Азия roadbook: Автостопом без гроша

Егор Путилов, 2014

«Азия roadbook: Автостопом без гроша» – документальная хроника уникального путешествия через современный фронтир – страны Ближнего Востока и Иран. Это не только увлекательный травелог, это еще и честный репортаж о том, чем стал мир вокруг нас после десятилетий глобализации, о том, что произошло с так называемым «третьим миром», и о скрытых законах, управляющих жизнями миллионов людей. То, как это увидел московский парень 23 лет – рожденный в СССР и выросший в распадающейся России 90-х. Это книга о том, что невозможное возможно, а чудеса случаются даже в XXI веке, стоит лишь выключить телевизор и поверить в себя.

Часть 1

Кандидат в Евросоюз: минные поля и столица киберпанка

Глава первая, в которой герои убегают от цыганского табора и встречают скромного чиновника

Наверное, к разочарованию тех, кто ждал кровавой развязки, план А сработал: таксист притормозил машину, и мы вывалились на обочину пыльного шоссе.

Вообще надо сказать, что мы выглядели довольно неформально для этих широт — с кучей железа в разных частях лица и тела, что было необычно для мест, где мужчины ходят по улице в черных штанах и кургузых пиджаках, а женщины не ходят вообще. Ну а поскольку, как я писал, мы были молоды и красивы, то все это вместе иногда воспринималось неправильно.

Мы оказались посреди пустой трассы среди песков явно очень далеко не только от Стамбула, но и от аэропорта Сабиха Годжек. Солнце стояло в зените, было жарко и пыльно. Мы потащились по трассе назад в надежде найти пересечение с более оживленной дорогой, которое и было вскоре найдено. Местный «камаз» вез нас куда-то в Стамбул вроде бы «парасыз» и тоже улыбался. Впрочем, вопросов о деньгах или минете так и не возникло, и мы благополучно высадились где-то в стамбульских пригородах.

Вокруг было Южное Бутово, только без деревьев и желтого цвета, ездили дымящие дизелем старые «икарусы» и вообще было довольно живо. Деньги в аэропорту мы не меняли, поэтому были нужны местные новые турецкие лиры, как они официально стали называться, чтобы сесть в автобус и попасть в центр. Зачем — непонятно, но такой уж выработался рефлекс: в новом месте стремиться в центр, где должна наступить ясность. Долго я выбирал подходящего персонажа уличной суеты, чтобы узнать у него про обменник и прочие блага. Уличная толпа состояла в основном из черных старух с печеными лицами и деревенского вида мужиков в шароварах. Наконец появился офисного типа турок в белой рубашке — можно было надеяться, что он в целом адекватен и поймет, что нам нужно, даже если не говорит по-английски.

Обменника в Южном Бутове не было, но турок без малейших колебаний нашел выход из этого положения, вручив нам 10 лир «на автобус», дотащив до остановки и посадив в нужный автобус до центра. Это был европейский поступок в том смысле, что именно так поступили бы большинство европейцев в похожей ситуации за одним исключением — этот несомненно хороший и достойный во всех отношениях человек очень хотел нам понравиться. Мы впервые столкнулись с тем, что разделяет условно первый и условно третий мир — комплекс белого мистера из метрополии и «не совсем человека» с периферии.

Примерно то же самое, но в очень ослабленной форме, происходит при встречах московских жителей с провинциалами — плохо скрываемое торжество со стороны первых и желание угодить (или нахамить, что суть то же) со стороны вторых. Вот и здесь помимо сознательного контроля эго начало раздуваться, подкармливаемое ощущением внезапно приобретенной важности и величия. Хотя надо сказать, что к первому миру мы имели тогда весьма опосредованное отношение, поэтому все путешествие чувствовали себя немножко хлестаковыми — что нас принимают совсем не за тех, кто мы есть. Люди связывали с нами надежды о процветании своего бизнеса, переезде семьи в Европу, устройстве детей в престижные университеты на Западе, приобретении могущественных друзей «там» и так далее. В общем, трудно описать тот бред, который творился. Но все это будет потом, а сейчас я со Степой ехал в таком знакомом еще с детства «икарусе» по Южному Бутову, зажав в потном кулачке турецкую десятку.

