подошел с виду нормальный клиент из какой-то недоразвитой страны. Он точно не был лебрийцем. Все шло спокойно, пока я не предложила ему страховку. Это было правилом компании, которое я не могла нарушить, иначе мне грозило увольнение. В ответ этот тип начал меня материть на чем свет стоит и даже затронул честь моей умершей мамы.

После того как он ушел, я пыталась всеми силами сдержать слезы. Над нами на потолке висели магические шары, в прямом эфире транслирующие руководству все происходящее в офисе. Я не могла позволить себе распустить нюни как какая-то слабачка. Кроме того, за мной постоянно пристально следили коллеги, которые тоже были из других стран, негласно враждующих с племенами, кровь которых текла в моих жилах. Они не понимали, кто я, поэтому бесконечно подвергали меня проверкам. Но всему есть предел. В тот вечер я не выдержала и убежала в туалет. Мне просто хотелось запереться на миллион замков и огородить себя от всей этой мерзости.

Спустя какое-то время один из моих сотрудников постучал и попросил, чтобы я вышла. Я вернулась на рабочее место, несчастная и разбитая. Как ни странно, поздним вечером этот мерзопакостный клиент вернулся раньше запланированного времени: у него действительно произошла авария. Он был очень напуган. Мои коллеги после этого стали обходить меня стороной, думая, что я ведьма и наслала на него проклятие. А мне всего лишь было больно от того, что человек, не зная моей жизни, обозвал меня и моих родителей грязными словами. Да, ему было тяжело, но я тоже несла свою ношу. Внутри каждого из нас идет своя борьба. Нельзя вот так без разбору кидаться на людей.

После этого случая я начала задумываться о смене работы. Девочка из соседнего отдела как раз только поступила в университет и планировала уходить. Она предложила руководству устроить меня на свое место. Я сначала обрадовалась, но эта радость была недолгой. Оказалось, что именно в этот период необходимо было сдать гигантский отчет по лицензиям на все имеющиеся в нашем распоряжении велосипеды. Это был очень важный отчет, так как речь шла о больших деньгах. Одна неверная цифра — и не сносить мне головы.

Кроме того, меня и тут доставали разъяренные водители велосипедов. Только теперь все было даже хуже. Если раньше меня защищала стена и нужно было общаться с ними только через окошко, то теперь у них был ко мне свободный доступ через дверь. Пока я ломала голову над важным отчетом, с периодичностью в пять минут в двери вырисовывалась недовольная физиономия очередного водителя, мне приходилось все бросать и объяснять ему, почему администрация города прислала штраф на его велосипед.

Доказать, что они нарушили правила дорожного движения, когда были на велосипеде, было практически невозможно. Я и сама не понимала многого. Зачем вообще водителям велосипедов высылали штрафы и заставляли получать лицензию на вождение? Когда ты сам в глубине души с чем-то не согласен в своей работе, то она становится каторгой. Именно такой каторгой стала для меня эта новая, более престижная работа.

В довершение ко всему, рядом со мной в одном кабинете работал назойливый толстый парень по имени Коланис. Пухляш буквально доставал меня своей бесконечной пустой болтовней и вопросами не к месту. Он узнал, что я трачу почти всю свою зарплату на учебу, чтобы сохранить статус студента. У меня не было гражданства Лебрии, и поэтому я могла жить там только по учебной визе. Этот факт крайне опечалил пухляша, и он решил мне помочь по-дружески:

— Выходи за меня замуж! — с довольной улыбкой заявил находчивый парень, очень похожий на колобка. — Получишь гражданство, и не надо будет мучиться со всеми этими статусами.

— Спасибо, конечно, но я как-нибудь сама потихоньку, — недоуменно ответила я, глядя на начальника нашей охраны, седовласого мужчину с улыбчивыми глазами. Он частенько приходил к нам в кабинет поболтать о том о сем. Казалось, ему доставляло истинное удовольствие слушать наш с Коланисом диалог.

— Да я ничего такого не предлагаю: просто выйдешь за меня и будешь мне готовить еду раз в неделю, — не растерялся мой потенциальный жених. — Я большего не прошу.

