Сбежавшая принцесса, или Ты будешь моим мужем

Екатерина Бакулина, 2018

За свое счастье я буду бороться сама! Да, мой брак сорвался. Сэр Эдриан Тифрид, герцог Альденбрука и Золотых Садов, лучший и прекраснейший из мужчин, должен был стать моим мужем, и отец почти дал согласие. Но вмешался мой брат. Не одобрил, запретил, убедил отца и отослал Эдриана домой. С моим братом сложно спорить, он будущий король. Но и я не готова сдаться! Я отправлюсь к любимому сама, даже если для этого придется бежать из дома. Даже если для этого придется пересечь полмира, идти пешком, переодеться мальчиком и нанять отъявленных головорезов в охрану. Головорезов, да… одного… и вот тут все снова пошло не так.

Глава 2

— Это нельзя так оставить! — Эдриана почти трясло.

Он шел прочь, и я бежала рядом с ним. Мне было стыдно за брата, я никак не могла понять. Почему? Так резко… Так… низко! И даже не просто отказать, а выставить вон. За что? Он не безродный мальчишка, чтобы так с ним. Герцог! Герой!

Поговорить с отцом — бессмысленно. Отец ничего не решает в присутствии старшего сына, это известно давно. Да и жаловаться на Сигваля… Какой смысл? Надо поговорить с ним самим, пусть объяснит мне.

Но сейчас мне казалось важнее всего быть рядом с Эдрианом, поддержать. Не отвернуться от него, хотя бы мне — не отвернуться. Ему так нужна поддержка.

— Нужно встретиться с королем. Это недопустимо! — тихо, под нос, говорил Эдриан, просто размышляя вслух.

— Бесполезно, — сказала я.

— Что?

Эдриан остановился.

— С отцом бесполезно говорить, — сказала я. — Надо поговорить с Сигвалем. Я заставлю его объяснить мне все. Это несправедливо.

— Вы? Ваше высочество, вы заставите его?

Он усмехнулся, немного нервно и так недоверчиво. Я понимаю, мысль о том, что Сигваля можно заставить что-то сделать, казалась почти бредовой.

Наверно, девушка должна вести себя более скромно, но мне сейчас было не до того.

— Сэр Эдриан, я не могу обещать, что заставлю брата изменить свое решение прямо сейчас. У меня нет этой власти. Но он должен мне все объяснить. Должен выслушать меня и понять. Возможно, он просто не понимает чего-то. Я объясню. Сигваль умеет признавать свои ошибки.

Эдриан… он так смотрел на меня. Тогда мне казалось — с надеждой. Но теперь кажется — с ужасом. Он видел черты Сигваля во мне, его упрямство и его стремление получить свое любой ценой. И даже, пожалуй, его интонации… все же, Сигваль мой брат.

И «Сигваль должен» — само по себе невероятно.

— Ваше высочество, ваш брат ненавидит меня. Это обида за Норлок, думаю, и не только. В этой войне удача благоволила мне. И гордость вашего брата задета. Он будет говорить вам ужасные вещи обо мне, обязательно будет. Но все это неправда. Возможно, я совершал необдуманные поступки, возможно, торопился, но я хотел лишь побыстрее закончить эту ужасную войну. Я мечтал только о мире и процветании моей родины. И мечтал снова увидеть вас. Вы… — он запнулся, облизал губы, словно ожидая. — Вы мне верите?

Его глаза синие-синие, совсем близко. И у меня неудержимо краснеют щеки.

Я верила ему.

— Что бы он ни сказал мне, сэр Эдриан, я вам верю. Верю, что вами руководили только благие помыслы и желание скорее вернуться домой. Я объясню это Сигвалю. Он не может так обойтись с вами.

Я попыталась даже улыбнуться.

Тогда я действительно готова была верить ему. Была слишком зла на Сигваля за эту вспышку… Слишком хорошо знала, как Сигваль бывает суров.

