When I grow up. Пособие для взрослых девочек из дисфункциональных семей

Екатерина Алексеевна Соколова, 2021

«Книга Екатерины Соколовой – пронзительная и нагая – заставит каждого задуматься о многом… Годы уходят на то, чтобы женщины поняли, изменили себя, зажили полноценно… Вы вживую познакомитесь со всеми персонажами, увидите путь их трансформации, а иногда – падения. Вы увидите первопричины их не всегда логичного поведения и саморазрушительного характера». Если такие слова, как «созависимость», «дисфункциональная семья», «токсичные отношения» не являются для вас пустым звуком, добро пожаловать в мир моих рассказов, чьи героини так не похожи друг на друга, имеют разный уровень образования и жизненный опыт, но всех их объединяет одно – они учатся жить.

Кукла Даша

Глава 1

«Что есть «нормальность»? Рациональная теория, за которую человечество зацепилось много лет назад в надежде хоть как-то упорядочить общество в короткие периоды мирной жизни. На самом деле это гротеск, рациональная иллюзия. Сама категория «нормальности» меняется в зависимости от уровня культуры и общественного строя».

Даже спустя восемнадцать лет она помнила наизусть все его лекции. Все до одной могла их воспроизвести слово в слово. Они врезались в ее мозг и тело. Они не сформировали, нет — они вырезали ее характер и форму, с силой оторвав и выкинув все лишнее, неустойчивое.

Даша, администратор небольшого салона красоты в самом центре города, спрятав голову в себя, быстрыми шагами уверенно шла на работу. Острые мысы ее стареньких, но удивительно удобных зимних сапог набрасывались на утренний нечищеный асфальт, и ей казалось, что вместо ног у нее два огромных утюга, пытающихся оттянуть и разгладить снежное покрывало.

Словно из наушников доносился его голос. Жесткий, не знающий возражений, но удивительно добрый и понимающий.

«Каким образом может скрываться беспокойство? Иногда оно может скрываться полным отрицанием, — продолжал голос лектора внутри, — оно может скрываться физическим недомоганием. Оно может подавляться и вылезать с помощью иррациональных страхов».

Даше тогда было чуть за двадцать, и она уже несколько месяцев как трудилась в должности «уборщика производственных и служебных помещений» в небольшом частном вузе.

Она чувствовала себя призраком. Тем, кого нет в реальном мире. Тем, с кем никогда не здороваются и никогда не замечают. Некоей невидимой силой, которая бесшумно задвигает на место парты, протирает пыль на полках, отдирает от пола жвачки…

Каждый день она бесшумно приходила в институт, заходила в свою темную кладовочку, надевала неприметный темный халат и шла выполнять свою монотонную работу.

Странное такое чувство. Мама часто пугала ее в детстве: «Вот не будешь учиться, вырастешь, станешь уборщицей». И, кажется, она испугалась. И стала.

Поначалу работа тяготила ее, она стыдилась своего темно-синего халата, желтых резиновых перчаток и старых дырявых тряпок, но со временем к ней пришло четкое осознание того, что никому не было, в сущности, до нее никакого дела: молодые люди обсуждали свои поездки и покупку новой машины, девушки — одежду и перспективу удачно выйти замуж. А Даша — ее здесь просто не было. Был он — халат, были тряпочки и мокрые полы, на которые «нельзя наступать студентам во избежание незапланированных травм».

«Вкус власти — это даже не вкус денег. Это ощущение владения чужой душой», — продолжал голос внутри.

Вот именно с этой фразы все и началось, нелепо и безумно. Даша тогда уже какое-то время работала «уборщиком помещений», знала наизусть многие лекции и лекторов, когда внезапно однажды вечером до нее донесся тот самый голос, голос, который врастет в нее и станет ее невидимым спутником по жизни, ее советчиком, ее компасом.

Это был голос Виктора. Виктора Владимировича, самого молодого доктора наук института, преподавателя философии и истории философии.

Спустя какое-то время Даше даже начало казаться, что и любила она всегда не Виктора, а его голос. Тот самый, который она слушала за стенкой день за днем, вечер за вечером.

«Владение чужой душой».

Даша, взяв ведро и швабру, подошла к полуоткрытой двери аудитории и начала прислушиваться.

«Владение чужой душой при грамотном подходе может запускать процессы подавления защиты личности того, кого унижают».

Слова странного молодого человека заставили Дашу вздрогнуть и попятиться назад, как раз в то место, куда она поставила свое металлическое ведро. Как-то нечаянно стопа ее подвернулась, и ведро с звенящим звуком опрокинулось в самый низ, прихватив с собой и Дашу. Как назло, дверь в этот момент была открыта достаточно, чтобы и Виктор, и сидящие на первых рядах увидели все это действо, и в аудитории воцарился хохот.

— Виктор Владимирович, смотрите, от ваших лекций простые смертные просто штабелями падают, — прокричал какой-то высокий стильно одетый парень с первого ряда.

Все вновь дружно засмеялись.

Даша, готовая хоть сквозь землю провалиться от стыда, схватила ведро и швабру и побежала в сторону своей каморки в туалете. Ну, собственно, так все и началось.

Она бы многое отдала тогда, чтобы никогда не видеть человека, которому принадлежал тот голос и то, что он говорил. Но судьба распорядилась иначе.

Несколько дней Даша старательно обходила проклятую аудиторию, боясь разоблачения. Найдя в одном их пустых классов очередную жвачку, приклеенную к полу, она с энтузиазмом принялась ее отдирать с помощью ножа и растворителя, когда голос, тот самый голос, прогремел над ней, как первый июльский гром.