— Так я не умею готовить, — облегченно ответила я, с удовольствием заметив, как наш охранник еле сдерживает смех. — Я и дома не готовлю, готовит моя соседка по квартире.

— Ну ладно, готовить тоже не надо. Просто так выходи! — отчаянно настаивал горе-жених.

— У меня уже есть жених, — пришлось мне соврать, лишь бы отшить проворного сотрудника. — Мы любим друг друга.

— Ну и кто он? — не сдавался пухляш.

— Он — гордость лебрийской армии, — торжественно заявила я, отвернулась и продолжила работать над злополучным отчетом, цифры которого упорно отказывались сходиться.

После этого настойчивый коллега еще долго не отставал от меня с расспросами о Морте. Ему было интересно, как мы познакомились и почему не жили вместе. Мне же хотелось поскорее доделать долбаный отчет и желательно найти другую работу, подальше от этого нахального типа. Он был неплохим парнем, наоборот, все в нем было слишком хорошим. Чересчур, я бы даже сказала. Добрые весёлые глаза с длинными ресницами, пухлые щечки. Когда я была на туфлях без каблуков, он даже казался немного выше меня ростом. Только что закончил университет, вполне себе перспективный парень. Но, увы. Не мое.

Взвесив все за и против, я решила никого не мучить и вернуться на свое прежнее место у окошка. Цифры в отчете так и не сошлись, парень был симпатичный, но постепенно начинал меня раздражать. Водители теперь имели ко мне прямой доступ и доставали меня даже тут. Долго я бы так не протянула.

К моему великому удивлению, обнаружилось, что мои прежние клиенты по мне скучали и постоянно спрашивали у моих коллег, куда я исчезла. Им просто не на кого было больше так орать: я была удобным слушателем их ора, так как никогда не отвечала им матом, как это делали мои коллеги. Девочки-сотрудницы из других стран иногда произносили вслух такие слова, что весь офис на какое-то время в ужасе замирал. Иногда эти ругательства были смешными, и мы даже умудрялись над ними поржать. Но в целом мне было тяжело долгое время находиться в такой атмосфере.

Я, может быть, даже и сама бы использовала пару крепких словечек для особо «понятливых» клиентов, но рядом со мной трудились ребята из моего племени кентавров, а для них это стало бы позором. Вообще, сам факт того, что я одна приехала в Лебрию и работала в месте, где вот так ругаются, был постыдным для девушки из племени кентавров. Но я была кентаврихой лишь наполовину, поэтому мне это прощалось. Однако я всегда чувствовала напряжение в общении между мною и моими соплеменниками кентаврами.

Мне порой казалось, что они хотели защитить меня от всей этой грязи. Однако они не всегда могли это сделать, и это их злило. Когда на меня начинал кто-то орать, им было обидно за этим наблюдать, и в меру своих возможностей они старались меня от всего этого огородить. Но они не могли со мной бесконечно нянчиться, им тоже нужно было работать. Я все это прекрасно понимала. В глубине души мне было досадно, что я не могла постоять за себя. Была бы я парнем, вот бы я показала этим клиентам-матершинникам.

В какой-то момент напряжение стало невыносимым. Мне и до того приходилось несладко, но после драки Яил и Архабы все стало совсем плохо. Крики, маты и намеки теперь стали регулярными.

Однажды я ехала на работу в такси и размышляла над бренностью бытия, когда вдруг услышала вопрос:

— Откуда в Лебрию пожаловала такая красавица? — приветливо спросил седовласый мужчина лет пятидесяти.

— Я из Триулеса, но наполовину орлица, — скромно улыбнувшись, ответила я.

— На учебу приехала? — продолжал интересоваться любознательный таксист.

— Да, я тут и работаю, и учусь.

Незнакомцу стало очень интересно, где и кем я работаю, поэтому я поведала ему и о работе, и о трудностях, ежедневно испытываемых мною на этой работе.

Оказалось, что у него был свой магазинчик, и им как раз нужна была сотрудница: его сыновья не справлялись с наплывом клиентов.

Сначала я обрадовалась своему «случайному» везению, и мы обменялись контактной информацией. Затем я узнала кое-что, омрачившее мою изначальную радость. Мужчина оказался представителем племени верблюдов из Ясиура. Он с семьей переехал в Лебрию тридцать лет назад и имел магазин, попутно подрабатывая таксистом.

