Ловушка для бабочек (сборник)

Евгения Перова, 2019

Димитрий Дорн – преподаватель, книги он любит больше, чем женщин, но однажды, зайдя в букинистическую лавку, он увидел трепетную Элизабет. Димитрий намного старше ее, но она сразу согласилась стать его женой. Он поселил девушку в своем доме. Она печатала его лекции, сажала розы, пекла красивые торты, любила кошек и бабочек и даже, кажется, его, Димитрия… И все было бы идеально, если бы однажды в их доме не появился загадочный смуглый красавец – любимый ученик Дорна.

Вилла «Мираколо»

Прошлой ночью мне приснилось,

что я вернулась в Мандерли…

Дафна Дюморье «Ребекка»

Глава 1

Настя исчезает

Настя сидела на рюкзаке и плакала: что теперь делать? Выскакивая из машины, она не думала о последствиях. Настя знала за собой эту особенность: она долго терпела, а потом резко рвала отношения. Вот и сейчас — она повертела мобильник в руках и снова сунула в карман: нет, не станет она звонить ни Витальке, ни Дашке. Ни за что! А телефона Игната у нее не было.

Эта поездка не задалась с самого начала. Задумывалась она как романтическое путешествие по Италии с любимым человеком, но к тому времени, когда планы стали близки к осуществлению, Настя уже сомневалась и в необходимости самой поездки, и в любимом человеке. Она никак не могла понять: как, каким образом Дашка втерлась к ним в компанию? Впрочем, она всегда это умела. На робкие Настины недоуменные реплики Виталька только смеялся:

— Да пусть Дашка с нами едет, что такого? Она веселая. Ты что, ревнуешь, что ли? Да ладно!

— И как ты себе это представляешь?

— Все будет нормально, не нуди.

Тогда Настя поговорила с подругой — та сделала большие глаза: «Ой, я даже не подумала». Как же, не подумала! Настя с тоской вспомнила несколько случаев, когда лучшая подруга ловко уводила у нее из-под носа понравившегося молодого человека — и ладно бы он был действительно нужен ей, так нет, разрыв потом следовал очень быстро. И вот опять. Дашка явно подбиралась к Витальке! Но подруга в самый последний момент вдруг предъявила им Игната, и они поехали вчетвером. Настя успокоилась, но напрасно — Дашка так и прилипла к Витальке. А Насте с Игнатом пришлось общаться друг с другом.

Приехав из Рима во Флоренцию, они арендовали машину, и Дашка сразу устроилась впереди рядом с Виталькой: «Ой, меня укачивает». Когда за руль садился Игнат, ее мгновенно переставало укачивать и она «благородно» уступала переднее место Насте. Хотя Настя загодя составила план путешествия, чаще всего они ехали туда, куда хотелось Дашке, и Настя расстраивалась: она чувствовала, что проигрывает на фоне беззаботно хохочущей, яркой и раскованной Дарьи. Виталька явно наслаждался жизнью, а Игнат невозмутимо помалкивал. После очередной Дашкиной эскапады Настя не выдержала и сказала Игнату:

— А тебе что — все равно? Твоя девушка вешается на шею другому, а ты молчишь?

— Она не моя девушка, — ответил Игнат. — Мы просто знакомые. Даша пригласила в компанию, а я подумал: почему бы и нет? Я давно мечтал опробовать на практике свой итальянский.

— Не твоя девушка? А я думала…

Настя окончательно расстроилась: значит, Дашка специально позвала Игната! «Позаботилась» о подруге, у которой решила увести жениха. Они с Виталькой еще не заговаривали о свадьбе, но Насте казалось, что все к этому движется. Вот именно — казалось… Игнат сочувственно смотрел на бледную Настю:

— Послушай, не надо так огорчаться! Может, все к лучшему?

— Ты ничего не понимаешь!

Настя сбежала от Игната, свернув в первый попавшийся переулок, и, конечно, тут же потерялась. Нашел ее все тот же Игнат, как и в тот раз, когда она ухитрилась потеряться в Ареццо. Настя совершенно не умела ориентироваться на местности — Виталька всегда смеялся над ее топографическим кретинизмом: блондинка, что с нее взять. Никакая я не блондинка — возмущалась Настя. Ну да, волосы светлые, конечно. Но светло-русые! И бледная кожа, и глаза голубые. А Дашка — смуглая брюнетка с карими глазами.

Почти сразу Настя почувствовала, что нравится Игнату, хотя он никак этого не показывал, просто слегка опекал и защищал, когда Дашка или Виталька развлекались за ее счет. Настю это немного тревожило — она вовсе не собиралась идти на поводу у подруги и заводить роман с Игнатом, пусть даже в отместку неверному Витальке. Но сейчас… Когда она сидит на обочине дороги, одна-одиношенька…

Она была бы так рада Игнату!

И кстати, где, собственно, находится эта самая дорога, на обочине которой она сидит? Разработанный Настей план поездки уже давно полетел к чертям, карты у нее не было, да и чем могла помочь карта, если Настя не очень умела в ней разбираться, а название городка, из которого они выехали, забыла. И куда направлялись, не знала — пропустила мимо ушей, погруженная в свои переживания. Вообще-то ехали они в Перуджу, но Дашка захотела в Сиену и они отклонились от маршрута.

