Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер

Евгения Олеговна Кочетова, 2021

Мирэя родилась в Индии в семье военного, но родители решают отправить ее в Англию для получения образования. Повзрослевшая героиня заводит переписку с капитаном Лестером и принимает от него предложение руки и сердца. Она возвращается в загадочную Индию, выходит замуж и живет в доме мужа с остальными членами его семьи. Супружеская жизнь с нелюбимым мужчиной приносит Мирэе разочарование и превращается в кошмар. Старший брат супруга избивает ее, а капитан отправляет девушку в женскую отшельническую общину. На общину нападают туземцы и похищают Мирэю. Она оказывается в роскошном дворце в гареме махараджи, в котором начинается ее новая яркая жизнь, тернистый, но увлекательный путь к завоеванию самой высокой вершины…

Пролог

Шестилетняя девочка сидела во дворе, окруженном высокой стеной, и сквозь распустившуюся зелень смотрела на ограждение, за которое хотелось выбраться, но родители не позволяли. Они проживали на чужбине, в Индии; отец девочки был военным, матушка прибыла с ним в незнакомую страну и родила здесь красавицу Мирэю.

К девочке подошла служанка, индианка по имени Нила, и подала ей кружку горячего шоколада, который очень любила Мирэя. Она приняла и поблагодарила на индийском. Нила часто разговаривала с ней на родном языке и учила словам, а смышленая девочка быстро схватывала. У служанки была диковинная темная кожа, в необычном месте — на крыле носа — красовалось украшение, от нее часто пахло разными маслами; восприимчивая к запахам Мирэя четко различала, когда это был цветочный, а когда — древесный или еще какой-либо иной, незнакомый. Нила носила укороченную кофточку с коротким рукавчиком, а живот прикрывала полупрозрачным большим покрывалом, которое обматывала вокруг всего тела; внизу у нее была то ли юбка, то ли просто длинный кусок ткани, изображающий многослойную юбку; одежда играла яркими красками, руки и ноги звенели браслетами. Необычайные украшения и одежда сильно привлекали Мирэю, которую вскоре начнут приучать к тугим и тяжелым корсетам. Нила улыбалась белоснежной улыбкой, ее черные глаза были всегда подведены, словно такими были от рождения. Мирэя тоже хотела, чтобы ей накрасили черным ее светло-карие, будто чай в стакане со льдом, глазки и красной краской губки.

Девочке нравился большой дом, в котором жила ее семья, а вот что за его пределами, там за лесом — ей было неизвестно. Матушка оберегала дочку и ратовала за отправку в Англию, где она получит хорошее образование. На это согласился отец, и вскоре Мирэя со слезами на глазах прощалась с Нилой и родителями. Она не сразу узнала, что после ее отъезда матушка скоропостижно скончалась.

Глава 1

Повзрослевшая Мирэя смотрела в зеркальце на свои накрашенные красным цветом форменные губы и широко улыбалась. Верхняя ее губа слегка изгибалась с обеих сторон от вздернутой серединки и сужалась к уголкам, оттого нижняя выглядела более округлой и полной. Подобная особенность нисколько не портила красоту девушки, а лишь придавала своего шарма. Зубы ее были белые и ровные, точно солдаты на построении, но они не были каждый одинаковой и правильной формы, слегка закруглялись внизу даже свойственные людям клычки. Ее уста могли обаять любого, в частности мужчину, улыбка сверкала и притягивала, она могла быть милой и нежной, но в то же время страстной и роковой. Это стала замечать тетка, к которой Мирэю отправили родители в детстве. Они и без того не очень хорошо ладили, а тут еще ее супруг начал заглядываться на молодую очаровательную особу, способную одним только пронзающим и выразительным взглядом сломить и соблазнить, если пожелает… А порой она вовсе не замечала, что могла смотреть как-то невоспитанно или откровенно, что осуждалось в обществе. Мирэя и сама пока не осознавала заложенную в ней от природы сексуальность и женственность. Все это ей помогала раскрыть привезенная с Востока темнокожая служанка Амира. Втайне от строгих тетушки и дядюшки Мирэя приходила к кухне, и возле дома на заднем дворе служанка показывала ей разные красивые, а порой соблазнительные движения танцев, учила красиво изгибать пальчики и махать палантином, словно ветерок кружит и узорно закручивает вещь. А пока не слышали посторонние уши, она разговаривала с девушкой на своем языке, как и когда-то Нила. Мирэя обожала учить новые слова и постигать языки. Это было единственное, что спасало ее, такую живую, среди закостенелого, ханжеского и скучного аристократического общества, в котором дама должна была только играть на пианино или арфе и манерно, степенной походкой настоящей леди прогуливаться под зонтиком в саду, ведя надоедливые разговоры о нарядах и соседях.

Обладая испанскими и португальскими корнями, Мирэя прекрасно играла на гитаре. Она любила запевать служанке звонкие песенки на португальском языке, хотя хозяева были против, ибо они — истинные англичане с веснушками на кривых носах. К слову, даже носик Мирэи выглядел интересно: в анфас он был узенький и прямой, с маленьким крыльями, чуть заостренный на кончике, а в профиль виднелась выпуклость, которую даже трудно назвать горбинкой — настолько аккуратно она смотрелось. Курносой девушка не была, Амира даже сравнивала ее с людьми Востока. Глаза небольшие, но взор говорил за себя: очи ее поблескивали на свету, точно в них алмазы; бровки — извилистые и подвижные, длинной дугой с намеком на «домик» — помогали взору очаровывать или же, наоборот, отталкивать, выказывая бурные негодующие эмоции, кои таились в ее сердце, ибо Мирэя была своенравна и весьма храбра.

Амира постучала в дверь спальни девушки, чем напугала ее, та скорее принялась вытирать краску с губ, опасаясь, что пришла тетушка.

— Это прийти я, чтобы помогать делать прическа… — произнесла служанка за дверью и после разрешения вошла.

Она с улыбкой приблизилась к сидящей за туалетным столиком Мирэе и стала аккуратно расчесывать ее черные волосы. Они были у нее кудрявые от природы, длинные и мягкие, словно пушинки; Амира всегда сравнивала со своими тяжелыми курчавыми волосами ее нежные кудри: у служанки завитушки большие, расходящиеся в разные стороны, а у Мирэи послушные легкие спиральки, придающие объем, что любая, даже простая прическа, смотрелась уже шикарно. Служанка собрала часть локонов и приколола, остальные она любила уложить прядка к прядке на спине стройной девушки.

Мирэя достала из шкафа платье с высокой талией, которые были популярны у дам, ибо не имели тугого широкого корсета, однако в них терялась фигура. На высокой Мирэе такой фасон выглядел коротковато и будто полнил, как самой девушке казалось.

— А потом тетушка будет сетовать, что у меня торчат чулки из-под подола… — сказала с иронией Мирэя, поведя бровями и надевая за ширмой чулок.

Она вдруг начала оживленно подтанцовывать, выглянула на Амиру загадочным взором, сняла висевший на ширме палантин и стала совершать движения, которые недавно выучила. Служанка засмеялась и присоединилась к танцам. Мирэя накинула палантин на тело, прикрывая нижнее белье, и вышла из-за ширмы. За приоткрытой дверью смех и веселье услышала тетушка и с недовольным лицом застучала каблуками по полу в сторону комнаты. Бдительная Амира услышала шаги и, округлив глаза, показала девушке остановиться. Когда тетушка постучала и тут же вошла, не дожидаясь разрешения, Мирэя уже спряталась за ширму, а служанка стояла смирно. Тетушка поджала губы, демонстративно совершила манерный жест рукой, словно поправила рукав платья, и перед уходом буркнула:

— Думаете, я глупая? Снова эти вульгарные уличные танцы!

А уже из коридора добавила громко для Амиры:

— Примись за работу, дел полно!

Тетушка была надменна, однако почему-то побаивалась восточную женщину, возможно, из-за ее устрашающего черного, как ночь, взгляда, когда та выказывала эмоции, или же просто потому, что она темнокожая чужестранка.

Позже, когда Мирэя играла на гитаре в саду, лакей принес ей очередное письмо из далекой Индии. Девушка обрадовалась весточке от отца. Однако на сей раз написал капитан Джордж Лестер, с которым Мирэе в детстве доводилось пару раз встречаться, когда отец Джорджа посещал их дом. К письму для знакомства он приложил свою фотографию на фоне пальм и слона. Прищурившись, девушка узнала в мужчине возмужавшего некогда мальчишку. А еще вспомнила, как он наложил прямо в штанишки у нее на глазах и заплакал. Хохот донесся до ушей лакея и выглядывающей в окно любопытной тетушки. Она подумала, над чем же так громко и непристойно смеется девица. Смех ее был открытый и раскрепощенный, а голос в разговоре — ближе к низкому тембру, хотя в пении девушка умело брала высокие ноты.

Признаться, на сей фотографии ровно стоял будто вовсе не тот мальчуган, волосы его короткие светлые, высокий лоб открыт, хотя не мешало бы спрятать, но нечем: почти на макушке лежал одинокий «кусок» волос и еще пара клочков торчала над пушистыми бакенбардами. Брови его блеклые, как и светлые, скорее всего, голубые глаза, нос курносый короткий, губы тонкие резные, на вытянутом массивном подбородке ямочка, лицо круглое. У Мирэи тоже была маленькая ямочка на аккуратном подбородке, куда она приложила сейчас руку. Некое сходство вызвало приятные эмоции. В целом молодой мужчина, уже капитан, приглянулся ей, хоть и не сильно. Не хватало в нем чего-то… Однако на фоне ее окружения он показался девушке самым привлекательным, почерк его был ровный, красивый, будто писала дама. Джордж представился, сказал, что хорошо общается с отцом Мирэи и является его другом, несмотря на разницу в звании, ибо отец ее полковник. Она так давно не видела родителя, что стала забывать его облик. Отец не присылал никогда фотографий и не любил сниматься, года идут, он наверняка сильно изменился… Мирэя взгрустнула, захотелось увидеть папу, вспомнилась умершая давно и неизвестно от чего матушка, словно просто шла и упала. Отец писал, что виной тому сердце, а медицина в Индии не очень развита, лишь всякие ядовитые травы, коими он не хотел пичкать супругу. С разрешения полковника, Джордж хотел бы пообщаться с Мирэей и познакомиться поближе. Оказывается, отец задумал выдать дочь замуж за капитана. Мирэя приветливо ответила на письмо и тоже послала свою фотографию под зонтиком в саду, как положено леди.

Через какое-то время Джордж снова написал, затем снова. Продолжалась переписка, Мирэя часто смеялась над юмором мужчины, ее очень подкупило, что он не надутый аристократ. А вскоре пришло сразу два письма: от кавалера и отца. Последний написал, что дал добро на союз дочери с капитаном, а капитан, в свою очередь, пригласил Мирэю к ним в Индию, уже готовый жениться. Авантюрная девушка надумала и вправду уехать. К ней подошла Амира и предупредила, что в Индии далеко не всё хорошо, не все люди добры и приветливы, за пределами ворот ее может ожидать как изумление и радость, так и страх, огорчение. Там весьма опасно, но и разом прекрасно: культура страны и народов определенно не оставит ее равнодушной.

Подумав, сидя за туалетным столиком, Мирэя ответила, что едет к отцу и жениху, а не ко всем местным. Она ничего не видела за пределами ограды и потому страху взяться неоткуда. А вот эмоции переполняли, воодушевление и предвкушение перекрыли все остальное. Амира предложила научить девушку, пока та еще здесь, как обращаться с мужчиной, и Мирэя стала тайно приходить вечерами в ее комнату.

Узнав, что у племянницы появился жених и он зовет ее в Индию, тетушка тотчас поддержала эту идею. Видимо, торопилась, пока ее муж окончательно не втюрится в красотку, которая распускается с каждым днем, словно созревший бутон гибискуса.

Вскоре Мирэя собрала чемодан и отправилась в сопровождении помощника, военного офицера, в далекое путешествие. На корабле она познакомилась с плывущей туда же женщиной с двухлетним ребенком. Эмма покинула Индию, узнав о беременности, и отправилась в Англию. Ее супруг, преподававший в местной школе искусств, тогда остался. Женщина очень соскучилась по нему и с нетерпением мчалась на долгожданную встречу. Мирэя была рада знакомству и милой попутчице, они даже договорились встретиться в ближайшем будущем.

Глава 2

Долгий путь на корабле подошел к концу, и судно вошло в порт. Там Мирэя увидела много народа — местных, темнокожих индийцев, в основном нищих, даже без верхней одежды, лишь шаровары и тюрбан на голове. Они громко кричали друг другу, вели разговоры, кто-то грузил рисовые мешки, другие, наоборот, принимали грузы. Доносились различные запахи, начиная от фруктов и заканчивая тухлым мясом. Ото всех посторонних ее ограждал сопровождающий помощник, успевший прожить в Индии пару лет. Среди людей вдруг появились солдаты британской армии в ярких красных мундирах, они едва ли не силой, даже пинками разгоняли с их пути местных. Четверо верхом на лошадях приблизились к растерянной Мирэе, один из мужчин сообщил:

— Мэм, мы прибыли по просьбе мистера Лестера встретить вас и довезти до дома.

Право, девушка удивилась и даже изумилась, но отсутствие самого Джорджа слегка смутило. Не барское это дело, видимо. Однако солдат поведал, что мистер Лестер просто на службе. Мирэю посадили в крытый двухместный экипаж, запряженный тройкой лошадей; ее помощник сел позади кучера, которым был худощавый местный парнишка, как ни странно, приятной внешности, и кожа его была не столь темной. Он широко улыбнулся, что сразу понравилось девушке. На юноше была длинная, почти до колен, белая туника и тоже белые, но запыленные у щиколоток шаровары; обут он был в тканевые туфли; на голове также обмотана ткань, под которой были спрятаны явно короткие волосы; в ушах поблескивали маленькие серьги-колечки.

— Меня зовут Амрит, мэм сахиб, я работаю в доме вашего мужа, — вдруг произнес он на английском языке практически без акцента.

Смышленый кучер вызвал приятные эмоции, ведь до этого она вспоминала слова Амиры и волновалась, что не встретит ни одного привлекательного человека.

— Мистер Лестер пока не муж, — почему-то исправила Мирэя.

Ее удивило, что Джордж уже прозвал себя супругом, ибо они еще даже не виделись. Видимо, пути назад теперь не было…

Экипаж повез новоприбывшую сначала сквозь толпу местных, некоторые из них попытались заглянуть и даже просунуть внутрь руку, на что Амрит возмутился на своем языке, а следующие позади солдаты пригрозили оружием. Люди сразу отошли. Сердце Мирэи стучало громче колес кареты от предвкушения и всего происходящего на относительно новой для нее земле, ведь она все же тут родилась. Даже язык, на котором говорили индийцы, показался отдаленно знакомым. Дорога на просторах редколесья или сквозь лес была неровной и извилистой, экипаж порой подскакивал на ухабах, отчего с Мирэи спадала шляпка, а один раз девушка ударилась головой о потолок. На ней хоть и было легкое светлое платье, но корсет утяжелял, ощущалась духота.

— Хорошо, что на панталонах есть прореха, — прошептала она и закинула ноги на место рядом, чуть расставив их, чтобы воздух задувал из окна.

Столь смелый жест был в ее духе, тем более вроде никто не видит. Однако внезапно с окном поравнялся конь одного из солдат, тот поинтересовался, все ли хорошо у мэм. Она резко убрала ноги, в этот момент экипаж снова наехал на ямку, и Мирэя свалилась с сиденья на пол. Мужчина услышал шум и осмелился заглянуть.

— Миссис Лестер, что с вами? — удивился он, когда заметил ее на карачках на полу.

Мирэя натянуто улыбнулась и быстро сообразила:

— Э… я уронила серьгу, все в порядке, спасибо.

— Эти ямы на дорогах… понимаю, мэм, — ответил солдат и скрылся из виду.

Судя по всему, он понял, что она упала. Мирэя присела, и вдруг стало смешно. Девушка захихикала. Неподалеку виднелись деревушки, домики местных в основном строили из коровьих лепешек, о чем слышала когда-то Мирэя и удивлялась. Попадались и каменные жилища. Крыши почти у всех строений были из соломы либо веток. Это были бедные люди, хотя на женщинах надеты красивые яркие наряды.

Вскоре кучер сделал остановку у воды. Мирэя вышла и потянулась. Навстречу ехала повозка с людьми, а вместо лошадей — рогатые зебу. Солдаты грубо велели им объехать дальше и не приближаться. Те подчинились, но лица сделали недовольные. Юноша особенно пристально смотрел на Мирэю, не сводя глаз и даже приоткрыв рот. Светлокожая, но чернявая, с кудрями чужеземка поразила его. Амрит отвязывал каждую лошадь отдельно и вел к водоему напоить. Близился вечер, солнце уже не светило столь ярко и жарко. Мирэя последовала за парнишкой и спросила, почему он не подвел экипаж ближе к воде.

— Потому что здесь топкое место: земля влажная, экипаж тяжелый, — ответил приветливо он, как вдруг ноги в туфлях с белыми бантиками Мирэи провалились в траву и начали вязнуть.

Ахнув, девушка засуетилась, отчего не устояла и стала падать, благо Амрит быстро подскочил и придержал возле спины. Помощник это увидел, и подобный контакт ему не понравился, тут же один из солдат побежал на помощь. Мирэя уже вышла из воды и отошла подальше.

— Все хорошо, — сообщила она мужчине.

Но он добавил:

— Не позволяйте туземцу слишком вас трогать. Думаю, капитану такое не придется по нраву.

Девушка непонимающе разомкнула уста, а затем собралась и четко сказала:

— Вы что-то перепутали. Это было спасение, юноша помогал мне, а не тискал. И капитан тут совершенно ни при чем.

Солдат не стал вступать в дискуссию с дамой и предложил помочь дойти до экипажа, который совсем скоро отправляется. Мирэе не понравилось такое общение, взыграло своенравие.

— Спасибо, я дойду сама, — ответила она без улыбки.

Мужчина натянуто улыбнулся и отошел. Девушка выдохнула и повернулась в другую сторону. Вдалеке виднелись верхушки деревьев, словно скопление в одном месте, а сквозь них торчала часть от здания, очевидно местного, похожего на индуистский храм или нечто подобное. Мирэя прищурилась, но далекое расстояние не позволяло разглядеть. Амрит пригласил присесть — пора отправляться.

— Далеко ли еще до дома? — поинтересовалось возле экипажа девушка.

— Уже нет, еще часик-другой… — ответил на позитивной нотке юноша.

Для Мирэи часик-другой не казался недолгим. Путь изнурял похлеще плавания на корабле. А вот Амрит, казалось, совсем не устал или привык к труду, неудобствам и жаре. Он открыл для девушки дверь экипажа и, глядя в ее глаза своими — карими, с необычным оттенком серого — мило улыбнулся, с очевидной симпатией. Мирэю изумил цвет его очей, а поскольку она была прямолинейной, то смело спросила, откуда у него такие красивые глаза. Разговор услышали солдаты, помощник девушки скривил брови.

— О… — засмущался юноша, поглядывая на мужчин. — Это долгая история, мэм сахиб, может, позже, — отвертелся вынужденно он при лишних свидетелях.

Занимая место, Мирэя уловила у него на шее след, будто от удара чем-то тонким вроде прута. В долгом пути она уже спела все песенки. Амрит, слыша их снаружи, сам себе улыбался.

Наконец экипаж прибыл к дому семьи Лестер. Выйдя, Мирэя увидела большой строение в индийском стиле с закрытыми жалюзийными дверями и овальными окнами. На крыльце упирались в крышу колонны. Сквозь горизонтальные щели на дверях пробивался свет от ламп, на втором этаже в окнах также было светло. Неподалеку территорию объезжала вооруженная охрана, ограды не было. За домом — несколько амбаров, пристройки из того же навоза и конюшня, рядом колодец. Вдалеке Мирэя разглядела еще пару домов, подобных этому. Судя по всему, соседских.

Вышел встречать индиец с седой бородой — помощник капитана по хозяйству. Он уважительно поклонился Мирэе, точно королеве, и пригласил в дом, а чемоданы ее поручил принести Амриту. Мужчина тоже хорошо говорил по-английски:

— Приветствую вас, миссис Лестер, меня зовут Азиз, прошу, не смущайтесь меня, я работаю на вашего мужа уже четыре года.

И снова она жена, а Джордж самопровозглашенный муж. Мирэя не стала поправлять пожилого помощника и улыбнулась в ответ. Переступив порог, она увидела просторный холл с деревянными дверями по бокам, в конце — лестница, под ней находился задний выход во двор, где был сооружен небольшой водоем.

— Для капитана сегодня выдался тяжелый день, и он уже отдыхает, а завтра будет очень рад вас видеть, — добавил Азиз вежливым, спокойным тоном, шевеля торчащими бровями.

Вид его все-таки, несмотря на приветливость, был не особо открытым и добрым, это тонко ощутила восприимчивая новоприбывшая.

— Его радость начнется с завтрашнего дня, — сыронизировала Мирэя, конечно же, недовольная подобным поведением жениха.

Ее состояние сразу уловил проницательный Азиз, но воспитанно молчал. Появилась белокожая служанка, представившаяся Луизой, и сказала, что будет во всем помогать новоприбывшей миссис, а сейчас покажет ее спальню. Мирэя последовала на второй этаж и по пути полюбопытствовала:

— С кем живет Джордж? В письмах он не вдавался в подробности о семье.

— В доме проживают мистер Пол — старший брат мистера Джорджа, сын мистера Пола со своей женой Кэтрин, а также пожилая миссис Лестер — матушка господ, — ответила Луиза.

Мирэя на это удивилась, зачем свет во всем доме.

— Мы вскоре потушим половину, а пока миссис Лестер не спит, она боится находиться в темном доме, поэтому мистер Пол велел оставлять свет до позднего вечера, — пояснила Луиза.

Мирэе предстояла встреча с матерью Джорджа, волнение возросло. Хотелось скорее увидеть своего отца. На сегодня ужин ее ожидал в одиночестве в спальне, Луиза принесла поднос с рисом и мясом.

— Завтрак в восемь, миссис Лестер, — сказала она, расправляя для нее постель. — Вода уже набрана в ванну, а также в кувшин для умывания. Если вам что-либо понадобится, то, к сожалению, придется спуститься до кухни и позвонить в колокольчик, спальни слуг находятся там, рядом.

Мирэя поблагодарила, Луиза ушла. Девушка открыла деревянную створку с жалюзи и посмотрела в окно. Оттуда открывался прекрасный вид на лес, на небе сверкали звезды. Невдалеке шел Амрит в сторону построек, как оказалось, домиков для местных слуг. Заметив девушку, он с улыбкой помахал рукой. Мирэя ответила взаимным жестом.

— Спокойной ночи! — крикнула смело она, чем напугала юношу.

Он округлил глаза, его взгляд забегал по окнам — не дай бог услышит и увидит хозяин, а еще хуже — его брат! Амрит поспешил скрыться в домике. Мирэя поняла, что он боится белокожих хозяев, закрыла окно и стала готовиться ко сну.

Ночью потревожил стук мебели о стену и женский стон. Мирэя и без того плохо спала на новом месте, подушка была жесткой, набитой неизвестно чем.

Утром она умылась, собрала свободно волосы, надела мятое после чемодана зеленое платье, чистые туфли и вышла в коридор. Из соседней комнаты, откуда исходили ночные звуки, вышел смазливый синеглазый юноша.

— Доброе утро. А вы и есть та самая Мирия, что свела с ума моего дядюшку? — сразу выдал молодой человек.

— Мирэя, — поправила его без улыбки девушка и вздернула бровью.

— О, простите, вылетело из головы, еще не проснулся, вчера никак не мог уснуть, без супруги так одиноко, — ответил он, слегка улыбаясь.

Тут Мирэя потеряла дар речи, ибо сей юноша женат, супруга, оказывается, отсутствует, однако кто-то же стонал ночью.

— А где ваша жена? — полюбопытствовала Мирэя.

— Она заночевала у подруги здесь неподалеку. Меня, кстати, зовут Роберт, — наконец представился он по пути.

Девушка направилась за ним вниз. Ее не покидала мысль измены молодого мужа своей наверняка также молодой жене. В холле стоял, точно на фотографии, одетый в костюм Джордж и в напряжении, надувшись, ожидал невесту. Увидев прекрасную Мирэю, подкрасившую красным губки, мужчина, вместо радости, тяжело задышал, его одолело волнение, лицо пошло пятнами. Речь, которую готовил, забылась.

— Э-э… а-а… я… — выдавливал из себя Джордж, лазая трясущейся рукой по карману в поисках платка.

Лицо его даже вспотело. Мирэя спустилась и подошла, грудь ее колыхалась от легкого волнения.

— Здравствуйте, — вымолвила девушка.

Право, его чрезмерное стеснение вызвало у нее недоумение. В письмах он вел себя иначе.

— Да… приветствую вас, мисс Мирэя, рад видеть. Прошу прощения, что не встретил, упал без сил после поездки… Ездили на поиски одного местного преступника, который хотел… — сбивчиво зачастил он.

Приблизился более смелый племянник и уверенно похлопал дядюшку по плечу.

— Джордж, твоя невеста еще красивее, чем на фотографии, — отвлек Роберт.

Капитан немного успокоился, перевел внимание и вздохнул. Появилась улыбка, похожая на оскал от переживания. Зубы его были мелкие и желтоватые, что подметила Мирэя, ведь на фотографии он не улыбался. В жизни Джордж выглядел совсем иначе. Не было той мужественности, того шарма, который ожидала девушка…

Вдруг сверху раздался женский кашель и стук посоха о пол. У лестницы появилась пожилая мать Джорджа. Заметив Мирэю, она позабыла про больную ногу и скорее поскакала по ступеням вниз. Будучи близко, дама беспардонно осмотрела новоприбывшую, словно товар, и еще более невоспитанно выдала:

— Почему у тебя такая темная кожа? Ты только приехала сюда, а уже загорела?

Дама вылупила глаза так, что даже морщины разгладились. Она была невысокого роста, чуть сгорбленная, довольно упитанная. Седые волосы собраны в прическу. На даме было надето черное платье из дорогого материала, украшенное бусинками и кружевами. На шее — колье, серьги сверкали бриллиантами.

— Извините, что? — недоумевала потерянная Мирэя.

Подобное ее крайне удивило, брови свелись в показе возмущения. Вмешался племянник Джорджа:

— Бабуля, ну что ты в самом деле! Не успела увидеть, уже стукнула своим костылем, — вроде как шутил юноша, который явно не привык лезть в карман за словом.

Бабуля подметила реакцию храброй Мирэи, ее выражение лица, выказывающее эмоции.

— Хм… — вымолвила она. — Меня зовут Бернадетт, для вас — миссис Лестер… — добавила весьма неприятная дама с надменным лицом и прошла дальше.

Джордж наконец пришел в себя и с волнением сказал:

— Прошу простить мою матушку, она всегда такая. Пройдемте в столовую, — указал рукой на двери.

От его слов, что миссис Лестер всегда такая, Мирэе легче не стало. Былая живинка и воодушевление быстро исчезли. Она вошла в столовую, Луиза посадила ее возле жениха, следом разместился Роберт, за ним обычно сидела его жена. Напротив Джорджа сидела мать, рядом место было свободно, но приборы стояли. Бернадетт резво махнула салфеткой в морщинистых руках и постелила ее на колени. Во время трапезы Джордж косился на невесту — он тоже заметил, что ее лицо и ладони более темные, чем его и чем казалось на фотографии. Хотя кожу нельзя назвать смуглой, она лишь не молочная, как у краснощекого жениха. Его мать без смущения пялилась и следила, как будет держать приборы Мирэя, как будет есть и вести себя.

— Роби, а когда же вернется Кэтрин? — спросила бабка у внука.

— Сегодня, уже вот-вот.

Мирэя вновь вспомнила, что юноша изменил супруге прямо в спальне. Из кухни вышла юная индианка, неся на подносе графин с водой. Ее черные волосы были заплетены в косу, на голове — покрывало, спускающееся вокруг тела. Одеяние напомнило Мирэе о Ниле. Она улыбнулась местной, та также ответила, а когда проходила мимо Роберта, он протянул к ней руку и коснулся возле бедер. Внимательная Мирэя уловила жест и начала догадываться… Из холла раздался грубый мужской голос. Некто отчитывал Азиза за плохую работу.

— Я тебе уже сказал, что мое седло должно висеть с краю, чтобы я не бегал и не искал его! — вещал он басом.

В столовую заглянул высокий мужчина с черной щетиной, волосы его не касались плеч, засаленные и небрежно свисающие, под глазами небольшие мешки. В целом вид был отталкивающий, как и голос. Увидев Мирэю, он вообще сделал вид, будто ее нет, и поздоровался с остальными членами семьи. Луизе он сообщил, что есть будет позже, пусть принесет ему в спальню. Мужчина вышел. Роберт сказал Мирэе:

— Это мой отец Пол, брат Джорджа.

— Спасибо, — с натянутой, но все равно красивой улыбкой ответила она, на чем заострил внимание раскрепощенный юноша.

После он тыкал вилкой в тарелку и сам себе слегка улыбался, думая о нраве Мирэи и о том, какая она есть — диковинка в их семье.

— Вы не похожи на англичанку, кто ваша мать? Так как ваш отец нам знаком, — спросила мать семейства.

— Маменька, можно повежливее? — почти шепотом произнес Джордж.

Бернадетт, сделав вид, что не услышала, продолжала выжидательно смотреть на Мирэю.

— Мой дедушка был испанцем, а бабушка португалкой, соответственно, моя матушка имеет несколько корней, — ответила сдержанным тоном девушка, пытаясь не смотреть на неприятную собеседницу.

— Ах вот как… — произнесла дама, ей снова что-то не понравилось, и она намекнула, что именно: — Вы, значит, не пойми кто? Дикая смесь, точно обед индийца. От англичанки у вас ничего нет. К тому же поговаривали, что и ваш отец с португальскими корнями, — грубо сказала Бернадетт.

Мирэю поражало, что с ней — дочерью полковника столь невежливо общаются, будто она безродная и пустое место.

— Джордж, мы могли бы посетить моего отца сегодня? — спросила она жениха, держа эмоции в себе.

Тот вдруг заволновался, смял салфетку и принялся тереть ею знатный лоб.

— Посетите конечно, — вмешалась дама. — Его могила недалеко, — выдала она.

Глаза Мирэи выпучились на пожилую, вслед внимание обратилось к жениху.

— Что происходит? — задала она вопрос своим уже не милым голосом, без того с низким тембром.

— Э… простите, я не успел сообщить, хотел после трапезы. Ваш отец скончался недавно, — вымолвил Джордж.

Мирэя громко выдохнула и выронила на стол ложку. На глазах появились слезы. Она отодвинула стул от стола и с негодованием, исподлобья взглянула на спокойную будущую свекровь, словно ничего такого не произошло и дама сказала обыденную вещь. Мирэя подскочила со стула, салфетка упала на пол. За ней встал Джордж и попытался успокоить.

— Прошу вас, мы сами были в шоке… Вашего отца убили туземцы, кто-то из индийцев, из посторонних, не из тех, над кем правит местный раджа, с ним мы дружны.

Мирэя закрутила головой в нежелании принимать новость, из глаз покатились слезы, и она ринулась из столовой.

— Маменька, ты опять за свое… Зачем ты сказала вот так… сейчас… — тихонько возникал Джордж.

Мать одернула сына и напомнила, кто она ему и как с ней нужно себя вести, а невеста пусть поплачет, да станет покорнее, горе заставит, к тому же полковник Ритчер не ладил с Полом. Оказывается, отца Мирэи не любили в доме Лестеров, но приходилось пресмыкаться перед важной личностью. Бернадетт отговаривала сына жениться на дочери погибшего, ибо теперь это плохая идея — полковник кони двинул, и больше нет нужды подлизываться.

— Я тебе говорила, не тащи ее сюда, она тебе не пара. Но ты меня не послушал! — сказала мать, выкатив голубые глаза на сыночка.

Будучи мягким или, лучше сказать, слабохарактерным, Джордж замолк, но поджал в обиде узорные, подходящие больше барышне, губки. «Я все равно женюсь, она мне нравится», — подумал он.

Позже в комнату горюющей Мирэи постучал жених и пригласил ее во двор к водоему.

— Там очень красиво, вам должно понравиться, — пробовал сблизиться с ней мужчина.

Нежная кожа под глазами девушки покраснела от слез, она успокоилась и согласилась. Во дворе и вправду было красиво, стоял невысокий забор, окруженный зеленью, за ним виднелись домики местных слуг. Внутри двора росли кустарники с цветами, водоем был обрамлен камнем. Рядом стояли столик и стулья с мягкими подушками. Пара присела.

— Мне очень жаль, что так произошло с вашим отцом, он был достойным человеком, — нарочно подкупал Джордж. — Мы обязательно посетим его могилу на днях… Как вам спальня, все ли устраивает?

Мирэя подумала, что лучше бы он спросил, устраивает ли ее такая свекровь, нежели кровать или стол.

— Все хорошо, — пришлось ответить ей, пряча настоящие эмоции, что сильно терзало девушку.

Она так устала от аристократического общества в Англии, а тут, оказалось, не лучше. Постигало разочарование.

— Я бы съездила сегодня на могилу, сама, — не отступала Мирэя.

— В лесах может быть опасно, да и на дорогах время от времени туземцы совершают набеги, поэтому я не могу отпустить вас одну. Прошу, поймите меня… К тому же у меня к вам чувства, — признался Джордж. — Вы моя невеста, мы ведь решили это еще в письмах, помните? — мягко спрашивал жених, стремясь перевести разговор в нужное русло.

Мирэя неуверенно покивала. Джордж осмелился положить свою руку на ее ладонь и добавил:

— Все будет хорошо, мисс Ритчер, скоро мы поженимся, здесь неподалеку даже есть церковь, и я стану самым счастливым человеком на свете, — закидывал он удочки, как репетировал ранее у себя в спальне перед зеркалом текст, который диктовал Азиз. — Мы будем счастливы в браке, ведь мы были счастливы, когда переписывались. Мы уже знаем друг друга, просто нужно капельку времени…

Мирэя покивала более уверенно. Она была уставшая и от дороги, и от вести про отца. Казалось, напало уныние. Слабость одолела, потому позже девушка извинилась и направилась в спальню. Джордж вызвался проводить. А спустя минуту он вдруг постучал и молча всучил коробочку из бархата — волнение его окутало, пришлось скорее уйти, дабы вдруг не услышать отрицательный ответ. Внутри лежало кольцо с бриллиантом. Мирэе ничего не оставалось, как принять подарок.

Сей ночью вновь стучала мебель и раздавался стонущий голосок, но уже не тот же самый, а другой. Мирэя поняла, что сегодня это жена Роберта.

Новым утром за завтраком находился Пол. Он вальяжно сидел и раздавал грубым басом указания всем слугам, особенно получали словесные оплеухи местные. Та самая юная индианка очень старалась за ним ухаживать, было видно ее страх. Маменька семейства еще не спускалась — немного захворала.

— Ну как тебе здесь? — хамовато и беспардонно, не обращаясь по имени, спросил Мирэю Пол.

Она даже не сразу поняла, что слова адресованы ей, будучи увлеченной местной девушкой в фиолетовом сари.

— Хорошо, благодарю, — ответила Мирэя.

— Мирэя, мою невесту зовут Мирэя, — вдруг расхрабрился Джордж и недовольно поправил брата.

Пол даже округлил опухшие глаза, деловито очищая апельсин и бросая корочки на стол.

— На, почисть мне, — подал он проходящей мимо местной служанке, — затем снова обратил взор на брата. — Ну конечно! Как я мог забыть? Просто хотел сразу перейти к, так сказать, неформальному общению… дружескому, — с явной неискренностью ответил Пол. — Мы ведь теперь семья.

Мирэя уловила его неумелый сарказм. Мужчина негромко рассмеялся грубым басом. К столу присоединились его сын и невестка. Светловолосая девушка души не чаяла в своем муже и была несказанно рада, что он обратил на нее внимание, за неимением других, на ком можно было жениться. Спереди у нее были завитые благодаря бигудям локоны, а сзади — сложена прическа из нескольких кос. Кэтрин нарядилась в платье с высокой талией, ей такой фасон подходил — у девушки была маленькая грудь и длинная бесформенная талия.

— Дорогуша, ну как там подруга? Наши чужестранные друзья, которые лезут не в свои дела, — спросил ее свекор на свойственной колкой ноте.

Кэтрин заночевала у соседей, там жила португальская семья, с дочерью главы дома вроде как сдружилась девушка. У Кэтрин была щербинка между передних зубов, где застряла частица зелени, нос крючковатый и слегка хлюпающий, словно насморк. Назвать красивой ее точно было нельзя. На ее фоне Роберт выглядел Аполлоном. Мирэя сразу поняла, что она в него влюблена, а он, сластолюбец, нет. Очевидно, брак был вынужденный для гулящего юноши.

— О, у них все в порядке, Жулия была очень добра, как и ее родители, — ответила на вид глупенькая Кэтрин, вслед сжала ладонь мужа и прошептала ему: — Спасибо, что подсказал поехать к ним развеяться.