— Сотрудникам института разрешено посещать любые лекции бесплатно. В свободное от работы время.

Виктор опустился на корточки и, посмотрев ей в глаза, добавил:

— Совершенно бесплатно. Это наши принципы. Приходите. Я вас приглашаю.

Незаметно Дарья дошла до салона красоты. Открывая дверь, она привычно попрощалась со своими воспоминаниями, как со старыми, но верными друзьями, как муж перед работой, уходя, прощается с женой. Ее воспоминания уже давно стали ей семьей. Такой невидимой семьей.

Пока. Нужно работать.

Глава 2

Виктор сидел за столом в буфете и вполголоса рассказывал что-то своему коллеге с параллельной кафедры. Их разговор не было слышно, но по тем полужонглирующим жестам, по тому, как он поднимал брови, было понятно, что он очень чем-то возмущен.

— Вить, тебя, кажется, зовут, — засмеялся коллега, указывая на стоящую в углу Дашу, уже полчаса смотрящую на Виктора и странно поддергивающую левым глазом и плечом, как будто у нее был нервный тик.

— Меня? Кто?

Виктор обернулся, и, увидев вдалеке странные движения Даши, напоминающие ритуальные.

— Подожди секунду. Я сейчас.

— Дарья, вы что-то хотели? — обратился он к истерично и одновременно смешно дергающейся уборщице.

— Виктор Владимирович, держите! — доставая огромный красный талмуд, прошептала явно возбужденная происходящим Даша, — завтра перед первой парой положите в мужском туалете в кладовку, под мои тряпки. Только обязательно в файлик заверните, чтобы не испачкалось!

— О Боже! До завтрашнего дня я ее наизусть выучу! Дарья, я ваш должник!

— Берите, берите. И знайте — я полностью на вашей стороне, понимаю вас прекрасно, сама была в таких ситуациях в школе… знаю, каково это… Грымзы старые, — протягивая книгу, отчеканила Дарья.

— Даша, не знаю, как вас благодарить.

— Это я не знаю, как благодарить вас, Виктор Владимирович. Ваши лекции мне глаза открыли! Понимаете?! Я дышать научилась! Ну, до завтра!

— До завтра, Дарья, — прошептал изумленный Виктор.

Уже шесть месяцев как каждую субботу Дарья посещала лекции Виктора. Она надевала строгие коричневые костюмы, купленные мамой для нее, когда ей было шестнадцать, убирала волосы в пучок, наносила легкий макияж и шла в институт, ставший ей уже родным. Прослушав лекции, Даша внимательно записывала всю рекомендованную литературу, затем заходила в библиотеку, набирала пакеты, полные книг, и, словно домохозяйка, таща на себе тяжелую добычу из супермаркета, медленно, переваливаясь с ноги на ногу, ковыляла домой.

Мама всегда встречала ее с улыбкой.

— Как в библиотеке посидела?

— Отлично. Много прочитала, много взяла с собой.

Дашина мама не знала, что Даша посещала лекции Виктора Владимировича, иначе это бы кончилось большим скандалом. Нет, она была в принципе не против лекций по субботам. Вот только если бы вела их женщина, тогда все было бы отлично. Но узнай она, что лекции ведет еще молодой и привлекательный неженатый мужчина… Даша закрывала глаза от страха, когда представляла, что могло бы стать с мамой и с ней…

Достав книги из сумок и налив себе чай в огромную кружку, Даша уходила в свою комнату и погружалась в мир Канта и Макиавелли. Она читала, читала, читала… Жадно ища ответы на вопросы, точнее, ища сами вопросы. Вопросы, которые она задавала себе много лет, но почему-то не могла сформулировать.

— Только дверь не закрывай, чтоб я видела, чем ты там занимаешься, — крикнул строгий голос мамы из соседней комнаты.

— Конечно, мама, — отвечала Даша и продолжала проглатывать главу за главой.

Даша читала до глубокого вечера, когда мама, обычно тихо подкрадываясь и пытаясь прочитать то, что читала Даша, произносила:

— Ужин готов. Пойдем!

Это была строевая команда, по которой Даша немедленно закрывала книги и шла на кухню.

Даша не умела готовить.

Хотела научиться, но пользоваться кухней без разрешения мамы было запрещено.

«Владение чужой душой».

Глава 3

Невероятно, но факт — в школе Даша была одной из лучших учениц в классе. Тогда почему же с самого детства она жила с ощущением своей глупости? Не потому ли, что именно в детстве у нее выработали привычку постоянно называть себя «глупой» рядом с мамой?

Потом к этому ощущению прибавилось ощущение некомпетентности и непрофессионализма.

Это была какая-то странная жизнь, больше похожая на игру с правилами, которые никто до конца не знал.

С одной стороны, Даша была талантливой перспективной ученицей, к шестнадцати годам прекрасно овладев испанским и английским языками. С другой стороны, в ее семье стоял какой-то странный запрет говорить о своих успехах при маме, дабы не провоцировать скандал.

С одной стороны, Дашина мама всегда ходила на родительские собрания, сидела за первой партой и важно улыбалась, когда учителя хвалили ее дочь. С другой стороны, будучи вдвоем с Дашей, она часто зло смотрела на нее и говорила: «Ничего, я в молодости корячилась, и ты будешь».

Но все вокруг так приторно искренне убеждали Дашу, что мама ее очень любит, что в конце концов Даша просто выработала свою собственную модель жизни: хорошо учиться, найти работу, не врать, не обижать людей и, главное, никогда не обижать маму.

