Никогда не знаешь…

Екатерина Алешина (2023)

НОВИНКА ОТ АВТОРА СЕНТИМЕНТАЛЬНОЙ ПРОЗЫ ЕКАТЕРИНЫ АЛЕШИНОЙ! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Главные герои нового романа отлично усвоили этот урок. Эта история про то, что самая обычная и случайная встреча может подарить нам душевный покой и любовь, которую мы так яростно искали. А может быть даже и отчаялись ее искать. Для любителей Анны Джейн, Тани Свон и Энни Дайвер.

Глава 3

Неподдельный интерес

Стас

Глядя на пляшущие языки пламени в камине, я не спеша потягивал просекко. Этот сумасшедший день просто проехался по мне катком. Утро началось с адского переполоха в моей городской квартире. Ко мне приехала сестра, с чемоданом вещей и в слезах.

— Стас, он мне изменял! — воскликнула она прямо с порога. — Прямо в нашей с ним постели! Я застала их… — и с рыданиями она уткнулась в мою грудь.

— Твою ж мать… — выругался я. — Носить рога у нас с тобой, сестричка, по ходу, семейное.

Что ж, это я подозревал и этого боялся. До меня доходили определенные слухи, но если я сначала полагал, что это не более чем наговоры, то со временем подтвердились мои самые худшие опасения. Еще хуже было метаться между решением — сказать сестре правду или оградить ее от потрясений и поговорить с непутевым зятем по-мужски. Милана с детства была нежной и ранимой, и такое предательство непременно ударило бы ее в самое сердце. Мое же братское сердце сжималось от жалости к родной сестричке, с которой мы с детства были очень близки. Ее громкие всхлипывания резали меня без ножа, и мысленно я уже бил морду ее неверному муженьку.

— Не прощу-у-у, ни за что-о, — с трудом произносила между рыданиями Милана. — Я подаю на разво-о-од!

— И правильно, — сказал я сестре, гладя ее по голове. — Так и надо. Предательство прощать не стоит. Твоя настоящая любовь еще ждет тебя впереди. А мы, твоя семья, всегда тебя поддержим.

Все это время мы стояли на пороге, и входная дверь была приоткрыта, чем и воспользовался чокнутый котяра из квартиры напротив. Щелкнул дверной замок, дверь открылась, и животное, выбежав на лестничную клетку, пулей рвануло в мою квартиру. Следующие полчаса мы с Миланой и пожилым соседом пытались поймать поистине неуловимого кота, непонятно почему решившего использовать мою квартиру в качестве гоночной площадки. Когда наконец животное было поймано, сосед, постоянно извиняясь, покинул нашу квартиру. Часы показывали, что я опаздываю в университет, и, оставив Милану зализывать свои душевные раны, я отправился на занятия. По дороге из-за одного автохама чуть не столкнулся с другим автомобилем. «Что за день дурацкий!» — ворчал я себе под нос, глядя, как автомобильные дворники гоняют дождь по стеклу машины.

Из головы не выходила непростая семейная ситуация Миланы. Я был страшно зол на Дениса, все еще мечтал его поколотить и мысленно составлял план дальнейших действий нашей семьи. После смерти отца я стал ее главой и генеральным директором издательства, которое он создал еще в девяносто первом году.

Сегодня у меня в расписании стояли две пары и еще одна смежная для всего факультета психологии и права. Обучаясь на курсах психологии, к которой всегда питал интерес, я по договоренности с деканом посещал некоторые лекции, не входящие в мою учебную программу, в качестве вольного слушателя. Так, для общего развития. Я всегда стремился к получению знаний. Сегодня в моем обязательном расписании значилась лекция по предмету «Общая психология».

Через пять минут после начала лекции в аудиторию тихонько зашла та самая дерзкая особа, которая нахамила мне сегодня на парковке, несмотря на то что я искренне перед ней извинился. Меня она не заметила среди многочисленных сидящих слушателей, но я ее узнал практически сразу. Выгодный ракурс с того места, которое я занял, позволил рассмотреть повнимательнее эту острячку.

Сейчас на ней не было дождевика и парки с капюшоном на пол-лица, поэтому можно было оценить то, что под ними скрывалось. Одета была девчонка неприметно, бесформенно и как-то совсем уж просто. Ее одеяние скрывало очертания фигуры и прочно ассоциировалось у меня с одеждой для пикника или молодой мамы на прогулке — широкая, свободного кроя темно-зеленая толстовка, плотные черные легинсы и черные сапоги-челси. Однако, несмотря на простоту, выглядела эта дерзкая девчонка опрятно и чисто. Аккуратный маникюр нейтрального оттенка, темно-русые блестящие волосы, собранные в высокий объемный пучок, открывали изящную белую шею. Она повернулась, глядя в окно, пока я разглядывал ее лицо. Очень, между прочим, красивое лицо — чистая, без изъянов кожа, светлые серо-зеленые глаза, обрамленные темными, густыми ресницами, мягкий овал лица и нежные черты, точно у фарфоровой куколки, красивая линия скул. Маленький, слегка вздернутый нос и губки бантиком лишь усиливали это сходство.