Проблема была в том, что орлы и оборотни вели негласную борьбу за влияние на Ясиур, и я ни капельки не хотела быть хоть каким-то образом замешана в этом гиблом деле. Выйдя из такси, я даже дала себе обещание, что не буду звонить своему новому знакомому.

Но в офисе велосипедной компании обстановка стала насколько накаленной, что дальше терпеть уже просто не было сил. На меня целыми днями кто-то орал и что-то у меня требовал. Однажды я даже не досчиталась определенной суммы денег от выручки за день. Я не знаю, куда исчезли деньги. Мне пришлось компенсировать разницу из своей зарплаты. Я бы не смогла постоянно возмещать недостающие суммы, так как нужно было чем-то платить за учебу и квартиру. Еще нужно было на что-то жить.

Создавалось такое ощущение, что меня специально вынуждали уйти на эту потенциальную работу в ясиурском магазине.

Во всяком случае, на новой работе мне не придется терпеть крики представителей разных племен Фриуруса. Такова была логика моих действий, когда я увольнялась из велосипедной компании и устраивалась на новое место, хотя в глубине души, меня крайне тревожило все происходящее.

* * *

Новое место работы действительно оказалось более тихим, чем предыдущее. От меня требовалось лишь улыбаться клиентам магазина и следить, чтобы все лежало на своих местах. Сын хозяина, Зарех, всегда приветливый, вежливый и остроумный юноша производил на меня какое-то успокаивающее действие. Это был высокий парень лет двадцати трех с приятными зелеными глазами и светлыми волосами.

Зарех показался мне тонким психологом. Он всегда пристально смотрел на меня, пока что-то рассказывал, словно пытаясь уловить мельчайшие детали в моем поведении, благодаря которым можно понять своя я или чужая. Мы с ним прекрасно поладили и порой обсуждали достаточно острые темы. Он знал очень многое и отлично разбирался в текущей обстановке на Фриурусе. Когда я спросила, откуда у него такая осведомленность, он просто ответил:

— Сначала я смотрю новости на лебрийском канале, затем переключаю на ясиурский и смотрю, что говорят там. А потом я делаю свои собственные выводы.

Меня поразила простота и гениальность этого подхода. Дело в том, что в Ясиуре уже на протяжении нескольких лет велись боевые действия. В племени верблюдов началась гражданская война: группа повстанцев, спонсируемая лебрийскими оборотнями, устраивала протесты против ясиурского государства, требуя смены власти.

Поскольку Зарех родился и жил в Лебрии, он, соответственно, был на стороне повстанцев и очень интересовался всем происходящим в его стране, так как там жили родственники, которых он периодически навещал. Однажды, когда он возвращался назад, службы безопасности Лебрии устроили ему допрос. В другой раз те же самые службы безопасности преследовали его на машине, а затем заставили лечь на землю, чтобы проверить, не представляет ли он для них угрозу. Словом, несладко живется ясиурцам в Лебрии, несмотря на то, что некоторые из них даже родились там и уже практически стали такими же оборотнями, что и лебрийцы. Они всегда будут там чужими, и с ними постоянно будут обращаться как с людьми второго сорта.

* * *

Как-то утром я проснулась от громких криков. Забыла выключить магический шар, и из него доносился какой-то шум. Подойдя к шару, я увидела следующую сцену: люди в спортивной одежде с ужасом разбегаются в разные стороны от произошедшего только что взрыва. Я тут же начала перечитывать новостные заголовки и поняла, что кто-то устроил взрыв на марафоне в Остонбе, одном из городов Лебрии.

Когда я подъезжала к работе, то заметила, что возле магазина убраны все урны для мусора. Зайдя в магазин, я поинтересовалась у Зареха, где все урны и что все это означает. Зарех объяснил, что их приказали убрать вышестоящие органы, поскольку бандиты устроили переполох в Остонбе, заложив взрывчатку в мусорные баки. Я была очень удивлена, что происшествие, о котором я узнала из новостей, каким-то образом коснулось и нас. Ведь мы жили за тысячи километров от Остонба. Гокачи был относительно спокойным городом, но в таких случаях лишняя предосторожность не повредит.