Немного остыв от внезапной ссоры в машине, из-за которой она и выпрыгнула почти на ходу, Настя стала надеяться, что ребята за ней вернутся, но минута шла за минутой, прошло уже чуть не полчаса, а никто и не думал возвращаться. Что же делать? Надо как-то выбираться отсюда! Хорошо еще, что деньги и документы при ней, в рюкзаке. Надо постараться попасть в Рим… А потом улететь домой. Но как? За все время мимо Насти проехал только один старенький грузовичок с какими-то бочками в кузове. Настя огляделась: с одной стороны дороги росли деревья с пышными кронами и высился склон холма, с другой — простирались бесконечные виноградники. Никакого намека на жилье. До городка, откуда они сегодня уехали — далеко. Может, просто пойти вперед? Куда-нибудь дорога да выведет? Настя решительно встала, надела рюкзачок и двинулась в путь. Она успела пройти километра полтора, как вдруг послышался звук приближающегося автомобиля, и открытая красная машина лихо пронеслась мимо — Настя замахала руками, голосуя. Машина, пролетев вперед, затормозила, потом сдала назад, и водитель распахнул перед Настей дверцу: «Prego»^[1].

Это был доброжелательный мужчина средних лет — смуглый, усатый, черноволосый и черноглазый, в белом льняном костюме. Итальянец… А кого она хотела встретить в этой Тосканской глуши — русского? Нервно улыбнувшись, Настя села в машину: может, ничего страшного? Автомобиль явно дорогой, мужчина респектабельный, к тому же старый. Хотя все еще вполне привлекательный. И улыбается так приветливо! Вряд ли он окажется маньяком… При ближайшем рассмотрении выяснилось, что глаза у него вовсе не черные, а карие — теплого янтарного оттенка, а в волнистых волосах, собранных в хвост, полно седины. Когда он улыбался, показывая белоснежные зубы, на щеке появлялась ямочка. Но ни ямочка, ни слишком длинные ресницы нисколько не умаляли его мужественности: сильный, сдержанный, надежный, галантный. На шее блестела золотая цепочка с распятием, а на пальце — кольцо с печаткой, тоже золотое.

— Куда направляется юная синьорина? — ласково спросил респектабельный водитель.

— Мне надо в Рим. Или хотя бы во Флоренцию, — выпалила Настя.

Мужчина удивился:

— В Рим? Но это же очень далеко. И совсем в другую сторону. Да и Флоренция не близко. У вас какие-то проблемы?

Проблемы… Не то слово. Но как же она сможет объясниться, зная по-итальянски всего несколько фраз?

— А вы случайно не говорите по-английски?

— Конечно! — Он свободно перешел на английский, и произношение у него, как с легкой завистью отметила Настя, было отменное. — Я владею французским, английским, немецким, испанским, португальским… арабским…

— А русским?

— К сожалению, нет. Синьорина — русская?

— Да, я из Москвы. И мне надо срочно улететь домой.

Совершенно неожиданно для себя самой Настя вдруг рассказала ему все о крушении планов, о ревности и ссоре — он внимательно смотрел, заинтересованно слушал и явно сочувствовал.

— Бедная девочка, — задумчиво произнес он, поглаживая усы. — Что же нам с вами делать?..

Настя с надеждой взглянула на незнакомца: странная вещь, но рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Может, он придумает что-нибудь?

— Позвольте для начала представиться — Бруно Инганаморте, предприниматель, к вашим услугам.

— А я — Настя. Настя Куликова, студентка.

— Настя? Мне кажется, вам не очень подходит это имя — вы такая милая!

— А чем же Настя — плохое имя?

— Вы знаете, что означает «nasty»?^[2]

— А, ну да! Что-то неприятное, я помню. Настя — это сокращенное имя, полное — Анастасия.

— Как? — Бруно явно удивился. — Анаста́зи?

— Анастаси́я!^[3]

Некоторое время он смотрел на нее со странным выражением лица, потом сказал:

— Знаете, Настя, я, кажется, придумал, как нам поступить. Я, конечно, мог бы отвезти вас во Флоренцию, но признаюсь честно: я уже проделал большой путь и несколько устал. Так что я приглашаю вас к себе в гости — моя вилла в получасе езды. Вы отдохнете, а утром, на свежую голову, примете решение — может быть, к тому времени вы поймете, что погорячились, и вернетесь к своим друзьям. Я помогу их разыскать и сам вас отвезу. Как вам такой план?

Настя растерялась.

— Вилла очень красивая и древняя. Правда, со времен античности она несколько раз перестраивалась, но мозаика и фрески частично сохранились. Вокруг виллы — сад, слегка запущенный, но все еще прекрасный, там много роз. Вы будете в полной безопасности — вам не грозит ничего страшнее хорошего ужина и сытного завтрака. Моя Берта — прекрасная кулинарка.

— Это ваша жена? — осторожно спросила Настя.

— О, нет! — рассмеялся Бруно. — Это моя домоправительница. Берта и Карл при мне всю жизнь. Правда, с трудом говорят по-итальянски. Так толком и не выучились. Ну что? Решайтесь.

И Настя решилась. Ей вдруг представилось, как завтра утром она с шиком подъедет к ребятам на этой роскошной машине рядом с не менее роскошным Бруно — и ничего он не старый, лет… лет сорок, наверное? Или пятьдесят? Для Насти, которой только что исполнилось двадцать два, все мужчины старше тридцати пяти казались дряхлыми развалинами. А какое лицо будет у Дашки! И ничего Настя им не расскажет, а будет загадочно молчать всю дорогу — то-то Виталька взбесится! Пожалуй, только Игнату она бы рассказала о своем приключении.

Бруно покосился на нее, чуть усмехнулся и прибавил ходу.

— А какая это машина? Такая красивая! Забавно у нее открываются дверцы — вверх! Словно крылышки у майского жука. Это «Феррари»? Или «Ламборджини»?