Единственное, что ломало общую «кукольную» картину — это взгляд. Когда на нее посматривали какие-то разукрашенные девицы, сидящие на два ряда ниже, она хмурилась, и в ее глазах появлялись настороженность и презрение.

Но тут она, словно почувствовав мое пристальное внимание, огляделась по сторонам и, обернувшись, встретилась со мной глазами. В этот миг внутри меня словно что-то вспыхнуло и осталось тихо тлеть, согревая нутро. Острячка меня, конечно же, узнала, и в ее глазах промелькнула растерянность. Я не удержался от усмешки, а потом мой взгляд невольно заскользил вниз, но увы, ее безразмерная одежда скрыла все самое любопытное. Почему-то в этот момент она напоминала мне мышку, застигнутую котом врасплох. Завибрировал телефон, напоминая, что мне пора ехать в издательство на совещание. Девчонка больше не поворачивалась, словно специально. Дождавшись перерыва, я покинул аудиторию. Когда спускался вниз по проходу, посмотрел на нее, но острячка будто бы нарочно игнорировала меня.

В издательстве меня ожидала традиционная кипа документов на подпись, долгое совещание, на котором, слава богу, удалось решить все незакрытые вопросы, но к концу дня я ощущал себя так, словно меня пару раз переехали. Думал уже отправиться домой, но тут мне позвонил школьный друг Юрка, вернувшийся из-за границы, с которым мы не виделись уже два года. Он предложил мне встретиться, и я, не зная точно уровень его нынешнего благосостояния, позвал его в кафе «Колибри», имевшее средний ценник.

Каковым же было мое удивление, когда в этом кафе, на противоположной стороне зала, я снова увидел эту же девчонку в компании моей знакомой. Вот так сюрприз! Вот уж действительно, недаром говорят, что Земля круглая! Интересно, каким образом они оказались знакомы? Сейчас волосы острячки были распущены и крупными мягкими волнами рассыпались по плечам и спине до самого копчика, что делало ее еще краше. Настороженность из ее глаз исчезла, а бархатный, с придыханием смех звучал невероятно волнующе, пробуждая внутри меня нечто томительное и сладостное. И что это со мной сегодня творится? Самого себя не узнаю.

Во время беседы с Юрой я то и дело украдкой бросал взгляды в сторону девушек, что не укрылось от друга.

— Что-то ты, Стасик, уж больно любопытно глаза косишь на тот столик. Блондиночка понравилась?

— Эта блондиночка — невеста моего приятеля, а чужие женщины мне не интересны.

— Значит, та серая мышка?

— Эта, как ты выразился, «серая мышка» сегодня на парковке университета назвала мой «Лексус» бричкой, посоветовала мне лучше выучить правила дорожного движения и напоследок назвала меня козлом. Как-то это не сильно вяжется у меня с понятием «серая мышка». Если только саблезубая.

Юра в ответ молча покатывался со смеху. Да что там говорить, он просто ржал!

— И за что же она тебя так облагодетельствовала? — поинтересовался он сквозь смех.

— Да я задумался слегка и не успел притормозить перед лужей. На нее попали брызги, мне стало жутко неудобно, и я остановил машину, чтобы извиниться и предложить помощь, а она как выдаст…

— О-хо-хо-о-о, а девчонка-то с характером, видимо! — сделал Юра вывод. — Надо же, это, кажется, первая женщина в твоей истории, на которую твое авто не произвело никакого эффекта.

— По-моему, оно вообще произвело обратный эффект, — констатировал я, вспоминая ее пренебрежительный взгляд, которым она окинула при встрече мой автомобиль. Как будто перед ней стояла телега с навозом.

— Интересная штучка, — произнес друг, усмехаясь.

Меня всегда притягивали яркие, стильные женщины, одетые с иголочки. Эта колючка, хоть и одарена от природы нежной, акварельной красотой, не могла назваться ни стильной, ни яркой, однако, вопреки моим вкусам, смогла меня зацепить какой-то внутренней харизмой, остроумием, таким же острым язычком и явным равнодушием к роскоши, и теперь мне было интересно узнать ее поближе. Яркой ее делала совсем не одежда.

Юра уехал домой на такси на пять минут раньше меня. Я же допил кофе, дожидаясь, когда мне принесут еды навынос для нас с Миланой, и, забрав большой бумажный пакет, направился к выходу специально мимо того столика. Благодаря этому маневру я узнал, что девушку зовут Лика. Остальное можно будет расспросить у Саши. Наверняка он знает о ней чуть больше, раз она дружит с его будущей супругой.