Стамбул по пути автобуса выглядел очень странно для нас: я не ожидал, что такие города вообще возможны (турки, впрочем, гордятся, что он самый европейский). В диаметре город близок к 100 километрам, и эти 100 км тянутся трущобы, дома из мусора и всякие странные сооружения с кучей дыр непонятной планировки, иногда из всего этого поднимаются небоскребы. Воздух мутный от выхлопов машин и пахнет едой и дизелем. В центре города тоже трущобы, возникает впечатление, что земля в центре ничего не стоит. Еще здесь все оказалось очень дорого — дороже, чем в ЕС. Автобус, куда мы попали, стоил 1 доллар, в случае пересадки нужно было платить еще 1 доллар следующему автобусу, а по пути мог быть еще и паром (тоже 1 доллар). В общем в итоге мы приехали в центр города почти разоренными — от первоначальной десятки осталось 4 лиры, которых хватило как раз на один звонок.

Мы не знали, где можно жить в Стамбуле. Опрос знакомых еще в Европе не привел к ясности — сквотов^[5] там, видимо, не было, а из знакомых знакомых так никто и не отозвался. То есть жить в Стамбуле было негде. Поэтому мы воспользовались хоспиталити-клабом и каучсерфингом^[6], которые раньше выручали в таких ситуациях. Было несколько телефонов людей, согласившихся поделиться каучем, по одному из которых мы и позвонили. Нас ждали, что не могло не радовать.

До времени, когда мы должны были быть на вписке, было несколько часов, и мы прошли по центру, который состоял из улицы Истиклаль-Джаддеси, превращаясь в частный сектор и далее переходя по мосту через залив Золотой Рог на другой берег, где были причалы паромов через пролив в Азию, Айя-София и Голубая мечеть с туристическим районом Султанахмет. Стало сразу понятно, что в городе очень много полиции и прочих других милитаризованных служб — везде стояли люди с автоматами и автобусы «Полис».

Вообще мы не посещали какие-то известные места, с одной стороны из принципа (уподобляться массе жвачных туристов, глазеющих на достопримечательности, не хотелось), а с другой — из экономии. Нам была интереснее та картинка, которую ежедневно видят жители азиатских мегаполисов, спешащие на работу, поэтому в гламурных туристических районах мы тоже не были. Единственным исключением стала византийская городская стена — возможно, именно на ее ворота прибил щит князь Олег в свое время. Слова «Византия», «Константинополь» очаровывали своей старорежимностью, сразу представлялась та масса времени, через которую прошли эти стены. К тому же аттракцион был бесплатен.

Стены находились не в центре, и добираться нужно было на трамвае, что мы и сделали, просочившись на платформу через выход. По пути трамвай проехал трешовый район с русскими вывесками. Шубы, шубы, меха, снова шубы. Между шубными магазинами ходили важные русские купчихи с клетчатыми баулами. После двух лет в Европе смотреть на такое количество русских было странно и непривычно. Русские были приземисты, плечисты и задасты. И все на одно лицо. В глубине глаз, жадно обшаривавших меха и дубленки, угадывалась славянская тоска.

Стена выглядела совсем не так, как мы предполагали. В Турции вообще все выглядело не так. Это была заросшая кустарником и чапыгой руина, на которую, однако, можно было забраться. Стоило пройти по стене несколько сотен метров, обстановка вокруг разительно изменилась: на нас толпой бежал цыганский табор с какими-то мешками и палатками. Их можно понять — к ним домой сами пришли вкусные белые подарки. Разобравшись в ситуации, мы ринулись на проходящую рядом трассу, рассудив, что среди машин от нападающих будет удобнее уворачиваться. Табор остановился на обочине хайвея, начав закидывать нас бутылками (не очень метко, правда). Убегая от табора, мы в конце концов попали в район частной застройки, где жили, видимо, более ловкие соплеменники, сумевшие поймать пару белых подарков за свой век. Пустые извилистые улицы, покосившиеся деревянные дома со скрипящими ставнями, старухи с иссеченными лицами и ненавидящими взглядами, а также группки подростков, регулярно возникавшие в проемах этого лабиринта, явно не чтобы угостить едой. 1000 долларов начали явственно оттягивать карманы. Мы все время убыстряли шаги, состроив зверские рожи для прогулок по Люберцам и изо всех сил стараясь не походить на белых лохов после колледжа, приехавших заполнить gap year^[7]. В общем, сходили на византийскую стену…

Без потерь выбравшись из стремного района, мы вернулись к причалам. Вечерело. Солнце садилось где-то за Голубой мечетью, на берегу жарили свежую рыбу из залива, толпы людей шли на паромы с работы. Столбы дыма от жаровен, крики чаек, ждущих объедков, и гудки кораблей, идущих по Проливам, завершали вечернюю картину. Стамбул впервые начал нравиться. Возникло то ощущение города, которое описывали белые эмигранты, попав сюда из Крыма с остатками Черноморского флота.