Оказывается, Роберт сам сплавил надоедливую жену, чтобы развлечься. Мирэя подметила, как крепко она держит руку мужа, словно боится, что тот убежит. Он же общался с женой без воодушевления, довольно сухо, ему было явно скучно. Услышав, что соседи португальцы, Мирэя обрадовалась, а вот то, как о них отзывался Пол, ее возмутило. Этот мужчина хамил всем и про всех, кроме, конечно, любимой матушки. Собственно, теперь ясно, в кого пошел старший сын. Кэтрин поприветствовала гостью, Мирэя ответила ей радушием.

— После завтрака навестим могилу вашего отца, — тихо сказал Мирэе Джордж, пока не слышит Пол, отчитывающий в этот момент Луизу за остывший суп.

Это ее взбодрило.

— Вот за что не терплю этих туземцев, так это за то, что им ничего нельзя сказать просто так, ради приличия, как принято у нас. Скажи индийцу — чувствуй себя как дома, так он залезет в твою кровать или наденет твою рубашку. Дикари! — поделился Пол.

— Как замечательно, что здесь дикари только они, — вдруг вырвалась у Мирэи злая ирония. Она подняла глаза от тарелки и посмотрела на Пола.

— Не понял… Это ты о чем, красавица? — задал вопрос мужчина, указывая на нее пальцем.

— Прошу не называть мою невесту так! — вяло заступился Джордж.

Девушка на его месте надавала бы по опухшей роже наглеца. Пол шутливо поднял руки, якобы сдается. Но на самом деле он прекрасно знал характер Джорджа, вернее, отсутствие оного.

— Ну ладно, ладно. Тебе же надо выслужиться перед будущей женой, а то еще откажет… — выдал мужчина.

Мирэя в негодовании взглянула на жениха и вздохнула. Джордж показательно встал и, подняв гордо голову, заявил:

— Немедленно перестань. Я требую, — а после обратился к Мирэе: — Дорогая, ты закончила завтрак? Можем ехать?

— Можем, аппетит все равно пропал, — ответила она и последовала за Джорджем, показав тем самым благосклонность к нему.

Когда пара удалилась, Роберт с усмешкой сказал:

— Отец, ну ты в своем репертуаре. Она даже ложку не съела.

— А ложку и не надо, — вмешалась невпопад Кэтрин.

Супруг проигнорировал ее глупость. Пол вдруг вытянул указательный палец в сторону сына и с серьезным лицом заявил:

— Это первое непослушание, между прочим, от моего братишки. Вот увидишь, эта красавица — шлюха еще та. Я таких за версту чую! Братец просто наивен, купился на этот соблазняющий взгляд, она и на меня пыталась также смотреть, хотела обаять. Но я-то кремень!

Сын похихикал и вспомнил диковинный взор Мирэи. Ему тоже показалось, что она как-то странно на него глядела тогда в коридоре. Его даже это возбудило.

— Любименький, я надеюсь, эта пошлая дама на тебя не положила глаз? — встряла нелюбименькая жена.

Роберт пришел в себя и лукаво уверил, что ему совершенно все равно на всех женщин, кроме одной, схватившей его под руку и щипавшей кожу. Кэтрин тут же ослабила ладонь.

Глава 3

Джордж и Мирэя отправились на лошадях к могиле ее отца. С ними для безопасности поехало несколько солдат. На девушке был темный капор с большими полями, дабы спрятаться от солнца, — вспомнились слова будущей свекрови о коже. Признаться, Мирэя вынужденно пошла на поводу у дамы и в угоду ей надела нелюбимый убор. На девушке было темное платье с длинным рукавом, высокой горловиной и расширенной книзу юбкой — для удобства сидеть в седле.

По пути она вновь заметила те же деревья и верхушку индийского строения неподалеку. Одолел интерес. Джордж свернул на другую дорогу, и вскоре они прибыли на кладбище для военных. Он позаботился, чтобы на могиле полковника сделали мраморное надгробие и поставили крест. Это очень подкупило горюющую Мирэю. Увидев имя отца на надгробии, девушка всплакнула. Она его даже не помнила толком… Девушка подняла глаза на топтавшегося рядом вспотевшего Джорджа, который протирал лицо мятым несвежим платком, и понимала, что ей теперь некуда деваться. Вернуться в Англию она не могла — больше нет отца, который платил тетке за содержание дочери. Здесь также никого нет из близких ей, только Джордж.

— Я приняла кольцо, — произнесла Мирэя.

Из рук Джорджа выпал платок.

— Правда? — спросил он. — О, я так рад… очень рад! — оживился мужчина.

Мирэя встала и хотела повторить свои слова, как вдруг раздались выстрелы за деревьями. Послышалась знакомая речь.

— Это португальцы! Опять воюют на нашей территории! — поведал солдат, что бдел неподалеку.

— Значит, они с кем-то перестреливаются. Видать, снова чужие индийцы, — ответил взбудораженный Джордж. — Мирэя, скорее садись верхом и езжай с солдатом домой, а мы выясним, что там происходит, — дополнил он ей.

Девушка так и сделала. Дорога повела в лес, там вдруг пуля попала в солдата. Напуганная, она затормозила коня, слезла и подбежала помочь. Однако мужчина был мертв. Раздавались выстрелы где-то очень близко, а значит, винтовкой убили солдата такие же чужеземцы, а не местные. Лошадь Мирэи от шума вдруг убежала, ей пришлось самой передвигаться и прятаться среди деревьев. Девушка смотрела в сторону, откуда исходили выстрелы, и пыталась разглядеть людей на лошадях, как вдруг донесся шорох где-то левее. Она повернулась и увидела возле дерева местного мужчину. На нем не было верхней одежды, лишь темные шаровары, глаза обведены черным, за пределы ока поверх выходили белые линии, краска также была нанесена на тело в виде больших санскритских символов. Часть лица прикрывали растрепавшиеся из хвоста волосы. Он глубоко дышал и держался за рану у плеча, текла кровь. Мирэя поняла, что это с ними воюют португальцы, и данный индиец не из этих краев.

Тут девушка услышала, как к ней обратились солдаты на португальском, а следом — на английском, спрашивая, всё ли у нее в порядке и не видела ли она кого-то из туземцев с накрашенными глазами. Мирэя не моргая смотрела на мужчину и тоже глубоко дышала. Видя приближение целого взвода и безоружность раненого, она вдруг ответила на португальском:

— Здесь никого нет, они, вероятно, уже убежали.

Затем повернулась, но уже не застала мужчину, он будто исчез среди зелени, лишь капли крови остались на листьях возле дерева. Солдаты подъехали ближе с миром, никто не собирался стрелять в свою.

— А это кто? — держал на мушке Джорджа португалец.

— Это мой муж, пожалуйста, не стреляйте, — с перепугу выдала Мирэя.

Тогда солдаты отступили. И если бы не она и ее знание языка, то неизвестно, чем бы все кончилось. Джордж от страха и тревоги упал на колени и принялся расстегивать темный пиджак, в котором стало душно, его мокрые волосы на макушке взъерошились. Подъехал солдат капитана и сообщил, что второй мертв, видимо, в него попали случайно. Но Мирэя не была так уверена — португальцы смотрели, куда целились.

Узнав о случившемся, Пол рвал и метал.

— Эти недоноски совсем страх потеряли! Здесь наша территория! Мы тут правим! — кричал он, перевернув столик в гостиной. — Что теперь скажет наш сосед, сеньор Гумерсиндо, мать его!

— Да что он тебе? Он предприниматель, а не солдат, — вмешался Джордж.

— Но он на стороне своих и тоже относится к дележке земель, дурья твоя башка, братец! — возглашал озверевший Пол.

Джордж съел оскорбление, ибо брат был слишком заведен.

— Гумерсиндо не на стороне войны, — добавил негромко Джордж, побаиваясь гнева.

Мирэя же очень захотела познакомиться с соседями. Ежели такой, как Пол, их не взлюбил, значит, люди неплохие.

— Здесь теперь командую я! — бравировал дерзкий Пол.

Тут его брат подскочил с места и попросил говорить про полковника тише, дабы Мирэя не услышала, что речь про ее отца, после смерти которого главным себя провозгласил Пол, не будучи в звании, а лишь имея большие деньги и амбиции. По идее, вес имел капитан, но никак не богач. Однако Пола это не волновало, он был уверен, что все покупается и продается. Он умело использовал статус Джорджа, чье звание помог заполучить, заплатив кому нужно.

Пока раздавилась рыки озверевшего мужчины, Мирэя вышла во двор к водоему и вспомнила того раненого. Она и сама не знала, почему не сказала про него португальцам. Возможно, потому что он был безоружен, а те явно превосходили его по амуниции и обмундированию. Девушка прошлась мимо водоема, дальше неподалеку был выход к домикам слуг. На крыльце одной лачуги сидела индианка и плакала в ладони. Озабоченная Мирэя решила подойти и поинтересоваться, что случилось. Та подняла заплаканное лицо, под глазом был синяк.

— Ничего, мэм сахиб, все в порядке, — ответила с волнением женщина.

В черных ее волосах, частично покрытых шелковым покрывалом, виднелась седина, в ушах — золотые узорные серьги, на крыле носа — также сережка в виде колечка. Ноги ее были босые, темного цвета, а подошва — светлая, пятки потрескавшиеся. Мирэя решила присесть рядом и попробовать разговорить молчунью.

— Ты можешь мне рассказать, я тебе помогу, чем смогу, обещаю, — сказала она, показав открытую улыбку, чтобы вызвать доверие.

— Вы очень красивая, мэм сахиб, — произнесла местная, улыбнувшись.

Сбоку во рту у нее не хватало одного зуба, остальные были ровные и вполне белые. После женщина добавила:

— Мои слезы — моя судьба…

Мирэя прищурилась в задумчивости и вдруг смекнула.

— Вы жена Азиза? Я видела, как он выходил из этого домика.

Индианка подтвердила и представилась, как Дѝпти.

— Я вторая жена Азиза, первая живет в деревне с детьми, — вдруг поделилась она, чем весьма удивила собеседницу.

Брови Мирэи подскочили.

— Надо же… У Азиза две жены, и он еще умудряется обижать молодую, — выдала храбро она.

— Прошу вас, мэм сахиб, не говорите ничего ему, иначе он отправит меня в деревню к первой жене, а она очень злая. Злее всех темных духов! — изрекла Дипти.

— Но за что он ударил тебя? — не понимала подобного смирения Мирэя.

— Ни за что, я просто отвлекла его от молитвы. Азиз мусульманин, а я нет, — поведала местная.

Мирэя поняла, что Азиз хочет, чтобы жена тоже приняла ислам, однако Дипти предана индуизму. Навязывание религии с любой стороны выглядит просто ужасно.

— А теперь прошу вас, мэм сахиб, идите, пока никто не увидел. Негоже вам находиться рядом со мной в этой лачуге, — сказала печальная Дипти.

Мирэя встала, но перед уходом сообщила, что женщина может к ней обратиться по любому вопросу, если ей что-то понадобится. Дипти сложила ладони вместе у лица и опустила голову в знак уважения.

Девушка вошла в дом и буквально столкнулась с Азизом в дверях, он как раз направлялся через двор к себе.

— Миссис Лестер, — уважительно произнес он в знак приветствия и извинений.

Право, мужчина хорошо умел маскироваться под джентльмена, почти дворецкого англичанина, за исключением внешнего вида, отталкивающего для Мирэи, а теперь эта неприязнь только усилилась. Хмурые торчащие брови заслоняли черные покрасневшие, будто от злости, глаза; борода скрывала часть лица. Взгляд свой он прятал от девушки, видимо, было что скрывать. На голове мужчина носил черный объемный тюрбан, на теле — длинную, почти до щиколоток, прямого пошива тунику, под ней — белые штаны, более узкие и прямые, нежели шаровары; обут был в кожаные, вышитые узорами туфли с длинными носами. Мирэя помнила просьбу Дипти, но не смогла просто промолчать и обратилась:

— У вас красивая жена, мистер Азиз, — начала издалека.

Бровки ее искривились в показе намека и своенравия. Он приоткрыл рот для вдоха и улыбнулся, однако смекнул. Азиз был непрост и явно хитер.

— Вы встречались? Как замечательно, — приветливо вымолвил он.

— Встречались, когда я проходила мимо и увидела, что Дипти плачет. Она скромна и ничего не рассказала, но я очень надеюсь, что вы утешите ее печаль и будете добры к ней, — практически напрямую высказала решительная Мирэя.

Лицо Азиза перекосило, даже борода и брови не помогли скрыть эмоций. Большой его нос раздулся, однако пришлось унять пыл и взять себя в руки.

— Конечно, миссис Лестер, все будет хорошо, — ушел от ответа он и откланялся.

Мирэя с гордо поднятой головой проводила Азиза серьезным взором и продолжила путь. В коридоре стоял и стучал в дверь ее комнаты Джордж.

— О, мисс Мирэя, вы не в спальне. Я лишь хотел проверить, все ли в порядке, ничего ли не нужно, — вымолвил разволновавшийся мужчина и затряс руками.

Девушка улыбнулась и хотела войти к себе, но решила спросить:

— Джордж, ты, то есть вы, знакомы с семьей Азиза?

Держать собеседника за дверью было невежливо, и Мирэя пригласила его в комнату. Там Джордж ответил, что Азиз очень скрытен по поводу семьи, у них не принято такое обсуждать. Но его жену Дипти он, конечно, знает, она обычно занимается стиркой.

— Давайте на «ты», — предложил мужчина.

Мирэя согласилась.

— Не волнуйся за туземцев, у них своя жизнь и свой уклад, нам не понять, — уверил Джордж.

Девушка покивала, но с иными мыслями в голове. Белокожие пришли сюда и завладели землями, а значит, и людьми, уже залезли в их жизни…

Джордж осмотрелся, будто не у себя дома, заметил на туалетном столике шкатулку Мирэи, расческу и зеркальце. Постель была заправлена, на ней лежала сорочка. Увиденное навело его на любовные мысли. Проницательная девушка уловила, куда он смотрит, и вмешалась:

— Я, пожалуй, буду отдыхать.

— О, конечно, — встрепенулся Джордж и ринулся к двери, точно укушенный мухой.

Его излишняя суетливость и скованность смущали Мирэю. На фоне Джорджа она выглядела более уверенной и раскрепощенной.

Поздним вечером раздался бас Пола. Его спальня была в конце коридора. Мирэя выглянула и увидела, как он грубо за руку вышвырнул из спальни Луизу, практически нагую. Та держала одежду в руках и пребывала в шокированном состоянии. Подобное ужаснуло Мирэю, она не стала вмешиваться в разборки, но когда мужлан захлопнул дверь, а Луиза поспешила в слезах мимо, то позвала ее к себе.

— Оденься, пока никто не застал, — предложила Мирэя.

Она и сама встревожилась, было очень жаль бедняжку, которую выгнали, как собаку.

— Что произошло? — решила спросить девушка, пока служанка спряталась за ширму и одевалась, хлюпая носом.

— Простите ради бога, миссис Лестер… Мне так стыдно… очень стыдно… Но мистер Пол сам приглашал меня, сам начал гладить и вышло это…

Неуравновешенный мужчина сначала уложил Луизу в постель, а потом ему вдруг стало не по нраву, что она легкодоступная, да еще осмелилась сама целовать его, что он ненавидел. Эти звуки чмока и слюни раздражали Пола. Он был груб и холоден, схватил вдруг Луизу и вышвырнул, когда сделал свое дело.

— Ну и ну… А он еще хуже, чем я думала, — негодовала Мирэя, скрестив руки на груди.

— Умоляю, не говорите никому, что я была в таком виде. На кухне меня засмеют… — попросила служанка.

Мирэя пообещала, что не скажет, однако поведение мерзавца ужасно злило. Луиза оделась и скорее вышла.

Ночью Мирэя думала и никак не могла уснуть. Она решила спуститься к водоему. В темном дворе раздался плеск воды — кто-то купался. Это был Амрит. Вынырнув, он сел на край и свесил в воду ноги, а когда увидел Мирэю, то едва не упал на скользком полу в попытке подскочить.

— Миссис Лестер, только не говорите, пожалуйста, хозяевам, что я тут без разрешения плавал, иначе меня высекут! — вымолвил парнишка.

Мирэя спокойно вышла во двор и сделала несколько шагов в его сторону.

— Та ссадина на шее… — намекнула она и увидела на груди юноши полосы.

— Да… — признался Амрит, что его били.

— Пол? — догадалась девушка.

Амрит кивнул.

— Я не скажу, не волнуйся, ты можешь плавать сколько хочешь.

Парнишка заулыбался и осмелился предложить ей тоже опустить ступни в прохладную воду. Мирэя присела и без смущения подняла подол шлафора почти до колен. Она опустила ноги и ощутила приятное обволакивание водичкой.

— И вправду здорово, — произнесла расслабленная девушка.

Амрит тоже сидел, бултыхая ногами в воде.

— Я очень люблю воду, люблю купаться, но здесь мало где можно. В моих краях есть огромный водопад и целое море из реки, — с воодушевлением поделился он.

— Так значит, ты нездешний? — удивилась Мирэя.

— Нет, но только никому не говорите…

Девушка изобразила жест, будто прикусывает ладонь в знак молчания, юноша похихикал.

— А про цвет глаз расскажешь теперь? — напомнила она.

Улыбавшийся Амрит вдруг взгрустнул.

— Моим отцом был белокожий чужестранец — путешественник и, кажется, ученый, а мама — индианка. У них была недолгая связь, и появился я. Но я не похож на отца, говорила матушка, я все равно в нее — со смуглой кожей и темными глазами. Это лишь блики на солнце показали вам серый цвет, — поделился он.

Парнишка не был рад, что в нем кровь чужеземца и хотел быть похожим на своих. Благо солнце помогло стать темнее, а в детстве он был вовсе светлокожий.

— В меня даже кидали камни, что я не такой, как мои соседи, — сказал Амрит.

Мирэе стало жаль юношу.

— Мы не выбираем родителей, не выбираем, кем и где родиться, — подбодрила она.

— Мудрые слова, мэм сахиб, — с улыбкой ответил Амрит.

— А где сейчас твоя матушка?

— Там же, дома. А я решил, что, работая на господ, смогу побольше зарабатывать и помогать ей. Иногда я посылаю к ней человека из ближайшей деревни передать письмо и мешки с рисом. Иногда получается передать ткани, посоленное мясо, чтобы не протухло в пути… разное, главное, чтобы она не голодала.

— Это очень мило и ответственно с твоей стороны, похвально, — сказала изумленная Мирэя.

— Благодарю, миссис Лестер, — ответил юноша и залился румянцем, ему стало приятно, возникло чувство симпатии.

Колыхающиеся от ветерка кудри девушки, ее стройные белые ноги и красивое лицо очень нравились неискушенному Амриту. Он буквально с первого взгляда влюбился впервые в жизни.

— А как зовут служанку, что прислуживает на кухне? — полюбопытствовала Мирэя, решив разузнать про девушку, с которой спал Роберт.

— Тара, в честь богини, — охотно поделился Амрит. — Она живет в домике возле меня с другими двумя помощницами господ.

Мирэя видела одну индианку, ответственную за корм для кур и лошадей. Во втором сарае содержалась пара зебу для работы с землей.

— Тара здешняя? — спросила девушка.

— Нет, она оттуда, откуда и я, где большие водопады. Но уже давно живет здесь, — поделился с улыбкой юноша.

От беседы их отвлек женский голос со стороны домиков. Это Дипти снова ругалась с мужем, вернее, получала оплеухи.

— Прошу вас, миссис Лестер, будьте очень осторожны с Азизом, он не тот, за кого себя выдает, — вдруг предупредил Амрит и подскочил с места.

— Я уже поняла, — ответила Мирэя.

Амрит поспешил домой, а девушка к себе в спальню.

Поздним утром Мирэя попросила подать ей завтрак за столиком во дворе. Луиза выполнила просьбу. Завтракая в одиночестве и тишине, без скверной Бернадетт и хама Пола, девушка вновь увидела Амрита. Вот только он куда-то спешил, суетился и оглядывался по сторонам. Он прошмыгнул с корзиной к курам и быстро вышел, затем забежал в амбар, где хранится еда. Мирэе стало интересно, куда юноша собрался, и самой хотелось вырваться из дома. Она подошла к дереву возле амбара, а когда Амрит вышел, тихо окликнула его. Юноша вздрогнул и едва не выронил корзину. В ней были яйца, чашка сваренного риса и овощи.

— Куда это ты? — спросила Мирэя.

Амрит пытался увильнуть и сказал, что просто отнесет еду в деревню. Однако накормить деревню парой яиц и чашкой риса вряд ли удастся, поэтому смекалистая девушка сразу поняла: паренек что-то недоговаривает.

— Ну хорошо… Я иду к разрушенному храму, там кое-кому нужна помощь, — признался он.

Мирэя вспомнила увиденное среди деревьев строение и возжелала наконец разглядеть его вблизи.

— Возьми меня с собой, тогда никто не узнает о ночном купании в водоеме, — сказала девушка, дабы добиться своего.

Думать было некогда, Амрит снова огляделся и позвал рукой. Дальше стояла лошадь, Мирэю ничуть не смутило, что нужно сесть позади юноши. Он помог девушке взобраться и скорее поехал.

— Сегодня с рассветом я ездил в храм помолиться и обнаружил там раненого человека из своих. Только никому не говорите! Даже намека, иначе либо португальцы, либо англичане его убьют, — переживал Амрит.

Мирэя поклялась молчать.

— Но ведь храм разрушен, как можно там молиться? — недоумевала она по пути.

— Это неважно, мэм сахиб. Там все равно осталась божественная сила, именно поэтому тот человек пришел туда — почерпнуть сил, — пояснил юноша.

Глава 4

Вскоре пара оказалась среди деревьев, ветви их опускались вниз и словно закрывали оставшиеся части храма, прятали его, дабы чужеземцы не уничтожили полностью. На земле лежали отколотые узорные части, у основного строения осталась половина крыши и поддерживающие столбы в рисунках. Мирэя увидела высеченные изображения мужчин и женщин в любовных позах, некоторые статуи лежали в траве, лишенные конечностей — руки и головы, отделенные, вероятно, при взрыве, валялись поодаль. К основному строению вела заросшая тропка через арку. На стенах также были изображены люди в разных позах и действиях, лошади и слоны. Все вокруг выполнено очень искусно и умело, Мирэю поразила четкость изображений, особенно любовных, где выделены женская грудь и мужское естество. Стало немного не по себе от такой откровенности, щечки девушки порозовели, лицо спряталось под капором.

— Зачем на храме высечены все эти люди и даже то, что обычно скрыто от глаз? — поинтересовалась по пути, убирая руками ветви, впечатленная Мирэя.

— Это не просто люди, это божества, их спутники и даже духи. Посмотрите на их головные уборы, как они изображены, — пояснил Амрит.

— О, вот оно как… — еще больше поразилась девушка и стала разглядывать композиции на одной из стен.

Там было изображено божество в объемной узорной короне, каждая ее часть была очень искусно вырезана, каждый ажур, орнамент. Мирэя отстала и вышла к строению чуть позже. Амрит присел возле полулежащего человека, опирающегося на стену. Увидев незнакомца, Мирэя громко ахнула. Тот поднял на нее взор с накрашенными черным и белым цветом глазами. Белые линии за пределами ока немного смазались от капель пота, лицо было в пыли, ранение у плеча прикрыто какими-то, видимо, лечебными листьями. Волосы собраны, но растрепаны у висков и лба. На правой руке туземца внимание девушки привлек плетеный браслет с камнями. Мирэя узнала того самого незнакомца, за которым охотились португальцы. На общем языке Амрит объяснил, что женщина никому не скажет, а мужчина ответил, что уже понял это. Мирэя не стала пялиться на раненого и отошла дальше, пока Амрит передавал ему корзину с едой и срывал с высокого дерева лечебные плоды, до которых раненый не мог дотянуться.

Мирэя ожидала снаружи. Позже юноша вышел и сказал, что мужчина должен поправиться и скоро уйдет, а место это никто не знает, здесь безопасно.

— Нужно быстрее вернуться, пока не поняли, что меня и вас нет, — добавил Амрит и хлопотливо поспешил.

Пара вернулась, Мирэя слезла с лошади за амбаром и вышла к дому. Во дворе находился Джордж, который уже потерял ее. На лице мужчины виднелось недовольство и тревога — тарелка с едой стояла на столике, а самой невесты и след простыл. Еще немного — и он бы поднял солдат на поиски.

— Всё в порядке, я просто отошла… здесь рядом… просто голова закружилась от жары… — лукавила Мирэя с легкой улыбкой, дабы убедить.

— Ты меня напугала, — ответил Джордж, вроде поверив. — Там приехала семья Эткинсон, миссис Эткинсон привезла тебе для примерки несколько свадебных платьев, — поведал сдержанно он, пряча эмоции, но намекая на то, что поведение Мирэи его огорчило.

Это касалось не только отлучки, но и трапезы отдельно от семьи — такого рода неуважение разозлило матушку семейства, она назвала девицу невоспитанной белой вороной. Семья Эткинсон соседствовала с Лестерами, они дружили, в отличие от португальских соседей. Мирэе же не понравилось, что она вынуждена будет надеть неизвестно чье платье.

— Так будет лучше и быстрее, шитье займет слишком много времени, — ответил сухо Джордж и первый пошел в дом. Мужчина хотел скорее жениться, уже стать полноправным хозяином жены, как подсказывал Азиз, и тогда указывать ей, как себя вести и что делать.

В гостиной сидела зрелая дама по имени Агнес со своим супругом, по виду ровесником.

— Дорогая, пожалуйста, познакомься с уважаемыми и интеллигентными миссис Агнес и мистером Альфредом, — произнес без улыбки Джордж, когда Мирэя вошла.

Она улыбнулась и поздоровалась, затем присела на софу напротив. Агнес странно ее разглядывала, хоть и пыталась не выказать; видимо, матушка семейства уже что-то ей рассказала, например, про цвет кожи или манеры. Агнес удивлял выбор капитана, ведь она надеялась, что он женится на ее дочери. Седоватый пухлый Альфред с кривым длинным носом постоянно дергал круглые очки, будто просто поправлял, но на самом деле незаметно поглядывал на интересную особу. Когда Мирэя без задней мысли навела на него взор немного исподлобья, с легкой улыбкой, то мужчина едва не потерял спавшие на нос очки. Он не привык к таким взглядам, да и вообще никогда не ловил на себе… Ему вдруг стало жарко, рука непроизвольно затеребила воротник.

— Азиз! — крикнул Джордж.

Слуга появился в гостиной с чуть опущенной в знак уважения головой.

— Азиз, позови Амрита, пусть придет и помашет нам, — велел хозяин.

Вскоре прибежал юноша, взялся за натянутую веревку и стал дергать ее, отчего над софами закачалось специально повешенное полотно вроде ламбрекенов от портьер, что давало ветерок. Агнес совершала все движения плавно, манерно, разговаривала спокойным тоном, с показом интеллигентности. Стоящая возле софы Тара раскинула по ее просьбе на столике два платья и фату — на выбор невесте.

— Оба платья неношеные, совершенно новые, — поведала Агнес и жеманно поправила рыжие волосы, собранные в прическу а-ля закрученные баранки и калачики.

Мирэя искренне усмехнулась, чем поразила интеллигентов, и сказала:

— А чего же тогда они делают у вас? Вы вроде бы давно вышли замуж.

Агнес ахнула и приложила ладонь к груди. Взор упал на очарованного супруга, который глядел исключительно на Мирэю, точно на пламя огня в ночи, когда вокруг темно и никого больше нет.

— Дорогая… — сквозь зубы произнес покрасневший Джордж.

Мирэе вообще не нравилось, что он так ее зовет, последовало молчание. Лишь Тара сама себе тихонько улыбнулась с опущенной головой. Ей приглянулась смелая тигрица, как прозвала служанка девушку за глаза.

— Они для моей дочери, — ответила Агнес, взглянув на Джорджа. — Но видимо, ей еще рано, время не пришло.

— Значит, не новые, — сыронизировала Мирэя, чем вновь поразила даму.

Та снова не получила поддержки от молчаливого супруга и вдруг выдала:

— Тотальное падение нравов! Не так ли, дорогой? — громко и навязчиво обратилась гостья.

После толчка локтем в бок супруг наконец встрепенулся и сдержанно, воспитанно ответил:

— Неправильное распределение социальных ролей, дорогая.

Мирэя недоуменно подняла глаза. Агнес продолжила интеллигентный, но чудной диалог.

— Я сегодня смотрю на свое новое платье и думаю: вроде новое, можно сказать, молодое, а уже какое-то потрепанное, как прожженное. Будто вытащили из тесного сундука лет через двадцать и сдули пыль.

Тут Мирэя начала понимать, что Агнес интеллигентно пытается ее унизить, да и, похоже, не только ее…

— А я сегодня завтракаю и говорю служанке: а почему на столе несвежие фрукты? А она говорит: а где вам взять в такой глуши свежие, радуйтесь, что я пошла, собрала и принесла в ваш дом эти два, — вступил супруг, завуалированно, замысловато унижая, указав на два платья.

Джордж, пребывая вовсе в непонимании, бегал взором от гостя к гостье так, что даже вспотели бакенбарды.

— А мне сегодня кучер говорит: ну куда же вы едете, там ведь одна грязь, — выдала Агнес, при этом улыбаясь и плавно помогая речи рукой.

Если до Джорджа не доходило, то смышленая Мирэя все точно поняла, и как только дама вновь открыла рот, вставила свое:

— А к нам с женихом недавно подходит подруга и говорит: ну что же вы тут в гостиной сидите в этих старых, на жестких пружинах креслах? А я говорю: зато мягкая обивка постелена, внешний вид красивый. А она говорит: внешний вид часто обманчив, — жестикулировала девушка рукой так, словно невзначай показывала на пару.

Запутанные бредни не понял Джордж, зато уловила парочка, которую сравнили со старыми креслами из разряда мягко стелют, но жестко спать. Агнес тяжело задышала, пихая мужа в бок. Тот отклонялся от ее толчков и уже не знал, что бы сказануть этакого. Видя явное напряжение, Джордж указал на одно из платьев и сказал, что они берут его, чек будет выписан в ближайшее время. Тогда интеллигентная семья Эткинсон встала со своих мест, Агнес деловито направилась на выход, за ней — подкаблучник супруг. Уже у дверей дама внезапно выдала:

— Чтоб тебе эта пружина кое-куда воткнулась…

Джордж разинул рот, он пришел в шок от слов воспитанной дамы — подруги его матери.

— Это не подходит, миссис Эткинсон, слишком прямолинейно, нет изюминки и загадки, — ответила ей с ухмылкой Мирэя и рассмеялась.

Тут же ее одернул жених, лицо его пошло пятнами от стыда.

— Что это был за вздор? Немедленно прекрати! — заявил он и взвинченно затоптался на месте.

Мирэя недовольно опустила брови.

— Спроси у своих интеллигентных друзей! — не менее хлестко ответила она, обошла софу и вышла из зала.

— А платье… — успокоившись, вымолвил пожалевший о всплеске эмоций Джордж.

Амрит с изумлением проводил взглядом Мирэю и едва не выронил из рук веревку, иначе полотно бы упало.

Позже в комнате Мирэя взяла палантин и стала танцевать перед зеркалом у столика. Вспомнилась Амира и ее невероятный талант в танцах — как искусно она двигала телом, то грудью, то бедрами, шевелила животом. Напевы и шум услышал за стеной Роберт, отдыхающий на кровати. Его одолел дикий интерес увидеть, что там происходит. Юноша тихонько вышел и, присев у двери, заглянул в замочную скважину. Внутри мельком показывались летящие волосы Мирэи и палантин, доносилось пение, причем на неизвестном языке, не европейском. По лестнице поднимался Джордж с платьем. Роберт наконец ухватил взглядом кружащуюся Мирэю и издал радостный возглас. Обнаружив племянника на корточках у двери невесты, Джордж тут же задал вопрос, что происходит. Роберт от неожиданности упал на ягодицы и округлил глаза.

— Э… мне показалось, Мирэя звала кого-то… может, ей плохо… — отвертелся юноша. — Там какой-то шум…

Он встал и скорее отошел к своей двери. Джордж поспешил и оттого забыл постучать, открыв дверь комнаты девушки. Она в то время соблазнительно крутила бедрами, поднимая руками локоны вверх и роняя прядки. На шум Мирэя повернулась, а заметив Джорджа, резко остановилась.

— Почему не постучал? — недовольно спросила она.

— Извини, я подумал, что-то случилось, — ответил жених, но без радости, скорее его поразило поведение девушки наедине с собой.

Но с другой стороны, жесты были крайне соблазнительные, взор вновь упал на постель.

— Ничего не случилось, — ответила Мирэя.

Джордж положил платье на кровать и пошел на выход, но решил обернуться и спросить:

— Кто тебя научил такому?

Пришлось слукавить, ибо в данном обществе такие танцы были постыдны.

— Никто, я просто случайно увидела как-то давно.

Джордж с поджатыми губами покивал и вышел. Поверил ли он — неизвестно. В коридоре мелькал наглец Роберт, вроде как ненавязчиво заглядывая в спальню. Мирэя прищурилась и догадалась, что юноша заинтересовался, а коли он сын своего отца, то и методы достижения цели вполне могут быть бессовестные. Хитренькая девушка оторвала кусочек ткани от простыни и, скомкав его, засунула в замочную скважину. Она очень скучала по оставленной в Англии гитаре, хотелось музыки и песен. В музыкальной семье Лестер стояло лишь пианино, на нем она играла плохо. Когда матушка семейства узнала, что девица даже не владеет клавишными, то пришла в шок и вновь попыталась отговорить сына жениться на дикарке, как прозвала ее за глаза. Однако Джордж был слишком очарован, к тому же очень хотелось доказать всему миру, что именно он владеет непокорной красавицей. Да и утереть нос умершему полковнику хотя бы сейчас, после его ухода, ведь, оказывается, отец Мирэи передумал давать разрешение на свадьбу с капитаном, потому как у него с Полом произошла стычка. Семья Лестер, конечно, не рассказала девушке никаких неугодных подробностей.

Новым утром Мирэя пошла во двор и увидела сидящих там за столиком Пола и Азиза, рядом с братом стоял Джордж. Они играли в шахматы, состояние храбреца Пола было взвинченным и недовольным — он уже несколько раз проиграл Азизу, а вот младшего брата всегда обыгрывал. Джордж вообще плохо владел данной игрой.

— Шахматы придумали умные и развитые люди, а значит, белокожие! — спорил Пол с братом. — Я думаю, немцы, — уверен он.

Азиз мягко пытался сказать хозяину, что шахматы — это не первая игра в своем роде, у нее есть прародители. Еще в древности в Индии была очень похожая игра, которая называлась «чатуранга».

— Слово-то какое чудное… не выговоришь, — произнес, посмеиваясь, Джордж.

— Ну, значит, белые слямзили и добавили своего, — стоял на своем Пол, ибо не терпел признавать ошибки.

Азиз добавил, что непосредственно шахматы придумали персы, позаимствовав детали у индийцев.

— Ну еще не лучше… Эта грязная чернота, у них вид-то отталкивающий, что уж там до ума, — ответил пренебрежительно Пол.

Мирэя, стоявшая за стеной, подумала, что скорее сам мужчина грязный, всегда с засаленными волосами. Пока все заняты, она решила выйти через парадные двери и доехать до того разрушенного храма. Девушка и сама не знала, почему ее туда тянуло. То ли искусство на стенах и декорации храма, то ли глянуть одним глазком, как там раненый. Она втихую собралась и сама взяла лошадь на конюшне, накинув первое попавшееся седло.

Мирэя легко нашла храм и с замиранием сердца вошла туда. Оглядевшись, девушка не увидела раненого мужчину — место, где он лежал, пустовало, лишь остались следы на земле. Значит, уже ушел… Взор ее вновь медленно скользил по рисункам и композициям в виде занимающихся любовью людей, а теперь, как стало известно, божеств. Она смотрела, мечтая о страстной, пылкой любви, о занятии ею… Изображенные позы немного смущали, щеки краснели, однако подобное искусство против воли сильно манило и возбуждало, возникало сильное желание ощутить те самые горячие чувства… Мирэя задышала чаще, стало жарко, внизу под платьем ощущалось вожделеющее состояние, точно разломили сочный плод и потек сок… Девушка выдохнула и резко отвела голову от зрелища. На каменной части храма она обнаружила оставленный либо позабытый незнакомцем браслет. Мирэя взяла его и с интересом рассмотрела. Украшение представляло собой витиеватое плетение со светлыми камнями, вставленными по центру вокруг изделия.

— Какая красота! — вымолвила впечатленная девушка, затем спрятала украшение на поясе.

Пришло время возвращаться домой. Еще издали донесся рык Пола. Возле конюшни происходила порка, он снял ремень и бил им Амрита, держа за руку. Парнишка подскакивал и прыгал вокруг, но не мог вырваться из лап зверюги. Выпучив глаза, Мирэя тут же побежала навстречу. Рядом спокойно стоял Азиз и держал ладони слегка на весу, соединенные только кончиками пальцев.