Лика

Дождь после пары часов затишья снова неистово бился в оконное стекло. К нему добавилось завывание ураганного ветра. Если такая же «петрушка» будет и завтра утром, я все-таки вызову такси до университета. Можно хотя бы иногда позволить себе добираться до места учебы с комфортом, а не ощущать себя сардиной в банке в забитом до отказа автобусе.

Завтра мне еще и на работу. Какое счастье, что она находится в шаговой доступности от моего дома — в моем же дворе, но в многоэтажке по соседству. В моем жилом комплексе, как и во многих новостройках, первые этажи отводились под нежилые помещения, в которых располагались магазины, пекарни, тренажерные залы, салоны и офисы мелких организаций.

Когда в начале ушедшего лета в одном из таких помещений открылся частный центр психологических консультаций для детей и взрослых, я, не раздумывая, подала заявление о приеме на работу. К своему скромному студенческому резюме прикрепила копии зачетной книжки с пятерками, копию трудовой, где был отмечен период работы на «телефоне доверия», а также отчеты и оценочные выводы о моей стажировке в центре психологических консультаций при университете, где я проходила практику и была постоянным его участником в течение учебного года. Меня, конечно, могли и не взять, все же еще только студентка с двумя курсами позади, но попытать удачу стоило. Как говорил мой папа: «Не бойся спрашивать. Вопрос не ударит в нос». Спустя две недели меня пригласили на очное собеседование, а потом еще на одно, уже с руководителем центра. Наконец, через неделю, мне позвонили и обрадовали новостью, что я принята на работу.

Тяжелые случаи мне пока не давали, но я была и не против. Еще успею. Главное, что у меня имеется заработок и работа по той специальности, на которую я учусь. А это огромный плюс, который должен облегчить мне поиски работы после окончания университета. Потому как от старших родственников, уже окончивших универ, я наслышана о трудностях поиска работы для молодого специалиста. А если мне понравится этот центр, то я у них и останусь, перейдя на полноценную рабочую нагрузку.

Эльвира, приехав к себе домой, принялась изучать последние коллекции модных вечерних платьев, попутно обсуждая их со мной по телефону. Подруга была твердо уверена, что мое платье должно быть непременно дизайнерским.

— Эль, но это ведь очень дорого, — попробовала я возразить против этой идеи.

— Ну да, — спокойно согласилась Эльвира. — Платье для такого мероприятия просто обязано быть особенным. Себе я уже нашла то, что нужно, а для тебя пока еще подыскиваю. Я хочу, чтобы ты блистала!

Мне были невероятно приятны ее слова. Что и говорить, у меня поистине золотая подруга!

— Я так тебя люблю, Эль. Ты такая классная, — сказала я. — Спасибо тебе за все.

— Мне тоже есть за что тебя благодарить, — ответила Эля.

— Я тут думаю, что же мне надеть на вашу с Сашей вечеринку в субботу, — сказала я.

— Я уже говорила тебе, что это будет домашнее торжество по случаю дня рождения для самых-самых близких, так что особого дресс-кода нет. Форма одежды — домашняя посиделка с близкими. Надень то свое бордовое платье-трапецию, — посоветовала она.

— Пожалуй, да, — согласилась я.

Попрощавшись с ней, я завершила звонок и открыла шкаф, окинув придирчивым взглядом свой гардероб. Взгляд зацепился за подвесной прозрачный футляр, в котором хранился мой выпускной наряд. Расстегнула молнию футляра и достала из него платье, приложив к себе. Длиной в пол, А-силуэта, оно состояло из двух частей — атласной нижней ткани небесно-голубого цвета и верхней, из тонкого дымчатого фатина, расшитого жемчужинами. Мне оно нравилось, даже спустя два с небольшим года.

«Может, все-таки его надеть на бал?» — написала Эльвире, отослав фотографию себя в зеркале.

«Выпускной бал в твоей жизни уже прошел. Настало время для другого бала. А надевать одно и то же платье на каждый бал — моветон», — гласило ее сообщение.

Зеркальная дверца шкафа отражала стену, на которой висела фотография размером пятнадцать на двадцать. На ней были запечатлены мы с папой во время моего выпускного вальса. Мысли унесли меня в тот вечер. Я снова вспомнила, как влажно блестели его глаза, когда в конце торжественной части давали слово каждому выпускнику и очередь дошла до меня. Слова каждого из нас были похожи — все благодарили учителей и родителей. В конце своей короткой речи я сказала ему со сцены актового зала: «Спасибо тебе за все, папа!» Большего я прилюдно сказать не могла, но он все понял, посмотрев на меня с улыбкой. Я благодарила его за то, что он сам вырастил меня, заменил мне мать, насколько это может сделать мужчина, за его мудрость и доброту, за понимание и терпение.