— «Lamborghini», — ответил Бруно, опять усмехнулся, покачал головой и еще увеличил скорость, пробормотав себе под нос: «Anastasia! E’un destino»^[4].

Настя сидела с закрытыми глазами и улыбалась, отдавшись чувству полета, поэтому не заметила, как навстречу им проскочила та самая арендованная машина, за рулем которой теперь сидел Игнат. Когда она открыла глаза, автомобиль Бруно ехал по какой-то проселочной дороге. Настя огляделась: они съезжали в долину, окруженную со всех сторон высокими холмами и рассекаемую серебряной лентой реки. Посредине долины виднелся еще один заросший деревьями холм, на самой вершине которого что-то белело.

— Мы почти приехали. Вон, видите, моя вилла, — сказал Бруно.

Глава 2

Игнат гоняется за «Ламборджини»

Игнат почти сразу понял, что зря ввязался в эту авантюру, надо было ехать одному, как и планировал. Но Дашка была так красноречива, описывая преимущества и выгоды коллективной поездки, что он поддался. Их мимолетный романчик давно остался в прошлом — расстались они без особых сожалений, продолжая поддерживать приятельские отношения, хотя Игнат быстро раскусил Дашку: хорошенькая, веселая, уверенная в себе, остроумная… лживая и расчетливая маленькая сучка. Сначала он только посмеивался, глядя, как она обхаживает Витальку на глазах у подруги, а потом разозлился. Разозлился на Настю, которая выбирала подобных друзей и позволяла им вытирать о нее ноги. Нет, надо же ей было связаться с таким придурком, как Виталька! Увидев Игната, тот моментально принялся раздувать щеки, демонстрируя изо всех сил, кто здесь альфа-самец. Полное ничтожество, а туда же. Игнату хватило одного дня, чтобы разобраться, что к чему, и он решил при первом же удобном случае сбежать от этой троицы. И через пять дней он… все еще был с ними. А когда осознал, почему не сбегает, снова разозлился, теперь уже на себя.

Игнат знал, что нравится девушкам, и чем ближе он подвигался к тридцатилетию, тем труднее ему становилось уворачиваться от активных красоток, рвущихся замуж — жениться он пока не планировал. Но Настя обращала на него внимания не больше, чем на собственный чемодан, который то и дело забывала в разных неподходящих местах. Конечно, она вся была поглощена переживаниями, но — черт побери! — другая уже давно поняла бы, что это дохлый номер, и послала бы Витальку вместе с Дашкой куда подальше. Искренняя и непосредственная, с удивленно распахнутыми голубыми глазами и сияющей улыбкой, Настя приковывала к себе и взгляды, и мысли Игната. Она почему-то напоминала ему кузнечика — угловато-грациозная, забавная и милая.

Ну как можно сбежать и бросить ее одну с этими крокодилами? Да от нее же одни косточки останутся к концу поездки. Он не сразу сообразил, что нужно уйти вместе с Настей. Конечно, она не захочет — настроилась бороться до последнего, но можно ее умыкнуть. Проще простого! Она везде теряется, Дашка с Виталькой вовсе не расположены ее разыскивать, можно сделать вид, что они оба заблудились и… И через пару дней она забудет своего придурка как страшный сон, — уж Игнат бы постарался!

Именно сегодня он собирался осуществить свой план и обдумывал, как бы половчее это устроить: надо же захватить и многострадальный Настин чемодан. И был совершенно не готов к тому, что Настя так вспылит и выскочит на ходу из машины! Некоторое время он ждал, что Виталька развернется и заберет подругу, но тот и не собирался. Машина летела, наматывая километры, Дашка молчала, сжавшись на сиденье, а Виталька упрямо гнал вперед, изрыгая ругательства.

— Эй, послушай! Надо вернуться за ней, — сказал Игнат, но в ответ получил еще одно ругательство.

Сидя сзади, он совершенно ничего не мог поделать и, только когда Виталька остановился на ратушной площади небольшого городка, высказал все, что накипело. Его неожиданно поддержала Дарья, которая чувствовала, что перегнула палку:

— Нет, правда, Виталь, давай вернемся, а? Что она будет делать одна? Ну, Виталь!

— Вам надо, вы и возвращайтесь. А я жрать хочу. Она мне весь мозг вынесла, ваша Настя. Ничего, пусть подумает над своим поведением.

И хотя Игнату больше всего хотелось как следует врезать этому козлу, он сдержался и довольно спокойно сказал:

— Хорошо, вы обедайте, а я съезжу за Настей. Ждите меня здесь, у фонтанчика.

Внутри у него все просто кипело от ярости и нетерпения, тем более что он не сразу смог выехать на нужную дорогу, запутавшись в узких улицах с односторонним движением. Наконец его вынесло куда надо, и он помчался вниз по дороге, внимательно поглядывая на обочину и редкие встречные машины. Игната утешало только то, что у дороги не было никаких ответвлений. Ничего, похожего на жилье, тоже не попадалось им на пути, так что Настя, скорее всего, либо сидела, пригорюнившись, где-нибудь под оливой, либо плелась пешком. Он надеялся, что Насте не пришло в голову остановить случайную машину, и сейчас ее не увозят в неизвестном направлении какие-нибудь злодеи…

Так, спокойно!

Мимо пролетела открытая красная машина — Игнат успел увидеть, как взметнулись на ветру светлые волосы сидящей рядом с водителем девушки — Настя! Он резко развернулся и пошел на полной скорости, прекрасно понимая, что не на этой колымаге гоняться за «Ламборджини», но что делать! Отрыв небольшой, можно догнать. Или хотя бы повиснуть на хвосте. Игнат стрелой проскочил весь обратный до ратушной площади путь и лихо затормозил у фонтанчика, где сидели Виталька с Дашкой, довольно мрачные с виду.