На следующий день выяснилось, что взрыв организовали два студента из племени орлов. Вот тут-то и разразилась кульминационная битва между моими друзьями из магической соцсети. Кто-то из них открыто обвинил Лебрию в том, что оборотни сами все подстроили. В ответ на вопрос, зачем им, собственно, все это нужно, прозвучал вполне себе вразумительный ответ: государство Лебрии управляется классом миллиардеров. Эти миллиардеры делают деньги, пока само государство тонет в гигантских долгах. Чтобы отвлечь внимание от исполинского государственного долга Лебрии, те же самые миллиардеры подстраивают все эти взрывы и создают нестабильность в других государствах вроде Ясиура, одновременно привлекая на свою сторону больше союзников.

Честно говоря, лично мне было по барабану до государственного долга Лебрии и их внутренних проблем. Что меня тревожило, так это то, что обстановка вокруг меня каким-то фантастическим образом накалилась до предела. Умом я понимала, что данная теория с долгом имеет право на существование, ведь я сама читала каждый день газеты и знала об этом громадном долге. Но я не думала, что взрывами и провокациями можно решать такого рода проблемы. Как показывали последние события — можно.

* * *

По большому счету меня мало волновала вся эта внешняя суета вокруг меня. Гораздо больше я переживала из-за того, что Морт совершенно перестал выходить со мной на связь. Где он, когда он мне так нужен?! Именно сейчас, когда происходит столько всего странного и непонятного вокруг, куда он исчез? Он и раньше подолгу не писал, но в этот раз пауза очень уж затянулась. Со дня нашего прощания в аэропорту, я не получила от него ни одного сообщения.

Я уже начала переживать и решила написать Морту сама, чего старалась раньше не делать. Ответа не последовало.

Как-то вечером мне было особенно плохо: мозг судорожно пытался анализировать происходящее вокруг, пока я сидела и читала новости, которые с каждым днем становились все более тревожными. Вдруг комната озарилась кровавым светом. Я повернула голову к комоду, на котором лежал зонт. Тот ни с того ни с сего внезапно начал испускать яркие красные лучи. У меня даже появилось ощущение, что зонт питается моей энергией: чем хуже я себя чувствовала, тем ярче он сверкал.

Это странное явление теперь повторялось чуть ли не каждый вечер. Я начинала ненавидеть этот магический зонт. Что хорошего он мне принес? Кроме всех этих тревожных событий и страхов? Неужели Морт потерян для меня навсегда?

Постепенно отношения начали ухудшаться и с Зарехом. Он намекал на то, что я должна была встать на чью-то сторону в случившихся событиях. Я же ему мягко давала понять, что мне очень жаль людей и что все происходящее в его стране очень печально. Но какое отношение к этому имею я, и с какой стати должна вставать на чью-либо сторону? У меня у самой вообще-то проблем по горло. Так почему я еще должна создавать себе новые неприятности, влезая в ситуацию, о которой не имею ни малейшего представления? Кажется, Зареха очень бесила такая моя позиция.

Помимо работы трудности начали возникать и в колледже. Если раньше я могла спокойно и дружелюбно общаться со всеми сокурсниками, то сейчас практически все они обходили меня стороной. На уроках каждый мой казалось бы совершенно обычный ответ на какой бы то ни было вопрос воспринимался как официальное политическое заявление. Я чувствовала себя изгоем. Теперь мне не с кем было даже сходить в кафе во время перемен: все были какими-то загадочными неприступными.

Это меня откровенно начало бесить. Еще этот зловещий зонт сверкал по ночам. Сам собой в голове возник вопрос: а не было бы лучше для меня и людей, меня окружающих, если бы я каким-нибудь образом избавилась от этого злополучного зонта? Может, мне его выбросить?

* * *

Мой магический шар теперь сутками напролет вещал о каких-то странных и загадочных событиях. Друзья из магической соцсети как по команде превратились во врагов, и от них исходила сплошная негативная энергия. На работу тоже не хотелось ходить: общение с Зарехом практически сошло на нет. Я даже устроилась еще на одну работу, кассиром в кафе, на всякий случай, предчувствуя, что вот-вот могу лишиться этой. Кто тогда будет платить за учебу?