И схема эта прекрасно работала. Даша блестяще закончила школу. Потом поступила в институт. А потом. Настал тот самый день… День того самого экзамена.

Она сама до конца не понимала, что тогда произошло. Просто та ее часть, которая отвечала за Дашу — не Дашу, то есть за «Дашу незнающую», завладела внезапно ее головой, ее телом. И прямо на экзамене Даша вдруг почувствовала такой непередаваемый звон в ушах, такую боль в голове и, главное, она почувствовала, что больше не может притворяться… Нужно было выбирать. Прямо там. На экзамене. В конце второго курса. Нужно было прекращать это странное раздвоение личности, с которым она жила уже долгие годы. Надо было решать. И Даша выбрала маму — она не представляла свою жизнь без нее.

Прямо посередине экзамена Даша молча положила билет на стол преподавателя и ушла… С экзамена и из института.

Мама была в ярости. Она плакала и кричала. Даша тоже плакала и кричала. Она и сама до конца не понимала, зачем она сделала то, что сделала.

В конце концов, через несколько дней мама мрачно зашла в ее комнату и объявила: «В институте, где работает тетя Валя, требуется уборщица. Не можешь учиться — будешь работать».

И Даша как могла гнала от себя мысли о том, что в глазах у ее мамы было какое-то странное садистское удовлетворение. Так Даша стала «хозяйкой по чистоте» в вузе, где работал Виктор.

Жизнь начинала налаживаться.

Глава 4

Восемнадцать лет — это много. Для тех, кто действительно живет и чья жизнь меняется с бешеной скоростью. Для тех же, в чьей жизни все самые яркие события как будто остались позади, восемнадцать лет — это один день. Один долгий день, в течение которого ты постоянно ныряешь в те моменты, когда ты был счастлив.

Иногда в салоне, где работала Даша, клиентов практически не было, и она могла полностью погрузиться в свои воспоминания. И продолжать искать ответы на вопросы.

Кроме того, Даше разрешалось приносить свои книги и читать в свободное время. И Даша все время читала. Все еще ища ответы на вопросы.

— Карен Хорни, ого! — вернул ее красивый мужской голос в реальность.

Даша вздрогнула. И почему-то вспомнила тот день, когда она опрокинула ведро.

— Добрый день! Добро пожаловать в наш салон! — начала Даша неестественным выдрессированным голосом, — вы записаны?

— Да, я на шестнадцать ноль-ноль, но я пораньше пришел. Посижу, — отвечал красивый голос.

— Чай, кофе? — продолжала свои обычные цирковые прыжки Даша.

— Пожалуй, психоанализ и Фрейд, — засмеялся голос.

Даша снова вздрогнула.

— Простите? — испуганно спросила она, — я не расслышала.

— Ну вы такие книги читаете! Можем обсудить! Я в этой области, говорят, немного понимаю.

Даша вздрогнула в третий раз. И, наконец, нерешительно подняла глаза, чтобы увидеть, кому принадлежал голос.

Перед ней стоял невероятной красоты молодой человек в строгом костюме и толстых роговых очках, похожих на те, что носили в 1980-е. Он внимательно смотрел на нее своими умными глазами, как будто ожидая, что она будет делать, как дальше выкручиваться.

— Вы можете присесть здесь, на диване. Если все же захотите чай или кофе, я приготовлю немедленно. Приятного отдыха! — отчеканила заранее заученное Даша. С клиентами, тем более красивыми привлекательными мужчинами ей говорить было запрещено. Еще с молодости. А теперь, когда она работала на мечтающую выйти замуж истеричную женщину средних лет, и подавно.

— Ну я приехал на час раньше. Может, все же обсудим Хорни? Вы знаете, какая интересная у нее была судьба?!

У Даши закружилась голова. Ей становилось плохо. В ушах зазвенело что-то и как будто лопнуло. Ей показалось, что она вот-вот упадет.

— Простите, я на секунду.

Мозг отчаянно пытался найти, за что бы зацепиться. Ей нельзя говорить с ним, нельзя ни в коем случае. Она не может потерять эту работу.

— Анабелла Владимировна, — осторожно на цыпочках заходя в кабинет к директрисе, шепотом произнесла Даша, — там такой интересный молодой человек пришел. И вас спрашивает. Хочет с вами познакомиться. Специально на час пораньше приехал. Что-то такое умное говорит, я не понимаю ничего.

Этот трюк Даша знала даже лучше других. Он назывался: «А я вообще-то глупая».

— Рекламщик что ли?

— Нет, нет, этот приличный. Просто видел, что ли, вас уже на каком-то мероприятии — спросил, не заняты ли вы…

— Может, страховщик? Черт с ним, иду!

— Анабелла Владимировна, наш директор, — торжествующе произнесла Даша.

Молодой человек посмотрел на Дашу с удивлением и улыбкой — «фокус» ее он понял и ушел в кабинет директора, провожая Дашу взглядом, в котором говорилось: «Ну ладно, один — ноль. Но я еще отыграюсь».

Глава 5

Начертить линию длиной в тридцать восемь сантиметров-лет и отсчитать назад лет так восемнадцать.

«Общая эмоциональная инертность масс может быть связана с культурными особенностями, например, когда в обществе почитается скромность».

Даша конспектировала лекцию. Но слова Виктора и без того застревали у нее в голове. Она, наконец, поняла, как чувствовала себя все эти годы: она была черно-белой раскраской с едва прорисованными контурами в ожидании, когда кто-то возьмет цветные карандаши, и на страницах ее жизни появятся полноценные картинки. Что ж, Виктор Владимирович, вы свою миссию выполнили — после вас и раскрашивать стало нечего.