— Я сколько раз говорил — вешать мое седло с краю! А где оно теперь, мать твою?! — кричал Пол, резво махая ремнем.

Мирэя вдруг взглянула на свое седло и поняла, что это оно самое… Ушлый Азиз все перекинул на юношу, сказав хозяину, что именно он сегодня работал в конюшне.

— Прекратите! Вон ваше седло! — воскликнула храбрая девушка, оказавшись рядом.

Она даже осмелилась взяться за болтающуюся рубашку Пола, дабы остановить его. Оскалившийся мужчина с налитыми кровью глазами повернулся и резко одернул ее руку, затем увидел седло.

— Ах вот оно что… — произнес он сдержанно, но со злостью. — Так вот кого надо высечь! — заявил мужчина, пристально пялясь на Мирэю и уже отпустив Амрита.

— Только попробуйте… хоть одним пальцем… — смело защищалась девушка, нарочно гордо подняв голову и выказав возмущение.

Брови ее опустились, охватило негодование за столь низкое и жестокое поведение мужлана. Тяжело дыша и ухмыляясь, Пол сделал шаг ближе и, нагло глядя в глаза девушки, уже спокойнее сказал:

— Не пальцем… скоро… — и направился к седлу.

Мирэя прерывисто выдохнула, нахлынувшее волнение не давало расслабиться. Пол сдернул свое седло и пошел в конюшню. Амрит растирал ударенное место на руке и там, где мужчина хватал его. Вмешался Азиз:

— Что стоишь? Иди работай, — велел он юноше.

Тот повиновался, но бросил недовольный взор. Мирэе Азиз не мог ничего подобного сказать, поэтому откланялся и пошел к домикам слуг.

В доме мать отчитывала Джорджа за мягкотелость, что он не может угомонить невесту, и она его не слушает, уезжая неизвестно куда. Да и вчера девица, по ее мнению, явно солгала про плохое самочувствие, ведь когда кружится голова, то не идут на солнце, а наоборот, прячутся в тени.

— Она только невеста, но уже столько неуважения к тебе и к нашим друзьям! Это немыслимо! — возникала дама в своей спальне. — Что она там наговорила Агнес? Я просто в шоке!

Джордж бродил из угла в угол, тоже крайне недовольный ситуацией. Мать встала со стула с помощью костыля и добавила:

— Сынок, отправь ее обратно, пока не поздно.

Джордж злился на себя, на Мирэю, на всё, что происходит.

— Нет! — выдал он тоном обиженного сыночка. — Я женюсь на ней завтра же, и тогда все изменится! Священник нас уже ждет в церкви. Посылай приглашения друзьям, маменька.

После пламенной речи Джордж, уверенный в себе как никогда, вышел. Мужчина громко постучал в спальню невесты, та не могла сразу открыть, так как находилась в ванной комнате и умывалась. Он постучал сильнее и через дверь на весь коридор спросил, примеряла ли она свадебное платье. Из спальни вышла Кэтрин и любезно предложила помочь с этим делом его невесте. Однако Джордж не знал, что на это ответит своенравная Мирэя. Девушка открыла дверь с мокрым лицом. Кэтрин сразу предложила помощь и спросила разрешения войти. Девушка позволила, жених пока отошел. Кэтрин присела на край кровати, пока Мирэя надевала платье за ширмой.

— Я так переживала, когда выходила замуж за Роби, — поделилась воодушевленная Кэтрин. — Мы встретились на празднике и сразу же влюбились друг в друга.

Мирэя очень сомневалась, что Роби влюбился в нее и что вообще умел любить.

— Наша первая брачная ночь прошла здесь, я была в восторге, — разоткровенничалась дама.

Перед глазами Мирэи вновь возникли те статуи в храме… Она ощутила чудное желание, чтобы сделали ее статую в подобном образе, в позе любви… Наконец девушка вышла из-за ширмы и показалась в платье.

— Прекрасно! Великолепно! — восхитилась Кэтрин, встав с места. — Даже похоже на мое платье, на тебе очень хорошо сидит, идеально! — похвалила она и поправила пару складок на юбке.

Лицо и состояние Мирэи не были такими цветущими и радостными, как у Кэтрин. Вероятно, это все влюбленность, застившая глаза подобно яркому солнцу или, наоборот, туману. Но с другой стороны, лучше никого не любить, чем такого, как Роберт.

Утром из спальни Пола раздался рык. Мужчина кричал не своим голосом. Его лицо было искусано, на теле также виднелись красные пятнышки. В его комнате либо же постели кто-то завелся… Он позвал в окно Азиза и велел проверить. Голоса и суету услышала Мирэя, только проснувшаяся. Она приоткрыла дверь и послушала. Азиз пробежал до спальни кричащего и принялся за осмотр. Когда слуга понял, то позвал Амрита и сказал ему проверить постель и перины в каждой жилой комнате. Юноше было только за радость, после спальни Джорджа он добрался до Мирэи и постучал. Девушка непременно впустила и спросила:

— Что произошло?

— О, мистера Пола покусали клопы, завелись в его перине, — ответил бодренько Амрит и даже слегка улыбнулся, будто был этому рад. Хоть кто-то покусал злыдня Пола.

Мирэе тоже стало забавно.

— Смех смехом, но они могут принести много неудобств. Если расплодились везде, то это очень плохо, — добавил юноша, присев возле кровати девушки и начав продвигаться вдоль краев матраса.

Он ощупывал и осматривал каждую часть перины и плашек.

— Клопы любят селиться в складках или в углах, — поведал он, пока тщательно искал.

К нему присела Мирэя и тоже стала смотреть. Внезапно Амрит достал из-под кровати книгу и показал ей.

— О! — воодушевленно вымолвила девушка. — А я ее потеряла, думала, куда могла запропаститься.

Юноша открыл наугад страницу и увидел там рисунки.

— Что вы любите читать? — поинтересовался он.

— Разное, в основном романы о любви, — поделилась Мирэя.

Юноша посматривал на нее быстрым взором, боясь надолго задерживать взгляд на особе, в которую, кажется, влюбился. Смелая же девушка направила на него глаза и без смущения глядела. Ему даже чудилось, что она подавляет своим ярким и пылким взором, вводит в краску неопытного юнца. Неожиданно он решил спросить:

— Вам понравилось художество в храме? Оно вас не оттолкнуло, как других приезжих?

Мирэя опустила взгляд, вспоминая те статуи и вновь представляя занятие любовью, как у них.

— Если вы не будете против, то я могу дать вам одну книгу, которая называется «Камасутра», — решился предложить он.

— А что это за книга? — полюбопытствовала Мирэя.

— Это древнеиндийский трактат, посвященный любви и отношениям между мужчиной и женщиной. «Кама» означает удовлетворение, в том числе в любовном смысле… — раскраснелся Амрит.

Девушка ощутила его смущение и увидела красные щеки на смуглом лице. Признаться, ее еще больше завлекла диковинная книга.

— Там очень много рисунков, как в вашей книге, только все они посвящены любви, — добавил юноша, опуская глаза.

— Я не против, принеси, — ответила девушка.

Амрит улыбнулся и от волнения подскочил с места.

— Все хорошо с вашей постелью, мэм сахиб, клопов нет, — озвучил он и скорее вышел.

В коридоре как раз находился Азиз, он велел юноше позвать местных служанок, чтобы они все вместе вынесли перину на солнце и ошпарили кипятком. Пройтись кипящей водой нужно и по кровати. Амрит быстро нашел гнездо клопов у Пола и даже поймал одного, раздавив и размазав пальцами кровь.

— Вот сукины дети! — выругался Пол, когда заметил свою кровь. — Сварить их всех! — велел он.

До вечера Амрит и Тара занимались выведением паразитов. Стемнело, в доме стихло, прошел ужин. Под дверь спальни Мирэи просунули записку. Девушка подняла и увидела текст: «Книга во дворе в кусте гибискуса». Она заулыбалась, захотелось забрать прямо сейчас. Мирэя тихо вышла, но на лестнице стояли Джордж и Пол, обсуждая насущные военные дела и клопов. Девушка решила подождать.

Новым днем она скорее вышла во двор к кусту гибискусов. Присев и пошарив рукой, она нашла книгу в кожаном старом переплете. Девушка присела на стул у столика и открыла ее. Весь текст был на санскрите — не понять, зато реалистичные рисунки говорили сами за себя, им не нужен перевод. Видимо, хоть для какого-то понимания текста Амрит написал карандашиком названия некоторых любовных поз, что были изображены на каждой странице. Увидев первую позу под названием «Классическая», где мужчина лежит на расставившей ноги женщине, Мирэя громко ахнула, глаза ее расширились, посетило странное чувство одухотворения, помимо прочего волнительного и возбуждающего. В книге было много текста, это не было просто пособием по позам. Девушка поняла, что это писание и целое учение об отношениях двух полов. В начале было написано юношей:

«Чувственные наслаждения необходимы для здоровья и благоденствия тела не менее, чем пища или сон. Они также требуют осмотрительности и умеренности, должного поведения. Мы не отказываемся от пищи, если вдруг что-то приготовлено не так. Как бы человек ни хотел, он не может отказаться от сна, ибо без него не будет жизни, без ночи нет дня. Мы садим зерна, независимо от того, взойдут они или нет…»

Слова заставили задуматься. Открыв наугад страницу, Мирэя увидела надпись «Наездница», здесь женщина сидела поверх лежащего мужчины. От каждой откровенной картинки, на которой были выведены даже самые интимные места, девушка приходила в изумление и разом вожделение. Под платьем вновь ощущалось изменение… охватил жар, стало влажно… С перебоями, тихо дыша, Мирэя дошла до позы «Раскрывающийся лотос», где женщина смело подняла и расставила ноги, нижняя ее часть тела была также слегка приподнята, мужчина был сверху и держал ее за талию. В книге было такое, что и во сне не приснилось бы Мирэе. Привлекла особое внимание сидящая поза: мужчина и женщина возле лиц друг друга, она сидит на нем, он на полу. Были в книге и весьма сложные, непонятные позы, Мирэя даже наклоняла голову или книгу, чтобы разглядеть.

— Как это так можно закинуть ноги, — вымолвила она, увлекшись просмотром.

Внезапно раздались шаги в доме. Ко двору приближался Джордж. Услышав его голос, Мирэя выронила книгу, вслед полезла под стол поднять и только-только успела спрятать ее под подушку на стуле, как вышел жених.

— Что ты делаешь под столом? — сразу спросил недоумевающий Джордж.

Мирэя не успела встать, сидя на полу возле стула. Она слегка округлила глаза, бровки подскочили. Возникла пауза.

— Э… мне просто показалось, что под столом что-то лежит… поблескивает… Но я ошиблась, там ничего нет, — придумала на ходу девушка и встала, поправляя платье.

Джордж подошел ближе, Мирэя с тайным волнением поглядывала на стул, где лежала книга.

— Маменька спрашивает, не хотела бы ты научиться играть на пианино, она бы могла поучить, — поведал Джордж, чем совсем не обрадовал.

Учиться у такой маменьки желания никакого не было. Мирэя слегка растерялась и задумалась, как лучше ответить.

— А это обязательно? — уточнила девушка.

Джордж повел бровями в легком недовольстве, однако сказал:

— Необязательно, но ей было бы приятно. Она сейчас в музыкальной, можешь послушать ее прекрасную игру, — дал совет жених.

— Прямо сейчас… — оттягивала время Мирэя, не зная, что делать, но в итоге согласилась.

Джордж, как назло, стоял и дожидался ее, чтобы проводить. Пришлось пойти. Перед уходом девушка взглянула на подушку и вынужденно вошла в дом. Там она услышала голос Азиза с улицы, а значит, он войдет во двор. Смятение и волнение одолели, и Мирэя придумала:

— О, я забыла веер на столике, сейчас заберу.

Она поспешила во двор, скорее достала книгу и заметалась с ней. Хотела спрятать обратно в куст, но Азиз уже приближался, тогда авантюрная девушка полезла под юбку и засунула книгу в панталоны через прореху. От движения книга сместилась ближе к ягодицам и слегка торчала сквозь юбки очертанием. Идти было неудобно, Мирэя будто прихрамывала, благо пока никто не видел. Девушка добралась до музыкальной, где уже ожидал Джордж и откуда раздавались громкие звуки резвой игры маменьки в басовом ключе. Она словно всем телом давила на клавиши и стучала по ним, точно вот-вот вырвет их. Лицо ее при игре было серьезное, произведение напоминало военное. Жених показал невесте присесть на стул, Мирэя осторожно и оттого медленно пошагала туда, шаркая туфлями по полу. Одной рукой она придерживала юбку, специально приподняв часть ткани, чтобы меньше виднелась книга. Аккуратно присев, будто у нее болят ягодицы, Мирэя навела взор на самозабвенно играющую, а вернее, мучащую пианино Бернадетт. Лицо девушки вдруг порозовело, стало душно. От одной мысли, если вдруг книга выпадет тут, становилось плохо. Джордж взглянул на странное поведение невесты и сел на стул рядом. Тихонько вошли Роберт и Кэтрин, также послушать музыку, и присели на софу. От стуков по клавишам Мирэю било по ушам, однако остальные, видимо, наслаждались, Джордж резко жестикулировал рукой в такт. Произведение определенно было военным, крайне шумным. Закончив, Бернадетт подняла руки с клавиш с расставленными пальцами, как когти коршуна, и повернулась к зрителям. Джордж первый подскочил и зааплодировал, за ним встала чета. Мирэе было очень неудобно вставать, теперь книга вовсе оказалась сзади, на ягодицах. Пришлось оттягивать часть юбки с боку, ближе к задней части. Быстро похлопав, девушка вновь взялась за юбку. Странные движения заметил Роберт, пошляк усмехнулся и подумал, что девице жарко и к телу прилипло нижнее белье, или вовсе какие-либо женские дела вроде крови…

— А где веер? — вдруг спросил Джордж.

Мирэя навела на него смятенный взор, затем ответила:

— Оказывается, позабыла в спальне…

Мужчина тоже обратил внимание на то, что невеста держит юбку, но не стал спрашивать.

— Как тебе игра? Узнала произведение? — обратилась к будущей невестке будущая свекровь.

Мирэя абсолютно не знала, что за шумное произведение вымучила из пианино дама и уж точно ей оно не понравилось.

— Прекрасная игра… — ответила она и упустила второй вопрос.

— Мой отец очень любил это произведение, — добавил Джордж.

Это помогло Бернадетт отвлечься от Мирэи, и она стала вспоминать покойного супруга.

— Пойду к себе… что-то очень жарко сегодня, — произнесла Мирэя и, пользуясь случаем, направилась к двери.

Тут-то Роберт подумал, что ей действительно жарко и, видать, взмокли панталоны. Он снова тихо похихикал. Ненавязчиво придерживая юбку, девушка открыла дверь правой рукой и вышла. Ее странную походку подметил Джордж. Бернадетт проводила взором невестку и ей пришлось не по нраву ее поведение, что она вот так ушла и даже не похвалила толком музыканта, и не заикнулась про обучение.

— Я тебе говорила, что она не захочет, лентяйка, — выдала мать сыночку.

Джордж недовольно фыркнул и напомнил, что приглашения на свадьбу уже рассылают.

Вечером Мирэя присела у кровати, опираясь на нее, и вновь изучала диковинную книгу любви. В спальню задувал ветерок, на небе сияли звезды, навивая на романтику… желалось пылкой и чувственной любви… Но будет ли хоть что-то подобное у нее с Джорджем — вставало под сомнение.

Глава 5

Как только разослали приглашения, началась церемония. Церковь готова, жених тоже. Мирэе помогла надеть и опустить на лицо фату Луиза, внизу ожидал экипаж. Вся округа узнала о свадьбе капитана. Церковные лавки оказались заполнены, прибыло немало людей, в основном англичан, лишь несколько голландцев и ни одного португальца. Жених показал невесте взять его под руку возле церкви, они вместе вошли и подошли к начавшему читать речь священнику. Мирэя надеялась увидеть Эмму, с которой познакомилась на корабле, ей тоже отправляли приглашение, однако пока, среди всех, было трудно разглядеть. Такое скопление народа смущало невесту, казалось, все смотрят с осуждением, ведь мало кто одобрял выбор капитана, благодаря сплетням матери семейства.

— Мирэя берет в законные мужья Джорджа, чтобы быть с ним вместе в горе и в радости, и разделить с ним свою жизнь… — произнес священнослужитель.

Мирэя вдруг задумалась и создала паузу. Джордж сразу заволновался, лицо начало краснеть, голова повернулась к невесте рядом. Она ощущала его взор, как и взгляд священника над ней. Вид его был не особо привлекательный, короткий кучерявый волос торчал в разные стороны, точно его ударила молния, зубы редкие и желтые, возраст зрелый. Джорджу пришлось дернуть согнутой рукой, за которую его держала невеста. Придя в себя, Мирэя ответила «да». После священник спросил жениха, тот резко выдал «согласен», вслед добавил «да» для убеждения. Мать его сидела на первой лавке и всем своим видом выражала недовольство, скуксившись и нахмурившись. Пол вовсе тяжело вздыхал на весь зал то ли от жары, то ли несогласия, и явно желал, чтобы сие мероприятие скорее кончилось. Свою жену он похоронил десять лет назад и с тех пор счастливых один, никто не нудит, не возмущается и ничего не требует — благодать. Его засаленные волосы, как обычно, болтались сосульками. Он махал головой, убирая их с лица, чем ужасно напрягал сидящую позади даму. К тому же от немытых локонов доносился запах. Наконец священник подал лежащие на библии кольца паре, Джордж принялся надевать на палец невесты, неумело и впопыхах пихая украшение.

— Я сама… — вымолвила девушка и помогла своей рукой надеть.

Жених, а отныне муж потряс головой в согласии намерения. Священник улыбнулся отталкивающей улыбочкой, похожей на выражение сластолюбия, и закончил обряд. У церкви стоял местный раджа в головном уборе, вышитым драгоценными камнями, с пером сбоку. Над ним держал зонт слуга. На радже были разноцветные бусы и золотые изделия, на пальцах перстни. Он лично выразил поздравления молодоженам и пожал руку капитану, как его научили англичане. Раджа очень старался не смотреть на невесту под фатой, но когда она подняла ее, то все же взглянул. У нее были подкрашены черным глаза, что позволил Джордж ради такого события, и слегка красным губы, но Мирэя уже выглядела броско и ярко, краска придала взгляду выразительности и еще больше очарования. Раджа на мгновение прищурился и что-то подумал о ней, возможно, девушка показалась ему чем-то похожей на местных, а вот на англичанку вряд ли. Он совершил кивок головой в знак уважения, затем молодожены прошли к экипажу. Там озабоченная отсутствием Эммы Мирэя спросила у мужа:

— Почему никто из ее семьи не приехал? Ей точно отсылали письмо?

— Точно, дорогая, зачем мне тебе лгать… — ответил супруг и открыл ей дверь экипажа.

В доме было устроено застолье, пришли интеллигенты Эткинсоны, словно ничего не произошло, и Агнес не желала воткнуться в ягодицу Мирэи пружине. Жене пришлось терпеть их нахождение, да и присутствие свекрови тоже. Дама вела громкие разговоры с подругой о неугодных им соседях в Англии и сплетничала едва ли не про каждого жителя города. Пол здорово набрался виски и, вставая из-за стола, упал. К нему поспешила помочь Тара, но пьяный и без того дурной мужчина выдал ей, что услышали все, в том числе Кэтрин:

— Не прикасайся ко мне, я тебе не Роберт! Ты не в моем вкусе!

Он начал вставать и потянул рукой скатерть, приборы поехали к краю, упала ваза с цветами. Мирэе ужасно надоело всё вокруг, и она резко встала для ухода. Джордж был отвлечен на брата и позже заметил отсутствие жены.

Девушка присела на край кровати в своей комнате в том же свадебном платье. Стояла тишина, в окно заглядывала луна. Она вздохнула и без радости на лице стала снимать туфли. Постучал и вошел новоиспеченный муж. В руках он держал по бокалу вина.

— Это поможет расслабиться… — сказал он и подал девушке.

Она приняла, но пить не хотела, поставив на тумбочку у кровати. Джордж достал спички и зажег подсвечник на столе. Что делать дальше, Мирэя не знала, Амира говорила, что тело подскажет, но оно молчало. Природа почему-то не брала своё… А вот Джордж был возбужден и давно жаждал красавицу, правда оказывался неумел и толком не знал, что делать, как раскрепостить ее и себя самого, как разбудить вожделение. Он снял пиджак, подошел к жене и попросил ее расстегнуть пуговицы рубашки. Мирэя встала и начала не спеша расстегивать. Джордж наблюдал за ее действием и глубоко, но тихо дышал, в штанах его ощущалось изменение… Он был уверен, всё получится. Сняв рубаху, он сам расстегнул брюки и спустил их, будучи в кальсонах. Мирэя взглянула вниз на то самое место и в легком огорчении почти ничего не увидела… Девушка не поняла, это было его возбужденное состояние или все-таки пока спокойное, ибо Амира показывала на примере огурца и говорила, как выглядит мужское достоинство при желании близости. Джордж сначала повернул Мирэю спиной, затем передумал и вновь лицом.

— Я не знаю, как расстегнуть твое платье, сделай сама, — сказал он не приглушенным, чувственным голосом, а громким и даже порывистым.

Руки его потрясывались, ладони были мелкие для мужчины, почти как у Мирэи. Девушка сама сняла платье, оставшись в панталонах и корсете. Джордж в курсе о прорехе между ног и сказал жене ложиться на спину. Подобного отношения в брачную ночь она, конечно, не ожидала. Настроение было упавшее… в интимном месте оставалось сухо и спокойно, лишь грудь колыхалась от частого дыхания. Дыша почти хрипом, покрасневший муж полез сверху на жену и случайно придавил ей руку.

— Ой, прости… неловко вышло… — вымолвил он сквозь натянутую от тревоги улыбку.

Джордж хотел бы увидеть ее грудь и приложить ладонь, однако мешал корсет, он попытался его чуть спустить, но корсет был слишком туго завязан.

— Нет… так не получится, нужно снимать… — сказала уже тоже покрасневшая Мирэя, больше от напряжения и неловкости.

— Тогда не вставай, пусть так, — выдал супруг и полез в кальсоны.

Нависая над девушкой, он нащупал там свое достоинство и стал опускаться ниже, чтобы попасть в прореху. Мирэя сама по себе расставила ноги, как подсказало тело; Джордж со своей рукой оказался возле ее интимного места, но что-то всё ничего не происходило. Он теребил и пытался удлинить то самое, что держал, однако это не помогало. Мужчину одолело волнение, по лицу потек пот, присоединялось недовольство из-за того, что никак не получается. Спустя минуты Джордж вовсе и поник, и разом разгневался. Он подскочил с кровати и натянул обратно кальсоны.

— Я сегодня устал… — выдал муж и ринулся из спальни.

Мирэя осталась одна, охватывало странное чувство… вроде бы разочарования, но, с другой стороны, безразличия. Вскоре она уснула.

Утром почувствовалось прикосновение к голове, в постель залез тихо пришедший Джордж, когда его вдруг охватило утреннее возбуждение. Он явно торопился, пока всё не упало, как вчера. Сонная Мирэя даже не сразу поняла, что происходит. Джордж поднял ее сорочку и свою, в которой спал, длинною ниже колен. Девушка совершенно не была настроена и рада, ее вот так беспардонно разбудили и намеревались взять. Супруг начал целовать жену, неумело слюня ее уста; язык его бегал, точно бешеная муха, хаотично и непонятно как и куда. В общем целоваться муж тоже не умел. Он прикрыл себя и ее одеялом до пояса, дабы не было видно стыда, даже невзирая на отсутствие кого-либо. Пошляк Роберт слышал бег по коридору и смекнул, он хотел подглядеть в замочную скважину, но не вышло — отверстие закрыто вставленным куском ткани. Тогда он стал слушать у стены в своей комнате. Джорджу удалось проникнуть, а точнее, прорваться в зажмурившуюся Мирэю, она ощутила резкую боль, ей было вовсе неприятно, в отличие от муженька. Девушка желала, дабы это скорее закончилось, минуты показались вечностью. Было похоже, что ее режут ножами и насилуют, присутствовали только болевые ощущения. А вот Джордж пришел в исступление и, получая удовольствие, какого никогда не испытывал, застонал, будто женщина. Это услышал Роберт и захихикал над дядюшкой. Должна стонать супруга, но ее вообще не слышно, и издает звуки блаженства только мужчина. Мирэя даже не обнимала мужа, ее руки находились возле его боков и сжались в кулачки в мысленном прошении о завершении пытки. Он ничего не понял и не заметил, что его жене больно и не нравится такое занятие любовью, если это вообще можно так назвать. Устав и вспотев после пары дерганий телом, Джордж упал рядом и снова уснул. Мирэе же было не до сна, внизу чувствовалась остаточная боль и ощущения, будто ее закололи. Амира рассказывала о крови в первый раз, но девушка ничего не увидела у себя. Показалось странным, ведь была такая боль, точно резали по живому. Она тихо собралась, пока муж задавал храпака, и вышла подышать. Там встретился Азиз и спросил:

— Все ли у вас хорошо?

Он пытался прятать лицо и ухмылку, сложилось впечатление, что он знал, как прошла брачная ночь и какое было неудачное утро.

— Всё замечательно, — слегка нервно ответила Мирэя и прошла дальше.

Азиз сам себе заулыбался ироничной улыбкой и уловил необычную походку новоиспеченной жены, точно она скакала на лошади и у нее болят ноги в районе бедер…

Позже прибежала с костылем маменька и разбудила сына.

— Ну… где на простыни кровь… — сказала она, откинув одеяло и щупая руками.

Сонный Джордж открыл глаза и привстал.

— Матушка, перестань, что ты делаешь…

— А то, что Пол не зря подозревал, что твоя женушка не первой свежести! — выдала старуха. — Ничего нет на простыни, ее сорочка чистая! — уже в наглую ощупывала вещь девушки.

Джордж был осведомлен от матери о появлении крови в брачную ночь, однако сейчас не настроен выслушивать и потакать, слишком большое удовольствие он получил с женой ранее.

— Матушка, положи сорочку и, пожалуйста, выйди, — сказал ей сын.

Мать насупилась и была вынуждена уйти.

Рисковая Мирэя снова взяла лошадь и поехала в тот храм. На сей раз эти все фигуры в любовных позах не принесли ей былых ощущений, из глаз покатились слезы. Она понимала, что не любит и не полюбит мужа… У нее не получится. Она присела туда, где когда-то находился раненый, поджала ноги к себе и опустила голову к коленям.

Спустя время ей стало легче, каким-то необъяснимым образом данное место дало ей сил, во всяком случае так показалось. Возникла уверенность и былое бойкое настроение. Мирэя вернулась домой.

За ужином свекровь пялилась на девушку и думала о насущном — о крови. Пол беспардонно спросил у брата, как прошла ночка и справился ли он с трудной задачкой по имени жена… Роберт постоянно хихикал над пошлыми и грубыми шутками отца, Кэтрин держала его под руку и улыбалась, будто кукла. Присутствующие ужасно утомили Мирэю, она вдруг взяла тарелку и вышла из-за стола.

— Ты куда, дорогая? — опешил Джордж.

— Поем у себя, — смело ответила девушка и ушла.

Бернадетт шлепнула ладонью по столу в знак негодования и принялась осуждать ужасную девицу.

— Ты видел? Какой раз твоя некогда невеста, а теперь и жена унижает твою семью?! — восклицала мать на сына.

— Я смотрю, ты не справляешься, братец, и пора вступить мне… научить ее уму разуму, — заговорил недовольный Пол. — Методы у меня наверняка… как только получит, то сразу станет шелковая…

Джордж и сам был возмущен поведением Мирэи, но не хотел в очередной раз падать в глазах семьи, он ведь капитан армии, а тут такое… женщина правит им… Науськанный близкими, он поднялся к жене и стал ругать ее.

— Ты не будешь себя так вести! И точка! Ты обязана найти общий язык с моей матерью, хватит уже плевать ей в лицо, я долго терпел! — повысил тон и возмущался Джордж.

Мирэя стояла со скрещенными руками на груди, затем резко опустила их и указала ладонью в сторону мужа.

— А они не будут насмехаться и унижать меня! Никто не будет! Ты мне совсем не помогаешь, только требуешь! — воскликнула в ответ девушка.

Слово за слово, трясущийся от эмоций Джордж ринулся к ней и замахнулся, но рука задержалась в воздухе и затряслась. Смелая Мирэя не моргнула и глазом, а лишь заявила:

— Только попробуй!

Муж был весь красный, возбуждённый и вдруг, вместо ссоры, схватил ее и толкнул на кровать. Он присел и полез под ее юбку в попытке стянуть панталоны. Мирэя упиралась и отталкивала его.

— Не хочешь меня, значит! — воскликнул Джордж. — Не было крови, правильно матушка говорит, что ты уже не невинна… — выдал он.

— Что?! — возмутилась девушка и подскочила. — Как ты смеешь! Тогда никогда больше ко мне не прикасайся!

— Ну уж нет, я не для того так долго ждал! — выдал взбешенный и разом вожделеющий Джордж и снова толкнул Мирэю на постель.

Он был в мундире и снял с пояса нож. Увидев, девушка слышимо ахнула и испугалась. Муж схватил ее за юбку и второй рукой разрезал ее панталоны, сорвав их. Затем он порезал веревки корсета и наконец обнажил ее красивую грудь со стоящими сосками шоколадного цвета. Джордж улёгся сверху, небрежно щупая ладонью одну грудь, что приносило болевые ощущения, а второй достал свое естество и снова пытался заняться любовью или, грубо сказать, просто пропихнуть и подергаться. У него получилось, радость озарила лицо некогда возмущенного мужа, он вновь стонал, подобно скрипучей двери, и блаженствовал, то сжимая, то разжимая вялые ягодицы. Мирэя тихо выдыхала с кряхтением от неудовольствия, Джордж не мог утолить ее ту жажду, которая посещает в мечтах и снах, он вообще ничего не мог дать того, что ей, как женщине, нужно. Спелый бутон не раскрывался, а наоборот, прятался от непогоды и чах, побитый градом. Как трясся Джордж, так и тряслась, и стучала кровать. Наконец процесс завершился, Мирэя подскочила, прикрывая руками грудь и интимное место, которые не желала ему показывать. На простыни остался кровяной след. Увидев это, супруг загоготал от счастья.

— Вот теперь я точно самый счастливый! Утерли маменьке нос! — выдал он сквозь веселье, вытирая частью пододеяльника пот с лица.

Девушка закрылась в ванной комнате и тихо плакала. Хотелось бежать прямо в густой лес, через горы, но только бы подальше отсюда.

Глава 6

Прошли дни. Гуляя возле дома, Мирэя увидела подъезжающую чернявую девушку с миловидным личиком.

— Какая же сегодня замечательная погода… — сказала на португальском наездница.

Ею оказалась Жулия, о которой говорила Кэтрин, — соседка по дому. Мирэя была невероятно рада видеть и слышать знакомую речь. Жулия слезла с коня и на английском добавила:

— Вы та самая сеньора Мирэя, которая вышла замуж за капитана Лестера, верно?

— Да… это она, — ответила с улыбкой девушка.

— Я еду в церковь, прошу, присоединяйся, — предложила Жулия.

Было ей на вид лет двадцать или побольше. Черные прямые волосы собраны в прическу, глазки маленькие, а вот нос, наоборот, длинноват, однако в целом выглядела она приятно и взгляд ее добрый и открытый, чего так не хватало Мирэе. С ней присутствовал местный помощник индиец, на всякий случай.

— Тебя отпускают наедине с местным? — удивилась Мирэя.

Жулия похихикала.

— А что тут такого… каждый думает и воспринимает людей в меру своего воспитания… — поделилась на дружеской нотке она.

— Это верно, — в легкой задумчивости произнесла изумленная Мирэя.

Постигло одухотворение, которое она так давно ждала. Невзирая на отношения между их семьями, девушка захотела поехать и взяла лошадь. На пути вдруг встал Азиз и вежливо напомнил, что в отсутствие капитана и мистера Пола она не может куда-либо уехать одна.

— Я не одна… разве ты не видишь мою подругу и ее помощника… — с иронией ответила Мирэя и вольно вывела коня.

— Мэм сахиб, мне велено следить за вами, я не могу разрешить вам уехать… — добавил Азиз уже более настойчиво, с показом скрытного нрава.

Но у Мирэи нрав был тоже не прост, поэтому она повернулась и выдала:

— Будешь препятствовать, скажу, что ты так усердно следил за мной, что даже подглядывал… Ох, как это не понравится капитану…

Вздернув бровью, деловая девушка села верхом и поехала с Жулией. Азиз не мог применить силу, дабы остановить ее, пришлось уступить, однако затаилась злоба, а дерзкие слова вызвали раздражение.

— Признаться, я не религиозна… — сказала по пути Мирэя.

— Ничего… никогда не поздно найти себя, я протестантка, но здесь католическая церковь, однако это не имеет значения, храмы Господа едины… — ответила Жулия. — Мой отец вовсе атеист, не разделяет моих религиозных взглядов, так что я привыкла к такому окружению…

Девушка обратилась к помощнику на португальском, который он учит, и указала в сторону деревни.

— Там живут твои родные?

Он ответил положительно.

— Ману из здешних, раньше жил в деревне и работал на твою семью, а когда мы сюда приехали, то перешел к нам… — поведала Жулия, чем удивила.

— Семья Лестер — не моя семья, — вдруг поправила Мирэя, вслед уточнила: — А почему он ушел к вам?

— Говорит, мистер Пол его бил, а он слишком горд, чтобы позволять такое к себе отношение…

Мирэя поняла и теперь не удивлялась, Пол бил бы всех, просто так, ради выпуска пара.

— Ману верно поступил, — поддержала она.

Помощник улыбнулся.

Девушки вошли в церковь. Пока Жулия присела на лавку помолиться, Мирэя услышала голоса за открытой дверью и решила подойти заглянуть. Там была комната с письменным столом и стульями, стоял книжный шкаф. Священнослужителя навестил местный мужчина со своей дочерью, которую хотели отдать замуж за зрелого святого отца ради налаживания отношений и с целью сближения с англичанами. Служитель спросил, сколько уже человек готовы по убеждению будущего тестя принять христианство…

— Я убеждать и просить… но народ свято верит в наших богов, очень трудно навязать им нечто иное, неизведанное… — говорил индиец.

— А ты не навязывай, а показывай, что христианство есть истинная религия и воля божья, для того я дал тебе священные писания, чтобы ты поделился с другими. Вот когда наберется хотя бы сотня последователей, тогда я замолвлю за вас словечко, и тебя возьмут англичане на хорошо оплачиваемую работу. Ну а девочка твоя будет под моим надежным крылом, — говорил святой отец.

Юная индианка прикрывала печальное лицо частью накидки от сари, она явно не желала выходить замуж за старого и неприятного мужчину. Но отец ее насильничал во благо семьи, в которой у них семь детей.

— Ты одна спасешь нас всех, этот господин положил глаз именно на тебя, радуйся, что ты самая красивая в деревне, — шептал дочери индиец на своем языке, который поняла Мирэя.

На нем же разговаривала с ней Нила. Девушку очень огорчало поведение отца юной, вспомнилась близость с мужем, при которой она ощущает лишь боль, а тут еще и старик… «А может, оно и к лучшему, старый да немощный, не будет насиловать бедняжку», — подумала Мирэя. Она поспешила отойти к лавке Жулии, та как раз закончила.

— Что-то святого отца не видно, наверно, занят, — сказала подружка.

— Очень… — незаметно съязвила Мирэя.

— Я приглашаю тебя к нам, поехали, — с оживлением позвала Жулия. — Родители будут очень рады видеть… Поболтаем на португальском, поиграем на гитаре…

Сначала Мирэя хотела отказаться, но, услышав про гитару, не смогла. Девушки приехали в дом сеньора Гумерсиндо, с кем не дружит семья Лестер. Идя по коридору, Жулия громко рассказала, что с ней гостья. В гостиной сидела и вышивала ее матушка. Она была низенького роста, пухлая, с большой, выпирающей грудью, лицо непримечательное, но взгляд дружелюбный. Сеньора Паола громко застучала каблуками по деревянному полу встретить прибывших. Она улыбчиво пригласила за стол и велела служанкам принести им местного чая и выпечку.

— Как неожиданно… а я уже подумала, что вам не выбраться из того дома, — сказала прямая сеньора на приветливой нотке.

— Матушка, не надо так говорить, Мирэя замужем за мистером Лестером… — одернула ее потихоньку дочь.

— Всё в порядке, это ведь правда… к чему скрывать и играть в дружную семью… — еще более прямолинейно выдала Мирэя.

Паола согласно покивала и в рассуждении добавила:

— Я вообще не поняла, почему вдруг мы стали им врагами… мой супруг не относится к португальской армии, у него другой род деятельности, он меценат, помогает местным школам, в том числе тем, где нет иностранцев, а только индийцы.