Вообще Стамбул уникален своей разделенностью теми Проливами, которые соединяют Черное и Средиземное моря. Пролив настолько широк, что в центре города мосты через него построить невозможно. Поэтому 2 моста имеются лишь на некотором расстоянии от города, входя в объездную дорогу Стамбула. А в центре сообщение разорванных частей города осуществляется паромами, которых много и которые стоят 1 доллар.

Система впуска пассажиров похожа на метро — в прорезь кидается жетон, и дальше просто проходишь через турникет. За процессом наблюдают несколько полицейских. В будущем нам удалось успешно экономить на паромах примерно в половине случаев, быстро перепрыгивая через турникеты и смешиваясь с толпой. Если полицейскому было лень идти нас искать, то мы выигрывали 2 доллара. Приехав на пароме назад в Азию, мы встретились с вписчиком — приятным человеком, работавшим в офисе и когда-то переехавшим в Стамбул с востока страны. Как и большинство стамбульцев, он живет в Азии, а работает в Европе, поэтому каждое утро он сначала едет 1 час на «икарусе» до паромов с азиатской стороны, затем садится на паром, выходит, а потом едет еще 1 час на «икарусе» уже с европейской стороны. 3 часа в одну сторону, 6 часов в день, 6 раз в неделю. Я думаю, что большинство жителей «первого» мира застрелились бы от такого графика на второй день.

Главной целью нашего появления в Стамбуле было, помимо того чтобы просто попривыкнуть к окружающей среде в «самом европейском городе Турции», попробовать получить визы Сирии и Пакистана. Вообще это был период, когда визы Пакистана за пределами страны своего гражданства стало невозможно получить вообще. Описанное Кротовым^[8] в доисторические времена беспроблемное получение визы в иранском Захедане исчезло. Даже в Тегеране визы не давали практически никому, включая «хорошие» паспорта. Куда уж нам было соваться со своими красными. С иранскими визами дело обстояло не лучше — в англоязычных форумах типа Thorntree^[9] ходили страшные слухи про бедолаг из Британии и Ирландии, живущих в Анкаре по полгода в ожидании иранской визы. Служащие посольства по-азиатски сахарно улыбались и обещали, что ответ из «инстанций в Тегеране» придет «уже» на следующей неделе.

То есть Иран и Пакистан были проблемой. Пакистанскую визу нужно было получить обязательно до Ирана. Индийскую желательно тоже. Поэтому мы разработали целый план по получению оных виз: мы запланировали заезд в Сирию и Иорданию, чтобы «пробить» максимальное число иранских и пакистанских консульств в надежде, что где-нибудь повезет. Для этого в числе прочих подготовительных мер был распечатан список почетных консулов Пакистана на Ближнем Востоке. Статус и суть этих консулов были неясны, но возможно, что мы сможем через них заручиться поддержкой в верхах. Задача осложнялась еще и тем, что нам были нужны бесплатные визы, так как визовый сбор Пакистана для граждан РФ составлял аж 120 долларов. Поскольку в Турции получить визу Пакистана или Ирана было практически невозможно, то особую важность приобретала сирийская виза, с помощью которой мы сможем получить доступ к другим, «хорошим» консульствам Ирана и Пакистана. Без сирийской визы шансов на продолжение путешествия у нас не было.

Мы шли на штурм посольств не с пустыми руками, о нет! У нас была целая кипа дорожных грамот на разные случаи жизни от имени некой организации, которая имела сайт в Интернете с нашими физиономиями и маршрутом «Великой Экспедиции». Имелся также паспортный суррогат — знаменитый паспорт гражданина мира^[10], который отлично подходил для предъявления всяким полицейским и куда мы намеревались ставить визы, чтобы легитимизировать этот «паспорт».