— Куда поехала красная машина? — спросил он, не глуша мотор.

— Какая машина? — Виталька нехотя подошел поближе, за ним Дашка.

— «Ламборджини»! Куда? Там Настя!

— Да ладно! Настя, скажешь тоже! Ничего похожего на «Ламборджини» тут не проезжало.

— Как не проезжало?

Въезд в городок только один, машина просто не могла миновать его! Куда ж она делась? Игнат вылез, открыл багажник, вынул Дашкин чемодан и сумку Виталия — оба вытаращились на него в полном недоумении, поставил багаж на асфальт и снова сел за руль.

— Счастливо оставаться. Я буду искать Настю. А вы как хотите.

— Эй, а машина? — возмущенно завопил Виталька.

— Ах да, — Игнат вытащил из кошелька несколько бумажек: — Вот ваша с Дашей доля за машину. Пока!

— Игнат! — Дашка уцепилась за окно. — Возьми меня с собой! Пожалуйста!

— Нет! Ciao, ragazzi!^[5]

Отъезжая на большой скорости от фонтана, он с легким злорадством думал о Даше, которая, похоже, получила то, за что боролась, но вовсе этому не рада. Так ей и надо. Он представил дальнейшие злоключения этой сладкой парочки, так славно существовавшей все это время за его широкой спиной: они же двух слов не могли связать по-итальянски! И по-английски еле-еле, да английский тут был и не в ходу. А доморощенный итальянский Игната оказался настолько хорош, что его порой принимали за местного, несмотря на ярко выраженную, как казалось Игнату, славянскую внешность. Глаза, конечно, у него карие, это да. Он довольно быстро «настроил» свое произношение, тонко чувствуя интонации и мелодику речи, и научился жестикулировать не хуже любого уроженца Флоренции. Мама начала заниматься с ним итальянским очень рано — практически он заговорил на двух языках сразу. Мама была переводчицей и знала кучу языков, но для него выбрала почему-то итальянский. Теперь-то он знал почему. Господи, как невозможно говорить о маме — «была»…

Игнат вздохнул. Так, не расслабляйся, приятель. Главное сейчас — найти Настю. Он ехал теперь медленнее и пристально вглядывался в дорогу. Добравшись до того места, где выскочила Настя, он развернулся и совсем тихо пополз по дороге вверх, пытаясь определить, где именно его обогнала красная машина. Деревья вдоль дороги росли то реже, то гуще — пирамидальные кипарисы, оливы и еще какие-то буйно-лиственные. Вдруг ему что-то привиделось в одном месте, особенно густо заросшем. Игнат остановил машину и решил пешком исследовать подозрительный участок: и точно, там был съезд на боковую дорогу, совершенно не различимый за низко опущенными ветвями.

Игнат вернулся в машину и направил ее к еле заметному проему в листве — счастье, что ехал медленно, потому что дорога резко сворачивала сначала налево и вниз, потом направо и вверх, так что он чудом избежал столкновения с деревом. Дальше Игнат полз очень осторожно, и не напрасно — еще несколько подобных ловушек подстерегало на пути. Потом дорога более-менее выровнялась, но поворотов, пусть и не таких крутых, все равно хватало, как и спусков-подъемов. Наконец перед Игнатом открылся великолепный вид на долину, которая вместе с окружающими ее холмами образовывала идеально-округлую зеленую чашу. По дну «чаши» змеилась, сверкая серебром, река, огибавшая центральный более низкий холм.

Игнат достал фотоаппарат и стал исследовать долину через объектив, поставив на самое большое увеличение, но ничего красного не попалось ему на глаза — на одном из склонов лепилась деревушка в окружении разноцветных квадратиков полей и огородов, на двух других — ровные ряды виноградников и серебряные облачка оливковых рощиц. Но на вершине центрального холма явно что-то белело — какое-то здание? Присмотревшись, Игнат разглядел среди зелени несколько участков подъездной дороги.

Подумав, он решил начать с центрального холма — дорога привела его к ажурным чугунным воротам, которые выглядели так, словно не открывались лет сто. «IL MIRACOLO» — прочел он надпись вверху. «Мираколо»?^[6] Какое странное название для виллы! Он подошел к воротам поближе, но ничего, кроме запущенного сада, не было видно. Игнат несколько раз посигналил, но только распугал птиц — даже большая сова сорвалась с ветки и перелетела на другое дерево, по пути описав над ним полукруг. «Ладно, сгоняю в деревню», — решил он и отъехал, с трудом развернувшись на крохотном пятачке перед воротами. Он так и не заметил коренастого мрачного человека в надвинутой на глаза шляпе, который наблюдал за ним из-за кустов, а когда Игнат отъехал, тот подошел к ажурной решетке и стал смотреть вслед, пока машина не скрылась за деревьями.

В деревне Игнату не удалось ничего толком выяснить. Редкие прохожие шарахались, а продавцы в лавчонках говорили на каком-то странном диалекте. Больше всего ему повезло в крошечном магазинчике, напоминающем сельпо в российской глубинке — Игнат с изумлением оглядел богатый выбор кос и топоров, среди которых сверкали эмалью веселенькие кастрюльки. «Косу, что ль, купить? Или топор?» — подумал он. Продавец — худощавый субъект неопределенного возраста с жидкой бороденкой — оказался более словоохотливым, чем остальные аборигены. Хотя его невнятная речь больше походила на итальянский, Игнат все равно ничего не понял, кроме того, что на вершине холма есть вилла, но это он и так знал.