Мирэя похвально кивала. Сверху спустился сеньор Гумерсиндо. Вид его серьезный, брови опущены, выглядел статно, высокий и крепкий для зрелых лет; волосы зачесаны назад, внешность, несмотря на хмурость, привлекательная. В серьезности присев за стол, он вдруг поднял брови и стал благосклонен. Теперь мужчина выглядел еще приятнее, видимо, хмурость лишь напускная, не черта его характера.

— Ola, — поздоровался он на португальском.

Мирэя ответила тем же. Завелся дружеский разговор об индийцах и их культуре. Девушка поделилась, что ей довелось увидеть один необычайный храм, а семье сеньора Гумерсиндо побывать на местном празднике, когда зажигают свечи и пускают по воде.

— Так мы зажгли сотник свечей и ламп, чтобы привлечь их ту самую богиню богатства… ну и наглецы же мы… и так всё есть, но хочется еще больше… — весело рассказывал сеньор Гумерсиндо.

— А я чуть не сожгла дом с этими огнями, — смеялась сеньора Паола.

Мирэе тоже было забавно, она с удовольствием беседовала и пила коричневый, напоминающий цвет ее глаз, чай.

— Идем в гостиную, Жулия нам сыграет, — предложила после чаепития сеньора.

Жулия взяла гитару. Мирэя узнала звуки и тоже запела знакомую песню.

— Eu chamo a terra, eu chamo o mar, — пели они хором о том, что обращаются к земле и морю.

Жулия начала танцевать с гитарой, к ней присоединились Мирэя и полная, но подвижная сеньора Паола. Сдержанный сеньор Гумерсиндо только наблюдал и похлопывал в ладоши. Женщины взяли часть юбки и поставили руки на бока, застучав каблучками и закружившись. Затем Мирэя подняла руки сбоку и хлопала в такт музыке, не забывая ритмично переступать ногами и постукивать.

Время пролетело незаметно, уже начало темнеть. Выйдя на улицу, Мирэя обнаружила приехавшего мужа и четырех вооруженных солдат. Округлив глаза, она обратилась:

— Ты что на войну приехал… Пусть они уберут оружие! — велела недовольная поведением девушка.

Джордж сидел на лошади с поджатыми от возмущения губами.

— Мистер Лестер, какая неожиданность… — появился в дверях Гумерсиндо и сказал. — Решили посетить мой дом, тогда входите, а если норовите показать силу, тогда готовьтесь к тому, что и мы молчать не будем… — дал понять свою позицию сеньор.

Рядом с Мирэей стояла Жулия, ее напугал приезд солдат.

— Дорогая, ты закончила веселье?.. Тогда поедем домой, — сквозь зубы обратился Джордж к жене.

Ей так не хотелось идти, но пришлось. Они обнялись с Жулией и Паолой, и Мирэя направилась к лошади, которую вёл Ману. Увидев индийца, Джордж выказал пренебрежение, помня, как слуга ушел от них, демонстративно бросив работу. Переведя взор на Гумерсиндо, капитан деловито ответил:

— Если бы я хотел показать силу, то здесь были бы не четверо солдат, а например, мой взвод… — решил похрабриться важный господин.

При своих солдатах он был смел, а когда превосходили по количеству португальцы, то упал от страха на колени, что сейчас вспомнила Мирэя. Сеньор Гумерсиндо являлся не только сдержанным человеком, но и умным, ему была чужда подобная демонстрация и неуместная бравада. Хорохорящийся Джордж поманил рукой жену, словно собачку, и уже более недовольно велел ехать с ним домой.

— Сила есть, ума не надо, — лишь ответил сеньор.

Джордж проигнорировал, Мирэя села верхом, и все поехали. По пути ее разрывало от эмоций, поведение неудачника в постели ужасно задевало, а тут при солдатах прямо само величие… возомнил себя самым главным, смеющим унижать.

— Ты снова нарушила мое слово и требование, Азизу ты нахамила и оскорбила его… это неприемлемо, и мое терпение скоро лопнет, — заявил жене Джордж.

Мирэя смотрела вперед, нарочно выказывая безразличие. Муж ее утомил, как и всё замужество, и подобная семейка.

— Меня не было столько времени, может, скажешь что-нибудь супругу?.. — возмутился на молчание Джордж.

Мирэя навела четко показывающий отношение к ситуации взор со слегка поднятыми в дерзости бровями и сухо ответила:

— Тебя не было меньше половины дня… — после отвернулась вперед, вновь показывая молчаливое несогласие.

Обидчивого Джорджа сильно задело отношение жены, он надул губы и фыркнул, дернув поводья ехать быстрее. Пол уже давно ратовал за наказание непослушной супруге, а сегодняшнее ее поведение с поездкой к недругам вообще взбесило брата. В комнате Джорджа он возглашал, что тот мямля, а его выставляет на посмешище собственная жена.

— Ты даже спишь в другой комнате! — развел руками и заявил ему Пол. — А скоро будешь спать возле ее постели на полу!

— Не буду, я не слабак, я ей покажу… — уверял Джордж, однако Пол не верил и прекрасно знал своего младшего брата.

— Дрянь она у тебя редкостная… сдружилась с португальцами нам назло… это же очевидно. Они тебя чуть не убили, а она по гостям, мать ее так… — негодовал Пол, выпучивая глаза с мешками под ними.

Джордж сначала хотел одернуть брата не оскорблять Мирэю, но он был слишком обижен и промолчал. Муж весь вечер ждал, что жена придет и покориться, попросит прощение, однако этого не произошло.

Ночью возбужденный и жаждущий близости Джордж пошел на поводу у своих чувств и направился сам в ее спальню. Мирэя еще не спала и сидела у открытого окна, наблюдая небо и колыхающиеся верхушки деревьев. На ее лицо попадал приятный нежный ветерок, даже он был желаннее рук или губ собственного мужа. Джордж вошел без стука, ибо теперь он имеет право, и присел на кровать, начав снимать накинутый пиджак и брюки. Мирэя так сильно его не хотела, что решила сделать то, чему ее научила Амира, как раз на такой случай… Однако, в то же время для иного… для любви… Она сама подошла и села на корточки возле Джорджа, он был приятно удивлен. Мирэя полезла рукой в его штаны и начала в них ритмичные движения вверх-вниз. Мужчина пришел в изумление, возбуждение быстро возросло и добралось до пика… Ублажая и вынужденно трогая его помещающееся в ладонь достоинство с лишней, будто снимающейся при движении рукой кожей, Мирэя отвела голову и смотрела в окно на луну. Она с трудом сдерживала слезы и ждала, когда всё закончится. Она поняла это по оказавшейся в ладони вязкой белой жидкости и быстро встала для ухода в ванную комнату. Издававший в сладком процессе стоны и попискивания Джордж, удовлетворился и не стал больше лезть к девушке, да и не смог бы… не было мужских сил. Он надел обратно пиджак, застегнул штаны и ушел к себе, дабы Пол не подумал, что братец сам прибежал мириться и так быстро простил непутевую жену. Мирэя тщательно щеткой всё смыла и, поняв, что муж ушел, вышла в спальню. Нелюбовь как в целом, так и в постели ее сильно глодала, она страдала, что у нее, чувственной и страстной натуры, брак такой нелепый и бесчувственный…

Утром, вновь завтракая одна во дворе, Мирэя услышала собачий визг и подскочила с места. Оказывается, к домам прибился рослый щенок и несколько дней жил в домике Амрита, а сегодня его увидел Азиз и велел выкинуть, ибо у мистера Пола аллергия на шерсть. Всё бы ничего, слуга ведь заботится о хозяине, вот только он схватил щенка и кинул, как тряпку, отчего собака завизжала. Глаза его покраснели от злости, он следом схватил за шею Амрита и стал что-то угрожающе говорить, но тут подошла Мирэя.

— Сейчас же отпусти его! — потребовала она громким, твердым голосом.

Азизу пришлось послушаться.

— Не смей его или собаку трогать, ты понял? — заявила серьезная миссис Лестер.

Азиз с огромным нежеланием чуть опустил голову и согласился.

— Мистер Пол велел не заводить собак или кошек, мэм сахиб, — поведал Азиз сквозь зубы и бороду, что дергалась от лицевых мускул.

— А мэм сахиб велит оставить собаку у Амрита и оставить его самого в покое, вряд ли мистер Пол зайдет в дом юноши, оттого ему негде поймать аллергию… — сказала с непоколебимым выражением лица Мирэя.

Азиз вновь совершил замедленный кивок и отошел.

— Амрит, ты должен следить за собачкой, она не должна приближаться к дому, иначе быть беде, — сказала девушка, когда Азиз ушел.

Вроде бы ушел, но стоял за деревом и подслушивал. Мирэя присела и с улыбкой погладила щенка. Он принялся облизывать ее и играть. Это вызвало умиление и радость, девушка засмеялась, что слышал суровый Азиз.

— Чем ты его кормишь? — спросила в хорошем расположении духа Мирэя.

— Чем придется, я и сам не всегда ем… рис да овощи обычно, то же и собаке… Я назвал его Рама, в честь любовной истории Рамы и Ситы, — поделился Амрит.

Мирэя расстроилась, что собака ест рис и овощи, ведь ей нужно мясо, собственно, как и человеку, хотя бы иногда.

— Я поищу что-нибудь на кухне, спрошу у Тары, — обещала она.

Амрит воодушевлённо улыбнулся. Мирэя встала с корточек и поинтересовалась:

— А что за история любви Рама и Сита?

— О, это целя легенда… — начал Амрит, как вдруг из дома выскочил разъяренный Пол с ремнем в руке.

Азиз только что доложил ему о произошедшем и приукрасил, что мэм сахиб снова оскорбила его и слишком близко общается с юношей.

— А ну, иди сюда, щенок! — возгласил Пол не собаке, а Амриту.

Собака же поджала хвост и сразу забежала в домик.

— Не сметь! — воскликнула Мирэя и встала перед юношей, закрывая его собой.

Однако Полу это всё изрядно надоело, что касается девицы, и он вдруг схватил ее за руку и грубо оттолкнул, отчего она пошатнулась и, запутавшись в юбке, упала. Раздавались щелчки по телу Амрита, а он лишь мог подпрыгивать и умолять перестать. Из домика выглядывала Дипти, но и мысли не держала вмешаться, она боялась негодяя Пола, да и своего мужа, больше всего на свете. Возмущенная до нельзя Мирэя быстро встала и с новыми силами ринулась на здорового, по сравнению с ней, тирана. Он буквально зарычал на нее и вдруг щелкнул по ногам. Несколько юбок, из чего состояло платье, помогли смягчить удар, но он был ощутим.

— Мерзавец! — выругалась на него девушка, растрепав прическу.

Ее кудрявые пряди болтались в разные стороны ввиду резких движений. Пол даже опешил от оскорбления и приостановился, отпустив Амрита.

— Нашел мальчика для битья, знаешь, что он не может дать сдачи, а твой верный пес Азиз разносит сплетни и жалуется тебе на него… Тьфу, гадость! — заявила осмелевшая Мирэя.

Ее не на шутку обуяло негодование, храбрость подкрепляли отчаяние и несчастье, с которым она живет. Амрит приложил ладонь к устам, боясь теперь для мэм последствий. Пришел в шок и Азиз, снова прячущийся за деревом, притом больше шокировало его оскорбление в сторону безудержного Пола. Он медленно пошагал к Мирэе, она, вытянув вверх указательный палец, заявила:

— Я тебя не боюсь!

Девушка исподлобья уставилась на мужчину и всеми силами подавляла его взгляд и пыл. Право, Пол такого совсем не ожидал, возникла легкая растерянность. На улице появился Джордж, в окно вылезла Бернадетт.

— Высеки ее за такое поведение! — крикнула мать.

— Стой, перестань! — крикнул спешащий ближе брат.

Отдыхиваясь после бега, Джордж остановился возле жены и спросил, что происходит.

— А то, что я мерзавец… твоя женушка меня только что грубо оскорбила, а за юнца заступается уже не в первый раз… видимо, сблизились… Не то, что с тобой… зачем ей муж, если тут шустрый молодой мальчишка… — выдал первый Пол, переглядываясь гневным взором с Мирэей.

Джордж опешил, он знает про первую историю с седлом и защиту от жены в сторону Амрита, а сейчас вовсе в недоумении и смятении. Глаза его забегали, руки затряслись, появились капли пота на лбу.

— Почему ты молчишь? Твой брат меня толкнул и ударил, а ты молчишь… — в озадаченности и расстройстве произнесла Мирэя.

— Э-э… я… не молчу… я уже просто не знаю, как быть… ты меня постоянно подставляешь под удар… ссоришь с семьей… — высказал вдруг Джордж, чего вообще не ожидала жена.

— Да что вы там медлите! Пол, накажи их обоих! — снова крикнула мать. — Джордж, сынок, не вмешивайся, ты не сможешь так, как твой брат, он всё правильно делает… — обратилась она более сдержанным и любящим голосом.

Мирэя в безнадежности подняла глаза на мужа, в них застыли слезы. Он же теребил воротник и тяжело дышал.

— Я сам накажу… — наконец сказал Джордж. — Мирэя, иди к себе и не выходи из комнаты, пока я не разрешу.

Девушка усмехнулась сквозь слезы, показывая тем самым остаточную храбрость.

— Иди! — рявкнул Пол на ее дерзость, что смеет так себя вести. — Какой ты добрый, братец, надеюсь, хоть запрешь дверь-то… — сыронизировал он.

Мирэя побежала в комнату. Позже она услышала, как Джордж пытается вставить ключ, чтобы закрыть ее. Однако внутри мешала тряпка.

— Что за черт… — возникал мужчина, присев к замочной скважине.

Он вытащил кусок тряпки, внезапно Мирэя открыла дверь и сказала:

— Если ты это сделаешь, то наш и без того хлипкий брак разрушится…

Джордж в задумчивости поднял глаза, быть слабаком перед братом и матерью, а тем более местными слугами, которые всё видели, он никак не мог и не хотел. Принять решение помогло то, что он военный и должен быть сильным.

— Прости, но я вынужден, ты меня вынудила… — произнес ведомый мужчина.

Он встал, взялся за ручку с другой стороны от жены и закрыл дверь. Раздался щелчок от ключа.

Так прошел день и вечер. Мирэе даже не принесли еды, по велению злобного Пола. Мол, и так отъела задницу на их харчах, выдал мужлан. Джордж снова пошел на поводу у брата.

В отсутствие мужчин ключ доверили маменьке, под ее командованием Луиза утром принесла на подносе завтрак, оставила на столе и сразу направилась на выход, как требовала дама. Сама она стояла у двери и следила, чтобы женщины не обмолвились ни словом. Луиза печально взглянула на сидящую за туалетным столиком девушку и вышла. Гордая же Мирэя даже не повернулась на свекровь и спокойно расчёсывала волосы.

Позже внезапно раздался голос в замочной скважине. Туда снова заглядывал озабоченный Роберт.

— Танцовщица, потанцуй еще… — произнес он.

— Ну и наглец! — возмутилась девушка.

Она подошла к замку, присела и вдруг плюнула в него, попав прямо в глаз.

— А-а, — произнес тот. — Ты… дрянь! — выругался оплёванный Роберт, вытирая глаз.

Охотка быстро прошла, и уязвленный юноша скорее ушел.

Новым днем случилась очередная порка. Пол недосчитался одного мешка крупы, а Азиз рассказал, что Амрит посылает мешки матери туда, где живут их туземные враги, которые совершают набеги и убивают солдат. Отхлестав ремнем юношу, Пол куда-то потащил беднягу. Мирэя слышала в окно крики и рыки, а что было потом, не поняла, ее окно выходило на другую сторону. Сердце заболело за несчастного Амрита и собачку… кто теперь будет за ней ухаживать… Вскоре раздался выстрел, две местные служанки взяли убитого щенка, замотали в ткань и понесли сжигать. Мирэя догадывалась, что происходит, ее сердце рвалось из груди, она попыталась открыть дверь, но не могла. Она даже пинала ее и била по ручке подсвечником. Ручка отвалилась, однако это ничему не помогло, замок был ниже. Услышав стук и шум, к двери подошла Кэтрин.

— Кэтрин, пожалуйста, скажи, что был за выстрел и куда увели Амрита… — обратилась к ней Мирэя.

Однако девушка была настроена негативно, муженек нажаловался ей, что Мирэя якобы подозвала его сама к замку, а потом оскорбила и плюнула. А он всего лишь хотел помочь — добрая душа.

— Плюнула в моего мужа, а теперь просишь помощи… — выдала Кэтрин. — Я всё знаю, мне Роби поведал, у нас нет секретов…

— Неужели… — усмехнулась Мирэя, собрав волю в кулак. — А что еще он тебе поведал? Например, секрет о том, кто был в вашей спальне, пока ты ночевала у Жулии… которую потом оплевала твоя семья, как и ее достойных родителей… — выдала с явным намеком она.

Кэтрин в недоумении раскрыла рот, охватил интерес… Вспомнились слова пьяного Пола, когда тот упал со стула.

— Ты всё врешь, португалка! — воскликнула заплакавшая Кэтрин и ринулась к себе, ибо муж ей запретил общаться и подходить к двери.

Вечером Джордж открыл дверь и подал Мирэе письмо.

— Это написал супруг Эммы, с которой ты познакомилась на корабле… Его жена пропала… скорее всего, ее похитили туземцы. Я думаю, она уже давно мертва, — поведал мужчина.

Мирэя в ужасе скорее достала письмо и прочитала. Она даже не обратила внимания, что муж наглым образом сам вскрыл конверт, адресованный не ему, а ей. Супруг Эммы написал, что никто не видел, куда она делась, вроде бы была рядом и вдруг пропала… а почти одновременно неподалеку видели туземцев из соседней недружелюбной провинции… Девушка сильно расстроилась, села на край кровати и заплакала. Джордж вроде бы хотел пожалеть ее, присесть рядом, но напускная гордость и веления семьи не позволяли.

— Я хочу выйти… — произнесла Мирэя.

— Ты же знаешь, что это пока невозможно, — ответил супруг.

— И сколько я буду сидеть взаперти? Неделю? Месяц? А ты будешь обходиться сам, без меня в постели… — спросила она и нарочно выдала в конце.

Джордж сначала возмутился на подобные словечки, однако после подумал…

— Извинись перед Полом за оскорбления и тогда выйдешь… — ответил он.

Извиняться перед тем, кто толкнул и ударил, перед негодяем — было не в ее характере. Гордость не позволяла.

— От меня исходили лишь слова, а от него рукоприкладство… как ты думаешь, кому стоит извиниться? — с вопросом пыталась направить в нужное русло Мирэя неразумного мужа.

Джордж вновь подумал и поинтересовался об ином:

— Куда ты хочешь выйти и пойти?

— Я хочу навестить дом, в котором жила моя семья…

— Я же тебе говорил, что его разрушили туземцы…

— Там всё равно что-то осталось, хотя бы половина стены или крыши, — уверена печальная девушка.

Тяжело вздохнув, Джордж все-таки согласился, но пометил, что это будет не завтра. Затем он ушел, не заперев дверь.

Вечером Мирэя тихо вышла и спустилась во двор. Оттуда она дошла до домика Амрита и негромко позвала его. Вход в его дом был завешан тканью, на ней была дырочка. В нее заглянула девушка и поняла, что дома пусто. Она увидела на окне без стекла очертание стоящей фигурки и решила войти. Это было божество в позе танца, с четырьмя руками, в круге. Изготовлено из железа, на подставке. Возле ещё фигурка сидящего, скрестив ноги, божества и одна поменьше с головой слона. Мирэе это было незнакомо, в их доме не было ничего индуистского, Нила лишь рассказывала, что поклоняется великому Шиве и богине Шакти. Фигурки сделаны очень умело, выделена каждая, даже самая мелкая деталь, например, украшения на шее или на щиколотках божеств. Рядом стояли чаши с маслом, в них фитильки. Лежали цветочки, которые уже завяли. А значит сегодня Амрита не было дома. На полу устроена лежанка, одежда также лежала прямо на полу, в конце помещения кувшин и тазик для умывания, было даже зеркальце, а в керамической емкости глина для очищения тела. В углу стояли друг на друге большие чаши для носки крупы.

— Куда тебя негодяй дел… — рассуждала озадаченная Мирэя.

Она вышла и огляделась на отсутствие посторонних глаз, дошла до домика Тары и двух остальных местных и постучала в их дверь из скрепленных веток. Обе были на месте, а вот подстилка Тары свободна. Девушки думали, она еще на кухне. Мирэя спросила про Амрита, обе резко замолчали и не хотели говорить.

— Прошу вас, скажите мне, где он… я обещаю, что не выдам вас… — не оставляла попыток добиться пришедшая.

Внезапно одна произнесла:

— Амрита посадить в амбар, где зебу…

Мирэя немного взбодрилась, что юноша хотя бы тут рядом. Она поблагодарила и направилась туда. Внезапно, за деревьями раздался шорох, неподалеку среди зелени прятались Тара и Роберт. Юноша издал голосовой звук, по которому Мирэя его узнала. В темени девушка лишь уловила его дергающееся тело, а Тара была прислонена к дереву. Мирэя прошла в другую сторону к амбару. Дверь его была заперта на замок, а ключ у Азиза. Девушка расстроилась неудаче, но не хотела сдаваться. В амбаре с другой стороны было застекленное окошко, однако слишком высоко для роста Мирэи. Немного подумав, предприимчивая девушка вернулась в домик Амрита и взяла те большие чаши. Даже пустые они были весьма тяжелые. Она поставила их возле стены и наступила, возвысившись до окна. Внутри лежали зебу, дальше обнаружился Амрит. Беднягу приковали цепями к стене за обе руки, он сидел на коленках с опущенной головой и не мог сдвинуться. Рядом даже не было чашки с водой. Увиденное повергло Мирэю в шок, она занервничала и едва не упала с чаш. «Что же делать…» — мысленно заметалась девушка. Окошко было маленьким, в него не пролезть. Вспомнив Азиза и ключ, Мирэя разгневалась и даже хотела отомстить ему, например, насыпать крупу в его повозку или оставить веревку от мешка, навести, что это он украл добро Пола. Но тогда попадет и Дипти, лишь из-за нее девушка не рискнула. Оставался единственный шанс — Джордж. Мирэя надумала пойти к нему и специально покориться в обмен на свободу Амриту.

Она постучала в комнату мужа и вошла. Он лежал в кровати и уже спал, но, услышав приход жены, привстал. Девушка улыбнулась так, чтобы обескуражить его и завлечь. В спальне стоял очень неприятный запах.

— Ты не запер мою дверь… и я поняла, что должна сделать… — с придыханием нарочно вымолвила она, подходя ближе.

Волосы Мирэя распустила для большего соблазна. Подойдя к постели, она поняла, откуда запах, — под кроватью стояла полная ночная ваза, которую она случайно задела ногой. Пришлось делать вид, что ничего не чувствует и не понимает.

— Право, не ожидал… поражен и изумлен… — произнес взбодрившийся Джордж.

Мирэя полезла, словно лисичка, к нему на постель и запустила руку под одеяло. Ощутив ее нежную ладонь на своем достоинстве, Джордж заохал, рот его остался открытым для нужного воздуха. Мирэя начала гладить и водить рукой, а сама произнесла:

— Дорогой, я читала книгу в гостиной и мне было так жарко… почему Амрит не пришел на зов помахать опахалом…

Сквозь удовольствие и охи Джордж ответил:

— Пол наказал его за воровство… скоро придет…

— А давай сегодня… — предложила Мирэя.

Муж хотел ответить отрицанием, но хитренькая девушка прибавила ритма и сжала его причиндал сильнее.

— Давай… давай… сегодня… сейчас… — говорила она чувственным тоном.

Наслаждаясь, Джордж воскликнул:

— О, да! Давай!

Мирэя быстро закончила и вытащила руку, пока жидкость вновь не оказалась на ней.

— Скажи Азизу освободить Амрита, ты обещал…

Джордж приходил в себя, накал спадал, он прищурился и уточнил:

— Обещал?

— Да… ты только что сказал «давай», — уверила девушка.

Муж усмехнулся.

— Я совсем не об этом думал и говорил в тот момент… не будь наивна…

Его ответ взвинтил Мирэю, охватило негодование. Она ударила рукой по тому самому месту и громко выдала:

— Ты согласился! А я согласилась тебе покориться, сама пришла! Ты лжец!

Джордж подскочил.

— Так ты пришла из-за того мальчишки… — произнес он в прищуре и с нахлынувшей обидой.

— Освободи его, ты ведь получил своё… хочешь — получишь еще после того, как бородатый негодяй его отпустит…

— Вот как ты заговорила со своим мужем… Ты что, шлюха, чтобы вот так себя вести… и вообще, кто это тебя обучил всему этому пошлому…

— Сначала стонал от удовольствия, а теперь это стало пошлым… — усмехнулась сквозь возмущение Мирэя.

— А ну, закрой рот! — воскликнул трясущейся Джордж. — А что еще ты умеешь и на ком испробовала до меня, а?! Права все же моя мать… ты легкомысленная и испорченная женщина… — заявил супруг.

— А ты слюнтяй и слабак! — вдруг прямо ответила отважная Мирэя и выказала пренебрежение.

Мужчина это уловил и пришел в шок.

— Знаешь, что… дорогая… — прищурившись, сказал он. — Амрита освободят завтра, а вот тебя пора по-настоящему проучить…

Джордж ринулся к двери и направился до брата. Мирэя поняла о беде и решила убежать. Она выскочила из коридора, спустилась вниз и наткнулась на Азиза. Тот уже без смущения схватил ее за руку и остановил.

— Мне позволили вас сдерживать силой, если понадобится, мэм сахиб, — оповестил он.

— Отпусти меня, негодяй! — воскликнула девушка и дергалась в попытках вырваться.

От тряски с пояса Азиза спала связка ключей. Мирэя увидела ее и предприняла отчаянный шаг… Она плюнула в лицо индийца, чем отвлекла его, тот ослабил руку, пока Мирэя подняла ключи и побежала до амбара. Она открыла замок и нашла на связке два мелких ключа от оков. Амрит был еле живой, губы его высохли от жажды, на теле ссадины и синяки. Мирэя освободила его руки, тот ослабленный упал. Она успела поднести ему ведро с водой, полила на голову и дала попить. Юноша начал приходить в себя. На входе появился разъяренный Пол. В руке его сорванный толстый прут. Он набросился на девушку, она пыталась сопротивляться и даже ударила его пустым ведром, но сил у мужлана было намного больше, поэтому Пол все-таки схватил ее и прямо по полу за воротник потащил, прихватив и волосы. Бушующий, с неистовым взглядом зверь прислонил Мирэю к дереву, рывками срезал ножом сорочку и оголил спину. Он без сомнения, с остервенением нанес удар прутом, тут же оставивший красный яркий след на ее белой нежной коже. Раздался звук второго удара, Мирэя сквозь слезы лишь тихо кряхтела, схватив руками ствол дерева. Позади появился Джордж, его испугало происходящее, но засевшие обиды и испорченное о грязной жене мнение не позволили подойти и остановить брата. Муж просто стоял и наблюдал, порой зажмуриваясь от резких взмахов руки Пола. Он бил девушку, пока вся ее спина не покраснела, где-то даже появилась кровь, струйкой стекая на белую сорочку.

— А потом я тебя прямо в таком виде пущу по деревне туземцев! Голая пойдешь! — угрожал грозный и жестокий Пол.

Закончив битье, он бросил прут, схватил избитую девушку за руку и повел домой. Стоящий неподалеку Джордж проводил взором. Пол втолкнул Мирэю в ее спальню и запер на ключ. Следом поднимался Джордж и видел на полу капли крови, это его пугало и тревожило, но сейчас он уже не мог вмешаться, ибо сам попросил брата помочь наказать жену. Мирэя навзрыд заревела в подушку, с перебоями дыша и хрипя. Ссадины и раны болели и щипали. Она попыталась их промыть, от воды щипание стало еще сильнее. Превозмогая боль, девушка омыла тело, сменила сорочку и прилегла на бок.

— А вдруг ей понадобится зашивание или обработка ран… — переживал Джордж, стоя у двери спальни брата.

— Не понадобится, прут толстый, не разрывал ей кожу, лишь немного кое-где… иди спи, — ответил Пол, снимая пиджак.

Джордж ушел к себе.

Мирэя не могла открыть заплаканных глаз до самого обеда. Позже она надела темное платье и встала у раскрытого окна. Девушка и не заметила, что начало смеркаться. Она смотрела на небо и замедленно моргала, порой вовсе одним глазом, самочувствие было ужасное. Сегодня ей до сих пор не принесли еду, но и аппетита у нее не было, лучше не видеть никого из семейки. Лучше умереть с голоду, но не на их глазах. Внезапно она уловила шелковое покрывало от сари фиолетового цвета, что было на Таре. Роберт вновь использовал отлучку якобы по делам вместе с отцом и капитаном, но сам бездельничал и уединялся с местной девушкой среди деревьев, так как она не могла надолго и далеко отходить от дома, а сластолюбцу подавай развлечения. Послышалось, как Кэтрин открыла соседнее окно. Внезапно опустошенная Мирэя весьма безразлично обратилась:

— У тебя есть бинокль?..

Кэтрин услышала и, сделав деловой вид, ответила:

— Я тебе ничего не дам…

— Я спросила не это… — с появляющимся гневом добавила Мирэя.

— Ну есть у мужа… и что тебе? — недовольно сказала Кэтрин.

— Мне ничего, а ты посмотри в него туда правее… — сообщила девушка.

Кэтрин растерялась и не понимала, что нужно португалке. Но все же взяла с комода бинокль и стала смотреть.

— Ну и что там я должна увидеть… индийцев… — молвила она, водя увеличителем по сторонам.

Внезапно раздался громкий, с хрипом ах, даже выпал бинокль и шумно упал на пол.

— Не может быть… мой Роби… — вымолвила Кэтрин.

Мирэя поняла, что девушка увидела за деревьями мужа, изменяющего с Тарой. Притом индианка совсем не хотела, пыталась вырваться, но Роберт держал ее за запястья и своим телом придавил к стволу.

— Это не просто измена, это насилие… — произнесла Кэтрин и ринулась к двери.

Она добежала до пары и напала на Роберта с кулаками, возглашая в слезах и истерике.

— Как ты мог! — доносилось до окна Мирэи.

Мирэя не ощущала никакого удовлетворения и тем более злорадства. Она закрыла окно и прилегла на бок, ибо не могла лежать на спине.

Позже вернулись хозяева. Кэтрин долго кричала и плакала, сердце ее было разбито. Роберт пытался оправдаться, даже всё перекинул на гулящую Тару, якобы это она его соблазнила, однако супруга видела, как он ее держал против воли. В гостиной происходила суматоха, мать семейства пыталась успокоить пару, вмешался басом Пол, утверждая, что одна измена — это мелочи, нужно простить, ибо такова сущность мужчин… Голоса раздавались долго, но Мирэе было всё равно.

Спустя пару дней она проснулась, посмотрела на себя в зеркало и вдруг обула туфли на каблуках. Девушка насильно заставила себя улыбаться, поставила руки на бока с частью юбки между пальцами и стала танцевать. Кружась и перемещаясь по комнате, она громко, с силой стучала каблуками по полу. Под ее спальней внизу располагалась гостиная, где как раз пили чай гости в лице семьи Эткинсон и хозяева в лице Бернадетт и Джорджа. Агнес первая услышала стуки и подумала, что наверху стучат молотками.

— У меня и так голова раскалывается сегодня… а тут еще что… — возмутилась хворающая мать семейства.

Джордж задрал голову и понял. Мирэя ускорила движения и забегала по спальне, усердно топая ногами. В комнату постучал и хотел войти супруг, однако дверь была заперта, а ключ у Пола. Он передавал его Луизе лишь на минуту принести еду и сразу же вернуть. А кормить бесстыдницу и негодяйку только когда он дома, то есть утром и вечером.

— Мирэя, прекрати стучать… что ты там делаешь?! — велел и спросил Джордж.

Он заглянул в замочную скважину и увидел, как она самозабвенно танцует, не обращая на его слова внимания.

— Тебе что мало было порки? — заявил Джордж.

Но Мирэя не слушала и громко пела песни на португальском, продолжая стучать каблуками. Джордж пребывал в растерянном состоянии, Пола не было, а значит не было ключа, и он ничего не мог сделать.

— Mulheres! — протяжно и громко пела Мирэя о женщинах.

Глубоко дыша, она смотрела на себя в зеркало и улыбалась сквозь слезы. Сделав взор исподлобья, девушка засмеялась недобрым, показывающим бесстрашие, но при этом отчаяние смехом. Она встала на кровать, взяла с тумбочки подсвечник и бросила в зеркало у туалетного столика. Оно разбилось, осколки отлетели в стороны, раздался громкий шум от стекла, что даже услышали в гостиной. В коридоре ошеломленный Джордж снова вернулся к двери и слушал, он подумал, что Мирэя хочет убить себя.

— Только после тебя… — выдала она ему на вопрос.

Джорджа крайне поразило подобное общение, взыграли по новой все обидки.

— Выпусти меня, муж неудачник! — заявила ему сама не в себе девушка.

— Ну это тебе так даром не сойдет с рук… — сказал уязвленный супруг и поспешил вниз ожидать приезда брата.

Во дворе к нему подошел Азиз и вежливо попросил разрешение дать совет. Ему, конечно, было позволено.

— Неподалеку, за рекой есть специальная община для женщин, которые провинились… их туда отправляют обычно мужья, отшельническое место, от туда не сбежать из-за реки с одной стороны и густого леса перед горами с другой. Еще ни одна виновная не убегала, зато пребывание там им идет на пользу. Общиной командует очень строгая старуха, ее помощницы бьют палками тех, кто не слушается… Отправьте вашу жену туда на какое-то время, в чужом месте ей будет сложнее показывать свой нрав, — поведал Азиз.

Джордж задумался. Когда приехал Пол, он поделился с ним, и брат поддержал идею.

Глава 7

Новым утром Джордж открыл дверь спальни жены. Она сидела у окна, на полу у столика осколки разбитого зеркала, постель скомкана, подушки и одеяло на полу, точно прошелся ураган.

— Вижу, ты уже одета. Отлично. Тогда возьми необходимые вещи в дорогу и идем, — сказал он.

Мирэя была в светлом платье, встала со стула и повернулась; на лице ее удивление. Джордж больше ничего не сказал. В итоге она собрала волосы, обулась, взяла небольшую сумку с дополнительными вещами и вышла.

За парадными дверями ждал экипаж, рядом стоял Азиз, за кучера индиец — друг Азиза, он знал, где находится то самое отшельническое место для провинившихся жен. Неподалеку выглядывал Амрит, в глазах его застыли слезы. Из окна гостиной смотрела убитая горем Кэтрин и злилась на Мирэю за то, что та рассказала про мужа и разрушила ее брак. Девушка села в экипаж, с ней Джордж.

Путь был неблизкий, всю дорогу супруг молчал и смотрел в окно. Супруга тоже. Больше нечего говорить… Экипаж приехал к маленькому пирсу. У него стояла лодка, в ней гребец. Мирэю посадили в лодку, Джордж остался на пирсе и попрощался на месяц. Когда лодка отшвартовалась от пирса, девушка подняла взор на мужа и всем видом выказала горечь, пыталась просить помощи или же снисхождения… Однако непоколебимый, как никогда, супруг полностью игнорировал жену и нарочно отвернулся. Пол ему сразу велел не заводить бесед с хитрой девицей, иначе у нее может получиться разжалобить мягкого Джорджа. Вслед мужчина вовсе пошел к экипажу и больше не посмотрел на Мирэю. По пути в лодке девушка взглянула на обручальное кольцо на безымянном пальце и вдруг сняла его… символ бракосочетания превратился в ненужную вещь, как и развалился сам брак, и она отпустила кольцо в воду…

На другом берегу ее ждала встречающая женщина — помощница главной.

— О… — сразу произнесла она, когда Мирэя вышла из лодки. — Иностранки у нас еще не быть… что же такого надо было натворить, чтобы англичанин муж отослать сюда… — удивлялась индианка на ломаном английском.

По возрасту она была уже зрелая, худощавая, с морщинами на темном лице. Вид недружелюбный. Они пешком пошли по тропинке сквозь деревья, та была босая, пятки черные от грязи. Закапал дождик. Мирэя вышла и оказалась в маленькой, устроенной деревушке, вернее, здесь просто стояли хлипкие, будто для нищих, лачуги из веток, не было даже из коровьих лепешек, словно строили наспех, лишь бы было что-то укрыться от дождя, почти шалаши. В самом большом домике на сваях жила главная старуха, точно хозяйка женского монастыря.

— Будешь жить здесь, — указала местная встречающая на лачугу слева.

В ней уже жила девочка-подросток, что крайне поразило Мирэю. У нее были налысо подстрижены волосы, будто мальчик. Укутана в белое одеяние, кое-где дырки и пятна.

— А что здесь делает ребенок? — спросила девушка у индианки.

— Ну вообще-то это не твое дело, но я сделать исключение и сказать тебе… — отвечала деловая помощница хозяйки. — Ее по договору за деньги выдать замуж, а муж разглядеть ее в брачную ночь и передумать… он отдать ее сюда изначально за непослушание, но так и не забрать вот уже год…

— Какой ужас… да ей же лет тринадцать… — поразилась Мирэя, что сердце закололо.