— До следующей субботы, — отчеканил Виктор и снял очки.

Проходя, Даша, как всегда, напоследок едва улыбнулась, сказав свое обычно-восторженное:

— Спасибо за лекцию! Очень-очень интересно!

— Даша, — остановил ее Виктор, — вы не заняты сейчас? У меня неожиданно пары отменились — там какое-то административное собрание у них, а дома по субботам я сидеть ненавижу. Пойдемте со мной где-нибудь посидим? Хочу на сегодня собеседника, о котором я не знаю подробностей его семейной жизни. С меня кофе и новый список книг. Как вам?

Даша остолбенела.

— Виктор Владимирович, я вас могу часами слушать. Это такая честь! Только давайте так, чтоб никто не видел!

— Даш, вам восемнадцать есть? Точно? — засмеялся Виктор.

Вот так все и началось. Слово в слово.

Даже спустя годы Даша могла по деталям восстановить тот день. И ту аудиторию. И то свое состояние. Радость вперемешку со страхом. Предвкушение чего-то нового — с ужасом возможной потери.

Глава 6

С момента появления в салоне красивого незнакомца прошел месяц. Но Дашу преследовало странное предчувствие, как будто этот странный молодой человек еще вернется и доставит ей кучу проблем.

— Давно не виделись, — прокричал голос из-за стойки ресепшена, за которой пряталась Даша.

От испуга несчастная девушка подскочила на стуле и пролила чай.

— Да что ж вы меня так боитесь, — засмеялся голос, глядя на пытающуюся оттереть пятно с блузки Дашу. — Я вам точно понравился, — самодовольно добавил он, — «Чуть свет — уж на ногах! и я у ваших ног», — эффектно закончил он.

— «Удивлены? и только? вот прием!» — равнодушно продолжила Даша, пропустив две строки, — Я Грибоедова наизусть в молодости знала. Мы сочинения по нему писали.

— В молодости? Я вот себя еще молодым считаю! — улыбался «чеширский кот».

Даша посмотрела на красивого молодого человека, едва сдерживаясь, чтобы не ответить ему в его же стиле.

— Вам сколько лет? — наконец, не удержавшись, сама обалдев от своей наглости, сказала она. И тут же, не дожидаясь ответа, отстучала голосом, — А мне почти сорок.

Глаза красивого незнакомца в эмоциональном порыве на секунду округлились. Взяв себя в руки, он медленно произнес:

— Вам говорили, что вы…? Неважно. Если вы выглядите так, — на «так» он сделал особое ударение, — благодаря процедурам в вашем салоне, то я бы тоже сделал парочку, — засмеялся он.

Это было как раз то, за что Даша смогла зацепиться.

— Нина Варфоломеевна, Нина Варфоломеевна, — молниеносно прокричала она, — подойдите на секунду.

В глазах у молодого человека застыл ужас.

— Что ж так кричишь, тут я, — отвечала красивая интеллигентного вида безукоризненно причесанная женщина лет шестидесяти, подходя к Даше.

— Нина Варфоломеевна, молодой человек пришел, уже второй раз у нас. Просит самого лучшего косметолога. Хотел бы сделать себе все процедуры, предусмотренные для «девочек после тридцати, которые хотели бы оставаться девочками»! — важно произнесла Даша.

Не поведя бровью, Нина Варфоломеевна деликатно обняла молодого человека и тихо произнесла:

— Вы как раз по адресу. Я о косметологии знала все, еще когда в Союзе слова этого не знали. У нас только натуральные препараты. Вы какими кремами обычно пользуйтесь для увлажнения?

И хотя молодой человек не произнес ни слова, Даша почувствовала, что на ее блузке помимо пятна от чая появилась надпись: «Ну ты и сволочь».

Глава 7

— Даша, я неожиданно интересно провел день! Давайте повторим в следующую субботу? Вас, кстати, до дома подбросить?

— С таким, как вы, любому будет интересно. А провожать меня не надо. Мама увидит — голову мне оторвет, — грустно засмеялась Даша.

Виктор покачал головой, молча произнеся: «Ах, вот как…»

Даша остановилась на лестничной клетке перед самой дверью своей квартиры. Она понимала, что выглядела слишком счастливой, и у мамы это могло вызвать много вопросов.

Опустив уголки губ, потупив голову, Даша позвонила в дверь.

— Что-то ты сегодня долго, — громко произнесла мама Даши.

— Да автобус ждала час, наверное.

— А чем это куртка у тебя пахнет? Ну-ка, дай понюхать? Запах такой. Ты где-то еще была помимо библиотеки.

Даша поняла, что ее спасет только правда. Точнее, полуправда.

— Если честно, то пока сидела в библиотеке, так пить захотелось. Не могла найти супермаркет — пришлось в кафе зайти, — поморщилась Даша, как будто ей пришлось побывать в привокзальном туалете.

Лицо мамы приобрело неприятное выражение осуждения, смешанного с омерзением.

— Смотри, чтоб первый и последний раз. Это очень дорого для тебя! — отстучала она, — пошли ужинать! Уже все остыло!

Даша молча повесила куртку и медленно поплелась к себе в комнату, чтобы снять с себя хорошую одежду и переодеться в грязное и домашнее. Огромная четырехкомнатная квартира в самом центре города, в которой они обитали вместе с мамой, светилась чистотой и порядком — мамочка постаралась на славу.