— Красная машина? Есть у владельца виллы красная машина?

— Красная?

— Ну да, красная! Вот как эта кастрюлька! Шикарная красная машина!

— Есть, есть красная! — И продавец, широко улыбаясь щербатым ртом, попытался всучить ему сначала красную кастрюльку в белый горошек, а потом — белую в красный.

Игнат плюнул и сдался. Он вернулся в тот городишко, где бросил Витальку с Дашкой, надеясь, что сладкая парочка уже унесла оттуда ноги. Крошечный городок носил звучное название Монте-Кьянчано: население, как выяснил Игнат в Интернете, составляло всего 3253 человека, площадь — 26 квадратных километров, покровитель — святой Иоанн Креститель. Да, не густо.

Игнат снял номер в маленькой гостинице и первым делом открыл Настин чемодан. Некоторое время он просто смотрел на разноцветные вещички, потом не выдержал — взял зеленую футболку и прижал к лицу. Плечи у него задрожали: Настя, где ты? Справившись с волнением, он осмотрел остальные вещи, но не обнаружил никаких документов: паспорт, билеты и кредитки явно были у нее в рюкзаке. Потом Игнат, поморщившись, набрал номер Витальки, а вдруг Настя как-то проявилась? Оказалось, что никак. Тут в разговор вклинилась Дашка и заверещала, что она сама несколько раз звонила Насте и слала эсэмэски, но ответа не получила и телефон был вне зоны действия сети.

— Да ладно, что ты паришься! — вернул себе мобильник Виталька. — Она небось уже давно в Москве.

В Москве! Вот идиот! Она вряд ли могла добраться дальше Ареццо или Сиены…

Игнат вытряс из них номер мобильника, фамилию и отчество Насти — лучшая подруга с трудом вспомнила, как зовут Настиного отца; и взял с них обещание позвонить, если Настя вдруг объявится. Потом позвонил ей сам — ни ответа, ни привета. Тогда Игнат послал еще эсэмэс, на всякий случай. И улегся на кровать, подумать. Куда же ты пропала Куликова Анастасия Григорьевна? Может, он обознался, и Настя действительно сейчас гуляет по Сиене? Или даже по Флоренции? Но Игнат знал, что не обознался и был уверен, что Настя там, на этой вилле «Мираколо». Что же делать? Заявить в полицию? Или в консульство? Но еще даже суток не прошло… Да и где это консульство? Наверняка ближайшее во Флоренции. А вдруг она завтра найдется? Подождать до утра?

Игнат почувствовал, что зверски проголодался — на разъезды ушло гораздо больше времени, чем он предполагал — часы в номере показывали половину девятого. Ничего себе! Он поужинал в ресторанчике, где было всего четыре столика, потом разговорился с портье — молодым веселым парнем, который изо всех сил старался выглядеть представительно, но то и дело сбивался с тона и улыбался во весь рот, сверкая великолепными зубами. Звали его Вико. На осторожные расспросы Игната Вико не смог рассказать ничего вразумительного: хотя таинственная деревня располагалась совсем рядом с Монте-Кьянчано, он даже не слышал о ее существовании. Но синьора на «Ламборджини» он знал — тот порой заезжал в городок.

— Как же его?.. Синьор Бруно… Фамилию я забыл. Она странная и длинная.

Вот и все, что Игнату удалось выяснить. Что же делать? Все-таки обратиться в полицию? Он представил, как объясняется с местным полицейским чином — ну да, как же! Сейчас они все бросят и начнут искать русскую туристку! Игнат подозревал, что вся полиция Италии, пусть и самая многочисленная в Европе, не поможет найти Настю. Но и одному не справиться. Как, например, он сможет выяснить, не останавливалась ли Настя в какой-нибудь гостинице Флоренции или Рима? Улетела ли она в Москву? И не находится ли, не дай бог, в больнице? Он вздохнул: да, делать нечего. Придется обращаться за помощью. К единственному человеку в мире, от которого Игнат никогда не желал никакой помощи. К отцу.

Глава 3

Настя наслаждается жизнью

Машина Бруно резво взлетела на вершину холма и притормозила перед ажурными чугунными воротами, над которыми вилась надпись: «IL MIRACOLO». Коренастый угрюмый человек приподнял шляпу, поклонился и стал медленно отворять тяжелые створки.

— Мираколо? Какое странное название! Что означает это слово — мираж? — спросила Настя.

— Примерно, — ответил Бруно и повернулся к приблизившемуся привратнику — тот выслушал указания хозяина и кивнул, покосившись на Настю.

Привратник ее слегка напугал. И на каком языке, интересно, они общались? На немецком, что ли? Или это голландский?

— Ну вот, вы познакомились с Карлом, — сказал Бруно. — Он мрачноват с виду, но мне предан.

На ступенях среди колонн их встретила приземистая женщина, присевшая в церемонном реверансе, — Настя с трудом удержалась, чтобы тоже не сделать какой-нибудь книксен.

— А это Берта, жена Карла. Она сейчас приготовит вам комнату.

— Жена? Надо же, они так похожи, прямо как брат с сестрой! Такие геометрические черты лица у обоих…

— Геометрические?

— Ну да: прямой нос, прямые брови, рот тоже… перпендикулярно носу… черточкой. Только у Карла брови гуще.

— И правда. А я привык и уже не вижу сходства.