Вооруженные всем этим набором, мы ввалились в сирийское консульство, требуя подарков и приношений в виде бесплатной сирийской визы. Однако нас ждал жестокий облом — сирийский консул раньше работал в Москве, прекрасно говорил по-русски и такие штуки видел, наверное, много раз до того, особенно в бурлящие 90-е. Он невозмутимо заявил, что хочет получить рекомендательные письма от российского консульства в Стамбуле. Скорее всего, каждый путешествующий знает это проклятое словосочетание «рекомендательное письмо от российского консульства». Длинная рука родины дотянется до вас даже на азиатских просторах. Хотели, значит, свободы, новых стран и солнца круглый год, а вот стойте теперь очередь в российское загранучреждение.

Внешне великолепное консульство на одном из центральных мест центральной улицы Истиклаль-Джаддеси блистало безвкусным «евроремонтом», сдобренным старой, еще советских, видимо, времен мебелью. Казалось, что сейчас раздастся щелканье деревянных счет и стук пальцев по калькулятору «Электроника-10». Безвременную атмосферу советского учреждения — гибрида ЖЭКа, ОВИРа и прочих аббревиатур — нарушали два турецких полицейских, привезших «наташу»^[11]. «Наташа», одетая в норковую шубку (в 40-градусную жару), ругалась матом и орала, что они специально спрятали ее паспорт, чтобы вымогать ее деньги. «Ну здравствуй, родина», — грустно подумал я, глядя в сытое, лоснящееся лицо вице-консула. Отражение солнца в золотых запонках слепило глаза. Вице-консул цинично ухмылялся, перебирая толстыми пальцами «Важные бумаги о «Великой Экспедиции». «Можете ли вы выдать нам рекомендательные письма?» — повторил я в наступившей паузе.

Глава вторая, в которой герои встречают лошадь с нарисованными глазами и сталкиваются с угрозой получить 6 «ау»

Мы ехали в Канаду, и это было возможно только через Иран и Пакистан, визы которых можно было получить только в Сирии или Иордании (куда ехать все равно через Сирию), визу которой могли дать только при наличии рекомендательных писем из российского консульства, которые мог выдать только этот довольный жизнью человек. Вот так вся судьба нашего предприятия зависела от него. Как уже стало, наверное, понятно, ответ человека был отрицательным:

— Российское консульство не выдает рекомендательных писем, я не знаю, о каких письмах вы говорите.

— Хорошо, тогда выдайте нам справки о том, что мы — это мы, граждане Российской Федерации в соответствии с нашими паспортами.

— Зачем это вам?

— Ну понимаете, — начал я понятным ему языком, — Турция страна нестабильная, много полиции, военных, иногда им бывает недостаточно паспорта, и они просят показать какое-нибудь подтверждение из консульства…

— Таких справок мы тоже не выдаем!

— Вы не поняли, мы не просим. Вот выдержка из Консульского устава СССР в той части, которая не противоречит действующему законодательству, — эта фраза стоила мне двух часов в «Консультанте»^[12]. Помимо Консульского устава еще 80-х годов, там было несколько постановлений Правительства о порядке организации консульской службы. С помощью весьма натянутых толкований можно было прийти к выводу о том, что такую справку консульство обязано выдать. Расчет строился на том, что чиновнику будет лень во всем этом детально разбираться и рисковать тем, что он что-то нарушает, и он просто выпишет справки.

— Хорошо, 20 долларов с человека, — объявил свое решение вице-консул.

Настаивать на чем-то большем было глупо, поэтому, отслюнявив 40 долларов, мы забрали справки и направились в сирийское консульство с надеждой, что консул окажется непридирчивым и возьмет их в качестве нот (такое рекомендательное письмо на самом деле называется на дипломатическом языке нотой и представляет собой просьбу одного государства другому о выдаче визы ее гражданину в исключительном порядке). Сирийский консул оказался в духе, взял справки, даже не посмотрев, паспорта и сказал прийти за ними через день. О бесплатной визе, впрочем, речи не шло.