В школе все продолжали меня сторониться. Я начинала бояться за свое будущее.

Одним из способов решения проблемы, как мне тогда казалось, могла стать деактивация магического шара. Если хорошо разобраться, все началось именно с него и все сообщения приходили через него. Поэтому стоило его на какое-то время деактивировать и подождать, пока все успокоится. Так я и поступила. В надежде, что скоро все само собой утрясется, я старалась не контактировать с людьми без особой надобности.

Новости я узнавала в библиотеке неподалеку. Библиотеки в Лебрии были настоящим раем: там можно было за раз взять хоть двадцать, хоть тридцать книжек — главное, вовремя вернуть, иначе придется заплатить огромный штраф. Кроме того, тут можно было бесплатно пользоваться магическим шаром.

Здесь всегда было полно людей: пожилых, подростков, мамочек с детьми. Для них устраивали специальные интересные занятия и кружки. Сама библиотека представляла собой небольшой зал, разделенный на две части. С левой стороны стояли ряды стеллажей с книгами на любой вкус. Справа располагалась столики с магическими шарами. Рядом с ними находился детский уголок с разноцветным ковриком и игрушками.

Я часто приходила сюда за книгами. Теперь, когда мой магический шар был деактивирован, я старалась посещать это место минимум раз в неделю.

В один из таких дней я пришла проверить сообщения и узнать новости. Открыв одну из своих соцсетей, я увидела сообщение от друга нашей семьи Фареяла. Оно было окрашено в кровавый цвет. Мое сердце замерло от страха. Открыв сообщение, я почувствовала, как в моих венах стынет кровь. Фареал писал: «Эмилия, во вторник похоронили Аскону…» и что-то там еще. Я не в силах была читать дальше… В глазах помутнело, будто меня стукнули чем-то тяжелым.

Внутри меня начинала подниматься буря. Как похоронили? За что? Что такого могло случиться, что мою бедную сестру похоронили? Мой разум отказывался в это верить.

Я безумно смотрела на строчки сообщения, подсознательно пытаясь найти какую-то ошибку или опечатку… Ошибки не было. Слово «похоронили» было написано предательски четко.

Я медленно опустила голову на стол перед собой и заревела. Мне хотелось орать. В библиотеке было полно людей. Повисла гробовая тишина, словно окружающие заранее, еще до моего прихода сюда, знали, что у меня в семье произошло горе. Я поднялась и выбежала оттуда.

Я неслась несколько кварталов до дома, пока в голове крутился один и тот же вопрос: за что?!

Я понимала, что моя сестра не могла умереть сама, она была лишь на несколько лет старше меня и никогда ничем не болела. Ее убили.

* * *

Домчавшись до дома, я бросилась к магическому шару и активировала его. Я стала звонить домой к тете Маар, сестре моей мамы. Она заменила нам маму, когда мы остались одни. Тетя долго не отвечала, так как в Триулесе уже была ночь. Я рыдала и продолжала звонить. Наконец она вышла на связь:

— Что случилось? Что с Асконой?

— Эмилия, крепись. Мы должны быть сильными: Асконы больше нет…

Последовал целый час расспросов и объяснений, в результате чего я так и не поверила в причину ее смерти: у нее случился инсульт. Инсульты просто так сами по себе не случаются!

Мне предстояло поехать домой и выяснить, что там действительно произошло. Тетя либо не знает, в чем дело, либо боится мне рассказать. Я должна все выяснить сама. Моей семье и мне угрожает смертельная опасность. Те, кто приложил руку к убийству моей сестры, еще пожалеют об этом.

Вдруг я кое-что вспомнила. Проклятый зонт! Где этот поганый зонт?! Я уничтожу его!

Найдя зонт под столом, я взяла его в руки и со всей силы швырнула об стену, так что из него посыпались искры. Подобрав зонт с пола, я раскрыла его и принялась колотить им по столу, по кровати, по двери, по всему, что попадалось под руку, пока от него не остались одни ошметки. Собрав их в кучу, я вынесла все на крыльцо и подожгла.

Завтра я куплю билет и начну собираться домой в Триулес.