Глава 8

Даша понимала, что Виктор Владимирович, хотя и был самым молодым профессором института, был старше… намного старше… и умнее… намного умнее…

От осознания этих фактов Даше становилось не по себе. Но любопытство… Любопытство женщины традиционно побеждает в ней все страхи.

Даша интуитивно понимала, что их отношения подходят к той опасной черте, когда они больше не смогут быть просто друзьями. При мысли об этом Дашу охватывало странное ощущение предвкушения счастья. Счастья испытать что-то незнакомое. Что-то, чему она даже название дать не могла.

В семье Даши все разговоры, хоть намеком касающиеся отношений между мужчиной и женщиной, были под строгим запретом. Даше не разрешалось не то что говорить — даже думать об этом. От того так странно ей было видеть однажды вечером свою маму в компании их соседок — ровесниц Даши.

— Ну, правильно. Мальчика родили, теперь вот давайте девочку, — нежно улыбаясь, говорила Дашина мама соседке, поглаживая ее живот.

Увидев Дашу, мама поменяла выражение лица с нежного на традиционно строго-высокомерное и, не стесняясь огромного количества людей, собравшихся в тот день в их квартире, прокричала Даше:

— А ты что уши развесила? Быстро мыть руки и в свою комнату.

Даше тогда было, кажется, двадцать…

Глава 9

— Мы сегодня идем в гости после лекций, — тоном, не приемлющим возражений, заявил Виктор.

— Ой, я не одета. И надо торт купить! — испуганно прошептала Даша.

— Одета ты вполне прилично, как нормальный студент, — нашим бы с тебя пример брать. А торт… Торт там не едят.

— Нет-нет, нужен торт! Обязательно! Я сейчас куплю!

Виктор засмеялся.

— Погоди, я тебе денег дам. Только самый лучший, где крема побольше, — продолжал смеяться он.

Пройдя буквально пару сотен метров, Виктор вдруг остановился возле старинного строения с розово-белым фасадом:

— Вот мы и пришли.

Даша замерла. Никогда она еще не была внутри таких необычных зданий. Ей всегда казалось, что в таких живут послы или иностранные представители.

Виктор вынул из кармана ключ и как-то очень легко открыл дверь. Как будто шел к себе домой.

Внутри взору Даши предстала огромная винтовая лестница с золотыми периллами. Она кринолином кружилась вокруг, и, казалось, могла подхватить поднимающихся по ней и забросить под самое небо.

Подтянувшись за перила, Виктор уверенными шагами начал подниматься по ступеням.

— А кто тут живет? К кому мы идем в гости?

— К моей бывшей, — не сбавляя шага, автоматически отвечал Виктор.

Даша замерла.

— К бывшей студентке? — по-детски спросила она.

— И студентке тоже…

— И в каком году она закончила? — продолжала Даша свой допрос, уже понимая, что ее втягивают во что-то, во что она втягиваться не очень-то и хотела.

— Она не закончила. Быстро ушла. Поняла, что ей тесно в экономике.

— А где же ей оказалось не тесно?

Виктор остановился возле массивной металлической двери, позвонил в звонок, и, когда за дверью уже зашевелились, тихо ответил:

— В психиатрии.

Глава 10

Дверь отворилась, и на пороге появилась женщина какой-то необыкновенной… нет, не красоты. Скорее — энергии. Именно так потом про себя Даша называла Вивиану, женщину лет сорока, к которой они пришли в тот день.

Даша как-то сразу отметила ту необыкновенную связь, которая чувствовалась во взглядах ее новой знакомой и молодого профессора. Было ясно, что когда-то их не просто связывали отношения — люди, смотрящие друг на друга так, умеющие понимать друг друга по повороту головы, должны были пережить какую-то общую личную драму.

— Это вам! — протянула Даша торт.

— Вау, — раскатисто и искренне рассмеялась Вивиана, — Байзенштейн, ты за двадцать пять лет первый раз не с пустыми руками!

И они снова переглянулись.

— Ну что, нравится? Красиво у нее, а? — как будто хвастаясь собственным домом, промяукал Виктор.

— Очень! А планировка чем-то на нашу похожа! У вас четыре комнаты?

Виктор и Вивиана снова молча переглянулись. Они потом еще много раз переглядывались в течение того вечера.

— Должно быть четыре, но я их них сделала две. Люблю много пространства. Проходите, Дарья. Вы капучино любите? Я вам сейчас сделаю!

Дарья вошла в гостиную, которая, несмотря на строгость линий и некоторую мрачность, поражала своим уютом.

— Даш, Вивиана сейчас пишет докторскую диссертацию. Я ей сказал, что мы не откажемся помочь. Ты же знаешь, каково это — когда тебя гнобят… Помнишь, как ты мне книгу украла из фонда, и мы потом ее прятали?

— Конечно, — послушно сказала Даша, — чем я могу помочь?

— Даш, расскажите немного о своем детстве, — начала Вивиана.

— Даже не знаю. Сколько себя помню, мы всегда были с мамой вдвоем. И детство, мне кажется, у меня было очень счастливое.

— А папа?

— Папу я никогда не знала. Пару раз спрашивала про него, но мама только начинала кричать и обвиняла меня в неблагодарности ко всему, что она для меня делает.

— Даш, вы сказали, что ваше детство было счастливым. А что вы под этим понимаете? Расскажите какой-нибудь эпизод. Мое детство, в принципе, тоже было счастливым. Я то путешествовала, то занималась танцами. А вы?