Эдриан смотрел мне в глаза… чуть наклонился ближе…

— Ваше высочество, — шепнул он, так неожиданно нежно, понизив голос, что у меня колени дрогнули, — все, что я делал, я делал только с мыслью о вас! Я так стремился увидеть вас скорее… Ваше высочество… Агнес! Я люблю вас!

Меня бросило в жар.

Никто и никогда не говорил мне таких слов. Как такое возможно? Я могла только мечтать о любви, прекрасно понимая, что принцессе это недоступно. Понимала, что меня выдадут замуж за того, за кого будет нужно. Но я читала о любви в романах…

И сейчас не могла поверить, что это не сон. Что такой человек, как Эдриан, говорит это мне. Я опустила глаза, не в силах смотреть на него, хотя готова была визжать от радости. Готова была броситься ему на шею. Я даже изо всех сил закусила губу, чтобы не начать глупо улыбаться.

— Сэр Эдриан…

— Я смущаю вас, ваше высочество? — так ласково.

— Немного. Я поговорю с братом. Я все объясню ему.

— Я люблю вас, ваше высочество! Агнес… — он вдруг опустился на колено передо мной, заглядывая в лицо. — Все эти годы я жил только мечтой о вас, с тех пор, как увидел впервые. Я готов ради вас на все! Вы — свет, озаряющий всю мою жизнь…

Он говорил… много и красиво, о любви.

Признаться, где-то в душе я надеялась, что он останется. Не побоится Сигваля. И даже сразиться с ним. Нет, конечно, ничего не случится. Самое большее — несколько царапин. Но Сигваль увидит и оценит его чувства ко мне, он все поймет. Мой брат совсем не плохой человек, просто… так вышло…

Я не могла понять, что на него нашло.

Поговорить…

Эдриан целовал мои руки.

* * *

— Нете! — Сигваль пришел.

Я сидела на скамеечке в парке, ждала его. Я написала ему записку: «Приходи. К дракону. Нужно поговорить». И он пришел. Он знал, где это место. Здесь, в детстве, я доверяла ему свои страшные детские тайны.

Пришел, сел рядом. Вздохнул. Потер колени ладонями.

— Нете, — сказал тихо, — обижаешься, да?

Я невольно улыбнулась.

Почти король. Он сидел рядом, руки лежали на коленях — совсем не королевские, огромные, грубые… левая вся в ожогах и шрамах, довольно свежих. И в руке, между пальцев, травинка, сорванная по дороге.

Я понимала, что Сигвалю сейчас хватает забот и без меня, но, все же, он пришел ко мне, когда я позвала.

— Что на тебя нашло, Сиг? Ты просто чудовище!

— Я слишком хорошо его знаю, — хмуро сказал он. — И я не позволю Тифриду забрать тебя. Никогда. Я знаю, что отец уже договорился с ним, но я не позволю. Ему нужна не ты, Нете, ему нужны деньги и поддержка короны. Отец обещал выплатить все его долги, в качестве твоего приданого. Обещал дать людей для защиты. После Норлока его ненавижу не только я.

— Потому, что он победил?

— Потому, что он утопил Норлок в крови. Ты даже не представляешь, что там творилось. И тебе лучше не знать. Он плохой человек, недостойный тебя.

— Это неправда.

Я видела, как у Сигваля дрогнули ноздри. Он глянул на меня искоса. Отвернулся.

— Я понимаю твои чувства, — сказал он. — Понимаю, что сейчас ты не станешь верить мне. Влюбленные девушки никогда не верят. Поэтому, просто прими это как факт — ты не будешь его женой. Потом, со временем, ты поймешь. Ему нужна не ты.

— Он любит меня.

Сигваль сморщился.

— Он знает тебя едва неделю. Нете, ну, хватит… да, я слышал эту болтовню: «твоя неземная красота согревала мне сердце все эти годы». Это редкостная дурь. Пять лет назад тебе было двенадцать, ты была такая же, как моя Мёрд, посмотри на нее: тощая, нескладная, угловатая девчонка. Только ты была еще даже более тощая и угловатая, курносая, с ранними прыщами, вылезшими на лице. Ты была милая, не спорю… смешная. Но ни один мужчина в здравом уме не назовет это «неземной красотой, запавшей в сердце». Да, сейчас ты выросла и похорошела, сейчас тобой действительно можно восхищаться, но тогда — нет.