Войдя в дом, Настя онемела и в изумлении стала таращить глаза по сторонам — такую роскошь она видела только в кино! У нее даже голова закружилась от высоты расписных потолков, блеска золоченой мебели, бесчисленных гобеленов, картин и мраморных скульптур, которые посматривали на нее, казалось, весьма высокомерно. Это были довольно странные интерьеры, в которых античность соседствовала с рококо, а Восток прекрасно уживался с готикой, образуя в результате что-то среднее между музеем и антикварной лавкой.

— Ну вот, это ваша комната. Надеюсь, вам будет тут удобно. Устраивайтесь, отдыхайте, а минут через сорок я жду вас к ужину. Берта зайдет за вами и проводит. Мои апартаменты по коридору направо.

Бессловесная Берта, стелившая постель, опять поклонилась. Когда хозяин со служанкой удалились, Настя рухнула в кресло и в восторге задрыгала ногами — а-а! С ума сойти! Куда она попала — в сказку? Открыв дверь ванной комнаты, Настя опять завизжала: огромная мраморная чаша на золоченых львиных лапах стояла прямо посреди комнаты в квадрате солнечного света, льющегося из окна…

Настя успела и понежиться в ванне, и поваляться в постели — простыни слегка отдавали лавандой, и рассмотреть обстановку. Прежде чем выйти к обеду, Настя решила переодеться — выбирать, правда, особенно было не из чего: ее основной багаж остался в машине Витальки, но, к счастью, кое-что из вещей нашлось в рюкзаке. Настя достала и встряхнула свою незаменимую жатую юбку — чем больше ее скручиваешь и мнешь, тем лучше она выглядит. Легкая длинная юбка, чистая голубая футболочка, на плечи — новый шарф, купленный во Флоренции. Волосы Настя заплела в косу. Ну вот, она и готова выйти к обеду.

Хотя… Бруно же сказал — ужин? Настя, наконец, догадалась посмотреть на затейливые фарфоровые часы с пастухом и пастушкой — те показывали… половину девятого. Не может быть! Сколько же они ехали? Настя поссорилась с Виталькой… когда же? В час? Или в два? Неужели с тех пор прошло столько времени? Или она незаметно для себя заснула в машине Бруно?

Она достала мобильник, чтобы проверить — тот никак не откликнулся. Настя с недоумением посмотрела на темный экранчик, потыкала в разные кнопки… Наверное, совсем разрядился. Когда же она заряжала телефон последний раз?

Бруно тоже переоделся к ужину — свободные темно-бордовые брюки, белая рубашка старинного покроя с кружевами… Он больше не казался Насте старым, хотя и выглядел слегка старомодно, словно сошел с одного из многочисленных портретов, которые она еще толком не разглядела. Бруно с легкой улыбкой наблюдал за Настей, которая наивно удивлялась каждому предмету сервировки и каждому блюду — особенно ее поразила закуска: шарики из дыни, завернутые в тончайшие полоски пармской ветчины. Дыня — и с ветчиной, надо же! После пиццы и кока-колы, которыми они с ребятами пробавлялись все эти дни, изысканный ужин казался ей райской трапезой, к тому же Настя страшно проголодалась — ведь завтрак был так давно! Настя чувствовала, что ведет себя неприлично, но не могла остановиться и сметала с тарелок все подчистую. Сам Бруно ел очень мало. Он медленно потягивал красное вино, поглаживал усы и любовался девушкой: щеки ее пылали, глаза сияли — еще немного, и, казалось, она замурлычет от удовольствия, как кошка. А увидев выражение ее лица при виде десерта, Бруно рассмеялся. Настя восхищенно произнесла:

— Какая красота! А я не могу больше съесть ни крошки!

— Ничего, ваш десерт от вас не уйдет. Давайте прогуляемся по дому и саду, а Берта отнесет это к вам в комнату. Полакомитесь на ночь. Берта будет счастлива, что вам так понравилась ее стряпня. От меня ей мало проку.

Настя так наелась, что с трудом вникала в то, что говорил Бруно, показывая дом, а до сада они так и не добрались. Хозяин заметил, что гостья засыпает на ходу, и проводил Настю в ее комнату.

— Увидимся с вами за завтраком. Рекомендую опустить сетки на лоджии — москитов тут нет, но могут залетать летучие мыши.

— Летучие мыши?

— Они совершенно безобидны. Но при близком общении, конечно, выглядят слегка неприятно. И еще — если услышите посреди ночи странные звуки в саду, не пугайтесь, это сова.

— Сова?

— Да, и не забудьте задернуть шторы — сегодня полнолуние. Неприятно, когда луна светит прямо в лицо.

— Полнолуние…

— И вы можете запереть свою дверь, если хотите, видите, щеколда? Но я вам гарантирую полную безопасность.

Бруно с нежной улыбкой смотрел на слегка ошеломленную Настю.

— Да вы совсем спите… Спокойной ночи! — И повторил по-итальянски: — Buona notte, cara!^[7]

Он наклонился и быстро поцеловал ее в щеку, кольнув усами и едва прикоснувшись губами. Настя почувствовала его запах: такой… мужской, такой… тревожащий, что ее словно обдало теплой волной.

Когда Бруно ушел, Настя повернула золотую завитушку защелки и заперла дверь. Но потом подумала — и открыла. А после еще пару раз повернула защелку туда-сюда и в конце концов оставила дверь незапертой. Заснула она сразу, едва ее голова коснулась подушки, но проснулась довольно скоро: лунное сияние заливало всю комнату. Полнолуние — вспомнила Настя.