— Одиннадцать… она просто рослая, — ответила хамоватая индианка и велела зайти в лачугу. — Сегодня привезли белье, завтра пойдете стирать… — сообщила она.

— Что? — еще больше поразилась Мирэя и даже усмехнулась.

— А что ты думать, что тут тебе дом отдыха… сюда присылают для того, чтобы женщины стать смиренными, послушанными и трудолюбивыми… чтоб уметь ухаживать потом за мужьями… так что ты тут на равных правах со всеми, ты ничем не лучше, чем смуглые… — выдала помощница и прошла дальше.

Мирэя вошла в лачугу. Девочка сидела на подстилке и показала ей занять вторую. Она была очень милой и приветливой.

— Меня зовут Кунти, а тебя? — сразу спросила на английском языке она.

Пошел сильный дождь, сквозь ветви в лачугу попадали капли как раз на подстилку новоприбывшей. Мирэя представилась и переместила матрас. Она присела, но и тут на нее капал дождь.

— Двигать ко мне близко, тут нет дождь, — сказала девочка.

Мирэя вдруг вспомнила ругательное слово на языке Нилы, которое она однажды произнесла, пролив чай, и с тех пор девушка запомнила его. Мирэя сказанула, а Кунти вдруг ахнула и захихикала.

— Это мой язык, — сказала она на своем родном.

Мирэя поняла. Тогда девушка попыталась сказать еще что-нибудь вроде как дела, как здесь оказалась, что ты тут обычно делаешь. У нее весьма хорошо получалось, в детстве дети всё схватывают налету и долго помнят.

— Я записала в книжку почти все слова, которые знала на твоем языке, но книжку я не взяла сюда, — сказала на английском Мирэя.

— Ничего… я ведь тоже знать твой язык. Ты немного мой, я немного твой, вот и получается диалог… — ответила неунывающая девочка.

Мирэя улыбнулась. В углу Кунти поставила слепленый горшок с цветком, окружила его камнями, в том числе большими, внесла немного жизни в мрачную лачугу. Она также умела шить и вышила из растительных нитей маленькую одноцветную картинку.

— Хочешь, я тебе показать, как я это шить? — предложила девочка.

Мирэя непременно согласилась. За пару часов они уже сдружились, вместе тянули нити или отгрызали, так как ножниц не было, и с забавой хихикали.

— А у меня есть вот что… — вдруг вспомнила Мирэя и достала из сумки шляпку с цветами. — Смотри…

Она надела ее на Кунти, девочке очень понравилась изысканная и красивая вещь. Новоприбывшая достала зеркальце и показала.

— У тебя всё такое красивое, как ты сама… — похвалила Кунти. — Чем же ты могла не угодить мужу… — недоумевала она.

Мирэя немного взгрустнула.

— Да если бы он был… муж… а то лишь одно название, — ответила с разочарованным выражением лица девушка.

— И всё равно я тебе завидовать… муж твой глупец, а ты красавица… — добавила Кунти, желая подбодрить. — Он еще пожалеть… вот увидишь.

— Да пошел он! — выдала на веселой нотке Мирэя и подмигнула.

Девочка засмеялась. Смех услышала та же помощница и палкой постучала по лачуге, чтобы замолчали и вели себя тихо, здесь им не свидание подружек. Мирэя выглянула в щель между ветвей в «стене» и увидела другие лачуги, в них тоже были женщины, все местные — индианки.

— Ну и скряга… — произнесла Мирэя о помощнице.

— Сара̀ла сама сюда когда-то попала, потому что от нее отказался муж, его предки прийти в Индия из Афганистана. Она не подошла ему как жена, даже разные религии… — поведала Кунти.

Мирэя вспомнила Дипти и Азиза, немудрено, что он знает это место… может, еще отправит сюда вторую жену.

— А чье белье вы тут стираете? — спросила девушка.

— Любое… какое привозят, со всей деревни, иногда от белокожих господ, если их слуги не справляться, — объяснила девочка. — Одежду тоже стираем и даже нижнее белье, иногда оно такое грязное, будто носила зебу… — добавила она, чем вызвала смех.

Мирэе стало забавно, но и одновременно брезгливо. Если бы она знала, куда заведет ее замужество, то лучше бы спрыгнула с корабля по пути в Индию.

— Ты привыкнуть… человек ко всему привыкнуть… надо только время, — сказала мудрая не по годам Кунти.

Позже к лачуге подошла Сарала и громко велела Кунти идти собрать созревших плодов для готовки ужина, а новоприбывшей помогать ей носить корзины. Мирэя вышла и вступила в размытую от дождя землю, ее светлые туфли с бантиком погрязли в грязи, подол также испачкался. На Кунти была темная большая тряпка, покрывающая всё тело, между ног сделано в виде шаровар, не доходящих до щиколоток, поэтому она не испачкала вещь, а только босые ноги.

— Как тут можно ходить босиком… — недоумевала Мирэя, придерживая юбку и выбирая, куда вступить.

— Ко всему привыкать, — повторила девочка. — Но наша соседка по дому уметь делать сандалии, я попрошу у нее для тебя… У тебя ступня больше, чем наши, поэтому нужно сделать новые… — поведала она.

Мирэя поблагодарила. Они подошли к деревьям, с листьев капала вода, попадая в воротник платья; ощущалась прохлада. Кунти тряхнула ветку, поднеся к себе, чем слила с нее всю воду, точно приливной дождь. Капли упали на голову Мирэи, а вместе с ними зеленый жук. Ощутив движение и щекотку за воротником, девушка полезла рукой и нашла насекомое, однако не сумела взять, жук провалился дальше к спине.

— Ай, ай, — забегала вокруг Мирэя, приговаривая. — Кунти, убери этого жука! — воскликнула она собирающей мелкие плоды девочке.

Та отвлеклась и стала помогать. Полезла тонкой рукой через воротник и нащупала насекомое.

— Вот он, он вовсе неопасен, чего ты кричишь, будто змея укусила… — сказала с забавой Кунти. — Давай скорее собирать плоды, если не успеем до темноты, то нас побьют… — уверила и поторопила она.

Мирэя в ужасе повела бровями и стала быстро срывать. В итоге девушки собрали четыре корзины и по одной скорее понесли к дому главаря. Полная и нахмуренная старуха, словно жизнь не удалась и она злится на весь мир, сидела в белом одеянии на крыльце. Под домиком на сваях устроена кухня, там трудились две женщины. Мирэя донесла последнюю корзину и взглянула на старуху. Она курила сверток, во второй руке держала палку то ли костыль, то ли для битья. Это напомнило мать семейства Лестер. Опустив заплывшие от щек глаза на новоприбывшую, старуха усмехнулась.

— Такого у нас еще не было… — произнесла она, имея в виду отосланную сюда белокожую.

Мирэя молча пошла дальше, а старуха вдруг крикнула:

— Или ты кто из здешних? Из Индии? С севера может?

Девушка решила показать характер и ответила на языке Кунти «нет». Старуха округлила глаза и попыталась встать, однако больные отекшие ноги не позволили.

Мирэя сидела одна в лачуге и вновь думала о своей жизни. Неподалёку стоял кувшин для умывания или питья, цветок Кунти начал сохнуть, и девушка немного полила его. Где-то снаружи раздались женские голоса, затем шорохи и хруст веток. Мирэя была уверена, это просто ходят пленницы. Она достала из сумки тот диковинный браслет, который остался в разрушенном храме от раненого, и в очередной раз стала рассматривать. Девушка и сама не знала, зачем взяла его с собой… возможно, ей хотелось, чтобы вещь стала своего рода талисманом… Вошла намокшая от дождя Кунти с двумя чашами, наполненными рисом и вареными овощами, в том числе теми питательными плодами. Мирэя спрятала браслет в потайной карман на поясе.

— Наш ужин, — сказала с улыбкой Кунти и подала чашу девушке.

Та понюхала, еда была свежей, потекли слюнки, она была очень голодная и стала есть. Опустошив чашу, Мирэя спросила, из чего сделана посудина.

— Из навоза… — ответила, жуя с полным ртом, Кунти.

Еду она брала прямо руками, чему следовала и новоприбывшая. Ответ ошеломил чужеземку, стало противно. Когда она ела, то съела и торчащую частицу в чаше, чем оказался навоз… Мирэя сморщилась, а Кунти закатилась в смехе.

— Молчать! — раздался голос стражницы, проверяющей перед сном лачуги. — Всем спать!

Девочка сразу замолчала, но хихикала в руку.

Вскоре настала ночь, Кунти уснула, Мирэя тоже прилегла. Шумела листва, хрустели ветви, к чему уже привыкла спящая. Однако позже показалось, что шелест слишком громкий, а по земле стучат копыта… Мирэя открыла глаза и присела, будучи в том же светлом, а ныне испачканном платье. Она прислушалась, затем выглянула в щели на стенах. Совершенно внезапно вблизи оказался мужчина в тюрбане. Девушка ахнула и отползла.

— Кунти, здесь какие-то мужчины… — сказала она девочке.

Та с трудом открыла сонные глаза и не поняла, что происходит. Неожиданно ветвистую дверь рывком оторвали, то же самое происходило и в соседних лачугах. Поднялся шум, женщины закричали.

— Кунти, кто это?! — воскликнула с округленными глазами напуганная Мирэя.

— Я не знаю… это чужие… — ответила девочка, прижимаясь к дальней стене.

Оторвавший дверь индиец стал входить, в руке его был кинжал. Он ринулся к девочке и хотел схватить ее. Отважная Мирэя вспомнила про камни у цветка и, схватив один тяжелый, стукнула по голове разбойника. От удара он всем телом упал на стену из веток, которая рассыпалась, лачуга частью разрушилась. Это увидели еще двое вооруженных кинжалами и поспешили на помощь своему.

— Беги, беги в лес! — велела сквозь частое дыхание Мирэя девочке.

Та слезла с лачуги и побежала, двое схватили девушку.

— А ну, пусти немедленно! Я англичанка, мой муж вот-вот за мной приедет! — кричала Мирэя на английском.

Однако это не помогло, ее дотащили до лошади, завязали руки и усадили верхом, позади уселся мужчина и взял поводья через пленницу, тем самым она не могла спрыгнуть. Некоторые другие также посадили к себе женщин и всех повезли. В темноте и суматохе Мирэя не могла толком понять о происходящем, она лишь увидела перед отъездом, как главную старуху скинули сверху на крыльцо.

Глава 8

Мирэю куда-то везли сквозь лес, начинало светать. Впереди увиделись горы, перед ними раскинут лагерь похитителей. Стояли шатры. Возле одного просторного сидели женщины и девушки. К ним усадили Мирэю, срезав веревки на руках.

— Что происходит… нас всех похитили… — заговорила девушка с окружением.

Почти все женщины были укутаны в разноцветные полотна, прятали даже лица. Одна вдруг сняла с себя второе полотно и подала новенькой.

— Скрой себя, так безопаснее, — вымолвила она.

Мирэя приняла и запахнулась. Из всех присутствующих были вроде бы только местные смуглые или очень темные женщины.

— Куда нас повезут, что с нами будет? — спросила она у той же женщины.

— Тихо, — вымолвила она, увидев приближение мужчин.

На них были туники примерно по бедра, на некоторых запашные, у всех длинные рукава, разные окрасы и даже с узорами. На ногах шаровары либо более узкие вроде кальсон, а поверх намотана ткань, будто юбка. Все были обуты в полусапожки из кожи. У других Мирэя увидела длинные кольчуги, точно у воинов. И все имели при себе холодное оружие либо лук со стрелами. Один из них медленно проходил мимо сидящих женщин и осматривал. Кому-то он велел войти в шатер слева, другим справа, а дойдя до Мирэи, прикрывающей часть лица и голову, на своем языке также указал на шатер справа. Он не думал, что она понимает его язык, Мирэя встала и хотела пойти, а он вдруг спросил:

— Ты из наших?

Девушка уловила и не знала, что говорить, она просто отрицательно покачала головой. Тогда мужчина вновь указала на шатер. Разговаривал он не на языке Нилы, а на том, которому учила Амира. Внутри уже находились пленницы, вскоре пришли еще, всего человек пять. У входа в шатер встал охранник. Так прошло какое-то время.

Мирэе надоело просто сидеть, она тихо подошла к выходу и пыталась выглянуть из-за стоящего мужчины. Ничего не было видно, тогда пленница присела и стала ощупывать ткань шатра внизу у земли.

— Что ты делаешь? — спросила на английском всё та же молодая женщина.

— Хочу выбраться… — ответила решительная Мирэя.

— Шатер закреплен, тебе не вылезти под ним, — уверила индианка, укутанная в большое полотно.

Тяжело дыша, упертая Мирэя продолжала осматриваться. Присутствующие глядели на нее и ее показавшиеся из-под полотна кудрявые волосы, некоторые перешептывались.

— Куда нас повезут? — спросила девушка самую разговорчивую.

— На территорию этих людей, скорее всего, во дворец раджи в качестве его наложниц…

Мирэя ахнула, ей совершенно не хотелось в какой-то гарем наглеца раджи. Получалось, что повезут их дальше, к другому радже, нежели тот дружелюбный, здешний. «А вот и слова Амиры подтверждаются о том, как здесь может быть прекрасно, точно в храме, и о том, как ужасно… уж лучше остаться в лагере для женщин», — подумала взволнованная Мирэя.

Чуть позже в шатер вошел мужчина с кинжалом и стал не спеша смотреть на каждую; на ком его взгляд задерживался, той он велел открыть лицо и голову. Все подчинялись, дело до Мирэи пока не дошло, он остановил выбор на молодой женщине с привлекательным лицом и сказал ей пойти за ним. Внезапно подскочила Мирэя, ее потянула обратно за руку разговорчивая женщина и предостерегла. Пришлось сесть, пока мужчина не увидел и не принял за бунт.

— Куда ее повели?

— К правителю в шатер, который стоит дальше от сюда, самый большой… Забудь про нее, ты ей не поможешь… — ответила молодая женщина. — Как тебя зовут? Меня Танви…

Мирэя представилась. Танви спросила, откуда ее похитили и как такое вышло… Когда девушка рассказала про отшельнический лагерь, то женщина поняла и покивала.

— Значит твои близкие сами от тебя отказались… — произнесла она.

Мирэе было тяжело вспоминать, охватывали печаль и разочарование.

Позже, когда всё вроде бы стихло, она не оставила попыток выбраться и придумала прорезать ткань шатра своим гребнем, что был в ее волосах еще в лачуге. Усердно тыкая и потягивая украшение, которое сделало дырку в ткани, девушка смогла немного порезать. Теперь она стала помогать руками разрывать дальше. Многие уже спали, увидела лишь Танви и взмолилась. Мирэе удалось вылезли в прореху, она побежала в сторону леса, но вдруг услышала смех, доносившийся из самого большого шатра, как сказала Танви, раджи. Внутри горел огонь, находились люди, на входе стражники. Другие обходили округу. Пришлось затаиться и воспользоваться уходом одного из мужчин. Мирэя подобралась к шатру сзади, там тоже был вход, застегнутый на большие вытянутые палочки вроде пуговиц. Девушка заглянула внутрь и обнаружила, что уведённая девушка стоит по середине шатра, вокруг нее ходит еще одна из своих зрелого возраста с посохом в руке и угрожает им. Надзирательница велела девушке танцевать и даже хлопала в ладоши для раззадоривания. Неподалёку на щипковом индийском инструменте играл музыкант. На мягком большом сидении с подушками сидел правитель, судя по внешнему виду, и смеялся над происходящим. На первый взгляд он был молодым, на нем цветная, из дорогих нитей туника, утянутая поясом, внизу шаровары, обуви нет. В ушах висячие кольцевидные серьги с узорами внутри, на шее ничего, на пальцах тоже. Черный его волос спускался на плечи и был малой частью свободно собран. Он протянул руку к тарелке со сладостями и взял нечто вроде круглой конфеты. Сидел он боком к подглядывающей, одна нога поставлена перед собой, вторая согнута в сторону.

— Ну, ну… станцуй хоть чего-то… — сказала на своем языке тетка, что поняла Мирэя. — Чего пристыла к полу…

Внезапно позади девушки оказался стражник и схватил ее.

— Отпусти меня, негодяй! — забранилась она и всячески выдергивалась.

Начала суета, мужчина тягал ее, отчего пленница задевала шатер. Он стал тянуть за руку, тогда Мирэя схватилась за пуговицу шатра и вырвала ее. Образовалась дырка, в которую упала пошатнувшаяся пленница, и ввалилась прямо в шатер. Шум услышали присутствующие внутри. Надзирательница или же помощница отвлеклась и выпучила глаза. Копна кудрявых волос упала вместе с упавшей на живот Мирэей и закрыла ее лицо. Охранник и сам опешил и немного отдалился от шатра во избежание беды. Сидящий на мягком сидении мужчина отвлекся и повернулся в сторону событий. Он увидел, как копна черных волос взлетела вверх и опустилась назад, открылось лицо той, что вломилась в шатер важной персоны. Кажется, он совершенно не ожидал и пребывал в недоумении. Помощница закричала страже, они вбежали через главный вход и ринулись к пленнице. Мирэя вдруг быстро встала и, первое, что придумала, это сняла полотно и стала им плавно махать. Ничего более не сообразив, девушка затанцевала, о чем просили вторую пленницу. Музыкант уже не играл, но Мирэя двигалась вопреки, сама по себе, закружилась и закачала телом. Возле нее оказались стражники, один схватил за руку, но вдруг раздался голос главного. Он встал с места и взмахами ладоней показал охране уйти. Помощница ошеломленно наблюдала за ним и не разделяла странного поведения и опасного решения. Мирэя оцепенела от страха, что впервые охватил ее столь сильно, глаза смотрела в пол, состояние было крайне тревожным. Охрана вышла через задний выход шатра, правитель повернулся к музыканту и с неколебимым лицом велел ему продолжать играть. Тот начал. Глядя на стоящую неподалёку Мирэю, он показал ей жестом рук продолжать танец и вновь сел. Ее будто сковало, но девушка понимала, что теперь должна превозмочь все страхи, взять силу в кулак и продолжить то, во что сама влипла. Она плавно закачала бедрами, руки подняла и закрутила полотном, то перекидывая его, то закручивая. Волосы ее летали вокруг, точно от ветра. Смотреть на мужчину или помощницу она боялась, глаза держались в пол. Право, поразились все присутствующие, испуганная пленница пребывала в шоке и разинула рот. Сидящий между подушек раджа вдруг поманил Мирэю рукой ближе, ибо она танцевала почти у выхода. Та уловила знак и не спеша, в танце приблизилась, вновь опустив глаза. Мужчина смотрел на нее с легкой ухмылкой, а взглянув на женщину из своих, выказал ей более широкую улыбку.

Чуть позже он показал ладонью остановиться танцовщице. Музыкант также затих. Он не спеша встал и сделал шаги ближе к Мирэе. Она глубоко дышала и боялась даже немного поднять глаз. Когда он оказался рядом, девушка заметила его босые ноги с аккуратными ногтями, ступни были слегка смуглого оттенка. На щиколотке его был золотой кольцевидный браслет.

— Как ты посмела нарушить мой покой и ворваться сюда?.. — спросил вдруг он на своем языке вроде бы спокойным тоном, но с безулыбчивым видом.

Рядом была помощница и переревела на английский язык, назвав его раджа. Мирэя без перевода поняла, что он сказал, это был тот же язык Амиры. Тогда девушка невольно подняла глаза сначала на нее, затем округленные и полные волнения на него. В момент его лицо показалось знакомым, однако соображать сейчас было трудно, Мирэя вновь поддалась перед стоящим над ней высоким и крепким мужчиной, от которого пахло жасминовым маслом. Она резко опустила голову и ответила:

— Это вышло случайно, мне очень жаль…

Помощница перевела, но, показалось, раджа и сам понял. С важным видом он сообщил Мирэе на ее языке:

— Отныне ты танцевать для меня, когда я хотеть…

Вслед позвал охрану увести девушку. Она очень боялась, что ее прикажут высечь или еще чего хуже, однако ничего не сделали, а вот наречение ее в танцовщицы сильно взволновало. Теперь Мирэе точно придется быть пленницей. Ее вернули в шатер, у прорехи поставили стражника. Уйма эмоций захлёстывали девушку, но все же страх дальнейшего превосходил всё иное. Танви спросила, где та была и что случилось, но Мирэя не стала рассказывать о танце, лишь то, что ее поймали.

— Как странно, что тебя не убили… вчера одна попыталась сбежать и в нее полетела стрела… — прошептала женщина.

Мирэя ужаснулась. Однако не могла объяснить, почему случилось так, а не иначе.

Ранним утром шатры были собраны, пленниц посадили в крытые повозки, запряженные лошадьми, и повезли на территорию раджи. Путь был очень долгий, совершались остановки для питья лошадям и отдыха. Кому нужно было по нужде, то их отводили за ближайшее дерево в сопровождении стражника. Мирэя тоже попросилась, она вновь укуталась полотном и прятала лицо. Местный с кинжалом в руке указал ей идти за дерево возле повозки, но она попросила на английском языке отойти подальше. Знание языка этих людей она пока скрывала.

— Нет! — заявил мужчина. — Или тут, или терпеть до дворец!

Значит их все-таки везли во дворец раджи. Мирэя справила нужду, где указали, мужчина смотрел в сторону. Оглядевшись перед тем, как сесть в полностью закрытую тканью повозку, девушка увидела еще такие же, увидела открытые с мешками и иными вещами, ехали другие мужчины рядом, но самого главного не было видно.

Путь продолжился, уставшая Мирэя уснула на плече Танви. Стемнело. Наездники въехали на территорию, объехали жилые местности своей дорогой, ведущей вверх, словно в горы, и вскоре остановились. Затормозившая повозка разбудила Мирэю.

— Где мы? — спросила она Танви.

— Думаю, у дворца…

Крепление на повозке убрали и сняли ткань. Мирэя увидела, что находится на высоте у овальных железных ворот, за ними территория дворца. Повозки въехали в ворота на просторную площадку. Из ближайшего коридора появилась женщина в дорогом шелковом сари, пленницам велели выйти и идти за встречающей. Это была старшая гарема, ну или у пленниц. Все пошли за ней через крытые и открытые под небом залы, через коридоры, каждый кусочек стены и потолка был украшен искусной резьбой, арки овальные, с резными насечками, стояли колонны с выпуклыми базами и капителями, декорированы то мозаикой, то резьбой, или просто рисунками. Кое-где на стенах Мирэя заметила рисунки божеств, подобные статуям в храме. К слову, статуи также располагались в залах, которые проходила новоприбывшая; журчали фонтаны, располагались водоемы, окаймленные мрамором. Везде были высокие стены. Право, убранство дворца изумило девушку. Пленниц вывели в зал, где стояла охрана. Окна здесь огромные, без стекол, вдоль всей стены. Старшая открыла двери впереди и завела всех внутрь нового просторного помещения. Здесь же высокие окна имели мелкую каменную резьбу. Сквозь нее падали солнечные лучи, роняя рисунчатые тени. На стенах висели чаши для свечей, кое-где кольца с факелами и лампы. Присутствовали незнакомые женщины, видимо, наложницы.

— Здесь вы будете жить, вторые двери ведут в помещение для мытья и естественных нужд, — сказала на своем языке старшая, показав на высокие двери, сделанные в виде сквозных мелких ажуров.

Затем она повторила с акцентом на английском и попросила поднять руку, кто ее понял. Мирэя подняла. Молодая женщина явно удивилась, она думала, что это индианка. Ей уже доложили о прибытии англичанки где-то среди остальных.

— Ты не похожа на ту, вторую… — сказала старшая Мирэе.

— Какую вторую? — сразу заинтересовалась девушка.

— Это неважно, проходи и занимай любое место, — деловито ответила местная.

Вокруг располагались лежанки вроде вытянутого кресла с длинными подушками с боков и высокой мягкой спинкой. Ножек и иных деревянных креплений не было. Внутри положены две круглые подушки. Рядом у каждой низкий круглый столик, вместо ножек он упирался в каменный пол узорным высечением. На нем у всех стоял небольшой кувшин и керамический стакан. В центре постелен круглый ковер, стоял столик побольше, лежали свернутые плотные ткани, видимо, это было местом для отдыха женщинам, а полотна накрываться либо стелить.

— Вам сейчас раздадут одежду и покрывала для тела, — сказала старшая. — Ко мне обращайтесь Аниша джи, а ваши имена мне неинтересны, — выдала она. — Если что-то нужно, то дергаете за веревку, и я или мои помощницы придем.

Из стены тянулась веревка и вела куда-то дальше.

— Мои покои рядом. Располагайтесь, — добавила Аниша джи и за всеми следила, похаживая вокруг.

Мирэя присела на подстилку неподалёку от парадных дверей и глубоко вздохнула. Мимо проходила старшая и заявила:

— Извини, что таких платьев, как носите вы, у нас нет… будешь носить наше…

Мирэя исподлобья взглянула и ничего не ответила. Танви выбрала спальное место неподалеку от новой подружки.

— За той аркой огороженный высокой стеной сад, где вы можете гулять, также вам разрешено ходить по дворцу, но только туда, куда пропускают стражники… — указала позади Мирэи Аниша джи на выход, за ним было видно зелень, журчал фонтан.

Мирэя повернулась и увидела часть сада. На одной из стен здешнего помещения красовалось узорное высечение, внутри располагалась фигурка божества из голубого фарфора, возле нее цветы, сладости на блюдцах, свечи и даже золотые украшения. Фигурка изображала мужчину, играющего на флейте. В конце зала была ступень, после нее продолжение в виде еще одной зоны отдыха, там были сооружены каменные возвышения, застеленные полотнами, лежали вытянутые подушки, на полу стояла большая лампа из золота и стекла. Располагались окна во всю стену или, вернее, это и была сквозная стена из ажурной мелкой резьбы для света. Та часть зашторивалась полупрозрачной тканью вроде тюли, вышитой узорами, от остального помещения, где спальные места. У стен и в углах стояли тяжелые позолоченные сундуки вместо шкафов. Возле некоторых сундуков напольные зеркала с узорным окаймлением, рядом подушка. С двух сторон в зале стояли широкие колонны с выпуклой базой, а вверху плавно соединялись, создавая узорный овал на всё помещение. Мирэю вновь изумила архитектура дворца.

Она была очень уставшая, вокруг суетились женщины, всем раздавали свернутую одежду. Местная молодая индианка подала Мирэе фиолетовое сари, та приняла и прилегла прямо на сверток. Цвет одежды ей напомнил о Таре и невольно обо всем, что произошло в доме Лестеров.

Вскоре ее вдруг разбудила Аниша джи, она резво замахала ладонью и сказала:

— Тебе велено прийти в зал…

Мирэя привстала с постели и, исподлобья глядя на женщину, с недовольством спросила:

— Кто велел? И для чего я должна куда-то идти?..

— Без вопросов… встаешь и идешь, если велит раджа! — выдала на повышенном тоне возмущенная Аниша.

Местная была весьма приятной внешности, но хмурость и важность ее портили, фигурой обладала стройной, на ней желтая укороченная кофточка, украшенная вышивками, внизу юбка с опоясыванием той же тканью на талии, поверх накинуто прозрачное полотно из шелка также желтого окраса. В ушах ее громоздкие золотые серьги с висюльками, на шее подобное колье, на запястьях и щиколотках звенящие браслеты. В тишине ее приближение можно легко услышать. Ступни ее были босые, черные волосы заплетены в несколько кос, продеты ленточки с бусинками для большей красоты.

— Он мне не раджа… и вообще меня уже ищет семья и скоро прибудет сюда, — выдала Мирэя, не уступая и защищаясь.

Аниша вздохнула и произнесла:

— Тебя что нужно гнать прутом… почему ты до сих пор не помылась и не оделась… вставай, раджа не любит ждать, иначе будет хуже!

— Куда еще хуже! — возникала смелая девушка.

— Будешь спать не на мягком месте, а на сене в конюшне! — пригрозила Аниша.

Остальные пленницы сидели тихо и прятали лица под новыми покрывалами. Танви не стала будить белокожую и сама сходила в купальню. Мирэю ужасно возмущало происходящее и данная дерзкая особа, по виду лет двадцати пяти. Девушка резко подскочила и вздернула бровью, пристально смотря на Анишу. Ту задело столь хамское поведение новоприбывшей, но она промолчала и показала идти за ней. Мирэю повели через коридоры и залы, дорого украшенные резьбой или рисунками. Возле овального проема стояли два стражника с копьем в руке, Аниша провела девушку внутрь. По середине просторного крытого зала стоял большой мраморный фонтан, состоящий из нескольких чаш на разных уровнях. Вокруг стояли горшки с зеленью и узорные напольные светильники. Впереди устроена зона отдыха и приема… там мягкие лежанки со спинками и без, с вытянутыми и круглыми подушками, на полу постелен круглый коврик. На самом большом сидении, скрестив ноги, сидел среди шелковых подушек раджа. Тот же мужчина, что в шатре. Рядом с ним иные люди обоих полов и разных возрастов. Аниша вывела Мирэю прямо перед ними и, опустив голову для уважения, отошла. Девушка стояла, будто на прилавке, а на нее все пялились. Стало невероятно не по себе, охватило волнение. В зале было неяркое освещение, за пределами, на улице — темно. Мирэя тяжело дышала и смотрела в пол. Прическа ее растрепалась, волосы небрежно падали на лицо, платье ее мятое и грязное, кое-где даже порвано. Вид безулыбчивый и изнеможенный.

— Ты не похожа на англичан, кто ты? — спросил ее некто из присутствующих.

Услышав мужской голос, Мирэя взглянула на сидящего, также скрестив ноги, молодого мужчину, почти юношу, и с робостью в голосе ответила:

— Португалка и испанка…

Сидящие удивленно переглянулись.

— Слышал, что эти все народы не дружат и у каждого своя культура… покажи, какие у вас национальные танцы… — добавил он же.

Раджа же спокойно сидел и с опущенными глазами что-то ел в своей чаше. Было похоже на рис с измельченными иными продуктами. Возле стояли кувшины, у всех стаканы. Посуда, скорее всего, позолоченная или вовсе золотая. Мирэе было трудно смотреть на сидящих, она лишь уловила разнообразие их одежды и яркие краски, особенно у женщин. А вот на радже было нечто вроде запахивающейся темной туники по пояс, внизу шаровары. По велению разговорчивого мужчины заиграл один из музыкантов, что сидел сбоку от Мирэи у стены. Музыка была незнакомая девушке, звучал интересный щипковый инструмент, однако не гитара или арфа. Ей совершенно не хотелось танцевать, будто оцепенела; она продолжала стоять, тогда одна из зрелых женщин на веселой нотке сказала:

— А в шатре, говорят, не была такой стеснительной… Не упирайся, следуй просьбе… — посоветовала она.

Мирэя послушалась и сначала слегка застучала туфлями по мраморному полу, затем стала усиливать стуканье и не спеша поворачивалась вокруг себя. Девушка поставила руки на пояс с частью юбки в ладонях и, закружившись, с силой затопала. От попавшего в каблук камушка стук оказался весьма громким и со скрежетом. Мирэю сбивала неуместная музыка, и она уверенно повернулась к музыканту и показала перестать. Тот опешил и сразу взглянул на сидящих. Женщина кивнула, тогда он перестал. Мирэя подняла руки и захлопала в ладоши, продолжая ритмично семенить и стучать. На звук обратил внимание раджа и поднял нахмуренный взор. Он увидел грязные туфли пленницы, в каблуках застряла трава, на подошве земля. Одна его бровь поднялась, вслед обе искривились. Форма бровей у него была похожа на домик, примерно, как у Мирэи, только они пышнее, более выразительные и подвижные, а кончики совсем слегка опускались вниз или еще загибались… Мирэя разошлась не на шутку, подняла руку перед собой и стала прыгать в танце, как делали португальцы со взмахами ног. Сидящие захихикали, девушка, у которой полные щеки, вовсе засмеялась. Мирэе стало стыдно и неловко, но одновременно возникло негодование. Тот же мужчина показал ей остановиться.

— Хватит… достаточно… танцевать в обуви у нас не положено… — сообщил он.

— Да еще в такой… — посмеялся зрелый мужчина.

— А я и танцевала против воли… — заявила в ответ храбрая Мирэя.

На нее поднял взгляд раджа. На вид он был молодой, но не юный.

— Аниша, отведи танцовщицу в ее покои, пусть отдыхает, — сказала та же зрелая женщина.

Аниша совершила книксен и показала рукой на выход. Мирэя скорее пошла. Девушка ощущала себя униженной, ее попросту обсмеяли за грязные туфли и танцы ее народа, что она очень любила.

Сегодня пленницу оставили в покое, и девушка вышла в сад. Там у фонтана внезапно увиделась Эмма, с кем Мирэя знакомилась на корабле и кого считают мертвой. Громко ахнув, девушка подбежала к ней. Женщина скинула с головы покрывало, будучи в местной одежде вроде сари, с удлиненной кофточкой. Оголенный живот она тщательно прятала, ибо такое было постыдным показывать.

— Эмма! Как ты тут!? Тебя все потеряли! — воскликнула на эмоциях Мирэя.

На нее повернулись иные сидящие в саду пленницы с темными лицами.

— О… это ты… не может быть… — произнесла голоском Эмма с красным от солнца лицом.

На носу у нее были яркие веснушки, волосы рыжие. Она забыла, как зовут давнюю знакомую и извинилась за это.

— Ничего страшного, лучше расскажи, что случилось… — сказала озабоченная Мирэя, присев рядом.

— О, это было ужасно… я прогуливалась на лошади неподалеку от дома и меня прямо там схватили эти разбойники… завязали глаза и привезли сюда… с тех пор, вот уже три или четыре месяца я здесь мучаюсь… Как там мои родные?.. Мой сынок… — всплакнула в конце Эмма.

Мирэя приложила ладонь на ее плечо успокоить и уверила, что с семьей всё хорошо. Эмма вдруг заплакала сильнее.

— Мой муж меня скоро забудет, я никогда не вернусь к ним… да и лучше умереть быстрее здесь… — вымолвила женщина.

— Ну что ты… вернешься… нас обязательно найдут солдаты, неважно какой армии, — подбодрила сама сомневающаяся подруга.

Эмма взглянула на нее и сквозь боль добавила:

— Как я посмотрю в глаза мужу после всего…

— Чего всего? Ты невиновата…

Эмме вдруг стало стыдно, она прикрыла рукой лицо, затем рассказала:

— Этот негодяй… их раджа взял меня силой… слава богу, я ему не понравилась, не стал больше трогать, мерзавец… Как же я его ненавижу… как же я устала…

Узнав о таком, Мирэя опешила… Ей и самой стало плохо, брови свелись в сопереживании. Она обняла Эмму, та ответила взаимностью. Другие наложницы посматривали и перешептывались. Затем Мирэя огляделась в саду, на ветках деревьев висели лампы из цветного стекла, играя тенями; на стенах прикреплены чаши для свечей, возле фонтана устроена зона отдыха с мягкими лежанками и подушками, почти так же, как в зале, где важная персона. За деревьями виднелись высокие стены и еще выше какие-то постройки, части дворца. Вечернее небо сверкало звездами.

— Зато в саду очень красиво, столько цветущих кустарников и деревьев, — отвлекла Мирэя.

— О, да, этот сад единственное, что меня спасает… — поддержала успокоенная Эмма.

От встречи ей стало легче, не так одиноко. Вскоре раздались голоса помощниц. Они принесли ужин. Золотые блюда на ножке были поставлены на общий столик на ковре, прикрытые салфетками. В одном куски мяса, приправленные желтоватым соусом; в другом вареные цельные яйца в соленой темной жидкости, общая чаша вареного риса, смесь из свежих измельченных овощей и корневищ, а также бульон. В зале, где все спали, зажгли свечи и факелы. Аниша крикнула всем прийти на ужин и поставила чаши, сложенные друг на друга. Для каждой женщины их было две: для основной пищи и для бульона. Не дали ни ложки, ни вилки, была лишь одна большая, чтобы положить блюдо. Аниша стояла рядом, две помощницы присели и стали помогать подходящим женщинам. Накладывали всего помаленьку, никого не спрашивали о предпочтениях. Мирэя стоя ожидала очереди, Аниша показала ей и ее подруге сесть на ноги и в таком виде подползти, стоя у них непринято начинать трапезу. Пришлось послушаться, живот громко урчал от голода. Каждая получала в чаши пищу и отползала дальше, кто-то уходил за тюль в зону отдыха. Из всех женщин здесь были и приезжие недавно, и уже живущие вроде Эммы.

— Можно мне лишь немного риса и яичко, — вымолвила одна юная тоненьким голоском.

Помощница сначала проигнорировала, однако вмешалась Аниша и сказала своей:

— Ты же знаешь, Чуи не ест мясо…

Чуи была из тех, давно живущих тут. На вид милая юная девушка вроде Кунти, но постарше и с длинными волосами. Не совсем худая, скорее слегка упитанная, а значит голодом здесь не морили. Дошла очередь до Мирэи, она протянула первую чашу, рука ее почему-то потрясывалась, она все еще ощущала себя не в своей тарелке и переживала. Внезапно позади якобы просто проходила Аниша и задела ее ногой, отчего рука с чашей дернулась, а накладывающая жидкое блюдо помощница вывалила еду мимо чаши прямо на ковер.

