Метка

Екатерина Дружинина

Жизнь Анжелики не ладится. Бросил парень, куча долгов, да и в квартире творятся непонятные вещи. А красавец-мужчина, с которым она случайно познакомилась, может оказаться серийным убийцей. Как решить все проблемы и можно ли верить тому, кто предлагает помощь? Слушать своё сердце, и оно не обманет. Даже если случайно отправит в ад…

Глава 4

Игры дьявола

Трудовой день прошёл быстро. Как и ночь, он разделился на часовые отрезки от звонка до звонка, в промежутках между которыми я… Звонила. И было очень сложно не пропустить минуту отчёта перед Родионовым, потому что «поймать на крючок» сговорчивого клиента тяжело и, когда это удаётся, ни в коем случае нельзя упустить волну и отвлекаться на посторонние дела. А Родионов — дело постороннее. И из-за него я проморгала двоих потенциальных покупателей отличных сковородок и кастрюль (ха!) Что поделаешь, четыреста пятьдесят штук в моей небогатой жизни стоят того, чтобы рискнуть потерять вынужденную вакансию неопытного телефонного агента.

После я отправилась к Ирке. Голова гудела, ушам мерещились телефонные трели, но я не могла не явиться к лучшей подруге. Во-первых, обещала. Во-вторых, у неё реквизиты Жабы. В-третьих, мне много нужно ей рассказать. В-четвёртых — посоветоваться, стоит ли связаться с Конюховым. Хотя, в последнем случае я боялась что-либо обсуждать, потому что прекрасно знала, что скажет Ирка, и наши мнения разойдутся…

Перед тем, как войти в обшарпанный подъезд малосемейки, я в очередной раз позвонила Родионову и сообщила интересующие его сведения. Уже собралась нажать кнопку сброса, но услышала короткую фразу:

— Будь осторожна, Анжелика.

А потом отбой. А у меня ноги сделались ватными. Он издевается? Столько раз я ему звонила и ни слова не было в ответ. Что случилось? Зачем он это сказал? И голос какой-то странный, то ли тревога, то ли неуверенность проскользнула. Да, не знаю я, во что ввязалась…

Ирка выглядела не айс, в полумраке прихожей я различила небрежно собранные в короткий хвост волосы, что было для неё нехарактерно, но это и неудивительно, учитывая события вчерашнего вечера. Подруга любит храбриться, но я-то знаю, каково это, когда в квартиру всякая шваль ломится (назовём это «опытом съёмного жилья»). Славка ушёл работать в ночь, и в квартире витало нервное напряжение, которое Ирка тщательно маскировала, хлопоча по хозяйству. Если честно, я не понимала, к чему такая суета, ведь в их двушке всегда царил идеальный порядок, чего не скажешь про моё домашнее гнёздышко. Вот и сейчас Ира чистила плиту, когда, я уверена, она и без того сияла белизной.

Раздевшись, я прошла в кухню. Села за стол. Ира по-прежнему усердно тёрла тряпкой. И молчала. Это очень плохой знак, я попала.

— Ир, присядь, а? — заискивающе начала я. — Честно, дырку скоро протрёшь.

Последнее прозвучало как-то уж совсем жалостливо, зато подействовало, хоть и взрывоопасно, потому что у Ирки затряслись руки, и она в сердцах швырнула ветошь в раковину. Потом повернулась и скрестила на груди руки. А я не знала, что сказать…

— Что молчишь? Красивая?

Твою ж мать! Ну, Жаба, сука паршивая! И я хороша, бросила Ирку в гордом одиночестве, с Родионовым в кафе умотала. Так ведь кто ж знал, что всё так серьёзно окажется? К тому же, на тот момент экстрасенс тоже страх внушал… Вот только сейчас, рассматривая лиловый Иркин глаз и опухшую щёку, я понимала, что нет мне перед подругой никаких оправданий.

— Ир, прости…

— Что делать собираешься? — строго спросила она, оборвав мою жалкую попытку извиниться, и поставила чайник. Уф… Чайник — это хороший знак. Это намёк на то, что Ирка «отходит». Вот как у неё это получается? Откуда такая выдержка? Наверняка, вчера это её в каком-то смысле спасло.

— Долг отдавать буду.

Если до сего момента меня мучали определённые сомнения и душила жаба (ненавижу это слово, независимо от того, с какой буквы оно произносится — с заглавной, или с маленькой), то теперь, увидав лицо подруги, никаких сомнений не осталось.

— Где деньги возьмёшь? — на столе появились конфеты и печенье.

— Найду.

Ирка скептически изогнула бровь, но ничего не сказала. Чай пили в тишине.

— Анжелика, заявление писать надо.

— Ир, ну какое заявление? — взмолилась я. — Это же — Жаба! Ты не представляешь, что мне Женька про него рассказывал! На него хоть сто заявлений пиши, что с гуся вода будет! Сама-то, наверное, не написала.

Упс… Это я зря.

— Не написала, — согласилась Ирка, цедя каждое слово, — но ещё не поздно.

— Почему? — любое её действие всегда продуманно наперёд.

— Потому что я сделаю так, как скажешь ты. Хочешь молчать, пожалуйста. Горбаться на Жабу несколько лет подряд, я со своими синяками вмешиваться не буду. А решишь проучить, я тебя заявой со своей стороны поддержу.

— А ты бы как поступила?

Ира пожала плечами. А у меня руки опустились. Не ожидала я, что Ирка решит меня именно сейчас уму-разуму учить. Она всегда могла посоветовать, и советы эти были дельными. А сейчас вот, когда неразбериха со всех сторон, решила вдруг дать волю действий.

— А Славка что? — спохватилась я.

— Сказал, что если я ещё раз без него окна мыть буду, из дома выгонит.

У меня отвисла челюсть. Ну, Ирка, во даёт! Мужу наврала. А она продолжила:

— Анжелика, мы — люди маленькие. Да, вряд ли этого урода заявлениями напугать можно, но попробовать стоит. Что мы ещё сделать можем? А так хоть знать будет, что лучше с тобой не связываться.

— Это ты серьёзно сейчас? — не поверила я. — Не связываться со мной?

— Зря иронизируешь, Сивкова. Деньги скорее всего отдать придётся. Вопрос в том, как отдать.

Конец ознакомительного фрагмента.