Таким образом у нас образовалось 2 дня, занять которые было решительно нечем. Нам не хотелось напрягать хоста^[13] продлением своего пребывания, поэтому мы спросили его, что можно делать в Стамбуле два дня и куда можно съездить в его окрестностях. «Конечно, Принцевы острова!» — был ответ. Забегая вперед, это был первый и последний раз, когда мы последовали рекомендациям местного жителя. Принцевы острова расположены примерно в 10–20 км от азиатской части Стамбула в Мраморном море. Поскольку путеводителя у нас не было, то это, собственно, и все, что мы о них знали. Ну еще, что автотранспорт там запрещен, а попадание осуществляется паромом из Кадыкёя. Мы уже успели полюбить стамбульские паромы — старые скрипучие корабли, явно видавшие лучшие времена лет 30 назад и поблескивавшие аристократической медью под слоем отваливающейся белой краски. Где-то там даже, кажется, была пара паромов на колесной тяге с большими колесами сбоку. На таких же кораблях плавал, наверное, Гекльберри Финн на Миссисипи.

На самый большой остров архипелага — Буюк Ада — мы прибыли уже вечером. Остров был почти полностью застроен. По улицам чинно перемещались турецкие семьи, приехавшие отдохнуть на курорт. Первым обычно шел крупный глава семейства с толстыми пальцами, унизанными золотом, за ним на почтительном расстоянии следовала супруга в разной степени закрытости, вокруг же роился выводок детей и подростков наподобие колец Юпитера. Звучала турецкая попса. Обстановка вокруг омерзительно напоминала Сочи. Впрочем, я там никогда не был и знаком с этим городом лишь по описаниям Пелевина. В потоке отдыхающих двигались небольшие экипажи и конные повозки, запряженные одной-двумя лошадьми: поскольку автотранспорт был запрещен, то в качестве такси использовались именно они. Остро пахло навозом, конями и кебабом.

Мы двинулись по направлению от причала, заходя по пути в лавки и магазины. Цены, однако, были выше стамбульских в 1,5–2 раза, поэтому мы ограничились на ужин водой. Пройдя километра 3–4 вдоль берега, мы наконец нашли несколько свободных лужаек, на которых и поставили палатку.

Утром мы эвакуировались из этого места на соседний, более мелкий и менее «курортный» остров. Единственное, что запомнилось на Буюк Аде — это грустная лошадь, которую зачем-то (в наказание?) посадили в море.

Также загадкой осталось то, зачем лошадям на глаза нацепляют повязку с нарисованными глазами. Выглядит жутковато, но подвергаются этой процедуре не все лошади. Может быть, только те, которые слишком много видели?

Вопреки ожиданиям, на новом острове оказалось ничуть не лучше. Было меньше лошадей и меньше турецких семей на отдыхе, но турецкий мюзикл играл все так же бодро и громко, а палатку было ставить все так же негде. В итоге мы просто оккупировали полуразрушенное здание рядом с паромным причалом и переночевали там (кстати, через стенку находился дорогой отель).

Вернувшись наутро в Стамбул и забрав паспорта с визами (сирийская виза выглядела произведением безумного почтальона — несколько печатей и штампелей, неаккуратно наляпанных друг на друга, были снабжены почтового вида марками), мы заехали к нашему вписчику забрать вещи и попрощаться. Надо сказать, прощание вышло хуже, чем знакомство при первой встрече: наш хост явно имел на нас зуб.

В первую нашу встречу он гордо показывал свою съемную квартиру из трех комнат, называл сумму оплачиваемой им ренты (на самом деле довольно высокую) и рассказывал про работу в стамбульском отделении международной корпорации после получения диплома престижного стамбульского университета. Для выходца из бедной деревни на северо-востоке Турции это был несомненный успех. Хотя мы старательно поддакивали, как и полагается в таких случаях, мы не смогли, видимо, скрыть отсутствие восхищения его успехами. Более того, своим существованием мы являли вызов его мироустройству — мы выглядели как богатые белые бездельники (наша одежда еще тогда не поизносилась), которые в свое удовольствие ездят по миру, не проработав толком ни одного дня, не учившись в престижных вузах, не карабкаясь по карьерной лестнице, терпеливо снося идиотизм начальников и интриги коллег. Мы говорили по-английски лучше, чем он, хотя это был один из пунктов его гордости. Кроме того, он был старше нас, но никогда не был за пределами Турции.