— Что такое… ты что не могла нормально подать тарелка! — воскликнула с возмущением помощница на ее языке.

Мирэя ахнула и растерялась, но потом поняла о нарочном толчке Аниши. Та сама себе ехидно заулыбалась и переглянулась со второй помощницей. Чуи также уловила, что старшая нарочно задела новоприбывшую белокожую, но молчала.

— Виновата — значит будешь мыть… — сказала Аниша Мирэе. — Принесете ей потом щетку, — велела помощницам.

Мирэя получила еду и с недовольным лицом отсела к Эмме.

— Тяжело сидеть на полу, здесь даже нет стула… — поделилась женщина.

— Что это за еда?.. — спросила Мирэя, не рискуя опустить пальцы, дабы достать из жижи яйцо.

— Здесь все едят руками, любое блюдо… просто дикость… — тихо добавила Эмма. — Это у тебя мясо с их национальной приправой под названием «карри», яйцо вымочено также в каком-то соусе с водой… ерунда полная…

Эмма уже привыкла есть без ложки, деваться было некуда. Тогда Мирэя тоже опустила пальцы и взяла кусочек мяса. Положив в рот, она вдруг закашляла от остроты. Глаза покраснели, и девушка выплюнула.

— Ой, прости, я забыла сказать, что карри острое… — произнесла обеспокоенная Эмма.

Внезапно захихикала Чуи, ее внешний вид и состояние не смутили Мирэю, видимо, потому что выглядела юная простой и открытой. А вот Аниша, увидев плевок едой, выпучила глаза и немедленно подошла.

— Ты что себе позволяешь, чужеземка! — воскликнула она. — Сейчас же подними и съешь! — велела, указывая пальцем.

Но Мирэя не собиралась подчиняться и есть то, что не может.

— Надо предупреждать, что еда острая… я такое не ем! — выдала ей в ответ девушка.

— Я сказала подними! — настаивала на своем Аниша.

Мирэя упиралась, нарочно отвернулась и игнорировала. Аниша невероятно разозлилась, а Эмма напугалась.

— Такой наглючки у нас еще не было… — вымолвила старшая.

— Не надо было меня похищать… вам это не сойдет с рук… — заявила смело Мирэя и вновь отвернулась, поставив чашу на пол.

— Если так относишься к еде, то будешь без нее… — сказала Аниша и велела помощнице забрать чашу с пищей.

Та подошла и выполнила. Аниша заявила Мирэе, что она еще должна отмыть ковер и завтра старшая проверит. Затем Аниша и помощницы вышли. Мирэя осталась без еды, Эмма уже почти всё съела, было нечем поделиться, а вот Чуи внезапно подползла и протянула свою чашу с бульоном, в котором вареное яйцо.

— Возьми, мне хватило риса… — сказала она на своем языке, том же, на котором говорят здешние.

Мирэя ее поняла. Слово «возьми» часто употребляла Амира, как и «рис», когда рассказывала о еде в ее краях.

— Спасибо, — ответила на английском Мирэя, пока еще не выдавая, что знает язык.

Чуи вдруг добавила на английском:

— Я тоже немного уметь знать твой язык… — заулыбалась.

Мирэя широко улыбнулась в ответ. У Чуи забавно торчали ушки, черные прямые волосы спрятаны под покрывало, носик маленький и короткий, были небольшие щечки, на одной выпуклая родинка. Мирэя приняла чашу и поела.

После ужина женщины разбрелись по спальным местам. Несколько факелов горели ночью, тускло освещая зал. Во втором помещении для мытья также горел огонь. Резные двери красиво светились на его фоне. Ночью Мирэе захотелось по маленькой нужде. Она тихо встала и прошла к дверям. Внезапно позади оказалась Чуи.

— Я помочь… — прошептала она.

Юная была низенького ростика по сравнению с Мирэей, спала она прямо в одежде. Сейчас на ней было покрывала для тела, лишь укороченная кофточка и многослойная юбка, будто большой кусок ткани, обмотанный на талии, выпирал пухленький молодой живот. Чуи сама открыла дверь, и пара вошла. Внутри просторный зал, по центру водоем, где мылись, либо от куда черпали воду, вода не была стоячей и куда-то текла. Сооружено отдельное помещение из стен в виде мелкой резьбы по дереву, располагалась подобная дверь.

— Там на вашем языке туалет… иди, — сказала Чуи.

Мирэя отварила дверь и вошла. Внутри на стене горел факел. Располагалось отверстие в каменном полу, которое закрывалось крышкой, рядом умывальник, но почему-то слишком низко, и стоял кувшин. Чуи снаружи поведала:

— Это чтобы мыть то самое место после туалета… Садишься на чашу и моешься…

Право, Мирэя изумилась. Она сделала нужное и вышла.

— Хочешь помыть тело? — спросила юная.

— Не мешало бы… я вся грязная… — с усмешками ответила девушка.

— Снимай платье, бери полотно из той стопки, обматывай вокруг груди и лезь в воду… — подсказала Чуи и показала на стопку тканей у стены.

Мыться полностью голыми было непринято, даже наедине. Чуи услужливо направилась принести данные новоприбывшей вещи, пока та мылась. Мирэя сняла с себя всю одежду и намотала ткань, затем присела на край водоема и опустила ноги. Вода была прохладной, лезть полностью совсем не хотелось. Мирэя вытащила ноги и надумала просто полить из кувшина, как вдруг позади ее кто-то толкнул. Девушка упала прямо в водоем и с перепугу глотнула воды. Она выплыла, глубина здесь была по грудь, обернулась и уже никого не увидела, дверь осталась открытой. Коли ее окунули, тогда можно помыться так. Пришла Чуи и сразу подала девушке керамическую коробочку со специальной глиной для очищения тела вместо мыла.

— А для меня вода быть холодная… я бы не купаться… — сказала она.

— Я тоже… меня кто-то толкнул… ты никого не видела в зале? — спросила Мирэя, держась за край водоема.

— Я видеть, как Рѝтика идти до своего места… но я не знать, что она делать, она не любит со мной общаться… — поделилась юная.

— Что еще за Ритика?.. — вздернув бровью, с возмущением уточнила Мирэя.

— Тише… Ритика это та, которая с лошадиным лицом… похожа на мужчину… я вообще не понять, как она сюда попасть, раджа любить красивых женщин… — поделилась шепотом Чуи. — Но зато с ней хорошо общаться Аниша джи… Она ее выделяет среди всех…

— А-а… — вспомнила такую особу с большой челюстью Мирэя. — Теперь понятно, как и почему Ритика ко мне относится… Аниша меня не взлюбила, а значит и эта служительница тоже… — с колкостью рассудила девушка.

Чуи печально покивала.

— Аниша джи не любить одну женщину до тебя и довести ее до самоубийство… — рассказала она.

Мирэя разомкнула от ужаса уста.

— Тебе не стоит ругаться с Аниша джи… берегись ее и Ритику… — посоветовала юная.

Неожиданно Мирэя вспомнила несчастную Эмму и сказанула про правителя:

— А ваш раджа «любит» всех подряд… Без разбора…

Чуи округлила глаза и показала указательным пальцем у губ быть тише.

— Я сама почти не знаю раджу, видела лишь раз… — прошептала юная.

— Почему только раз? — удивилась Мирэя.

Чуи хотела поведать, но вдруг в зал вошла одна из пленниц по нужде. Юная попросила подружку скорее мыться и идти спать, затем пошла первая. Мирэя вылезла из воды, надела кофточку местного пошива, которая завязывалась сзади и имела короткий рукавчик, а впереди верх напоминал бра, низ был прямой, оголял пупок. С юбкой возникла проблема… это было драпируемое полотно, должно надеваться в виде спадающего на ноги. Замотав, как смогла, на талии ткань, Мирэя направилась отдыхать.

Глава 9

Новым утром помощницы всех разбудили. Аниша бросила на спящую Мирэю щетку и велела немедленно мыть ковер, ибо нужно подавать завтрак, а там испачкано. Мирэя открыла глаза, перекинув на одну сторону копну кудрявых волос, и привстала. Аниша обратила внимание на ее красивые локоны и на мгновение раздула от зависти ноздри.

— Ты меня толкнула, ты и мой… — сказала без страха Мирэя.

Аниша была возмущена до предела, позвала Ритику, которой помощница дала ножницы, и велела отрезать прядь у непослушной девицы.

— Прядь за каждое твое непослушание, за каждое лишнее мне слово и даже взгляд… — сообщила деловая старшая.

Крупная Ритика защелкала в руке ножницами и, посмеиваясь, приближалась. Чуи испуганно натянула на себя покрывало и тревожилась за новоприбывшую.

— Таким путем она скоро станет лысая… — захихикала Ритика.

— Усмири пыл наглючки, — велела Аниша.

Мирэя подскочила с постели, забежала за спинку и не собиралась сдаваться. Ритика делала шаги ближе и скалилась. Все боялись вмешиваться, Эмма тихо сидела в стороне, как и Танви. Ритика резко двинулась с места за Мирэей, та побежала по залу и выскочила в сад. Там она оббежала фонтан, Ритика громко шлепала большими ступнями по полу и также оказалась у фонтана. Мирэя ринулась дальше, но впереди была стена. Ритика зажала ее у ограждения и всем телом придавила, а руками пыталась отрезать ее прядь. В сад вышла Аниша и смеялась над происходящим, ее забавляло. Мирэя вертела головой и ощупывала стену, наткнувшись на ветку дерева.

— Престань вертеться, а то я выколю тебе глаз! — воскликнула грубым голосом Ритика.

Как только она сжала ножницы и отрезала волосы, Мирэя дотянулась до пышной ветки и резко направила ее в лицо недруга. Девушка хлестнула по Ритике и пыталась засорить ей глаза. Той пришлось отступить, пока, пользуясь случаем, Мирэя вырвалась и побежала. Отрезанная прядь упала на землю, ее подняла щурившаяся от соринок Ритика и подала подошедшей Анише. Старшая проводила взором бегущую Мирэю и вновь посмеялась. Девушка забежала в зал, затем ринулась к открытым парадным дверям. В коридоре стояли стражники, на них неслась пленница и хотела проскочить, но одна из помощниц вышла и велела остановить беглянку. Стражник поймал Мирэю и приподнял за талию. Та болтала ногами, била его кулаками и кричала.

— Отпустите меня! Выпустите меня немедленно!

Но никто не послушал. Стражник вернул ее в зал и закрыл дверь, оставаясь за ней. Мужчинам было нельзя находиться в гареме. Пока продолжалась борьба и бег, Чуи взяла щетку и почистила ковер. Это увидела Аниша и, встав над ней, заявила:

— Ты что ее служительница? Хочешь быть рабыней белокожих?..

— Нет, Аниша джи, — вымолвила с опущенной головой взволнованная юная.

— Тогда положи щетку и отойди, время трапезы, — добавила Аниша, видя, что уже чисто.

Мирэя же забежала в купальню, как заполошная, и спряталась за сооружением, в котором уборная. Она не подошла на завтрак, для нее хотела взять Эмма, однако Аниша запретила.

— Не пришла, значит пусть остается без еды, она здесь не принцесса, чтобы ей подносили, — сказала суровая Аниша.

Эмма удивлялась, откуда, казалось бы, в приятной на первый взгляд женщине столько злобы и самомнения, она ведь тоже здесь далеко не принцесса… Скорее в ней почему-то играла ревность… зависть еще можно объяснить, а вот к кому ревность?..

Мирэя сидя у стены проплакала половину дня и никуда не выходила. Сердце рвалось из груди, хотелось бежать сломя голову. Вот только бежать некуда… лишь в лес к хищникам…

Из зала вдруг раздались крики и ругань. Ритика своим грубым голосом возникала на Чуи и других, кому было жаль Мирэю. Слово за слово, одна девушка выдала, что Ритика вообще неинтересна радже, ее сюда взяли из жалости, ведь ее дом сгорел, Ритика в свою очередь заявляла, что раджа любил, как она растирает ему тело, она нужнее правителю всех остальных девочек на раз или два, пока не наскучат…

— Посмотри на себя… ты не привлекательная… — выдала та же смелая девушка по имени Джая, с кем общалась Чуи.

— А ты уже потрепанная и потасканная, посмотри под свою юбку! — грубила в ответ хамоватая Ритика, будто сестра Пола.

За нее вступилась та, с кем она общалась. Женщина лет двадцати трех поддержала грубостью:

— Увидишь под своей юбкой ободранное место, точно крона дерева после урагана…

Ритика закатилась в смехе. Джае стало обидно.

— Будешь возникать, я и тебе что-нибудь отрежу ножницами! — пригрозила Ритика, скорчив лицо.

— Лошадь… иго-го фыррр, — передразнила отчаянная Джая.

— А ты попугай, у тебя такой же клюв, — выдала Ритика.

У Джаи нос был небольшой, но напоминал клювик птицы, хотя ее это совершенно не портило. Чуи забилась в углу за своим открытым сундуком и боялась исхода ссоры. Досталось и ей… Ритика увидела, как та прячется, и сказанула на весь зал:

— Ну а ты… сиротка при живом отце… ты уже в своем юном возрасте неинтересна радже, ибо он не пользуется уже использованным, тем более после какого-то престарелого мужичка!

Намек был на то, что Чуи совращал ее отец. Поняв речь на местном языке, Мирэя пришла в ужас. После такого она встала и храбро вышла в зал.

— О… белоручка явилась, точно нежданная слоновья куча посреди дворца… — сразу сказала ей Ритика и захохотала со своей подружкой.

— Про кучу было остроумнее, нежели выпускать из своего поганого, точно протухшее яйцо, рта слова о Чуи! — смело ответила Мирэя на их языке, подняв в важности и бесстрашии голову.

Право, Ритика опешила и замолчала, смех сошел. Ее задели слова сравнения с яйцом и еще больше поразило знание языка.

— Своей рабыне ведь больше ничего не велела сделать Аниша джи, так что иди отдыхай, — добавила ей с отправкой подальше Мирэя.

Чуи выглянула из-за сундука и улыбнулась. Подруга Ритики позвала ее выйти в сад и остыть. Обе пошли, Ритика бросила злой взгляд на Мирэю. К ней подошла познакомиться Джая, последовала Чуи. Обе похвалили новоприбывшую за смелость и поинтересовались, откуда чужеземка знает язык. Мирэя не стала долго объяснять и лишь сказала, что в ее доме жила индианка и учила ее.

Чуть позже девушка вспомнила, что Аниша позволяла ходить по дворцу, а значит выйти все-таки можно… Она сделала спокойный вид и вновь направилась по коридору до стражников. Они перегородили ей дорогу, Мирэя сообщила слова Аниши, мужчины ответили, что в курсе, однако именно ей Аниша джи запретила куда-либо выходить.

— Вот дрянь! — выругалась на португальском Мирэя.

Пришлось вернуться.

На срезанной пряди завистливая Аниша не остановилась. Позже она пришла с помощницами, у одной была палка.

— За провинности и плохое поведение у нас принято наказывать, — сказала женщина. — Ты провинилась и к тому же оскорбила других наложниц раджи, чего делать нельзя, поэтому нам придется тебя наказать…

Анише уже донесли о знании белокожей их языка, поэтому она перестала общаться на английском. Старшая велела ей лечь и выставить ступни, по которым собиралась нанести удары палкой. Вновь начался переполох, Мирэя в протест кинула к ногам Аниши стеклянную лампу, которая разбилась. Старшая даже отскочила, совершенно не ожидая подобного поступка.

— Двадцать ударов! — воскликнула она.

Помощницы направились к Мирэе, как вдруг в двери вошла зрелая дама. Она была упитанной, с небольшими щеками, длинный нос, чуть расширенный к низу, вид в целом безулыбчивый и важный. Однако во взгляде все равно пробивалось нечто приятное и доброе, почему-то так сразу показалось заметившей ее Мирэе. Сначала девушка подумала, что это начальница Аниши, уж больно вольно она вошла и выказала барственность. Тело ее было полностью покрыто полотном через плечо и спадало вниз за спиной. Был виден один рукав от кофточки почти до локтя. На шее сверкало ожерелье, в ушах жемчужные серьги, на лбу красная точка, в носу сережка. Волосы ее черные без видимой седины разделены на ряд, сзади коса. Увидев ее, все бывалые пленницы уважительно поклонились, оставаясь с чуть опущенной головой.

— Что происходит, Аниша? — обратилась она на своем языке. — Я слышала битье стекла и крики…

Аниша тут же отвлеклась от Мирэи, как и остальные помощницы, и поклонилась.

— Ничего страшного, госпожа Шобха, — ответила милым и смиренным голоском Аниша, словно ангелок.

Лишь Мирэя осталась стоять, как стояла, и лишь молча наблюдала. Присутствовали недоверчивость и сомнение. Госпожа Шобха также выказала сомнение, прищурив обведенные черной краской глаза, и подошла ближе.

— Разбилась лампа, госпожа, — слукавила Аниша.

Госпожа навела взгляд на Мирэю, в нем девушка увидела интерес и не увидела злобы или показавшейся ранее важности. Взор был весьма прост, как и состояние женщины.

— Это ты та самая танцовщица из шатра… я тебя уже видела… — сказала Мирэе госпожа.

Тогда в зале она присутствовала и видела португальский танец девушки. Именно она обращалась к ней.

— Меня зовут Шобха, я тетя раджи, — представилась скромно, без дополнений госпожа на английском.

Мирэя тоже назвалась и добавила:

— Я жена капитана Лестера, англичанина…

Девушка решила немного устрашить окружающих и напомнить, что она не какая-то сирота или одиночка, хоть и внутри себя понимала слова ложью. Шобха приподняла брови и покивала. Затем обратилась к Анише:

— Уберите стекло и помогите Мирэе собраться.

Аниша замедленно кивнула. Когда госпожа ушла, она сказала девушке идти помыться, а помощнице принести ей новый наряд яркого цвета, можно розовый или желтый. Мирэя не любила данные цвета, особенно желтый… Она послушалась и направилась в зал для мытья, это всё лучше, чем битье палкой… После ей помогли надеть короткую кофточку розового окраса с весьма глубоким вырезом, на ноги как положено завязали юбку, сверху накинули полупрозрачное покрывало. У зеркала она села на подушку, ей Аниша принялась чесать волосы. Она нарочно дергала и тягала, на расческе даже остался пучок.

— Я сама! — вдруг выхватила у нее расческу возмущенная Мирэя. — Можешь отойти… — деловито добавила.

Сейчас Анишу будто подменили, она спокойно отошла. Мирэя сама поправила кудри и собрала часть, приколов украшением, которое дали. Помощница подала ей ароматное цветочное масло помазать руки, шею и грудь. Другая зажгла вкусно пахнущие палочки, поставила на пол чашу и попросила Мирэю приподнять подол юбки и встать над чашей, чтобы аромат вошел ей под одежду до интимного места.

— А что, собственно, происходит… — спросила Мирэя. — Зачем это и куда я пойду?

— Ты пойдешь на встречу с раджей, — ответила Аниша.

Девушка округлила глаза… судя по всем сборам, пойдет она не для общения или танца… Сердце забилось в груди, желания совершенно отсутствовало, возник страх.

— Я не пойду к нему… — принялась отнекиваться Мирэя.

— Пойдешь… слово раджи — закон, — заявила Аниша.

— Он не мой раджа… мне все равно на его слова, — парировала отчаянная и уже отчаявшаяся девушка

— Не смей так говорить! — резко одернула Аниша.

Ритика же завистливо наблюдала и хотела оказаться на месте Мирэи, чтобы самой пойти к молодому радже. Некоторые впрямь не понимали отрицания Мирэи, ведь ее сюда для того и привезли…

— Хватит спорить, вставай над дымом и пойдем! Не заставляй повелителя ждать, иначе окажешься в темнице! — пригрозила Аниша.

Девушке пришлось повиноваться. Она с огромным стыдом подняла подол и встала под дымок, расставив слегка ноги. За этим наблюдала Эмма, вспоминая себя на месте Мирэи, и всплакнула. После Аниша повела наложницу через стражников в один из открытых под небом залов, где располагался бассейн; на лежанке, расположенной на круглом возвышении, свободно сидел раджа. Возвышение окружала вода, примерно по щиколотку глубиной. Рядом находилось второе мягкое место… для прибывающей… Смеркалось, солнце уходило за горизонт и бросало на небо разноцветные краски. Аниша велела поклониться радже и присесть рядом с ним, сама же отошла дальше. Раджа увидел пришедшую, на лице его не было улыбки, казалось, он вообще не расположен и не дружелюбен. Мирэя опустила голову и присела для уважительного приветствия, оставшись стоять на месте, за пределами возвышения. Раджа поначалу будто не понимал, почему она не проходит, затем поманил ладонью, что воспринялось жестом для собачки. Возникать Мирэя не могла и в напряжении, особо осторожно перешагнула воду и взошла на возвышение. Девушка сама поняла и заняла свободное место, присев на подогнутые ноги; глаза ее были в пол. Внезапно Мирэя узрела на его запястье очень похожий браслет на тот, что оставил в разрушенном храме раненый мужчина когда-то. Это подтолкнуло ее поднять взор к его лицу. Его черные волосы были распущены и убраны за уши, опускаясь чуть ниже плеч; в ушах золотые узорные серьги вроде фигурок, на шее бусы с таким же кулоном, на второй руке кольцевидный золотой браслет с камнями. Одет он был в тунику, небольшой вырез горловины, вещь спадала на шаровары, вышитые узорами, как и сама туника синего окраса с цветными орнаментами, ступни босые. У раненого была щетина, этот же чисто выбрит, но лицо слегка напоминало того мужчину. Сильно разнился взгляд и состояние, у раджи подача себя важная, голова приподнята, брови часто опускались или кривились, глаза прищуривались. Он поймал взгляд Мирэи своими карими глазами, что напоминали темный шоколад, кожа его была смуглой, не такой темной, как у многих индийцев, нос длинный, в целом достаточно крупный и выпуклый, но для мужчины — подходящий. Губы узорные, среднего размера, даже ближе к пухлым; глаза с интересным разрезом: из-за опускающихся кончиков бровей они тоже смотрелись, словно сужающиеся к внешнему уголку, это было очевидно его особенностью и выделяло среди других мужчин. Такого Мирэя не успела разглядеть в раненом, поэтому сомневалась, к тому же раджа вряд ли оказался бы один в лесу и принимал помощь от Амрита. Когда он кривил брови в одной манере, то веки опускались на глаза, когда в другой, то глаза могли сами слегка опускаться ниже, благодаря нижним векам, это подметила проницательная девушка, данность немного заинтересовала.

Какое-то время раджа молча смотрел на опустившую взор Мирэю и, видимо, разглядывал ее. Похоже, пышные кудрявые волосы ему приглянулись особенно…

— Налей мне вина, — наконец произнес спокойным тоном, с акцентом раджа.

Возле него стояли два золотых графина, почти одинаковой формой, с зауженным горлышком, закрытые крышечкой. Мирэя сидела, будто скованная тисками, а поняв, что не знает, в каком вино, скрытно затревожилась пуще прежнего. Казалось, мужчина ощущает ее состояние, но попросил это нарочно и наблюдал за реакцией. Осмотрев оба графина, Мирэя вынужденно наклонилась к ним и трясущейся рукой наугад взяла один. Она открыла крышечку и начала медленно, с осторожностью, даже затаив дыхание, наливать в его стакан. Потекла прозрачная жидкость, но Мирэя продолжала наполнять.

— Ты не знать, как выглядит вино… — вмешался раджа более громким голосом, возвысив одну бровь.

Девушка глубоко выдохнула, руки ее трясли графин. Она поставила его обратно и соображала, что ответить.

— Вино не всегда красное, оно бывает белым… — вымолвила Мирэя сквозь трепет.

— А ты наливаешь прозрачное, а не белое… — с явной иронией добавил мужчина, на лице проскользнула ухмылка.

Мирэя вновь озадачена.

— Ты знать, зачем тебя привели? — спросил далее он.

— Нет… — робко ответила она.

— Ничего не сказали?.. — будто бы слегка удивился раджа.

— Познакомиться… — вымолвила Мирэя, чем рассмешила важную персону.

Последовал негромкий смех, а девушка покраснела, почувствовала себя нелепо. Внезапно мужчина умело сменил взгляд на соблазняющий, с поволокой и при этом не отбрасывал иронии.

— Ты знать, где лучше всего знакомиться, даже не владея языком?.. — задал он вроде бы вопрос, но больше в повествовательной форме, с намеком, глядя на девушку подавляющим, загоревшимся взором.

Мирэя отрицательно покачала головой.

— В постели… — напрямую выдал он, чем огорошил и без того смущенную пленницу, и далее сразу спросил: — Хочешь? — уста его остались разомкнутыми, он очевидно нарочно вел себя подобным, соблазняющим образом.

Но, признаться, у него это отлично получалось, однако сейчас было больше похоже на игру, будто мужчина забавлялся, а чувствительная Мирэя ввиду страхов пока не могла разобраться в нем и распознать все эмоции и помыслы незнакомца.

— Нет! — выдала, точно вырвала из себя ошеломленная девушка.

— Почему? — спросил раджа, как ни в чем не бывало, словно предлагает ей отведать пищу, а не его тело…

Характерная Мирэя приходила в невероятное возмущение, поведение наглого мужчины, использующего свое положение, начало злить.

— Я замужем, мой муж скоро приедет за мной… а вы мне неинтересны… — заявила она, чего сама не ожидала, и отвела голову.

Она была уверена, последует гневная реакция, возможно, ее за такое высекут или вовсе убьют… Но раджа почему-то не вскипел, скорее он ухмылялся и только извивал бровями с мыслями в голове. Он пристально на нее смотрел зовущим взором, на что Мирэя подчинилась и повернулась.

— Мы не всегда знакомимся с теми, с кем интересно… — ответил вдруг мужчина.

Девушка, право, удивилась, но и тут не осталась в долгу и вымолвила:

— И не всегда насильно…

Раджа опустил задумчивый взгляд, затем поднял и поинтересовался:

— А что ты хочешь?

— Уйти отсюда… — сразу ответила Мирэя, имея в виду в целом, вообще покинуть территорию.

Однако искусный собеседник вывернул в свою сторону и произнес:

— Иди…

Он поманил стоящую неподалёку Анишу и дал понять увести пленницу в покои. Мирэя было воодушевилась, но быстро поняла уходящий ответ раджи и его с ней игру. На лице проявилась хмурость, эмоции забурлили в живой и своенравной девушке. Аниша позвала пленницу за собой. Мирэя резко встала и наступила на подол длинного покрывала. Дернув его из-под ноги, она быстрым шагом, деловито пошла, наступила в воду, что вокруг возвышения, и вступила мокрой ступней на мраморный пол, а там вдруг поскользнулась. Остановившись, Мирэя попыталась успокоиться, выпрямила спину и напряглась, полагая, что раджа за ней наблюдает. Курьез ввел ее в краску. Аниша велела шевелить ногами, и тогда Мирэя скорее пошагала из зала. По пути старшая странно смотрела на девушку, и сама себе ухмылялась, но ничего не спрашивала.

По уходу Мирэи к радже подошел его личный слуга молодого возраста и по-простому спросил:

— Радж Ранту̀ми, почему она вдруг ушла?

— Я позволил… — ответил спокойно он, без надменности и показа превосходства перед слугой.

— Но почему же?.. — удивился поведению как раджи, так и пленницы слуга.

— Потому что нет никакого смысла принуждать ублажать тело… — мудро поведал Рантуми.

Слуга согласно покивал, а раджа о чем-то или о ком-то подумал… возможно, о Мирэе…

Глава 10

Новым днем Мирэя сидела с Эммой в саду и решила отвлечься. Девушка затеяла танцы, на ней были данные помощницей тканевые туфельки без каблука, вышитые узорами; они не стучали по полу, тогда Чуи вдруг придумала, что будет стучать камушками в такт, по тому, как вступает на пол Мирэя. Присоединилась Джая и попросила показать ее национальный танец. Эмма захлопала в ладоши, она была англичанкой, однако видела как испанские, так и португальские танцы. Простая Чуи искренне поразилась умениям танцовщицы и красоте ее танца. Она же никогда не встречала ничего подобного. Мирэе стало очень весело, все мысли покидали голову, когда кружилась она в танце. Это была отдушина, помощь в трудные моменты, танец увлекал и уносил туда, где шумит водопад, светит яркое солнце, поют птички… Чуи и Джая стали хлопать в ладоши сбоку, возвысив их, как кружащаяся Мирэя.

— А что ты танцевала в шатре раджи? — вдруг спросила Чуи.

Оказывается, пошел слух про то, что вытворила Мирэя в шатрах. Про прорезанную ткань рассказала Танви… Мирэя этого не разделила, ей не понравилось некое предательство. Девушка поделилась о служанке Амире, как та учила ее восточным танцам. Она сняла с себя покрывало светлого цвета, будучи в укороченной кофточке и юбке местного пошива. Эмма ахнула на оголенный живот подружки и не была столь смела.

— Амира говорила, что они показывают живот в танце… — сообщила Мирэя и начала качать бедрами.

Она выставила одну ногу и поднимала бедро, следом менялась местами и делала то же самое вторым. Покрывало летало в ее руках, то закрывая часть лица, точно восточная женщина, то раскрывая и убегая за спину. Для таких танцев обувь не нужна, босиком гораздо удобнее. Мирэя столь увлеклась, закружилась вокруг фонтана и широко улыбалась. Джая решила присоединиться и повторять. Смех и веселье донеслись до зала, где находилась Ритика, которая недовольно взглянула в сторону сада.

— Я видела такие танцы на празднике у падишаха… — сказала Джая. — Раньше я была в гареме султана, там было гораздо хуже, там было женщин семьдесят, если не больше… большинство из них султан даже никогда не видел… — делилась в движении Джая.

— Неужели… ужасно! — ответила Мирэя и вспоминала раджу… их вчерашнюю встречу.

Когда Мирэя подбежала к сидящей в мужской позе, скрестив ноги, Чуи и игриво опустила на нее покрывало, та вдруг спросила:

— Тебе понравилось?

Девушка сначала не поняла и смятенно посмотрела.

— С правителем… — уточнила Чуи и засмущалась.

Мирэя вновь вспомнила их беседу и его наглость — вот так прямо предлагать близость…

— Не понравилось… я выказала отрицание, и он меня отпустил… — ответила она, чем поразила Чуи.

— Правда?.. — раскрыв рот, уточнила юная. — А я думала, он сын своего отца…

— Что это значит? — прервала танец и спросила Мирэя.

— Ну… раньше правил его отец, а совсем недавно место занял молодой… отец был груб и жесток… отец принуждал наложниц, он принудил твою подругу Эмму… я видела, как ее отвели и привели назад… она так плакала…

Мирэя впрямь удивилась и даже растерялась.

— Так это был не нынешний раджа… — произнесла она, имея в виду насилие над Эммой.

Девушка взглянула на повторяющую за Джаей легкие и скромные движения Эмму и прищурилась. Теперь становилось яснее, почему ее не насиловал раджа… Мирэю вдруг охватило воодушевление, она сняла с Чуи покрывало и снова затанцевала.

Бурное веселье надоело характерной Ритике, она и ее подруга вышли к саду, первая держала скрещенные руки на груди в знак недовольства и важности.

— Эти пошлые танцы не индийские… ты не умеешь танцевать то, что нужно радже… — выдала она громким голосом.

— Ему хотя бы не нужны мои танцы, а с тобой еще хуже — ты ему не нужна… — уколола в ответ Мирэя, с ухмылкой покосившись.

— Ах ты, дрянь! — резко опустила руки Ритика и ринулась к недругу.

— Бежать, бежать! — закричала подружке напуганная Чуи.

Мирэя побежала вокруг фонтана к залу, там на входе стояла вторая противница и схватила девушку за руку.

— Я ее поймала, скорее! — крикнула индианка по имени Ка̀ши.

Мирэя вырывалась и дергалась, в попытке освободиться она вдруг укусила недруга за руку ниже локтя. Девушка отпустила ее и громко ахнула, укус оказался до крови.

— Она меня ранила! — воскликнула Каши.

— Лови ее! — обратилась к подруге бегущая Ритика.

Вслед побежала Джая и закричала Мирэе:

— Змея… поза змеи!

На нее повернулась Ритика, и девушка изобразила шипящую змею, а пальцы согнула, точно когти хищника, таким образом защищаясь.

— Я вышибу из тебя хищника и сдеру змеиную шкуру! — пригрозила разбушевавшаяся Ритика.

Она тоже замахала большими ладонями перед недругом, раздавались шлепки, Ритика попадала по Джае, а та наносила царапины. Более крупная Ритика повалила противницу, это увидела Мирэя и решила вернуться на помощь. Она смело прыгнула на спину недругу и прицепилась, точно клешнями. Сильная Ритика начала вставать прямо с сидящей на ней девушкой и нарочно придерживала ее руками, дабы скакануть к стене и с силой стукнуть ею. Получив по спине удар, Мирэя издала хриплый голосовой звук и отпустила противницу. От ушиба она растерялась, покуда Ритика повернулась и схватила ее за волосы. Противница потащила белокожую по полу, а Каши исподтишка наносила удары босой ногой по лежащей.

— Негодяйка, прокусила мне руку! — возмущалась она.

Догнала и пыталась спасти Мирэю Джая, присоединилась еще одна смуглая пленница, закричала в слезах Чуи. Стоящим за дверями стражникам пришлось сообщить Анише о переполохе и драке в гареме, так как сами они не могли войти без присутствия старшей и ее разрешения.

— Помогите! — кричала у дверей Чуи, но мужчины пояснили, что даже если ее убивают, им запрещено входить.

Ритика приподняла Мирэю и, обхватив за талию, понесла в купальню.

— Ты сейчас у меня умоешься там, куда все опорожняются! — заявила грубым голосом она, сморщив в тяжелом дыхании лицо.

Чуи поняла, что Ритика задумала опустить голову Мирэи в отверстие в уборной. Она задергала веревку для зова помощниц, она дергала так сильно, что где-то там повредила, веревка оборвалась, и звон уже не доходил. Ритика дотащила недруга до уборной и пыталась поднести к отверстию. Мирэя упиралась, как могла, руками цеплялась за резьбу на стенах или саму Ритику. Увидев стоящий рядом бронзовый кувшин, Мирэя схватила его и уже у самого отверстия, когда Ритика за шею принялась наклонять ее голову, нанесла по ней удар. Противница отвлеклась и убрала одну руку с шеи, Мирэя приподнялась и с силой стукнула кувшином по голове, попав в висок. Одна прядь белокожей все-таки упала в отверстие, она махнула головой и подскочила. Мирэя бросила кувшин и прыгнула прямо в одежде в водоем отмыть волос, если на него вдруг что-то попало. Из уборной, придерживая рукой голову, вышла слегка потерянная после ударов Ритика и хотела прыгнуть за ней, но в зал вбежали помощницы, а за ними Аниша.

— Что здесь происходит?! — воскликнула старшая, выпучив глаза.

Ритика принялась обвинять Мирэю, рассказала об укушенной до крови Каши и ударе кувшином. Право, Аниша поразилась бойкой пленнице и ее жажде к жизни, как она рьяно защищается.

— Что ты тут вытворяешь… — обратилась к стоящей в воде Мирэе Аниша.

Позади вдруг вмешалась Джая.

— Ритика и Каши сами начали, они напали на нас, Аниша джи… Ты не справедлива… — высказала она.

Аниша взглянула на девушку.

— Я не справедлива?.. — подняв брови, переспросила она. — Ты на стороне англичанки? А может, будешь защищать всех ее соотечественников, которые пришли на наши земли и убивают людей!.. — заявила старшая.

— Она не относится к тем, кто убивает людей… причем здесь это… — недоумевала Джая.

— Ты должна быть на нашей стороне, вот причем! — строго сказала Аниша.

— Но на нее нападают… — продолжила стоять на своем Джая, однако была перебита.

— Хватит! Иди на свое место, — велела важная Аниша.

Затем повернулась обратно.

— Вы должны соблюдать тишину, не нужно кричать на весь дворец. Если что-то нужно сделать, то делай тихо… — сообщила и намекнула Ритике.

После она вышла. За ней направилась Ритика, тогда Мирэя вылезла из воды. Аниша остановилась возле сидящей, поджав к себе ноги, напуганной Чуи и с высока пригрозила:

— Если ты еще раз вмешаешься и будешь кричать стражникам, то я отправлю тебя в темницу!

Далее деловая Аниша ушла. Мирэя находилась в зале для мытья, здесь были окна в каменной резьбе, она подошла и попыталась вырвать или сломать хотя бы часть, но они были очень крепкие, за окном виднелись верхушки деревьев. На сегодня все стихли.

