Завтрак

Екатерина Бронникова

Главная героиня, сорокапятилетняя Лариса Геннадьевна, живет в небольшой квартире в центре Москвы и почти из нее не выходит. На стене висит портрет ее самой в молодости, с которым она постоянно разговаривает, вспоминая свое прошлое. Когда-то ее мечтой было выйти замуж за министра, чтобы вызвать зависть своей сестры-неудачницы. Так и случалось, однако любви в жизни Ларисы не было – до тех пор, пока она не встретила другого мужчину…

Действующие лица

Лариса Геннадьевна, 45 лет, выглядит гораздо старше.

Раннее утро. Небольшая квартира в старом доме в центре Москвы, вся залита неярким светом. В приоткрытое окно врывается уличный шум. За круглым столом сидит Лариса Геннадьевна. На ней шелковый халат до пола и розовые тапочки с мехом. На стене висит портрет Ларисы Геннадьевны в молодости, она все время смотрит на него и разговаривает с ним.

Лариса Геннадьевна. Завтрак — это прекрасно. Это обещание. Завтра к… Это мечта. Я всегда завтракаю. Ты же сама знаешь. Я вообще рано встаю. Мне не сложно. Возраст. Не спится совсем. Хотя я всегда рано вставала. Раннее утро — это очень интересное время. Все вокруг такое тонкое. Прозрачное, призрачное, как крыло стрекозы.

Не понимаю, как можно утром торопиться! Нельзя, ни в коем случае! Как можно утром куда-то идти, если ты не позавтракал? Я всегда завтракаю. Утром мысли такие четкие, все по полочкам разложено. И все решения я принимаю утром. Да, все. Все. И сегодня тоже. Мое финальное решение.

В последнее время я никуда не хожу, сижу взаперти. Слишком много нужно с собой сделать, прежде чем показаться на улицу. Теперь меня это утомляет. Конечно, в молодости, твой рот еще не похож на куриную жопу, и ты красишь губы, чтобы подчеркнуть их готовность к поцелуями. И зубы еще свои, и волосы. И тело еще принадлежит тебе, а не болезням. Меня многие упрекали в том, что я жила только для себя. По мне, так это самое лучшее, что может сделать человек — не лезть к другому. Жаль, что не все это понимают.

Всю жизнь я работала в министерстве. Ты же помнишь. Куча бумаг, но ничего сложного. Я так любила все эти канцелярские принадлежности. Всегда все бумаги были у меня в идеальном порядке! Если небрежно и без уважения относиться к бумагам — начнется хаос!

Подходит к шкафу, открывает его. Он полон каких-то бумаг, документов и фотографий. Она с нежностью их перебирает.

Вот, здесь у меня все хранится, вся моя жизнь в этих бумагах. Все по смыслу, по хронологии. Хотя бумаг действительно слишком много. Но я люблю документы, они не врут, в отличие от людей.

Я как-то раз в церкви была, мало что помню. Видимо, впечатление от одной бабульки все остальное перебило. Я помню, она была почему-то босиком, ну, видно сразу, что сумасшедшая. Хотя со вкусом была одета. У нее шляпка интересная была и юбочка с рюшками, кудри седые, сама худая. Она ходила и целовала иконы, а потом вдруг начала кричать: «Мы все сгорим!». Прямо завизжала! Противно так! А жутко-то до чего! Но теперь я понимаю, что она была права. Действительно, мы все сгорим. Потому что в мире стало слишком много бумаг. Мне до сих пор снится один и тот же сон, что я отнесла документы на подпись к министру, а потом смотрю — нет ничего! А мне их к протоколам подшивать надо! Я снова к министру, в срочном порядке даже, сую ему, а там уже все стоит, и печать его, и подпись. Как он смотрит на меня в этот момент! Я в принципе никогда не боялась министра, но в этом сне… Столько лет прошло, и ведь все прошло, все, а сон так из молодости и снится. А во сне будто и не было ничего. Лучше бы Сережа приснился, а не министр.

Нет, все-таки у меня была хорошая работа! И к министру я быстро привыкла. Да, он был противный. Вроде бы симпатичный, но было в нем что-то гадкое, отталкивающее. Глаза такие… Дужка темная, а внутри — светлые. Два раза в неделю вечером он приезжал ко мне домой, и мы занимались сексом. Всегда в одно и то же время, в одной и той же позе. За это мне выделялось два дополнительных выходных в месяц. Но я их все равно не использовала. Я не умела отдыхать, не знала, чем заняться. Поэтому суббота и воскресенье тянулись всегда так долго! Подруги замуж вышли, детей рожали. А меня боялись. Ревновали мужей своих. Смешно! Кому они сдались-то? Алкаши! У нас в министерстве все мужчины были лощеные, ухоженные, вкусно пахли, вежливые. Не то, что эти мужья. Завидовали мне, конечно, подружки и ненавидели меня в глубине души. Потому, что я совсем не такая, как они, была. Да ну их к черту! Они жили какими-то своими жалкими интересами, тараканьими делами, а я любила просто так жить, бесцельно, что-то делать просто так. Например, в метро ездить, без особой нужды. Мне нравилось представлять, что я в каком-то другом городе. Или вообще в другой стране. В Нью-Йорке где-нибудь или в Токио. Туннели ведь везде одинаковые, а я все равно нигде не была. Сама даже не знаю почему. Как-то все не получалось. Да и не с кем было. Да и не зачем. Тогда я просто боялась где-то встретить ее, неожиданно, в другом городе, в другой стране. Я знала, что сюда она не вернется, не хватит духу. Но я любила мечтать о том, что однажды мы все-таки встретимся. К тому моменту я уже буду женой министра. И я буду такая-такая! Такая-такая! И вот, выхожу я с ним под ручку, из ресторана, ну или из какого-то шикарного дома, по ступеням спускаемся, садимся в шикарную машину и уезжаем. И все это у нее на глазах! Причем я ее не вижу, а это она, она видит меня! И она такая толстая стала, и пальцы на руках у нее такие толстые, что она даже на пианино больше не может играть! Смешно, но эта мечта сбылась. Только теперь мне все равно. Отболело. (Смотрит на фотографию.)

Конец ознакомительного фрагмента.