— Сиг, прекрати. Это просто комплимент, он хочет сделать мне приятное. Он все равно помнил меня — это главное! Даже если тогда я показалась ему просто милой и смешной. Разве ты сам никогда не говорил комплименты женщинам?

Сигваль покачал головой.

— Даже женщинам я всегда стараюсь говорить правду.

Суровый Сигваль. Я не удержалась, улыбнулась.

— О, бедная Оливия! Не понимаю, за что она тебя любит!

— Уж поверь, Нете, не за сладкий мед в уши, — на какое-то мгновение глаза Сигваля потеплели, он ухмыльнулся тоже, довольно. — За кое-что другое. Но ты еще маленькая, чтобы с тобой это обсуждать.

— Я не маленькая. Мне давно пора замуж. Беате младше меня на год, но даже у нее совсем скоро свадьба. А я? Что остается мне? Еще немного, и уже твои дочери подрастут, принцессы… И кому тогда я буду нужна?

Он посмотрел на меня, словно впервые. Вздохнул снова. Обнял за плечи.

— Ты совсем еще девочка, Нете, — сказал тихо.

Кому я буду нужна…

Свадьба Беате через две недели, гости уже собираются.

Тетушка Розамунда приехала за три месяца… старая курица! И тут же начала вздыхать, глядя на меня, что девочка-то, видно, останется старой девой. Вон, младшая сестра замуж выходит! А вон, король Эрланда собирается договориться с Сигвалем о свадьбе его старшей дочери и своего сына. Не сейчас, конечно, но когда Мёрд подрастет. А бедненькая Агнес, ах-ах, наверно, закончит свою жизнь в монастыре.

Вначале, я пыталась вежливо объяснить тетке, что она не права. Мне только через месяц семнадцать, и я принцесса! Не двадцатилетняя уродливая дочь какого-нибудь барона, засидевшаяся, седьмая по счету. Мне некуда торопиться. Оливия была старше меня, выходя за Сигваля замуж!

Не помогло. «Ах, бедненькая, она еще на что-то надеется».

Потом я пыталась просто не обращать внимания на нее.

Потом не выдержала, и честно рассказала, что об этой старой курице думаю, и куда она может засунуть свое мнение. Совершенно не стесняясь в выражениях. Наедине, конечно. С таким братом, как Сигваль, все выражения я освоила давно. Тетка замолчала, от нее я больше и слова не слышала, но, кажется, она только укрепилась в своем мнении — какие мужья с моим-то характером?

Но у меня осадок остался. Я все понимала, но что-то тянуло…

А тут Эдриан — такой шикарный, такой благородный, и он просит моей руки. Невероятно! Я думала — утру тетке нос.

К тому же, Сигваль прав, я очень долго оставалась тощей и нескладной, да и сейчас, честно говоря, не далеко ушла, что бы ни говорили. Я только год как окончательно избавилась от прыщей. Да еще и мальчишеские замашки прорывались не к месту. И, конечно, никогда не была избалована мужским вниманием.

Все внимание доставалось Беате. Она внешностью пошла в мать, а я в отца. Она всегда была хорошенькая, она стреляла нежными голубыми глазками направо и налево, и улыбалась так мило, так обворожительно, что все восхищались ей.

Мной восхищались из вежливости.

Но только Эдриан делал это так невероятно искренне…

Если я упущу этот шанс, что будет со мной?

— Я найду тебе хорошего мужа, — пообещал Сигваль. Там, на скамейке в парке. — Скажи, Агнес, какого бы мужа ты хотела.

Меня, отчего-то, это задело. Сигваль будет уговаривать кого-то, он умеет быть убедительным. И кто-то согласиться взять меня в жены не потому, что любит, не потому, что этого хочет, а потому, что Сигваль так сказал. Да, я знаю, с принцессами так обычно и происходит.