А десерт? Мысль о несъеденной сладости преследовала ее и во сне. Она вскочила и осмотрелась — куда же Берта дела этот десерт? Открыла несколько шкафов и обнаружила холодильник, в котором рядом с бутылками воды стояла хрустальная вазочка с изысканным угощением. Настя вышла на лоджию, села в кресло и с наслаждением уплела десерт, так и не поняв, что же такое она съела. Она опознала по вкусу свежую малину и взбитые сливки, а еще что-то неведомое хрустело и таяло на языке… Ммм!

Настя облизала ложечку, попила немного воды, улеглась в постель, вздохнула от счастья и снова крепко заснула. Ей снилось, что большая сова бесшумно залетела в комнату и присела на резную спинку кровати — посидела немножко, разглядывая спящую девушку, и улетела обратно в сад. Больше Настю ничто не беспокоило до самого утра: ни луна, ни москиты с летучими мышами, ни совы. Впрочем, назвать «утром» время ее пробуждения можно было с большой натяжкой — фарфоровые часы показывали двенадцать. Ничего себе… Настя быстренько приняла ванну, нацепила шорты с кофточкой, кое-как причесалась — и тут раздался тихий стук в дверь.

Это была Берта. Войдя в комнату, домоправительница поклонилась и, изобразив что-то вроде улыбки, отрывисто произнесла:

— Добрый день. Завтрак внизу. Письмо синьорине. От хозяина, — подала она Насте серебряный подносик, на котором лежало сложенное письмо и маленькая белая роза.

— Спасибо…

Настя побрела за Бертой, на ходу читая письмо. Цветок она воткнула себе в волосы. За завтраком она перечитала письмо и задумалась. Бруно писал: «Дорогая синьорина! К моему великому сожалению, я был вынужден уехать сегодня рано утром по неожиданно срочному делу. Сожалею, что пришлось оставить вас в одиночестве. Я предлагаю вам воспользоваться моим гостеприимством еще пару дней. Берта и Карл к вашим услугам. Карл немного говорит по-английски. Сад и дом в полном вашем распоряжении — вы можете осматривать все незапертые комнаты. В доме есть библиотека. Я распорядился, чтобы Карл подготовил для вас бассейн, — я обычно им не пользуюсь. Если вам захочется спуститься в деревню, Карл или Берта составят вам компанию — я не рекомендовал бы вам ходить туда одной: местные живут очень замкнуто и не любят приезжих. Я постараюсь вернуться как можно быстрее, в любом случае — не позднее завтрашнего вечера. Потом я сразу же отвезу вас, куда пожелаете. Приятного отдыха, cara. Dolce far niente^[8] — что может быть лучше!»

А почему бы и нет?

Насте совсем не хотелось уезжать — солнце светило так ласково, завтрак был такой вкусный… Розы благоухали, листья шелестели, птицы чирикали… И дом она толком не рассмотрела. А где-то там наполняется бассейн! Когда ей еще доведется так пожить? И Настя, блаженно улыбнувшись, налила еще одну чашку кофе со сливками и намазала джем на хрустящий рогалик.

— Brava ragazza, — сказала Берта, поощрительно кивнув. — Buon appetito^[9].

— Спасибо. Все очень вкусно. А что это такое волшебное было вчера на десерт? Не понимаете меня, да? Десерт. Вчера. С малиной? Что это?

Но Берта только важно кивала. После завтрака Настя отправилась осматривать дом, который снаружи вовсе не выглядел таким уж большим, но изнутри оказался просто огромным. Сейчас, при ярком свете дня, Настя заметила, что роскошь виллы уже слегка обветшала: по потолкам, стенам и мраморным полам змеились трещины, позолота потускнела, а ткань гобеленов, штор и обивки выцвела. Апартаменты Бруно, как и следовало ожидать, были закрыты, но Насте хватило первого этажа, — она уже мечтала выбраться в сад.

Потом она попала в длинную светлую галерею, на стенах которой висели многочисленные картины и даже фрески. На одной было изображено какое-то пиршество с возлияниями и плясками, от другой остались только фрагменты, но и этих разрозненных картинок хватило, чтобы Настя залилась краской, — смутившись, она все же с трудом оторвала взгляд от сплетенных в любовных объятиях фигур. Разглядев остальные сюжеты, Настя поняла, что картины подобраны специально: в основном пикантные сцены и обнаженные красавицы в смелых ракурсах. Среди моделей почему-то попадалось много рыжеволосых, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это все одна и та же женщина, только в разных нарядах, а чаще и вообще без них. Великолепную фигуру этой рыжеволосой красавицы Настя разглядывала с завистью. На свое собственное тело она старалась смотреть поменьше — стройненькое, конечно, но какое-то… угловатое! И грудь совсем маленькая, и попка… никакая, как говорил Виталька.

Вспомнив Витальку, Настя расстроилась…

Неожиданно между колонн возник Карл и с легким поклоном сообщил:

— Бассейн готов, синьорина. Я покажу.

Голубоватая прохладная вода бассейна окончательно смыла все Настины грустные мысли. Потом Берта позвала Настю обедать, после чего можно было только завалиться спать, что она и сделала, рухнув на лавандовые простыни. Вечером Настя исследовала сад и обнаружила там белок, которые нисколько ее не боялись и брали орехи прямо из рук. После ужина она опять купалась, любовалась звездами и заснула совершенно счастливой, даже не вспомнив про разрядившийся телефон.

Глава 4

Игнат встречается с отцом и узнает о безумном Клоде

Первый раз Игнат увидел своего отца в двадцать три года. Он никогда особенно не страдал от его отсутствия — им с мамой было очень хорошо вместе. Мама… Веселая, очень живая и красивая, была для Игната лучшим другом. Выглядела она на удивление молодо — Юлю всегда принимали за сестру, а то и за подружку Игната.