Все это вместе было несправедливо. Он был вынужден работать 6 дней в неделю, тратя на дорогу 6 часов в день, чтобы носить свежий костюм и причислять себя к среднему классу. «Какого черта?!» — думал, наверное, он. Впоследствии мы часто встречались с завистью такого рода — люди не понимали, что мы совсем не те, чей образ они на нас примеряют, и мы тоже пристегнуты в общем кукольном театре, выполняя свою работу и пытаясь допрыгнуть до конфеты на нитке — доехать до Ванкувера. Наверное, нас подводило слишком долгое время, проведенное в Европе, и приобретенная там привычка часто улыбаться…

Мы ехали в очередном «икарусе» по стамбульским спальным районам. К тому времени мы уже научились пользоваться стамбульскими автобусами бесплатно. Вход в автобусы осуществляется через переднюю дверь и водителя. Пассажиры, проходя мимо водителя, прикладывают к черной коробке так называемый акбиль — магнитный ключ, заряженный определенным числом поездок. Коробка пикает, и пассажир проходит. Стамбульским водителям было, как правило, наплевать, пикает ли коробка, поэтому можно было, приложив пустую руку, быстро пройти внутрь автобуса.

В этот раз, однако, пришлось платить, так как это была конечная, и мы оказались единственными пассажирами. За окном мелькали одинаковые пригороды из панельных многоэтажек. Вообще Стамбул расположен прямо на тектоническом разломе, поэтому вопрос не в том, случится там большое землетрясение или нет, а скорее в том, когда оно случится. Как сказал сосед по автобусу, все дома построены устойчивыми к сейсмическим толчкам, во что верилось, однако, с трудом, если, конечно, турки не научились строить невидимые контрфорсы.

Мы не хотели навсегда застрять в стамбульских пригородах, поэтому решили выехать из города по морю очередным паромом до городка с почти русским названием Yalova. Билеты стоили 2 лиры — паром считался дальним. Поэтому мы через решетки пролезли в закрытый выход и забились в какую-то щель, чтобы не отсвечивать раньше времени. Паром опять поскрипывал, в голову почему-то лезли романсы Вертинского, а Стамбул тем временем все удалялся. Чем дальше был Стамбул, тем понятнее становились масштабы этого города — одинаковые районы занимали все поле зрения, весь горизонт, и уходили все дальше и дальше. Это был город-опухоль, запустивший свои метастазы-хайвеи глубоко в тело сельской Турции, с миллионами раковых клеток, которые с трудом переносили пораженные пробками кровеносные сосуды. Стамбул требовал все новых жертв, поэтому тысячи новых мигрантов с востока и из центра Турции каждый день селились на его окраинах, принося в жертву свое время и жизненную энергию и еще больше раздувая мегаполис.

Сидя на палубе под морским бризом, было удобно думать всякие патетические мысли, тем более что времени было много — нас ждала дальняя дорога… и, похоже, казенный дом: реальность грубо напомнила о себе проверкой проездных документов, которую осуществляла полиция. Мы внезапно оказались в очень неприятной ситуации. Заранее заметив нездоровое шевеление людей в униформе в дальнем конце салона, мы перешли с рюкзаками на второй этаж, чем привлекли всеобщее внимание. Проверка неотвратимо приближалась. Полицейские обменивались улыбками с пассажирами, которые, в свою очередь, с готовностью показывали билеты. Похоже, мы были единственными преступниками, которым предстояло нарушить пасторальную сцену всеобщего законопослушания и уважения властей и народа. Я представлял, как исказятся лица жандармов и как в изумлении повернется к нам весь салон, не в силах поверить в то, что мы совершили. На стенке висела табличка на турецком, из которой было понятно, что за безбилетный проезд полагается 6 «ay». Я лихорадочно пытался сообразить, что такое «ay» — 6 МРОТ, 6 ударов палкой (лучший вариант), 6 лет тюрьмы? В голове проносились отрывочные сведения по ключевым словам «турецкая тюрьма» — рассказы знакомых о других знакомых, которых посадили на 20 лет и отпустили после взятки в 30 тысяч евро, каменные дыры в Каппадокии и так далее. Тем временем проверяющие подходили все ближе… Внизу приветливо плескалось Мраморное море.

— Merhaba, bilet^[14], — по-турецки сказал подошедший полицейский.

Глава третья, в которой Степа ест рыбу, а Рэббит вспоминает о дружбе народов

— Merhaba, bilet! — сказал полицейский.