Но сейчас Эдриан рассказывал мне о любви. По-настоящему! Никто не приглашал его, он сам приехал по зову сердца. О чем еще можно мечтать? Зачем мне кто-то другой?

Я хотела сказать, что не надо искать никого.

Но, вместо этого…

Если только представить, на самом деле…

Человека, которому я могла бы доверять. Полностью. В ком я была бы уверена. Человека, рядом с которым я могла бы быть самой собой, женщиной, а не выгодным приобретением, не залогом мира и процветания, выгодной партией… Я бы хотела, чтоб он тоже летел ко мне, через леса и поля, без отдыха, как к Оливии… Я же вижу, Оливия намного счастливее моих сестер.

— Хотела бы, чтобы он был похож на тебя, Сиг, — честно сказала я, глянула на него, чуть усмехнулась. — Только, пожалуй, лет на десять-пятнадцать помоложе, и покрасивее.

Он засмеялся. Легонько толкнул меня локтем в бок, пригладил свои седеющие волосы.

— Моя добрая сестренка!

Да… Сигваль мне в отцы годится, старше почти на двадцать лет. И, все же, он был моим любимым братом. Моему второму брату, Хальдару, вечно не до меня.

— Скажи, а чтобы он был принцем — обязательно? — спросил Сигваль.

— А что, можно и так? Чтобы все сразу?

Он хмыкнул, покачал головой.

— Вряд ли, такого я не знаю, чтобы сразу. Но хотелось бы понимать, что для тебя важнее.

Важнее…

Таких принцев не бывает.

Я не хотела такого сутулого и заикающегося жениха, как у Беате. Я не хотела беззубого старика, похоронившего уже двух жен… тетка Розамунда говорила, что Ульрих Белый снова ищет себе жену, и это, пожалуй, мой единственный шанс. Нет. Лучше уж в монастырь.

А Эдриан…

— И чтобы он был похож на Эдриана, — упрямо сказала я. — Сиг, я люблю его. Наверно, если ты заставишь его уехать, я буду тебя ненавидеть. Дай ему шанс. Это для меня важнее всего.

— Он совсем задурил тебе голову, да?

Сигваль смотрел на меня, поджав губы. Хмуро.

— Что такого произошло в Норлоке, объясни? — сказала я.

Он снова потер колени, размышляя.

— Погибших в Норлоке едва ли не больше, чем во всем Гарвише, за предыдущие годы. И не только местных, но и своих. К нему под командование перешли люди Бьярни, Стэнфода и Аурика, и он положил всех. Наши потери в Норлоке — чудовищные. Причем даже не столько в боях… он своих вешал сотнями за неповиновение. Этот Тифрид так хотел добиться своего, так рвался скорее захватить город, пока я не подошел, что не жалел никого. Он хотел сделать это сам и ни с кем не делить славы.

— Он всего лишь хотел скорее закончить войну.

— Нете, ты не была там.

Я видела по его лицу, что все сложнее и глубже, уж войн и смертей на войне он видел немало, но что-то так задело Сигваля. Такое, что он не может забыть. Что-то личное, возможно.

— Не была, — сказала я. — Но война закончилась. У тебя с ним свои счеты, но все это не имеет никакого отношения ко мне. Это несправедливо.

— Люди не меняются, Нете. Жестокий ублюдок не перестанет быть ублюдком после войны. Я еще готов вести с ним дела, мне все равно никуда от этого не деться. Золотые Сады дают нам половину общих поставок зерна, да и не только. Морская торговля с Юссом через него. Но только дела. Тебя он не получит. Я не позволю.

«Тебя он не получит» — словно я приз в этой игре.

Я поднялась на ноги.

— Ты не можешь запретить мне, Сиг.

У него свои счеты. Чем больше я говорила с Сигвалем, чем больше видела все это, тем больше убеждалась. Кто прав, кто виноват — сейчас сложно сказать. Но мой брат что-то очень сильно не поделил с Эдрианом и теперь не может смириться. Это какие-то свои мужские игры, и теперь они пытаются втянуть меня.

Это несправедливо.

— Это несправедливо! — сказала я.