— Мама покупала или шила, скорее даже шила, новые костюмы. Мне и себе. Она шила всегда два одинаковых, но мой, естественно, меньшего размера, потом мы включали музыку и кружились… кружились… кружились…Я тогда была очень счастлива.

— Вы имеете в виду — мама шила карнавальный костюм, на новый год?

— Нет, нет, она их шила сотнями. Может, тысячами. У нас в одной комнате шесть шкафов забитых. Там только костюмы. Мои детские мы потом отдавать соседям и друзьям стали, а свои мама носит. До сих пор.

Вивиана и Виктор снова переглянулись.

— Вы хотите сказать, что ваша мама дома одевается всегда, как на карнавал?

— Да, — опустила глаза Даша, — ну такой уж она человек. Любит наряжаться, — улыбнулась Даша.

— Даш, а какие это костюмы? Ну, например, снегурочки, или, может, царевны-лягушки?

— Ну… У нее есть костюм принцессы — розовый парик, розовое платьице и носочки — очень красиво! Костюм злой ведьмы! Костюм королевы из «Алисы в стране чудес». Я ее маленькая боялась, когда она этот костюм одевала. Приду после школы, а она в этом костюме. И брови, и глаза еще себе такие накрасит, что страшно. Сейчас не страшно — сейчас смешно! — пыталась улыбаться Даша.

— Даш, а кто-нибудь из ваших друзей или соседей знает про это странное увлечение вашей мамы? Ее кто-нибудь видел в таком наряде?

— Хороший вопрос. Мне кажется, что нет. Нет, точно нет.

— Даш, а такой вопрос. Вы когда-нибудь кому-нибудь рассказывали про мамины костюмы? Как вообще друзья, взрослые реагировали?

— Ну, когда я подростком была, мне кажется, я начала стесняться немного. Все-таки моя мама никогда не работала. И все время была занята тем, что шила костюмы. И я как-то попыталась поговорить с ее подругами. Но одна ответила только: «Это ваши с ней игры, не вмешивай меня». Другие просто говорили: «Ну это же твоя мама! Подумаешь, ну, странности такие! Ну и что?»

— Я смотрю, у вас с мамой свой особый мир!

— Да, — задумчиво ответила Даша, — это точно.

— Она, наверное, часто вам говорит: «Никто не будет любить тебя так, как я». Я права?

— Да, — закивала головой Даша.

— Она, наверное, помогает вам во всем. Всегда спрашивает, где была, что делала? Интересуется, наверное, всем, что вы делаете! — продолжала свою атаку Вивиана.

— Да, все так. Вы прямо ясновидящая, — улыбалась, пытаясь закрыться внутренне, Даша.

— А про то, что у тебя парень появился вдвое старше, мама тоже знает? — перешла к открытой атаке Вивиана.

И в этот момент напряжение Даши дошло до какой-то крайней точки. Она зажмурила глаза, замахала руками, как будто желая сказать: «Стоп. Хватит меня мучить», — и расплакалась.

— Ну вот и все. Простите, Даш, пойду сделаю вам еще капучино и заодно покурю. Вот там платки бумажные, как раз для таких случаев.

Вивиана тихо ушла на кухню. Виктор последовал за ней.

Послышался жужжащий звук работающей кофемашины. Даша тихонько подошла к двери, чтобы послушать, о чем говорят ее «парень» и его «бывшая студентка».

Мимо пронесся ледяной ветер и запах дорогих сигарет.

Даша увидела Вивиану, медленно подносящую сигарету ко рту и смотрящую куда-то вдаль.

— Знаешь, что меня всегда удивляет в таких историях? — говорила она как будто сама с собой. — В многомилионном городе, среди обычных людей, живет маленькая девочка, которая годами приходит из школы домой, где ее встречает «злая королева» из сказки. И все, абсолютно все делают вид, что ничего не происходит. Даже ее отец, который, судя по всему, все эти годы от них просто откупался, — глядя вдаль, продолжала разговор сама с собой Вивиана.

— Ты сказал, она в институте работает, — продолжала втягивать сигаретный дым Вивиана, — с какой она кафедры?

— Она уборщицей работает, — почему-то глядя в пол, отвечал Виктор.

Было видно, что Вивиану это совсем не удивило.

— Типично. Уверена, у нее мать даже зарплату, и ту забирает. А отцовских денег девчонка и подавно не видела… От меня ты что хочешь?

Виктор молчал.

— Вить, — как-то по-семейному сказала ему Вивиана, — ты ответы все знаешь сам.

Виктор почему-то закрыл глаза. Даше показалось, что в глазах у него появились слезы.

— «Спасая кого-то, мы пытаемся на самом деле спасти самих себя», — продолжала «курить вдаль» Вивиана. — Помнишь?

Виктор молчал. Он впитывал каждое слово Вивианы так же, как Даша впитывала каждое слово Виктора.

Около шести вечера Виктор грустно посадил Дашу в такси, поцеловав ее в лоб так, как будто прощался с ней навсегда.

— До субботы!

— До субботы, Виктор Владимирович! Спасибо, я никогда не забуду этот опыт!

Даша приехала домой в молчаливом философском настроении. И, несмотря на расспросы и крики мамы, пошла в свою комнату, закрыла дверь, легла на кровать и разрыдалась. Как будто тот разговор с Вивианой отодрал какую-то затычку, с которой она жила всю свою жизнь.

Виктор же до поздней ночи просидел на лекции у своего главного «преподавателя».

— В их доме должна быть только одна женщина. А Дашина функция — оставаться ребенком, — произнесла Вивиана уже на улице, ища глазами такси Виктора.