Ночью Мирэя не могла уснуть и вдруг услышала шорохи. Она подумала на кого-то из пленниц, однако шум исходил от парадных дверей, там сбоку была щель между дверью и косяком, в ней мелькал свет от свечи. Показалось, кто-то топчется возле. Мирэя встала и тихо подошла с другой стороны от щели. В нее некто заглядывал и пытался рассмотреть зал или же женщин, а когда услышал малейший шум, то скорее ушел. «Хм… кто-то из стражников подглядывает…» — подумала Мирэя.

Новым днем в зал вошла госпожа Шобха, за ней тихонько следовала Аниша и иные помощницы. Они держались позади, не обгоняя и не мешая важной персоне. Госпожа спросила, где девушка по имени Мирэя. Аниша взволнованно взглянула на Ритику, вдруг та продолжила нападать и покалечила пленницу. Ритика указала в сторону сада. А Джая ответила госпоже, что Мирэя дышит воздухом. Шобха прошла на выход и увидела у фонтана понурую Мирэю, девушка водила пальцами по воде, лицо ее было едва неплачущим. Аниша не рискнула идти за госпожой и стояла у выхода. Шобха подошла и присела возле пленницы. Мирэя не ожидала и вновь не сообразила поклониться для уважения…

— Мне сказали, что ты знаешь наш язык… право, я в изумлении… — первое произнесла госпожа. — А еще мне довелось услышать, что ты красиво танцуешь восточные танцы, смешанные с нашими индийскими… Сегодня ты будешь танцевать за ужином раджи и его членов семьи, и я бы хотела увидеть, что ты покажешь… — на весьма приветливой нотке поведала госпожа.

— Я не знаю, что танцевать… — честно ответила Мирэя, основываясь на своем плохом настроении.

Шобха не смутилась, а наоборот, решила помочь.

— Тогда идем со мной, я тебя познакомлю с нашими музыкальными инструментами, и тебе станет проще подобрать движения, — произнесла она.

Мирэя непременно согласилась. На ней было вчерашнее сари, юбка очень мятая после воды и сна, на что обратила внимание Шобха, но сейчас промолчала. Они прошли на выход, все сидели тихо, Аниша также лишь замедленно кивнула в знак уважения, когда госпожа проходила мимо. Стражники смотрели исключительно вперед и мысли не подали помешать. Мирэя шагала за госпожой почти наравне. Они прошли залы и коридоры и оказались в очередном крытом с высокими овальными окнами без стекла и резьбы. Здесь сидели все музыканты дворца, в том числе несколько женщин.

— Сегодня будут играть на флейте, ударных и щипковом, третий инструмент мы называем «ситар», на нем особенно умело играет наш давний музыкант Гопал.

Зрелый седоватый мужчины поклонился Шобхе. Он произвел первые звуки и стал играть, присоединился ударный, напоминающий по виду закрытый бочонок. Музыка была сначала спокойная, для трапезы, затем для танцев более ритмичная.

— Сегодня ты можешь станцевать то, что умеешь, восточное… — сказала с уточнением Шобха.

Затем она показала на громоздкий инструмент со струнами, вверху висело нечто похожее на пузатый кувшин, внизу также выпуклый предмет округлой формы.

— Это «вина», тяжелый для изучения, требует долгой практики, на нем прекрасно играет наша Рия, — поведала госпожа.

Среди прочего Мирэя заметила очень похожий на гитару, только длиннее шейка, и спросила про него.

— Это «танпура», легче всех предыдущих…

— У себя на родине я играла на гитаре… — поделилась уже в приподнятом настроении Мирэя.

Шобха была приятно удивлена, она слышала про такой инструмент и в этом разе предложила девушке «танпуру».

— Обычно на нем играют для фона… но можно попробовать отдельно, — добавила госпожа.

Мужчина подал Мирэе инструмент, она присела и взяла его как гитару, однако местные держали вертикально. Это затруднило задачу. Мирэя прикасалась к струнам, они издавали диковинные, приглушенные звуки. Было не совсем понятно, что за музыку выдает инструмент.

— Госпожа Шобха, боюсь, что танпура вовсе не похожа на гитару, лишь немного видом, — негромко обратился музыкант.

— Ты прав, — поддержала она.

А вот Мирэя увлеклась и водила пальцами, хоть и не знала, как правильно, но инструмент уже издавал приятные звуки. К ней обратилась госпожа:

— Тебя поучит Рия играть на ситаре, а ты подскажешь нам о своей гитаре, думаю, ее легко сделать…

Мирэя воодушевилась, слова о создании для нее гитары вызвали восторг.

— А пока тебе сыграют то, что будет на ужине, а ты покажи, что получится под музыку, — попросила с улыбкой Шобха.

Женщина начинала нравиться Мирэе, она была обаятельной, даже несмотря на возраст и небольшую полноту. А самое главное — без надменности и грубостей. Но всё же дистанция пока чувствовалась… Музыка зазвучала красивая, не сказать, что быстрая, но подвижная. Мирэя отбросила все страхи и уверенно начала танцевать. Руки ее и пальцы извивались в воздухе, происходили кружения или качания бедрами, которые сменялись на шевеления верхней частью тела, плавно, словно ползущая змейка. Шобха слегка кивала под музыку и, видимо, одобряла такие танцы. При всех Мирэя не хотела обнажать живот и снимать покрывало с тела, однако госпожа вдруг попросила показать танец с полотном в руках.

— Не смущайся, танцевать все равно придется с открытым животом… иногда вам будут давать закрытые вещи, а иногда такие, как сейчас на тебе… — сказала Шобха.

Мирэя тихо вздохнула и сняла покрывало. На ее стройный стан и ровный живот с впалым пупком сразу обратили внимание музыканты мужского пола, да и женского тоже. Тело ее было белым по сравнению с местными. Девушка закрутила в руках покрывало и подбрасывала его, будто оно летает. Добавился ударный, от его звуков Мирэе захотелось стучать бедрами, приподнимать сначала одно и с силой бросать, затем другое. Толчки бедрами очень понравились Шобхе, выглядело красиво и соблазнительно. Она наблюдала и сразу представляла, как к танцу добавляются индийские движения руками, словно она не просто танцует, а разговаривает телом, и не только на любовные темы… язык индийского танца очень разнообразен. Госпожа уловила мельком показывающиеся из-под волос полосы на спине танцовщицы. Мирэя остановилась и вежливо сказала:

— Примерно вот так будет…

— Отлично, — ответила Шобха и улыбнулась.

Она позвала девушку пройтись по коридорам дворца и по пути рассказывала ей о том, какие прекрасные, но и сложные у них существуют танцы.

— Каждое движение что-то означает, это не просто качания плечами или бедрами, это показ эмоций, чувств… это будто невербальное общение…

— Язык тела… — вдруг добавила одухотворенная Мирэя.

— Верно… так даже лучше звучит, — поддержала госпожа.

Затем она полюбопытствовала, от куда девушка родом и кто ее родители. Мирэя честно рассказала, в том числе о смерти обоих родителей. Шобха выразила соболезнования и решила задать волнующий вопрос:

— Откуда полосы на спине?

Девушка погрустнела, тема была неприятной, однако отвечать пришлось.

— Я упала на сухую траву и исцарапалась… — вдруг слукавила она.

Шобха сделала вид, что поверила.

— Идем, выберешь себе наряд на выступление, — предложила далее госпожа.

Они пришли в зал, где женщины занимались шитьем и ткачеством. Ткацкие сооружения или еще станки были незнакомы Мирэе, их конструкции отличались от европейских, слишком сложно для восприятия. Но работали женщины быстро и четко. В другом зале старушка ткала ковер, в руке ее была некая загнутая острая вещица. На улице во дворе также располагались постройки для подобного, тянулись длинные натянутые шелковые нити, между ними бамбуковые плоские палки. Готовые нити окрашивались в специальных емкостях и вывешивались на воздух. В целом работа очень сложная и трудоемкая. Служанка вынесла госпоже свернутые готовые наряды и положила на мраморное окаймление декорационного сооружения вроде узоров. Сюда присели пришедшие, Шобха разрешила Мирэе посмотреть все и выбрать несколько. Одежда играла красками и блестела на солнце от вышивок и вшитых украшений. Девушка взяла светлую кофточку с золотистыми узорами и решила подобрать к ней такую же юбку, а также покрывало. Затем выбрала темно-красное сари без особых украшений, лишь внизу на кофточке. Однако наряд уже сам по себе был красивым. Шобха велела служанке принести им украшения, которые для танцовщиц. Та поспешила.

— Тебе нравится наша одежда? — спросила госпожа.

— Очень… она прекрасна… — ответила окрыленная Мирэя.

Улыбка не сходила с ее лица. Прибежала служанка и подала закрытую золотую шкатулку.

— Я взяла одну, госпожа Шобха, уж больно они тяжелые, — сказала местная.

Шобха приняла и открыла шкатулку. В ней лежали различные украшения из золота, с камнями или без. Шобха позволила выбрать Мирэе те, которые приглянулись больше. Глаза девушки разбежались… каждое колье или браслет были великолепны. Она скромно взяла висячие серьги и одно колье с черным округлым бриллиантом, сверкающим осветленным оттенком на солнце, точно ее глаза.

— Отличный выбор… многие считают, что черные алмазы космического происхождения… а значит имеют огромную силу… очень редкая вещь в наших краях, — сказала с воодушевлением Шобха.

— Почему тогда алмаз для танцовщиц, а не членов семьи раджи? — решила спросить Мирэя.

Шобха вдруг задумалась в легком прищуре.

— Наверно, так суждено… — коротко ответила она. — Мы верим в карму… в судьбу… что суждено, то и будет… и все трудности или невзгоды нужно смело преодолевать, помня, что они нам для чего-то даны… ничего не происходит просто так… — загадочно добавила вслед.

Девушка впрямь озадачилась, вспоминая свою жизнь.

— А бывает так, что что-то происходит не по карме? — решила поинтересоваться она.

— Бывает… Человеку ведь не зря дан разум, чтобы он мог мыслить и принимать решения… но в целом его жизнь все равно следует по определённому пути… — пояснила Шобха. — Верно сказано: от судьбы не убежишь, — добавила она.

— Можно узнать, кто будет на ужине смотреть мой танец? — осмелилась поинтересоваться Мирэя, помня, как ее обсмеяли в прошлый раз.

Госпожа была добра и поведала:

— Там должен быть дядя раджи — брат его отца, сын дядюшки, который с тобой общался тогда…

Девушка вспомнила молодого мужчину, больше всех выселяющегося над ее национальным танцем. Шобха продолжала:

— Жена того юноши, по совместительству двоюродного брата раджи… младшая сестра раджи, возможно с кузинами, младший брат раджи, я и моя дочь… возможно, присоединится кто-то еще… Во дворец вхожи многие родственники и друзья бывшего раджи, но не все ужинают в зале…

Мирэю уже охватила тревога… столько народу, и все будут пялиться и, скорее всего, смеяться.

— Ах да, забыла советников раджи, иногда они и их семьи тоже приходят, — добавила спокойная госпожа, чем встревожила еще больше. — Самый близкий советник почти всегда возле Ранту…

— Простите, кого? — не поняла Мирэя.

— Ранту… это короткое имя раджи, его так называют близкие, а слуги только радж Рантуми либо махараджа, или коротко раджа, — пояснила Шобха.

Мирэя не насмелилась спросить, в число кого входит она и как ей называть раджу. Лучше никак…

— Можешь идти готовиться к танцу, — сказала госпожа и велела служанке проводить девушку до покоев.

Мирэя поблагодарила и пошла. По пути она думала про госпожу… какая она есть на самом деле… так ли добра, искренна ли с ней и не возникнет ли очередное разочарование в человеке, как случалось раньше… если вдруг девушка проникнется и начнет ей полностью доверять… Пока ощущались расстояние и различия в статусе, хоть и ненавязчиво. Оно и немудрено, ибо девушка чужачка во всем смыслах, да к тому же пленница. Проходя по одному из многочисленных коридоров, Мирэя отвлеклась на стоящие в зале по левую руку статуи. Они располагались на пьедестале, изображали людей, не такие, как в храме.

— А что это за статуи там? — решила спросить девушка.

Однако местная очень плохо понимала английский и сделала задумчивый вид. Тогда Мирэя решила повторить на здешнем. Помощница пришла в изумление от знания ее языка белокожей, округлились глаза. Она ответила:

— Там зал искусств, там располагаются статуи махараджей и самых известных брахманов. Их изготавливали именитые скульпторы…

— Можно увидеть? — спросила Мирэя.

Помощница замешкалась, поглядывая по сторонам. Судя по всему, пленницам не разрешали здесь ходить, либо же индианка вовсе не знала, можно ли входить в сей важный зал.

— Хорошо, — сказала она. — Только быстро… — добавила следом.

Мирэя вошла в красивый зал, окруженный цветущими вьющимися растениями вроде лиан, что тянутся по стенам вокруг. В центре на пьедестале сидел, видимо, самый известный брахман из белого мрамора. На нем обвязана ткань, покрывающая всё тело кроме одного плеча, на шее религиозное украшение в виде символа. Волос нет, изображен пожилой человек. Подальше расставлены иные статуи, каждая создана очень искусно и мастерки вплоть до передачи морщинок или венок на ладонях. Разглядывая, Мирэя вдруг увидела среди иных творений нынешнего раджу. Она подошла и стала рассматривать с особым интересом. Он сидел в обыденной мужской позе, спина ровная, волосы собраны, одет в закрытую до верху тунику, украшенную всевозможными узорами, из-под нее виднелся воротничок, судя по всему, белый, на шее многоярусное украшение в виде колье с драгоценными камнями, в ушах висячие серьги с неким камнем, верхняя одежда приталенная, выделяющая стройную фигуру, доходила до пояса, после него были видны шаровары, также с вышивками, на ногах остроносые туфли, скорее всего, кожаные, декорированные камнями. Вид серьезный, но не нахмуренный, превосходно переданы его глаза и брови, его взор, часть которого удалось уловить девушке. Мирэя настолько засмотрелась, что прикоснулась рукой к его ноге. На это возмутилась помощница и покачала указательным пальцем; трогать было запрещено. От ее громкого голоса задумчивая девушка даже ахнула.

— Идти, — произнесла она суетливо на английском.

Мирэя направилась в коридор, вновь взглянув на статую перед уходом. Творение ее весьма впечатлило.

— А что там за человек в громоздком тюрбане из камней и с пером? — поинтересовалась по пути девушка.

— Это предыдущий раджа, отец нынешнего, — ответила помощница.

Мирэя уже наслышана, что он был жестоким человеком, его и по нахмуренному взору с торчащими бровями видно, даже на статуи.

— Все те фигуры сделал один и тот же скульптор? — спросила она.

— Нет… статую радж Рантуми сделал новый молодой скульптор, но очень талантливый…

— Это точно… — мечтательно произнесла Мирэя про мастерство скульптора, насколько искусно он выделил каждую частичку Ранту.

Она вернулась в гарем и сразу выложила на свой столик украшения и наряды. На это обратили внимание Ритика и другие. Чуи, увидев, пришла в восторг, подошла и попросила разрешение посмотреть. Мирэя непременно позволила.

— О-о-о… — протяжно изрекла юная. — Какая красота…

— Да, но это всё не мое, мне лишь дали для выступлений… — пояснила Мирэя.

— Да хоть и так… хоть бы как поносить такую роскошь, — ответила искренняя Чуи.

— Поносишь, когда будешь танцевать…

Юная засмущалась и взгрустнула.

— Я не танцую… посмотри на меня — я маленького роста и неказистая… — сказала она.

Мирэя сразу поддержала:

— Вовсе нет… ты красивее и милее многих здешних.

Девушка протянула руку к щечке юной и погладила.

— Как ты здесь оказалась? — спросила она.

Чуи опустила понурый взгляд и робко поделилась:

— Мой отец продал меня радже за мешок зерна…

Мирэя ахнула на ужасающий рассказ. Но Чуи добавила:

— Здесь всё равно лучше, чем дома… отец бил меня и матушку… матушка скончалась, и мне стало еще невыносимее там.

Мирэя вдруг подумала про дом Лестеров… ей тоже было невыносимо… Но и в гареме явно не лучше… Вспомнилась Кунти: удалось ли ей убежать и что стало с ней?..

— И что же раджа? Ты стала его наложницей или он сжалился и спас тебя от тирана отца?.. — поинтересовалась о дальнейшей судьбе Мирэя.

— О, нет… предыдущему радже были чужды такие эмоции, как сострадание или жалость… он привез меня сюда, чтобы пользоваться… а потом стал приглашать другую, а потом скончался… — пояснила юная.

Было очень больно слышать, что несчастной бедняжкой пользовались, как вещью, да еще и били в родном доме. Печальная судьба… похоже, не у одной Мирэи. Девушка наклонилась и тихо спросила:

— А Джая тоже наложница предыдущего раджи?

Чуи покивала.

— А Ритика?

— А Ритика только массировала раджу, он ее не хотел… — сказала и хихикнула юная. — Оттого она и злится… А нынешнего раджу она вовсе видела пару раз… но я слышала, что радж Рантуми ей понравился…

Получается, Ранту только взошел на трон и еще не успел узнать гарем… Зато на него положили некоторые глаз…

— Хм… что там может понравиться… — высказала с безразличием Мирэя, будто бы ей совершенно неинтересно.

— Молодость сама по себе прекрасна… а если еще и характер хороший, тогда человек не может не нравиться… — мудро произнесла Чуи.

— Я не заметила в радже хорошего характера, — заявила уверенно Мирэя и всем видом выказывала отторжение.

Наступил вечер. Пришли помощницы помочь танцовщице собраться. На нее надели светлое, взятое ею сари, колье и серьги; у зеркала одна женщина открыла золотую коробочку и кисточкой обвела ей черным глаза, сделав их еще более выразительными. Порошковой красной краской она намазала губы и сказала, что краска не сотрется, пока тщательно не смыть. Какую сделать прическу, обе помощницы задумались… Покамест шла подготовка остальных индийских танцовщиц, в число которых входила Джая, Каши, еще несколько бывалых пленниц и позвали Танви, так как она была индианка и знала азы танца. Всех девушек нарядили, покрывала и одежда блистали на свету огня, золото слепило глаза. В итоге помощница собрала часть волос Мирэи, а остальную копну опустила на спину. Было невероятно волнительно, сердце девушки рвалось из груди.

Всех вместе повели к залу. Первая шла Аниша. Она велела оставаться за пределами, чтобы раджа и его близкие не увидели раньше времени. Сначала будут национальные танцы, потом выйдет белокожая. Заглядывая в арку, Мирэя уловила сидящего по центру раджу, вокруг него иные, в том числе госпожа Шобха. Возле них большое разнообразие блюд, кувшины и чаши. Рядом находились слуги. Мирэя заметила того же молодого человека — кузена раджи, который общался с ней с высока и с колкостью. У него был длинный узкий и острый нос, глаза маленькие, обведены черной краской, лицо узкое и вытянутое, подбородок также острый; уши его торчали, волосы довольно короткие, вьющиеся. На нем уйма украшений как золотых, так и серебряных, на пальцах перстни, на запястьях различные браслеты, точно он ряженая кукла. Одет в длинную, почти до щиколоток тунику, поднятую до пояса для удобства сидеть, под ней более узкие штаны, нежели шаровары, одежда играла красками и узорами. Взгляд молодого мужчины непростой, с хитринкой и важностью, состояние раскрепощенное, он часто улыбался, а вот улыбка придавала ему обаяния, словно она для того и дана, чтобы среди всей в целой отталкивающей внешности завлекать и с помощью этого добиваться своего… Аниша тоже ненавязчиво поглядывала на сидящих и будто кого-то искала глазами, при этом состояние ее становилось возбужденным… Возле того мужчины сидел, судя по всему, его отец — дядя раджи. Зрелых лет мужчина, черная с проседью бородка, на голове его объемный тюрбан, украшенный камнями, одежда также роскошная и яркая. Сын на него похож, только у отца нос крючковатый и более широкий, но тоже острый, то и дело выколет глаз. Справа от раджи сидел зрелый мужчина с удлиненной бородой, одет скромнее предыдущих, скорее всего, советник. Далее юная полнощекая девушка с круглым лицом, одета дорого, на себе много украшений, в носу большое кольцо, от него шла цепочка к громоздкой серьге в ухе. Черный волос спрятан под шелковым покрывалом зеленого цвета. Видимо, это была сестра раджи, только совсем на него не похожа. А вот дочка Шобхи весьма привлекательная и стройная, рост высокий, что видно даже в сидящем положении. Глаза ее броско накрашены, на лбу ярко-красная точка, довольно большая. Слева от раджи располагался мужчина среднего возраста, с усами, Мирэя подумала, что это его брат. Вид его был какой-то безулыбчивый, будто всё надоело… безразличный или уставший, показалось, мужчина с вялым характером и также большими щеками, как сестра. Усики его забавно загибались вверх, одет вычурно, на шее жемчужные многоярусные бусы, на голове тюрбан с декорацией из камней по центру. А вот сам раджа не имел головного убора, волосы его частью собраны, остальные слегка волнистые лежали на плечах. Даже можно было подумать, что правителем является либо кузен, либо брат, судя по внешнему виду.

Аниша и вторая помощница по выступлениям позвали построиться Джаю, Каши, Танви и других индианок для индийского танца. Заиграли музыканты, Аниша по одной выпустила танцовщиц. Они обошли фонтан и встали перед сидящими. Началось многообразие движений, быстро сменяющих друг друга, танцовщицы махали руками, извивали, что-то показывали в танце, будто рассказывали историю, и кружились. Иногда они могли приседать, чуть расставив ноги в широких юбках. На них не было покрывал, животы открыты. Кто-то был темнее, кто-то вроде Каши светлее. Джая обладала коричневой кожей, точно рассыпчатая корица. Танви была смуглой, а ее живот светлее, чем загоревшие лицо и руки. Она особенно усердно следовала движениям и грациозно их выделывала. Ее длинный прямой волос был закручен в подобие косы, по спирали шла шелковая нить, в ней жемчужинки. Трапезничающий раджа поднял взгляд на танцовщиц и понаблюдал. Мирэе показалось, что на новенькую Танви он смотрел чаще всего. Некоторые вроде сестры раджи даже слегка подтанцовывали сидя.

Пришла очередь Мирэи. Зазвучала уже знакомая музыка. Девушка настолько переживала, что не сразу пошла, ее подтолкнула Аниша. Предыдущие танцовщицы закончили танец и после поклона спиной отошли назад за арку. Мирэя так боялась, что закрылась покрывалом и в таком виде вышла, встав спиной. Это удивило Шобху, госпожа видела иное начало танца, хотя она понимала, что танец может увести туда, куда и не собирался… Мирэя подняла руки с покрывалом и плавно закачала телом, время шло, нужно было открывать себя и поворачиваться. Девушка преподнесла это движение, как запланированное, опустила руки и резко повернулась, махнув копной волос. Ее накрашенные яркие глаза поднялись вперед, сквозь сидящий. Она решила, что не будет на них смотреть, дабы не отвлекаться. Босая форменная ступня выглянула из-под юбки и шагнула вперед, что уловил опущенным взором раджа. Белая ступня отвлекла его от трапезы, однако она быстро спряталась и ушла назад, покуда показалась вторая… При совершении круга вокруг себя юбка слегка поднялась и позволила увидеть мужчине ее тонкие щиколотки, взятая в руку еда осталась на весу возле его рта, уста слегка разомкнулись. Молодой музыкант так увлекался прекрасной незнакомкой, что даже однажды не попал в такт, что заметили музыканты Рия и Гопал. Мирэя постоянно думала про свой нагой живот и переживала, а также о полосах на спине, благо их закрывали волосы. Поначалу она не особо грациозно двигалась и показывала простые движения, но в процессе ее очень увлекло; то, что она не смотрит на сидящих и не видит их реакции, ей помогало раскрепоститься. Когда ударные стали более ритмичные, девушка показала качания бедрами, затем плечами и отдельно живот, словно вдыхает и резко выдыхает, отчего живот красиво дергался. Раджа сидел со слегка опущенной головой, будто бы себе в чашу, но поднял взгляд, казавшийся исподлобья, дабы рассмотреть диковинный танец, особенно ее живот… Пупок ее был в виде капли, что также подметил проницательный мужчина. Внезапно тот же очарованный молодой барабанщик решил добавить ударов, чтобы еще разок увидеть, как танцовщица будет стучать округлыми бедрами, он даже прикусил нижнюю губу, сам того не заметив. Музыка действительно подсказывала и вела, Мирэя поддалась на уловку и вновь играла ногами. Покрывало, точно перышко, летало в ее умелых руках то над головой, то перед собой, то за спиной; каких только ходов она не совершала, когда вошла во вкус. Ситар и флейта стихли, а барабаны продолжали стучать, к молодому прикоснулась Рия и показала успокоиться. Музыкант убрал руки от ударного и сильно разволновался, если вдруг кто заметил его поведение. Закончив, Мирэя глубоко дышала и взглянула на раджу. Он на нее не смотрел, вид его показывал безразличие, что невольно вдруг задело танцовщицу. Она позабыла наставления Аниши поклониться и спиной уйти, и просто быстрым шагом пошла из зала. Шобха тихо ахнула и ненавязчиво наклонилась на сидящего дальше Ранту. Он, конечно же, проводил взглядом уходящую вот так смело и дерзко девушку. Все сидящие поразились поведению танцовщицы. Советник принялся шептать радже наказать за такое неуважение пленницу… Кузен раджи усмехнулся, сидя в важной позе, поставив ногу перед собой, а на нее положив руку. За аркой он заметил смотрящую на него Анишу и подмигнул ей, затем взглянул на свою жену, которая сидела подальше, возле дочери Шобхи. При правлении предыдущего раджи женщины трапезничали отдельно от мужчин, однако нынешний не разделял. Из-за переглядываний с кузеном раджи Аниша упустила, когда вышла Мирэя, которая бегом побежала по коридору.

— Остановите ее! — воскликнула стражникам за аркой Аниша, подумав на побег.

Мирэя изначально хотела убежать в гарем, но вдруг прошла зал, ведущий к высоким крепким дверям, похожим на входные во дворец. Девушка ринулась к ним, сняла поставленную для запирания палку и отварила. За ними действительно был выход, вот только здесь стояли стражники и сразу увидели пленницу. Девушка ахнула и побежала обратно, там ее застали посланные Анишей, и оба схватили за руки. Они силком потащили ее, Мирэя бороздила ступнями по земле, а в помещениях по мраморному полу. Троицу догнала разозленная Аниша и, не выдержав, дала пощечину Мирэе, чего давно желала. Вслед она дала по второй щеке и замахнулась вновь, но раздался голос помощниц. Тогда Аниша усмирила пыл и велела увести девицу. Стражники потащили, Мирэя упиралась, запуталась в юбке и упала, а серьезные мужчины продолжали тянуть.

На месте девушка легла на постель и отвернулась. К ней подошла Чуи и дружелюбно спросила, как всё прошло…

— Ужасно! — выдала на эмоциях Мирэя и привстала.

Она поджала к себе ноги и оперлась подбородком. Возникла задумчивость, играло чувство собственного достоинства, которое вновь уронили. Таскали ее будто куклу…

— Чуи, а ты можешь выходить из гарема и гулять по дворцу? — поинтересовалась девушка.

— Могу… но только не в крыло, где покои раджи и его близких… здесь неподалеку…

— А я не могу… Аниша запретила меня выпускать из этих дверей! — злилась Мирэя.

Тогда юная присела рядом и с улыбкой попыталась успокоить подружку.

— Тебе не идет злиться… твое лицо очень красивое, а улыбка завораживающая… а когда ты злишься, то подобна Кали…

— Кто такая Кали?

— Богиня… яростная форма богини Шакти… Гнев Кали настолько ужасен, что грозит существованию мира… вот и ты можешь всё вокруг крушить и бить даже саму Ритику… — закончила про недруга шепотом.

После слов Чуи похихикала, настроение поднялось и у Мирэи.

— А кто изображен на той голубой фигурке в стене? — поинтересовалась Мирэя, показав рукой на алтарь.

— Это Бог Вишну… Один из трех важнейших в нашем веровании Богов… — пояснила Чуи и добавила: — Он хранитель мироздания, но может быть и верховным божеством в вишнуизме…

Мирэя не особо понимала, о чем речь, но имя божества запомнила.

— Ты молишься ему? — спросила она.

— Конечно… и он помогает… — уверенно ответила юная. — Сегодня вечером помощница придет зажечь для него огонь… Боги любят огонь…

Мирэя поддержала киванием.

Позже пришла Аниша и сообщила девушке, что завтра она будет танцевать для раджи на завтрак. Это, конечно же, не понравилось характерной Мирэе.

— Я теперь буду танцевать ему всегда, когда он ест? — с иронией выдала девушка.

— Не сметь так говорить! — возмутилась Аниша. — Мало пощечин… получишь палкой, я тебе обещаю! — угрожала женщина. — Ты будешь танцевать всегда, когда пожелает раджа, даже если он будет спать… ты — его рабыня! — заявила она.

— Я не рабыня! — негодовала Мирэя.

— Еще какая! — ответила на повышенном тоне Аниша и отвернулась для ухода.

Поздним вечером, когда все стихли, Мирэя направилась помыться. Ее уход проследила Ритика, сбегала в сад, вернулась и что-то наложила в ее новое темно-красное сари, затем быстренько легла.

Глава 11

Утром Мирэя стала вынужденно собираться для танца и развернула наряд. Из него выпала тьма муравьев с личинками и кусками муравейника. Муравьи расползлись и за пределы одежды, по ее столику, в стакан и даже спальное место. Громко ахнув, девушка подскочила и побежал в сад потрясти вещи, дабы скинуть насекомых. На шум проснулась Чуи и, увидев муравьев, опешила.

— Но в саду нет муравейников… — удивилась бодрствующая Джая.

Мирэя исподлобья взглянула на якобы спящую Ритику, затем тихо спросила Джаю:

— Нашей подруге можно гулять по дворцу?

Джая поняла, о ком речь, и покивала. Также могла выходить Каши и некоторые иные, давно живущие в гареме. Эмме так же, как Мирэе было запрещено, ибо белокожая чужачка могла попытаться сбежать. Мирэя стала тщательно разглядывать вещи на оставшихся муравьев, их не так-то просто всех вытрясти, пришлось ловить по одному, а прилипшие личинки чуть ли не отрывать. Тем самым она опоздала на завтрак раджи.

Вскоре ворвались Аниша и помощницы. Старшая без раздумья подбежала и стукнула Мирэю по плечу находящимся в руке золотым недлинным посохом, подобный был в руке надзирательницы в шатре раджи.

— Ты что вытворяешь! Раджа уже почти закончил трапезу, а тебя всё нет! Ты хочешь, чтобы тебя посадили в темницу или вовсе отсекли голову?! — кричала покрасневшая от эмоций Аниша.

Мирэя подскочила и бросила на нее сари с муравьями.

— В таком случае выясни, кто это сделал… думаю, будет несложно! — выдала невероятно негодующая девушка.

Аниша кинула сари обратно и велела надевать его, невзирая ни на что, раджа все равно не увидит ее вблизи.

— Я не буду надевать одежду с муравьями и личинками! — бунтовала Мирэя.

Хлопотливая Аниша скалилась и фыркала, точно лошадь, времени не было, тогда она показала надеть вчерашнее, понадеявшись, что радже всё равно и он не запомнил, в чем была пленница. Девушка скорее оделась, волосы собрать не успела, ее повели на место. Ранту сидел в том же открытом зале на возвышении среди воды. Взвинченная Мирэя всячески пыталась упокоиться и вышла в зал. Неподалеку стоял слуга раджи, возле возвышения сидела пара музыкантов и уже не знала, что играть, ибо у них было задание сыграть для танцовщицы вчерашнюю музыку. Посуда с едой всё еще стояла перед главой, сам он уже закончил завтрак и пил отвар. Мирэя взошла туда, где сидел мужчина, вынужденно совершила присед для уважения и осталась стоять. Понимая необходимость, она с кислым лицом начала плавные движения руками. Раджа поднял на нее взгляд, брови его скривились, проявилось недоумение, а также пока легкая хмурость. Сначала он показал открытой ладонью остановить музыку, затем изрек на своем языке:

— Почему вы играете то же самое?.. — перевел внимание на Мирэю и добавил ей: — Почему ты в той же мятой одежде?..

Слыша недовольство, стоящая за колонной Аниша тяжело задышала и затревожилась. Музыканты что-то отвечали, Мирэя молчала, будто не понимает, как вдруг раджа вновь сказал, опять же на своем языке:

— Не хочешь разговаривать… не хочешь танцевать, а меня хочешь?

Слова были явно с издевкой, Мирэя поняла иронию, а вот вид его нарочно выказывал напускную суровость, будто бы раджа разгневался на несносную танцовщицу. Неожиданно издал звук усмешки его личный слуга и тут же поджал губы, опустив голову, пока не заметили. Девушку одолела уйма эмоций, его неуместная и наглая игра просто выводила из себя, и она резко ответила на здешнем:

— Не хочу!

Раджа уже знал, что белокожая владеет его языком и был приятно удивлен, однако при ней этого не показывал. Выражение его лица оставалось серьезным, с важностью, но и разом было готово выказать веселье. Всего этого изобилия Мирэя, ввиду тревожности и негодования, — не видела.

— А свободу хочешь? — на передразнивающей нотке живо задал он вопрос и мгновенно поиграл бровями.

— Да, — более успокоенно вымолвила смятенная Мирэя.

— А связь видишь? — в наглую намекнул он на ту же самую тему про близость.

Девушка была в не себя от возмущения и одновременно замешательства. Она поразилась наглости и вседозволенности мужчины, ее возмутило его дерзкое поведение и насмешки; уста разомкнулись, глаза округлились.

— Какая циничная провокация… — произнесла она на английском, уже поджав губы от эмоций.

Музыканты тихо, с поражением наблюдали, опешила и Аниша. Раджа не очень хорошо знал ее язык и решил это использовать.

— Что ты сказала?.. Какое заманчивое предложение?.. — выдал он и выказал забаву.

Мирэя поняла, что мужчина сказал, и поразилась еще больше. Девушка произнесла на португальском ругательную фразу, которую никто из присутствующих не знал; на португальском во дворце не говорили. Раджа в забаве покачал головой и сказал на английском:

— Есть только один способ понять друг друга…

Вновь поднял на девушку завлекающий, даже слегка лукавый взгляд, но очевидно игривый.

— Ни за что… — уверенно ответила отчаянная Мирэя. — Можете убить меня или посадить в темницу, как сказала Аниша джи… — выдала про угрозы девушка.

Она и сама не точно понимала, сделала ли это случайно или нарочно… но раджа явно удивился и опустил брови.

— Даже так… — произнес Ранту.

Затем он опустил взор, игривость прошла, улыбка сползла.

— Для пленницы ты позволяешь себе слишком много, — сказал раджа. — Вчера ты выказала неуважение перед уходом из зала, это неприемлемо…

Мирэя скрытно затревожилась в ожидании дальнейшей речи, как оглашения приговора. Ее негодование перешло в отчаяние и робость.

— Рвешься на свободу… Что ж, я тебе ее дарую, если выполнишь мои требования… — добавил мужчина.

Девушка затревожилась еще больше, уже потрясывались ноги, грудь колыхалась от глубокого дыхания. Подумалось, раджа заявит сблизиться с ним и только тогда у нее будет шанс уйти. Однако Ранту неожиданно пояснил:

— Посмотрим, на что еще ты способна кроме дерзости… ты должна будешь приготовить мне еду на ужин и сшить тунику…

Мирэя смотрела в сторону, но, услышав, опустила глаза на мужчину. Возникла растерянность.

— Ты согласна? — спросил Ранту.

— А у меня есть выбор…

— Выбор есть всегда… темница или казнь, или готовка еды… — с ноткой иронии ответил раджа.

Его подобная манера поведения поражала Мирэю, охватывали противоречивые чувства, превышали возмущение и отторжение. Ей еще никогда не доводилось встречать такого человека. В нем будто присутствовали всевозможные эмоции и манеры от беспардонности до очарования… он мог быть разным, непонятным для девушки, как большая, непрочитанная книга, у которой несколько томов. В нем ощущались те самые сила и мощь, смелость, но при этом легкомысленность или же шаловливость… Мирэя уже всяко разно подумала… но не понимала его личность… Больше всего на данный момент ей хотелось дать ему пощечину за все те словечки, но это, конечно же, было невозможно. Времени на раздумье не оставалось, и Мирэя ответила согласием. Ранту покачал головой и позволил уйти. Когда девушка переходила воду, он вдруг изрек:

— Не поскользнись…

Значит мужчина лицезрел ее уход ранее и всё видел. Мирэе стало не по себе… Затем он подозвал к себе Анишу и что-то ей говорил. Служанка резво кивала и принимала слова. Мирэе показалось, раджа ей сделал замечание или же упрекнул, возможно, за угрозы темницей и убийством. Пока Аниша была занята, Мирэя сама пошла в сторону гарема и размышляла… в ее голове было столько мыслей… и все они об одном диковинном человеке… Аниша бежала сломя голову за девушкой, полагая, что та вновь попытается сбежать, однако Мирэя спокойно шла и пребывала в себе.

— Ты поняла, что тебе велел раджа? — запыхавшись, уточнила Аниша.

Девушка замедленно покивала.