Вообще в этом путешествии от нас все время чего-то хотели, как правило, того, чего у нас не было. Хотели денег, виз, сочувствия, разрешения на работу. Теперь вот хотели билеты. Всегда неприятно, когда от тебя что-то настойчиво хотят, а у тебя этого нет. С одной стороны, не хочется разочаровывать человека, а с другой — такая ситуация означает конфликт. Быть постоянно в состоянии конфликта с людьми, натасканными на таких, как мы, было утомительно.

— Bilet! — повторил полицейский.

Мы глупо улыбались, посматривая друг на друга и на табличку, обещавшую 6 «ау» безбилетникам. Вокруг начала собираться толпа из зевак и других проверяющих.

— Тикет, тикет! — подключился более англоговорящий коллега полицейского.

— Аа, тикет, ну так бы сразу и сказали! — облегченно выдохнул Степа и полез в рюкзак.

Я с любопытством смотрел на Степу, не понимая, что он задумал. Степа тем временем достал кусок колбасы в замасленной бумаге и медленно положил его на сиденье. За колбасой последовала большая жареная рыба. Полицейские в недоумении смотрели на колбасу и рыбу, которые сильно и приятно пахли специями. Выложенная еда красиво подсвечивалась солнцем сбоку и выглядела как натюрморт. Глаза полицейских заблестели, и они начали интенсивно сглатывать слюну. Было видно, что они хотят съесть рыбу.

Третьим номером Степа достал справки АВП (Академии вольных путешествий) на английском с большими размазанными печатями. Тогда на английском языке она называлась как International Academy of Free Travels^[15]. По крайней мере именно эти слова стояли в шапке наших справок.

— Free travels!^[16] — сказал со значением Степа, ткнув пальцем в шапку.

— Yes, it’s a free travel pass. Look here — my photo, his photo^[17], — подтвердил я.

Англоговорящий полицейский смотрел то на справки, то на сиденье с едой.

— International! — добил его Степа.

Полицейский заговорил со своими коллегами, тыкая попеременно в справки, в нас и в рыбу. Толпа зевак сочувственно кивала и лезла смотреть и читать бумаги. Наконец авторитетного вида мужик в белой офисной рубашке выхватил их из рук и сунул полицейским в лицо, драматически воскликнув: «International! Free!»^[18] Похоже, это поставило точку в дискуссии последних. Англоговорящий полицейский повернулся к нам и сказал:

— Thank you. Very good^[19].

— Тешеккюр^[20], — хором ответили мы, убирая рыбу.

Первый раз всегда волнителен, тем более что мы были запуганы контролерами в Италии и тем, к каким последствиям мог привести безбилетный проезд там^[21]. Проверять в Турции, что такое 6 «ау», не хотелось. Это уже потом, когда мы стали циничными оверлэндерами, закаленными в боях за место в разных видах общественного транспорта, такие ситуации решались автоматически, а 6 «ау» казались чем-то смешным и нестрашным. Пока же мы только начинали понимать закономерности функционирования в этом обществе и делали свои первые шаги на пути к сирийской границе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Захваченное здание, где живет неформальная молодежь в Европе.

6

www. hospitalityclub.org и www. couchsurfing.com — сервисы в Интернете, позволяющие обмениваться вписками.

7

Год после колледжа, который молодежь в Европе обычно посвящает путешествиям по «третьему миру» или волонтерству.

8

А. Кротов — гуру автостопа и основатель Академии вольных путешествий — www. avp.travel.ru.

9

Англоязычный форум самостоятельных путешественников.

10

World Citizen Passport — паспортозаменитель, выдаваемый за 50 долларов Мировым правительством — общественной организацией в США.

11

«Наташами» в Турции называют славянских проституток.

12

«Консультант+» — база нормативных актов РФ.

13

Host — хозяин (англ.).

14

Здравствуйте, билет (тур.).

15

Международная академия вольных путешествий (англ.).

16

Бесплатные путешествия (игра слов, англ.).

17

Да-да, это билет для бесплатных путешествий. Посмотрите сюда — его фото, мое фото (англ.).

18

Международный! Бесплатный! (англ.)

19

Спасибо. Очень хорошо (англ.).

20

Спасибо (тур.).

21

Безбилетный проезд в ряде областей Италии является уголовным преступлением и может повлечь тюремное заключение.