— Как она поступит? — крикнул он в темноту.

— Она выберет мать. Она не представляет своей жизни без нее. Как только она почувствует что-то, что-то действительно сильное к тебе — ее накроет чувство стыда. Невыносимое чувство стыда и страха. Чувство предательства по отношению к матери. А для таких как она остаться без значимого родителя все равно, что остаться без самого себя. И она уйдет.

Глава 11

Несмотря на то, что оба были убеждены в обреченности ситуации, Даша и Виктор продолжали свою странную полудружбу. Теперь они не только проводили вместе выходные, но и ходили вместе обедать.

В Даше появилась какая-то невиданная до того уверенность. Она больше не смотрела в пол, разговаривая с людьми. Она больше не вздрагивала и не пятилась назад при слове «власть».

Виктор стал убеждать Дашу вернуться в институт. Он никак не мог взять в толк, почему Даша тогда просто не пошла на пересдачу, почему ей не позвонили из деканата, почему ее отчислили, по сути, без ее же ведома.

Виктор знал структуру вузов изнутри, его преподавательская «бурная молодость» не раз могла поставить жирный крест на его научной деятельности. Но он так хорошо изучил устав института, нормативные акты, что легко бы дал фору любому юристу.

Так продолжалось несколько месяцев, когда у Даши появилось четкое ощущение, что за ней все время следят. Особенно за обедом, когда она обедала вместе с Виктором.

Все разрешилось в скором времени.

Даша пришла домой поздно вечером, на этот раз действительно прождав целый час автобус, когда, зайдя домой, поняла, что что-то изменилось.

Дверь Даше открыла совершенно незнакомая женщина — ее мать в обличии нормального человека. Без макияжа, чудовищных костюмов и украшений.

— Вы смотрите, кто пришел! — язвительно произнесла Дашина мама, — ну заходи, потаскушка маленькая. Расскажешь нам сейчас всем, как чужих женихов уводить.

— Что? — удивилась Даша.

Войдя в комнату, она увидела ту самую тетю Валю (мамину подругу, устроившую ее на работу) и маленькую неприметную девушку, сидевшую рядом. Вся ситуация показалась Даше фальшивой.

— Вот сейчас все нам и объяснишь. Даша, я всегда знала, что ты завистливая и злая. И что не просто так тебя отчислили из института. Ты всегда завидуешь тем, кто умнее и красивее тебя. И рушишь чужое счастье.

У Даши пересохло во рту. Она понимала, что стала участником какого-то очередного странного спектакля, срежиссированного мамой. Она понимала, что обращалась она к ней. Но она также понимала, что обвинить ее, «уборщика производственных помещений», человека, боящегося еще полгода назад поднять глаза при разговоре с людьми, в том, что она кого-то там уводит — Дашу не покидало ощущение, что она случайно вошла в чужое тело и чужую жизнь.

— Даша, это так мерзко. Завидовать чужому счастью и уводить чужих мужчин. Я так много вкладывала в тебя. А теперь понимаю, что это не моя дочь. Это какой-то моральный выродок.

При слове «моральный выродок» тетя Валя вздрогнула. Видимо, это был перебор даже для нее.

— Да что случилось-то?! — не выдержала Даша.

— Вы посмотрите, какая она смелая у нас стала. Дерзит! Мозгов нет, а дерзит! — продолжала мама Даши своим привычным высокомерным голосом. — Как ты могла увести у дочки тети Вали ее будущего мужа после того, что тетя Валя для тебя сделала?!

— Чего? — повторяла Даша как заведенная.

— Какая наглость! Даша! Не притворяйся! Ксюшенька, скажи, что ты хотела сказать этому недоноску.

При слове «недоноску» тетя Валя и Ксюшенька снова вздрогнули и переглянулись.

— Дарья, — начала неуверенно «серая девушка» — что у вас с Виктором Владимировичем?

— А? Что? — плюхнулась Даша на диван от удивления.

— Боже, не могу это видеть. Моя дочь — обманщица и лицемерка! И еще потаскуха!

Даша молча переводила взгляд с матери, от которой она впервые слышала подобные слова, на Ксюшеньку и обратно.

«Раздражение, вызванное беспокойством» — пронеслось у нее в голове.

— Молоко на губах не обсохло, а она уже чужих мужиков уводит, — продолжала Дашина мать как заведенная.

Внутри у Даши что-то рухнуло. Громко так и с треском. Мать смотрела на нее, как на совершенно постороннего человека, и говорила фразы, как будто заученные наизусть.

Даше хотелось крикнуть, что это не их дело. Что Виктор не женат. И никогда не был. И что она, одна она знает истинную причину. Ей хотелось крикнуть, что это ее жизнь, ее! И что она вообще не обязана отчитываться, когда, с кем и почему встречается.

«Не скатывайся в оправдание», — пронеслось снова у нее в голове. И она почувствовала запах дорогих сигарет Вивианы.

Полуправда.

— Господи! — засмеялась неестественно Даша, — И из-за этого весь сыр-бор? Ну ничего не скроешь в институте! Виктор Владимирович мне с литературой помогает! Я думаю поступать на будущий год, но не к нам, а в институт, который он сам заканчивал.

И, обратившись к матери, она неожиданно для самой себя произнесла:

— Это все пустое. Я дома. А не захочешь, чтобы я поступала — не буду. Но Виктора Владимировича вы зря так обвиняете. Он умный, хороший. И я уверена, что он вас очень любит!