Он верил в меня и мои способности и подбадривал, пока мы ждали результатов зачисления. Он их так и не дождался. Его не стало через три недели после выпускного, а еще через неделю мне на электронную почту пришло письмо из университета о зачислении. Радости я тогда не ощутила. Скорее, облегчение, что хотя бы тут не будет проблем и мне не надо искать другой вуз, чтобы попасть на бюджет. Все мои чувства притупились, будто внутри меня все заледенело.

Тогда моей размеренной и устоявшейся жизни пришел конец. То, что казалось уже давно решенным и стабильным, стремительно рушилось.

Когда-то, получив военную ипотеку, папа добавил к той сумме выплаты с наследства, и тогда мы смогли приобрести коттедж в частном секторе, подальше от центра, шума и пыли. Каждое утро папа отвозил меня в школу, а домой я возвращалась на автобусе. Постепенно мы обжили наш дом, посадили цветы и кустарники, с которыми папа так любил возиться в свободное от работы время. Позже появилась красивая деревянная беседка, в которой мы любили принимать гостей в теплое время года.

Его смерть изменила все. Безжалостно перечеркнула ту жизнь, оставив лишь воспоминания, рождающие слезы на глазах. Когда папу забрала смерть, я ощутила, что закончилась целая эпоха моей жизни, с которой он был всегда неразрывно связан. Я, выросшая папиной дочкой, так привыкла к тому, что он решит любую мою проблему, что в тот момент даже растерялась, не понимая, что мне делать. Будто земля ушла из-под ног, лишив меня опоры, и я зависла в пустоте.

Началась учеба в университете, и оказалось, что добираться из нашего района к месту учебы катастрофически неудобно. Если бы был жив папа, он так же возил бы меня на машине, но теперь… Проблем добавило и то, что теперь содержать большой дом надлежало мне одной, и тут я поняла, что просто не справлюсь со всем одна. Папин брат проживает в соседней области, за триста километров отсюда, и так часто приезжать помочь мне не имеет возможности. Тогда я приняла болезненное, тяжелое, но верное в создавшейся ситуации решение — продать дом. Ипотека за него уже давно была выплачена, еще за несколько лет до папиной отставки.

Как только я вступила в права наследства, дом был выставлен на продажу. Покупатели нашлись через два месяца. На улице царила середина весны, и деревья в саду уже зацвели, источая сладковатый, пьянящий аромат. Я подолгу сидела в саду, бездумно качаясь на садовой качели, понимая, что хочу запомнить это место и оставить память о нем глубоко в сердце. Параллельно я искала себе однокомнатную квартиру в новостройках неподалеку от университета. Там уже имелся ремонт под ключ, что стало для меня весьма кстати — заниматься ремонтом у меня не было ни сил, ни времени, ни возможности. Покупатели заплатили мне в качестве брони двадцать процентов стоимости дома. Эти деньги я отдала за бронирование своей городской квартиры. Квартира эта мне влетела в копеечку, забрав львиную долю финансов из-за выгодного местонахождения — близость к центру города, удобная транспортная развязка и развитая инфраструктура. Оставшуюся, меньшую часть денег я положила в банковскую ячейку под проценты и старалась не трогать их, понимая, что жизнь — штука непредсказуемая и случиться может все, что угодно, а эти деньги — моя подушка безопасности.

Мы договорились, что после продажи дома новые хозяева дают мне неделю на то, чтобы окончательно переехать в квартиру. Я уложилась в срок, и даже чуть раньше. С переездом мне помогли папин брат с женой. Покидая опустевший коттедж, я не сдерживала слез, просто потому, что не могла. Напоследок тронула рукой пышные кисти сирени. Пять лет назад мы сажали ее с папой в это же время…

Я оставила в том доме часть себя. Этот дом будет вечно хранить память о самых счастливых годах моей жизни.

Так и началась моя новая жизнь. В однокомнатной квартире в сорок с небольшим квадратов, на десятом этаже в одной из новостроек жилого комплекса. В полном одиночестве. Кому-то по-любому это понравилось бы. Но не мне, ведь я ни на минуту не забывала причины, по которой живу здесь.

Я старалась находить плюсы в моем новом месте жительства — красивый, завораживающий вид из окна на город, близость университета, благодаря чему теперь не нужно было вставать ни свет ни заря.

Смахнув выступившие слезы, я прогнала горькие воспоминания и убрала платье обратно в футляр. Эльвира права. Новый бал — новое платье. А там, глядишь, может быть, и жизнь заиграет новыми, яркими красками.