У Юли было множество друзей, которые любили гостеприимный дом Крыловых, поэтому Игнат не удивился, когда в один из осенних дней, вернувшись домой из института, он увидел крупного черноволосого мужчину, который пытался подняться из-за маленького кухонного столика, чтобы поздороваться. Мужчина явно волновался, впрочем, как и мама.

— Игнатушка, познакомься, это твой отец. Его зовут Гвидо Теста, — сказала она дрожащим голосом.

Игнат окаменел.

— Прости, мальчик, я должна была давно тебе рассказать, но… Так получилось, что… Дело в том…

Гвидо открыл было рот, но мама сказала, нервно улыбнувшись:

— Дорогой, учти, твой сын прекрасно говорит по-итальянски!

Дорогой? Игнат выскочил из кухни и убежал к себе в комнату. Дорогой! Откуда он взялся, этот Гвидо? И зачем приперся?

В дверь поскреблась мама:

— Игнаша, выйди к нам, пожалуйста. Надо поговорить. Я тебя очень прошу, мальчик.

К нам! Игната просто бесило, что мама тут же переметнулась на сторону этого неизвестно где пропадавшего Гвидо. Выходит, на самом деле он… Игнат Гвидович, что ли? Или Гвидонович? Да еще «Тесто»!

Мама села на диван, а Игнат и гость — на стулья.

— Игнатушка, ничего, если я буду говорить по-итальянски? — спросила мама. — Гвидо плохо понимает по-русски.

Игнат пожал плечами. На маму он смотреть не мог, на отца тем более и уставился в пол. Юля сильно переживала, поэтому говорила быстро, так что Игнат едва успевал за ее взволнованной речью. Собственно, и рассказывать-то было особенно нечего: итальянский предприниматель, приехавший в Москву налаживать деловые контакты, влюбился в очаровательную переводчицу и…

— И на свет появился ты. Понимаешь, он был женат и не мог оставить семью. Да я и не настаивала. Но теперь… его жена скончалась… и Гвидо хотел бы…

— Чего он хочет? Увезти тебя в Италию и сделать, наконец, честной женщиной?

Мама побледнела и закрыла лицо руками, а Гвидо вскочил и, схватив Игната за рукав, вытащил его в коридор.

— Как ты смеешь? — произнес он шепотом. — Как ты смеешь, мальчишка, так разговаривать с матерью? Джулия больна, смертельно больна. Я приехал, как только узнал. Я готов забрать ее в Рим, но она не хочет. Я готов на все для Джулии. На все…

— Как… больна… Почему она мне не сказала?

Оттолкнув Гвидо, Игнат выбежал за дверь. Он метался по улицам часа два, пытаясь осмыслить все, что так внезапно на него свалилось. Потом побрел домой в полном отчаянии. В квартире остро пахло лекарствами, и он испугался. Мама лежала на диване, Гвидо сидел рядом и держал ее за руку. Увидев сына, он поднялся и, коротко кивнув ему, ушел. Игнат постоял, растерянно моргая, потом кинулся к матери — встал на колени и уткнулся ей в плечо. Мама погладила его по голове:

— Не плачь, мальчик. Что делать?

Но он заплакал:

— Прости меня, мамочка, дорогая, прости. Прости… Только не умирай…

Юлия умерла через полгода. Гвидо приезжал так часто, как мог — на два-три дня, а последнюю неделю прожил у них дома. Игнат сознавал, что не справился бы без Гвидо и его денег, но, как ни старался, не чувствовал никакой благодарности, только обиду и ревность.

— Он так, пожалуй, разорится, твой царь Гвидон! — сказал Игнат матери после третьего приезда Гвидо.

— Царь Гвидон… Ему подходит. Не разорится, он очень состоятельный человек. Игнатушка, он хотел бы… усыновить тебя… официально. Как ты на это посмотришь? Он всегда мечтал о сыне.

— А почему он сразу этого не сделал? Почему он не развелся и не женился на тебе?

— Мальчик мой, он католик. Католики не разводятся.

— Ага! Разводиться, значит, нельзя, а грешить на стороне можно? — крикнул в запальчивости Игнат и тут же испугался. — Мама, прости.

— Ничего, я же все понимаю. Ты обижен, а зря. Гвидо все это время нам помогал. Он хороший человек. И это был вовсе не грех, а любовь. Когда-нибудь ты поймешь. Он ведь женился довольно рано — на дочери партнера отца. Брак по расчету, в деловых интересах. Его семья не поняла бы и не приняла развод, особенно мать. Она очень властная женщина. Была. Умерла не так давно. Дочери выросли, у них свои дети. Мы всегда мечтали, что когда-нибудь будем вместе. Но Гвидо старше меня на пятнадцать лет, и он боялся, что… Но вышло по-другому.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Prego (ит.) — прошу.

2

«nasty» (англ.) — имеет множество значений, в том числе: неприятный, плохой, скверный; трудный; опасный, рискованный, угрожающий…

3

Анастаси́я (др.-греч. Ἀναστασία) — женское имя, женская форма мужского имени Анастасий (Анастас), в переводе с древнегреческого языка — «воскресение» («возвращенная к жизни»).

4

E’un destino (ит.) — это судьба.

5

Ciao, ragazzi! (ит.) — Пока, ребята!

6

Miracolo (ит.) — чудо; необычное / неожиданное явление; небылица.

7

Buona notte, cara! (ит.) — Доброй ночи, дорогая!

8

Dolce far niente (ит.) — приятное безделье.

9

Brava ragazza (ит.) — хорошая девочка. Buon appetite (ит.) — приятного аппетита.