Ксюшенька, прекрасно осознавая, что ее игра была опасной и могла кончиться разоблачением, сильно напряглась. Она никогда не была ничьей «невестой», просто ее, завсегдатая администрации крутого вуза, ее, которую устроили туда исключительно для поиска достойного мужа, последнее время стало раздражать, что у какой-то уборщицы появился ухажер, а у нее, у нее — нет.

А в Даше включился какой-то режим самосохранения.

— Ксюша, да он постоянно о вас только и говорит. И о вашей свадьбе! Прям сейчас ему позвоним, сам вам расскажет!

У Ксюши на лице отразился ужас — перспектива разоблачения обмана ее явно не грела. Одно дело, воспользовавшись известным диагнозом Дашиной мамы, щелкнуть Дашу по лбу, и совсем другое — заиметь проблемы в институте на уровне деканата.

Придя к Даше домой, они рассчитывали как обычно вогнать Дашу в состояние беспомощной маленькой необразованной дурочки. Да Даша сама рассчитывала как-то оказаться в той самой роли. Но месяцы общения с Виктором, разговор с Вивианой — Даша как будто говорила не своим голосом! Надо будет рассказать об этом Виктору завтра!

— Сейчас мы ему позвоним, — продолжала внешняя смелая Даша, в то время как ее внутренняя скатывалась в клубок страха.

— Не надо! — крикнула Ксюша, — я вам верю! Успехов с поступлением! Нам пора!

Даша потом долго не могла вспомнить, как тетя Валя с дочерью ушли — так быстро это произошло.

Внешняя смелая Даша спряталась куда-то вглубь, оставив Дашу-жертву наедине с обезумевшей от ярости матерью.

— Завтра же ты подашь заявление на увольнение. Ты опозорила меня. Ты врала мне. Ты решила поссорить меня с моими друзьями, — повторяла она снова и снова.

И Даше тогда показалось, будто матери было вообще все равно, кому и зачем она говорила все это. Главное для нее было сказать это кому-то вслух…

Глава 12

Я взяла ключи, надела пальто, обулась,

Взяла мобильный, собрала сумку, сделала маникюр,

И хоть ты рядом, мне одиноко,

Я распрощалась с твоей тенью.

Как мул, ты тянешь меня к берегу,

Но я не могу больше быть твоим океаном,

Не могу, а ты не знаешь,

Каково мне, поэтому мне нужно уйти.

И каждый раз, когда я говорю: «Прощай»…

Лорин, «Каждый раз» (перевод с анг.)

— Даша, здравствуйте! Мы на семнадцать ноль-ноль записаны, — проговорил голос Виктории, постоянной клиентки салона, женщины лет сорока и, как помнила Даша, выпускницы какого-то серьезного факультета с техническим уклоном. — Ну-ка поздоровайся с тетей Дашей! — обратился голос к стоящему рядом заплаканному мальчугану лет девяти.

— Здравствуйте, — тихо проговорил мальчик, едва сдерживая слезы.

— А что у нас случилось? Почему плачем? — обратилась к зареванному мальчишке Даша.

— Даша, не спрашивайте! Мальчишки есть мальчишки! Всю жизнь я от мужиков бегаю, так мне вот — сына Бог дал, чтоб, видно, училась терпению и смирению. Сил нет! Школа шикарная, дорогая, репетиторы одни, вторые. Ну не идут у нас гуманитарные предметы, хоть режь его. И ведь я сама такая была! Но у нас как-то глаза закрывали! А тут! Каждый раз что-то! И каждый раз сначала слезы — а потом двойки! И по кругу! А мне как? У меня пятьсот человек в подчинении! Командировки!

— Может, у него просто так беспокойство проявляется? Диапазон проявления беспокойства у всех разный! — проговорила Даша каким-то не своим голосом, и внезапно ей почудился давно забытый запах дорогих сигарет Вивианы. — Похоже на ситуационный невроз. И беспокойство, переходящее в страх. Идите на стрижку, я посижу с ним, вдруг получится что-то ему объяснить.

— Даша, вы такая умная! Уже не первый раз такие вещи мне говорите правильные! Что вы тут забыли? — оглядывая салон, обратилась Виктория к девушке и, помолчав, строго дала наказ маленькому сыну слушаться «тетю Дашу».

— Ну что, давай посмотрим, почему ты так ненавидишь историю и английский. Доставай тетради и учебники!

— Нам сочинение задали! — начинал рыдать мальчик.

— Не бойся, сейчас напишем! Где наша не пропадала?! Доставай тетради!

Глава 13

Павел с детства привык говорить о себе только в превосходной степени. В школе его считали самым красивым парнем в классе, в институте — самым сексуальным студентом курса. Ну, а к своим двадцати восьми он слыл самым ловким психотерапевтом, клиентками которого в основном были женщины с достатком значительно выше среднего. Именно поэтому он, гордившийся своим участием в международных конференциях, учебой в зарубежном вузе, никак не мог объяснить сам себе, зачем он снова и снова приходил за стрижкой в салон, в котором работала Даша. С одной стороны, он не был в нее влюблен. С другой, он уже догадывался, что в ее поведении была какая-то патология, связанная с какой-то сильной деформацией характера, но вот объяснить эту патологию он сам себе почему-то не мог. И, убедив самого себя, что его интерес к Даше носил исключительно профессиональный характер, Павел вновь, надев зачем-то новый галстук, быстрыми шагами шел «на стрижку».

— Почему вы так ненавидите мужчин? — бросился он первым в атаку, перевалившись через стойку ресепшена, за которой сидела Даша.

Конец ознакомительного фрагмента.