— Ты умеешь готовить еду? — уточнила старшая.

Мирэя отрицательно покачала головой.

— Ну а шить и подавно… — произнесла Аниша. — Я пришлю к тебе помощниц, начнешь прямо сегодня с шитья, ибо это дело небыстрое.

Мирэя вернулась в гарем, там Джая помогала Танви разучивать новые движения индийского танца, новенькая уж больно оживленно старалась и сильно стремилась показаться во всей красе… Перед уходом Аниша сказала Мирэе:

— Отныне ты можешь ходить по дворцу, как другие пленницы, но если попытаешься сбежать, тогда мне велено радж Рантуми казнить тебя… Ты поняла?

Мирэя покивала.

— Отлично. Не нарушай уговор…

После Аниша ушла. Узнав новости, Чуи поразилась… такого ей еще не доводилось встречать… Она вызвалась помогать с шитьем, а вот на кухню ее не пустят.

Вскоре помощницы принесли ткань, нити, иглы и ножницы. Всё это они положили на столик Мирэи и сказали начинать шить, просто-напросто показав руками нужный размер. Чуи тут же подбежала и взяла ткань, но на нее налетела помощница и приказала положить.

— Шить велено не тебе! Не лезь!

— Я прослежу… — услужливо предложила Ритика.

Помощницы согласились. Чуи посмотрела на злобного недруга и поджала маленькие губки.

— Мирэя, что это за вздор… я бы выбрала смерть, честное слово… — сказала Эмма.

Мирэя стояла возле своего спального места и думала. Однако выбрать самовольно смерть — значит сдаться, а это не в ее характере.

— Но это ведь унижение… — не понимала Эмма. — Разве ты сошьешь то, что они носят… Они и так из тебя сделали танцовщицу-рабыню, так тут еще и прислуживать с едой и шитьем… Мой муж говорил, что у богатых индийцев шитьем занимаются люди из низшей касты — слуги…

— А готовкой?

— А готовкой подавно… еще ниже…

Мирэя вновь задумчива, но чувство собственного достоинства играло, хотелось бросить в лицо раджи сшитую тунику, кинуть подносы с едой и гордо уйти.

В одном из коридоров Аниша встретила помощниц и велела сделать так, чтобы еда, которую будет готовить пленница, не понравилась радже… навредить ей под видом помощи. Аниша хотела нагадить и подставить Мирэю, но не своими руками, ибо может снова узнать правитель.

Мирэя всё-таки приняла вызов и решила сделать требуемое. К вечеру в гарем внезапно пришла некая госпожа в дорогом наряде и в украшениях, на вид зрелого возраста. Ею оказалась жена дядюшки раджи. Она прекрасно понимала, что больше неинтересна мужу после долгих лет брака и видела, как он заглядывается на молодых, поэтому решила сама позволить ему интрижку, под ее руководством. Госпожа заходила мимо спальных мест наложниц и выбирала на свой вкус. Мирэя пришла в шок от подобного вздора… Служанка шепнула госпоже посмотреть на белокожую, однако та хотела кого-то из своих, из индианок.

— Белокожая слишком красива и диковинна, еще влюбится… — ответила госпожа.

Она вдруг указала на Чуи и велела собрать ее. Юная совершенно не желала и испугалась. За нее мягко вступилась Джая.

— Госпожа Раса, в гареме есть невинные, зачем вам та, которая уже была у раджи…

Она нарочно построила такую речь про девственность, ибо другие отговорки госпожа даже не захочет слушать.

— Мой супруг Ранвир уже имел в своей жизни невинную, поэтому обойдется… — выдала госпожа Раса, имея в виду себя.

Внутри она была уязвлена тем, что муж ее не хочет, что ему можно других женщин, а ей мужчин — нет… Но, признаться, подавала себя госпожа уверенно и важно, с показом безразличия на свежем лице с отсутствием отпечатков жизненных невзгод.

— Я не хочу… — слезно шептала Чуи, свернувшись калачиком.

— Вставай, — велела ей надменная госпожа. — Тебе принесли новую одежду и даже украшения, всё это будет твое после ночи с моим мужем, — поведала Раса.

Чуи встала и приняла одежду, вслед с опущенной головой, вынужденно направилась одеваться. С ней пошла Джая. Раса посчитала Чуи наименьшей угрозой, ибо девочка некрасивая и невидная…

— А ты говорила, шить — это унижение… — произнесла Эмме Мирэя.

Ей было невероятно жаль несчастную Чуи, но она ничего не могла сделать, некому было пожаловаться и попросить помощи хотя бы для бедняжки. На глазах пробились слезы. Мирэя проводила взором уходящую юную вместе с госпожой. Двери закрылись. Внезапно взор ее упал на алтарь, вспомнились слова Чуи, что она молится Богу, и он ей помогает… Мирэя подумала, может, Вишну и ей поможет… вернее юной после ее просьбы. Она подошла к алтарю, сложила ладони вместе у лица, как делал Амрит, и стала шептать. Действие увидела Джая и присоединилась. Местная подсказала поводить возле божества свечей, а после просьбы сесть на пол и поклониться. Право, это всё немного смущало белокожую, ей совершенно незнакомы здешние верования и даже чужды, однако она выполнила. За поклоном пронаблюдала Эмма и не разделила поведения Мирэи, сама же перекрестилась.

Вскоре открылись двери, вернулась Чуи. На лице ее внезапная улыбка… Мирэя не спала и ждала подружку, а увидев странное состояние, подозвала к своему спальному месту.

— Что случилось? — спросила тревожная девушка.

Юная ответила:

— У господина Ранвира не получилось… он сказал, что я ему не понравилась, но на самом деле возраст берет своё… — похихикала в конце.

Мирэя разомкнула уста от рассказа, затем тоже заулыбалась.

— Господин велел жене меня больше не приглашать… — радовалась Чуи.

— Здорово… а где же данные тебе украшения?

— О, их забрала госпожа Раса, но они мне не нужны, спокойствие дороже…

Мирэя понятливо покивала, однако мнение о госпоже сложилось крайне плохое. Она кардинально отличалась от госпожи Шобхи. Раса сначала обрадовалась, что у мужа не вышло… однако позже он велел ей привести другую, красивую наложницу. Чуи отошла, а Мирэя взглянула на алтарь, ведь она просила, чтобы мужчина не трогал девочку и отпустил…

Утром Мирэя вышла в сад с принадлежностями для шитья. С чего начать и как сделать выкройки, девушка совершенно на знала. Подумав, она сообразила свернуть зеленые листья и рисовать на стене. Она прикинула размер будущей вещи, попыталась зарисовать ее цельную, затем рядом отдельно рукава. Увлекательное занятие увидела Чуи, но ей не разрешили помогать. Вскоре в зал пришли помощницы и позвали Мирэю на кухню для приготовления еды.

Некоторая часть кухни располагалась под открытым небом, были лишь тканевые навесы от сильного дождя. Там стояли большие котлы, корзины с продуктами, мешки, овощи лежали прямо на земле кучами. Были емкости для приготовления разной пищи: жидкой вроде бульона, из зерен, с овощами, для каш и прочее изобилие. Для приготовления чая или отваров висела емкость вроде кувшина над сложенными плитами, а внутри них разводился огонь. Повсюду расставлены бочки, бидоны, подносы для продуктов, подобие низкого длинного стола, за который присаживались на землю и разделывали еду. Главным поваром был зрелый мужчина с короткой бородой, остальные слуги мужского пола выполняли свою работу и помогали.

— А что женщин вообще тут нет?.. — удивилась Мирэя, увидев слуг.

Подошел главный повар и уважительно поприветствовал.

— Женщины дворца сюда редко заходят, только чтобы проследить, госпожа, — поведал он.

— Она не госпожа, называй ее просто по имени, — поправила мужчину помощница.

— Как угодно, — ответил повар и улыбнулся.

Мирэя взглянула на помощницу, возникло недовольство.

— Что ж, Мирэя, пройдемте к продуктам, — сказал повар и пригласил жестом рук.

Девушку послали помощницы, а пока подозвали к себе повара и что-то ему нашептали. После он догнал Мирэю и сказал, что будет внутри, а она может сама брать желаемое и готовить. Девушка догадалась, что повару не разрешили помогать ей. Мирэя даже понятия не имела, как развести огонь под огромными котлами. С этим ей всё же помог слуга, он налил воды в небольшой котел и поджег своего рода печь. Всего он разжег две печи. Глаза девушки разбежались, что положить в воду, об этом она также представления не имела. Неожиданно слуга высыпал на низкий столик бобовые. Увидев фасоль, Мирэя подумала сварит ее, а также отдельно пожарить мясо, которое лежало в емкости возле котла. Она глазком видела, что ел раджа, это были кусочки из теста в некоем соусе, лепешки, стручковые и иное многообразие. Мирэя вспомнила про рис, но его почему-то не нашла. Для нее положили загнутый нож чистить овощи, второй длинный для резки мяса. Кухню все покинули, по велению повара, который изначально был настроен положительно на гостью и хотел помочь. Мирэя начала неумело шоркать острием по моркови, то срезая слишком мало, то, наоборот, много. Потом она подумала лучше взять и нарезать баклажаны, так как с тыквой ей точно не справиться… Нарезав баклажаны, Мирэя кинула их в котел, к ним фасоль, коли ее специально подали. Сморщив лицо, она взяла кусок мяса, отрезала и положила во вторую чашу для жарки на огне. С чашами она вроде бы разобралась. Баклажаны стали быстро развариваться, тогда Мирэя достала всё полностью из воды и выложила в общее блюдо на ножке, которые приносили в гарем помощницы. Чем приправлять еду, она не знала… где взять соль или перец… Однако маленький перчик лежал среди овощей, и его порезала в чашу повариха. Показалось, что одного мало, Мирэя нарезала еще. Мясо внезапно подгорело, девушка перевернула и осталась возле чаши проследить. Она несколько раз переворачивала кусок, пока не решила, что готово, — появилась корочка. Мясо было выложено на второе блюдо, оба поставлены на поднос. Кажется, всё готово… Мирэя понесла поднос, из кухни выглянул повар и в ужасе покачал головой. За пределами кухни ее встретили помощницы и повели к ожидающему еду радже.

Он сидел в крытом зале с фонтаном, рядом некоторые члены семьи вроде кузена и дядюшки, а также советник. Дальше сидела Шобха с дочерью, сестрой раджи и иными здешними женщинами. Сложилось впечатление, что все они собрались на спектакль, который ожидался. Аниша нарочно стояла возле зала за колонной и наблюдала приход пленницы. Помощницы остались дальше, Мирэя сама вошла и присела для уважения, голову опустила. Она села на подогнутые под себя ноги возле раджи, его близкие взбодрились и внимательно следили, что же в накрытых салфетками блюдах.

— А где отвар? — сразу спросил раджа пока спокойным тоном, с простым выражением лица.

Мирэя совершенно позабыла про отвар, да и все равно не смогла бы сама разжечь огонь. Пока она мешкала, кузен раджи с нетерпением стянул салфетку с первого блюда. Там лежало мясо, пахло вкусно, но оно было подгоревшим. Мужчина уже поджал губы от смеха. Ему внезапно важно сказал раджа:

— Ты что слуга?.. Не лезь…

На лице того возникло недовольство, но он молча кивнул и занял обратно свое место. Мирэя сама сняла вторую салфетку. Увидев какую-то смесь с фасолью, Ранту смутился и повел бровями. Он всё же подвинул руками свои чаши, чтобы Мирэя положила ему еду. Большой ложкой она трясущимися руками взялась накладывать первое. Девушка ощущала, как на нее все пялились. Длинной вилкой с двумя зубцами она выложила радже мясо. Он сразу оценил то, что девушка догадалась взять приборы, чтобы накладывать. Да и вообще Ранту не ожидал, что она хоть что-то принесет…

— Она приготовила большой кусок мяса, радж Рантуми ведь редко ест мясо… — прошептала дочь Шобхи.

Мать взглянула на блюдо, она понимала полный провал, но также понимала, что с пленницей обошлись несправедливо, сразу стало ясно, что никто ей не подсказал и не помог, хотя такого условия раджа не ставил. Ранту хотел оторвать кусочек мяса, но у него не получалось, снялись только горелки, а внутри оно было сырым…

— Почему ты не порезала мясо?.. — задал он вопрос.

Мирэя подняла робкий взгляд и не знала, что ответить. Раджа пока взял второе блюдо и положил в рот. Внезапно раздался его возглас, все повернулись. Еда была очень острой, чересчур, а фасоль несъедобной и твердой, ведь Мирэя не знала, что ее нужно сначала замачивать в воде, иначе не раскусить. Едва не сломав зуб, раджа выплюнул еду себе в руку, затем вернул в чашу. Тут-то кузен не выдержал и засмеялся, подхватил веселье его отец, женщины тоже хихикали, а вот советник пришел в шок, как и личный слуга.

— Это ужас… — возник, выпучив глаза, советник. — Радж Рантуми, это неприемлемо, она просто посмеялась над вами! — поражался он, хватаясь за лицо.

Мирэя ахнула и перепугалась, она не понимала, что происходит, но догадалась о несъедобной еде. Со сморщенным порозовевшим от остроты лицом раджа велел слуге подать ему воды.

— Я не хотела… я просто не знала… — сказала на местном языке взбаламученная Мирэя.

В ее сторону тыкнул пальцем советник и выдал:

— Тебя нужно высечь!

Раджа встал с места, пытаясь отойти от жгучего перца, которого повариха с лихвой накидала в еду. За ним подскочили слуга и советник, а также Мирэя. Испугавшись гнева, девушка вдруг ринулась бежать.

— Стража! — закричал советник.

Беглянке перегородили путь за пределами зала двое стражников. Один направил к ней копье. В тот момент кузен смеялся с отцом о блюдах неизвестного происхождения, мол, как она вообще догадалась смешать баклажан и твердую фасоль. Мирэя округлила глаза и резко остановилась перед стражниками.

— Что прикажете делать, радж Рантуми? Высечь ее? — раздался голос стражника.

В коридоре появился Ранту. Он подошел ближе, Мирэя повернулась, в ее глазах был невероятный страх, тревожное ожидание.

— Ты высмеяла меня при всех этой едой… — произнес он с серьезным видом.

— Я не знала, что будут все… и я не знала, как и что готовить, мне никто не помог… — ответила с робостью Мирэя. — Я не высмеивала, мне очень жаль… — добавила следом.

На ее глазах пробивались слезы.

— Тебя следует наказать, — сказал нахмуренный раджа.

Мирэя покивала, вдруг усмехнувшись над собой, и повернулась спиной. Девушка убрала волосы, открыв в разрезе кофточки спину.

— Давай… наказывай… — вымолвила она.

Мужчина заметил на ее спине полосы после битья и вдруг изменился в лице с серьезного и недовольного на впечатленного и задумчивого. Он подошел ближе и раздвинул края кофточки, чтобы увидеть больше спины. От его прикосновения девушка вздрогнула и тихо ахнула. Показалось, у него возникло чувство жалости вперемешку со смятением.

— Иди к себе, — велел он после.

Стражники расступились и пропустили. Мирэя побежала. Из зала выглядывал слуга раджи, а заметив его взгляд, сделал обычный вид и спрятался.

Мирэя прибежала в гарем, пробежала по залу и выскочила в сад. Точно ветер пронесся мимо Чуи, юная поняла о неладном и решила выглянуть. Мирэя спряталась за деревом и присела. На вопрос Чуи, что случилось, она произнесла:

— Они нарочно подсунули мне фасоль… Кто, если не Аниша, велела меня подставить и опозорить…

Чуи было невероятно жаль подружку. Но теперь самое важное, чтобы раджа не приказал ее наказать.

— Я видела, как бьют плетью, кожа рвется, кровь хлещет… ужасно… — поделилась юная.

Если сам раджа не стал наказывать девушку, то его приближенные вполне могли науськать и переубедить… Однако прошел день, вечером помощницы принесли ужин, пришла Аниша, но ничего не происходило. Старшая лишь ухмылялась и косилась на Мирэю. Хихикали тихонько и остальные, в том числе Ритика.

Глава 12

Новым утром Мирэя вновь взялась за дело с шитьем, хоть уже и не надеялась получить свободу, после вчерашнего позора и ужаса ей не хотелось даже выходить из гарема. Правда и в нем было плохо… Девушка уверена, раджа возненавидел ее за проделку, было страшно даже подумать о нем, не то, что показаться. Но Мирэя все же хотела суметь сделать хотя бы что-то, хоть попробовать испортить теперь ткань… Внезапно она обнаружила на стене дорисованные эскизы и выкройки. Скорее всего, это сделала незаметно Чуи. Судя по ее рисункам, нужно было вырезать переднюю часть и заднюю, а рукава отдельно, затем пришить их. Не забыть про вырез горловины, его нужно обметать — это сама смекнула Мирэя. Она расстелила ткань, перенесла с помощью рук размер выкроек на стене на ткань, сделала иглами заметки и была готова вырезать первую часть. Вроде бы получилось, тогда она вырезала вторую — спину. У входа в сад выглядывали девушки, среди них иногда мелькала Чуи. Эмма же шить совершенно не умела и, увидев рисунки на стене, пришла в еще большее недоумение. Для дамы — это темный лес. Чтобы не обметывать, так как красиво у нее точно не получится, Мирэя надумала попросить дополнительный материал в виде полосок и сделать как украшение горловины, можно и на рукавах тоже… Нашивки могли быть с узорами или даже украшениями. Пока девушка самозабвенно вырезала, то пела на португальском языке песенки. Это помогало ей отбросить лишние мысли и страхи.

У сада неожиданно появилась госпожа Шобха. Она какое-то время наблюдала и слушала пение. Ей понравился голос пленницы. После она подошла и обратилась:

— С шитьем у тебя получше… — на лице мелькнула забава.

Мирэя резко подняла голову, сидя на траве.

— Не думаю… — ответила робко девушка.

— А я думаю… а еще ты прекрасно поешь и знаешь немало языков… — добавила уверенная госпожа. — Какие языки ты еще знаешь? Даже если немного…

Мирэя вспомнила Нилу и ее язык, отличный от здешнего. Она поведала, что помнит язык тех, кто живет на территории, оккупированной британцами, откуда ее похитили. Шобха весьма удивилась.

— Неожиданно… на их языке разговаривают и наши мусульманские соседи… мы не дружим, однако нынешний раджа хотел бы наладить с ними отношения, скоро их посол прибудет к нам на ужин и беседу… Почему бы тебе не поприсутствовать и не послушать, о чем они будут шептаться на своем языке, что обычно делают… — сказала и предложила госпожа.

— А это одобрит раджа? — с волнением спросила Мирэя.

— Одобрит…

Тогда девушка была согласна.

— Шитье не убежит, идем, я тебя кое-куда отведу, — сказала Шобха, чем взволновала.

Мирэя пошла. Госпожа привела ее в зал, где сидели музыканты Рия, Гопал и тот молодой с ударным инструментом.

— Мне понравилась песня на чужеземном языке, которую ты пела, думаю, потом можно будет выступать и с ней, — сказала Шобха.

Она встала в стойку, подняла руки и сомкнула ладони над головой.

— Повторяй за мной, будем разучивать индийский танец, — изрекла она.

Мирэя, право, удивилась и не ожидала, что ее станет учить сама госпожа, но это ей польстило, и девушка встала напротив. Шобха не спеша чуть расставила ноги, ладонью обвела лицо, вторую держала под грудью, затем движения сменились. Совершился поворот, руки вытянулись вперед, будто кого-то манят к себе, и медленно ушли к бедру. Право, танцевала упитанная госпожа очень красиво, движения выделывала грациозно и умело. Молодой музыкант был несказанно рад и не сводил глаз с прекрасной пленницы.

— Это танец обольщения, но считается скромным… ходы не все простые и лёгкие, дальше будет сложнее, у тебя хорошо получается, — говорила в танце Шобха.

Мирэя почти всегда успевала за учительницей, лишь некоторые показанные движения вызвали путаницу.

— Нет, пальчики веером, а большой спрятан за ними, его не выставляй, — подсказывала по ходу госпожа. — Ноги широко на расставляй, иначе уже смотрится пошло…

— Ва̀су, чего ты так рьяно барабанишь, не слышишь музыку?.. — шепотом возмутилась Рия на молодого музыканта, очарованного танцовщицей.

Тот отвлекся с разинутым ртом и покивал. Шобха начала танец сначала и снова показывала. Мирэя уже успевала и танцевала лучше, извивать руками и пальчиками она умела.

— Добавь к восточному танцу какие-либо из разученных сегодня движений… — предложила Шобха.

Мирэя сначала задумалась, но потом решила, почему бы нет… Некоторые ей приглянулись особенно… После танцев она рискнула вымолвить:

— Госпожа, мне так жаль и стыдно за то, что вышло с едой… Я даже не знаю, как я могу исправить ситуацию, хотя бы немного… меня грозились высечь…

Шобха вдруг посмеялась, вспомнив лицо раджи, съевшего острую твердую фасоль.

— Ну, начнем с того, что Ранту сам это затеял и прекрасно знал, что ты не умеешь готовить нашу еду… никакую… я знаю, что в вашем мире тоже готовят слуги. Вот возьми меня — я также приготовлю плохо… — неожиданно поддержала госпожа. — Тем более тебе никто не помогал… это даже удивительно, что ты смогла сделать хотя бы что-то…

Мирэя улыбнулась, стало гораздо легче.

— Я была уверена, после слов советника раджа прикажет меня наказать, — добавила девушка с легкой робостью.

— Предыдущий раджа так бы и сделал… но нынешний другой… он сын своего отца, но не похож на него. Бить плетью женщину — не в его характере… — ответила Шобха.

Мирэе стало интересно узнать хотя бы немного больше про раджу, он всё же казался ей необычным мужчиной.

— Значит этот гарем предыдущего раджи? — уточнила девушка.

Шобха покивала.

— Но у нынешнего тоже есть право пользоваться гаремом, только у него…

Мирэя вспомнила приход госпожи Расы для своего мужа — дяди раджи, а значит она это сделала втайне от Ранту и у нее нет таких прав… Сейчас девушка ничего не рассказала.

Вечером прибыл посол из соседнего государства в дорогом костюме вроде здешних, только туника его была опоясана и расширялась к низу, будто юбка. Поверх накидка с меховым воротником, на голове убор из драгоценных камней, немного отличный от тюрбана, у этого вытянута задняя часть. Обут в остроносые полусапожки. Сам по себе с длинной бородой, брови торчком, очень упитанный. Он прибыл с остальными советниками своего падишаха. Гостей посадили на лежанки с подушками напротив раджи, угощали изысками кухни и вином. Рядом присутствовали советник Ранту, его слуга, кузен и дядюшка. Похоже, без двух последних не обходилась ни одна встреча или дело. Заиграла музыка, вышла танцовщица в новом синем наряде с шелковым покрывалом в руках. Волос ее объемно собран, несколько кудрявых прядей выпущены с боков и сзади. Кофточка полностью закрывала верхнюю часть тела, полос на спине видно не было. Ранту общался с послом, жадно поедающим всё подряд, и поднял глаза на появившуюся в зале девушку. Посмотрев на ее лицо, мужчина медленно спустил глаза до нагого живота, затем в самый низ до ступней. Они его особенно завлекали… Танцовщицу лицезрел и кузен раджи, сегодня мужчина ощутил странные, новые чувства… Он любил красивых стройных женщин и заострил внимание на Мирэе. Плененного мужчину увидела Аниша, ее крайне задело, с каким вожделением он пялился на пленницу. Гости изумились танцем девушки, посол даже отвлекся от трапезы и повернулся после того, как заметил открывшего рот советника. Мирэя добавила, как подсказала Шобха, индийские движения. Пальчики веером ушли к виску, вторая рука показала лишь мизинец, который ушел к другому виску, горящие глаза посмотрели влево, следом вправо, будто заигрывают, после совершился поворот и руки вытянулись в сторону сидящих, изобразив приманивающий жест к себе, точно Мирэя кого-то позвала. А смотрела она на Ранту. Он поймал ее загадочный взор и ответил своим не менее таинственным, скрывающим настоящие эмоции, словно в глубоком океане. Девушка пребывала в особенном настроении и состоянии духа, что даже раджа вдруг поддался перед ее чарами и опустил глаза. На лице ее невольно появилась улыбка, от того, как убежал от нее глазами сам раджа — важная и влиятельная персона. Это произошло впервые, потому так взялось во внимание. Похоже, жест из индийского танца завлек непоколебимого владыку. А вот смотреть на посла с жирным ртом и повисшей на бороде едой Мирэя не хотела. Она вновь сняла с пояса покрывало и закружилась. За аркой за ней исподлобья наблюдала Аниша и желала ей споткнуться. Ритика также была рядом, пожелав глянуть на танец белокожей, что так всем нравится. Она увидела знакомые движения, а значит девицу кто-то научил вне гарема. Возле второго входа в зал стояла Шобха и хлопала в такт в ладоши. Ритика поняла, с кем пытается подружиться хитрая девица. «Замахнулась на госпожу!» — гневно подумала она.

Танец закончился. Вошла Шобха и позвала танцовщицу присесть неподалеку от гостей. Сама же заняла место рядом. Ранту такого не ожидал, его руки перестали спокойно лежать на ногах и забродили туда-сюда. Крайне удивились и кузен с отцом. Оказывается, госпожа никого не предупредила…

— Госпожа Шобха, у танцовщицы какие-то дела здесь?.. — вежливо, но с недовольством спросил кузен раджи.

— Верно, Виджай, — ответила стойкая госпожа с показом уверенности и при этом улыбки.

— Это, наверное, прислуживание… еду она уже готовила, теперь будет подавать принесенную… — сыронизировал Виджай с колкой ухмылкой.

На него взглянул Ранту, но промолчал. Шобха знала, что делает и зачем, она хотела помочь радже, потому проигнорировала вмешательство Виджая и приветливо поинтересовалась у гостей, всё ли у них хорошо.

— О… всё прекрасно… а после появления бесподобной танцовщицы стало еще лучше… Кто она? — ответил и сразу спросил посол на их общем языке.

— Она чужестранка, из некоей страны под названием Португалия… Она совершенно не знает нашего языка, лишь немного английский… — нарочно слукавила госпожа.

Мирэя слегка улыбалась и делала вид, будто ничего не понимает.

— Ну что же, вы уже обсудили разделение территории и то, как падишах отреагировал на предложение уступить ее нам?.. — поинтересовалась Шобха.

— Обсуждаем, — сказал ей Ранту.

А двойка из посла и советника падишаха принялись шушукаться, но при этом выказывать радушие и улыбку. Шобха взглянула на Мирэю, та сидела с опущенным взором и слушала.

— Э-э… великий падишах признателен вам за мирное решение вопроса и рад поддерживать дружбу между нашими государствами, однако та территория принадлежала еще моголам, с давних времен, поэтому отдать вот так просто ему будет нелегко… это решение он еще не принял, но надеется на ваше терпение, — сказал после шушуканья посол, всем притворным видом выказывая приветливость.

Вслед он вновь прошептал советнику, на это внезапно отреагировала Мирэя и издала голосовой звук. Когда на нее устремили взгляды, то она нарочно отвлекла широкой улыбкой. Посол невольно заулыбался желтыми зубами в ответ, ему приглянулась красавица. Его поведение заметил Ранту, как и воспринявшийся им флирт со стороны Мирэи. Мужчину возмутило… ему она отказывает, а бородатому старику отвечает…

— Ну что же, в таком случае передайте падишаху, что у него есть время подумать и принять верное решение, — перебил переглядывания напряженный Ранту с серьезным видом.

Посол пришел в себя и повернулся к радже. Затем в очередной раз зашушукался с советником и покосился на Ранту. Его же начинало раздражать поведение наглого гостя, возникло желание прогнать, брови исказились от внутренних эмоций, что уловила внимательная Мирэя. А если бы он еще знал, что о нем говорят гости… Пока посол допивал вино прежде, чем покинуть зал, Мирэя увидела дальше за колоннами в зале статую юноши, сидящего на павлине. В руки его были вставлены настоящие кинжалы, на голове интересный убор, вытянутый к верху, будто пирамида. Посол встал, за ним советники, неохотно поднялся раджа, чтобы выразить уважение, за ним кузен и дядя. Толстяк кланялся и бросал взгляд на сидящую Мирэю. Своенравному радже не понравилось, как он прощается, косясь в другую сторону, да еще и на его танцовщицу, да еще и она ему отвечает улыбочкой… Ранту изо всех сил держался и не показывал эмоций, но вид был важный, в нарочной демонстрации положения, голова приподнята. Гости покинули зал, за ними слуги. Как только их не стало, Мирэя сразу произнесла Шобхе:

— Ну и ну… они тайно обсуждают вас всех…

— Что ты услышала? — спросила озадаченная госпожа.

Раджа с высока навел взор на Мирэю, она поведала:

— Я, конечно, не каждое слово поняла, но посол сказал, что падишах даже не думает уступать… а вы, глупцы, надеетесь и ублажаете их… Посол только рад опустошить все ваши тарелки с едой… — усмехнулась в конце.

Девушка подняла робкий взор на раджу. Он уже смотрел вперед и вдруг грозно повелел слуге:

— Пока они не уехали, скажи, чтобы ранили их лошадей в копыта, словно они на что-то наступили, а затем подайте им экипажи!

На лице мужчины проявилась суровость. Мирэя не ожидала подобного приказа и поразилась, ей было жаль лошадей, поступок раджи не был разделен и огорчил.

— Или еще лучше яда им в вино! — вмешался на эмоциях Виджай. — Отец, ты слышал, что они говорят прямо у нас под носом!? Мало того, что постоянно приходят сюда без толку, так еще и объесть нас решили…

Ранвир, чья жена подбирает ему любовниц в гареме, махнул рукой и принялся поддерживать сына.

— Рантуми, нечего их привечать тут! — сказал он радже.

Тот промолчал, думая о своем…

— Зачем ранить животных?.. — тихо произнесла Мирэя госпоже, переживая за исход.

— Чтобы проучить…

— Да, но почему нельзя было, например, подкрутить колеса их экипажа или упряжку ослабить… — предлагала смышленая девушка.

Однако сейчас ее вмешательство в приказ раджи ему самому не понравилось. Показалось, что танцовщица не имеет право обсуждать веления правителя и тем более осуждать. Ранту на эмоциях воспринял ее негативно, взыграло странное чувство ревности, которое не дало расслабиться и сделать незамечающий вид.

— Ты можешь идти к себе, с тебя достаточно! — важным тоном заявил Мирэе мужчина.

Девушку задело подобное отношение, ведь она помогала. Бросив выражением лица возмущение, она быстро встала и пошла на выход. Шобха же в силу своего возраста и мудрости всё поняла… она молча сидела и не перечила, однако заулыбалась. Ей Ранту ничего не сказал и не сделал замечаний, к тётушке он относился уважительно.

Мирэя вошла в гарем, за дверями стояла, скрестив руки на груди, Ритика и выдала:

— Захотела прыгнуть выше головы… метишь в подруги госпоже Шобхе?..

Девушка остановилась, сейчас она была решительна как никогда, к тому же отсутствовало настроение.

— Не твое дело, — заявила она.

Ритика резко опустила руки и поставила на бока.

— А неужто твое?.. Твое дело танцевать и бежать обратно в гарем, тебе никогда не встать на один уровень с госпожой или тем более раджей… положила на него глаз?.. Я-то вижу… — высказала она, прищурившись.

Мирэю задевали слова только о радже… она не хотела признаваться, но было ощущение, что ее глаза действительно стали рассматривать Ранту и выделять… Когда она его видела, то по телу бежала диковинная дрожь, пока не точно ясно, от чего именно: страха или влечения… От опасного влечения, быть может…

— А какое твое до всего дело? — задала встречный вопрос уверенная Мирэя. — Иди спи… тебя никто никуда не приглашал… — укусила она.

Ритика вновь разбушевалась и бросилась на противницу. Переполох разбудил женщин, из сада вошла Чуи и взялась руками за голову, понимая об очередном нападении. Мирэя схватила свой столик и замахнулась, тогда Ритика приостановилась.

— Я клянусь, я разобью тебе голову! — пригрозила громким голосом Мирэя.

Противница тяжело дышала и вдруг начала отходить.

— Нужно делать всё тихо… — прошептала она сама себе, вспомнив наставления Аниши.

Ритика ушла к своей постели. К Мирэе подбежала встревоженная Чуи и попросила поставить столик.

— Всё в порядке, давай спать, — сказала ей Мирэя.

Утром девушка пришла помыться, в водоеме плюхались Танви и Джая. Первая делилась, что с ней заговорил раджа и интересовался, откуда она родом и как давно здесь.

— Когда это ты успела с ним поговорить? — удивилась Джая.

— Да вот на днях, я гуляла по дворцу и случайно вышла в коридор на пути к трапезному залу… Мне повезло, что я знаю здешний язык…

Мирэя слышала беседу девушек, пока накидывала на себя полотно для мытья. Совершенно против воли в ее сердце кольнуло, услышанное принесло огорчение, вновь захватывали те странные эмоции… то ли ревности, то ли просто женского желания быть самой яркой и интересной… Мирэя и сама не понимала, что с ней происходит. А Танви, видимо, не та, за кого себя выдает… тихоня, но с тайными помыслами в голове. Пытается угодить и Джае, и Каши, и даже подлизывается к Ритике, нахваливая ее внешний вид, словно действительно считает красивой. «Хамелеон», — подумала Мирэя про Танви. Девушка очевидно лукавила, говоря о случайной встрече с раджей и что якобы просто так гуляла там, где он… Мирэе тоже захотелось погулять по дворцу…

Позже она вышла, стражники не мешали. На ней было самое первое, данное сари фиолетового цвета. Она прошлась по некоторым коридорам и залам. Внезапно раздался знакомый голос Аниши. Мирэя выглянула из-за колонны, в саду за деревом прятались женщина и кузен раджи. Женатый Виджай обнимал ее за талию и что-то шептал. Аниша же показывала возмущение, она была обижена за его поведение и взгляд на белокожую, но не могла устоять перед чарами обольстителя и поддавалась, позволяя себя целовать. Ахнув, Мирэя спряталась и вышла обратно в коридор. Она поняла, что Аниша ревнует даже женатого любовника к ней и вообще ко всем, кто может, по ее мнению, представлять угрозу. Однако, крайне смело вести интрижку с женатым родственником правителя…

Мирэя поспешила дальше и появилась возле просторного открытого зала, там в центре был сооружен алтарь, стояла статуя божества, но не такого, как в гареме. Здесь у него на шее змея, в длинный волос, собранный частью на макушке, вставлен месяц, одной рукой он что-то показывал, свернув большой палец и указательный в колечко, а вторая лежала на ноге, изображен в сидящей позе со скрещенными ногами. На алтаре горел огонь в чашах, разложены цветы, чаша риса и иные угощения. Цветы также повешены ему на шею как ожерелье. С обеих сторон от алтаря располагались белокаменные слоны в натуральную величину. Возле фигуры сидели мужчины в белых одеяниях, по центру располагался раджа. На нем белая запахивающаяся туника с длинным рукавом и белые шаровары, волос собран подобно статуе — частью наверх. Руки все держали у ног, слегка на весу, внутренней стороной ладоней вверх. Произносились слова, происходила молитва, за словами последовало пение, чего Мирэя никогда еще не слышала. Были даже музыканты и играли на струнном и флейте.

— Шива… — повторяли все хором. — Ом нама Шивай… — далее были еще какие-то незнакомые девушке слова.

Глаза держались закрытыми. Состояние у всех спокойное и сосредоточенное. Мирэя прошла по открытому коридору дальше и остановилась на уровне сидящего раджи. Затем все затихли, запел пожилой мужчина в белом, о таких людях Мирэя когда-то слышала, их называли брахманами или еще духовными наставниками. Он пропел, после стал петь Ранту. Услышав его голос, девушка увлеклась и пронзительно лицезрела. В пении его голос был прекрасен, с красивым звучанием, точно текущая река, но при этом с мужским низковатым тембром. Ранту вдруг поднял голову и сделал глубокий вдох, глаза не открывал. В подобном, умиротворенном состоянии Мирэя его увидела впервые, и это ее сильно притянуло, словно не только он, а само место вместе с ним… Магический алтарь, божественная статуя и диковинный мужчина… Она только сейчас смогла разглядеть его мужскую красоту, его пышные брови, крепкую и подтянутую фигуру и даже форменные ступни… А ладони его были смуглые, сильные и большие, но нежно держались в воздухе, способные не только крепко сжимать, но и мягко гладить… Он пребывал в окрыленном, возвышенном состояние духа… от него будто исходили невидимые волны блаженства и отлетали горячие искры, которые при попадании в тело могли прожечь насквозь… Мирэя вдруг ощутила таящиеся внутри него страсть и чувственность… как самка по запаху чувствует самца… Ей даже показалось, он похож на своего Бога, подобная прическа, кольцевидные серьги и в целом как внешний вид, так и внутреннее состояние… Мирэя не заметила, что на нее смотрит один из брахманов, сидящий возле раджи, а когда вдруг уловила, то встрепенулась и убежала.

Ночью, когда все спали, кроме задумчивой Мирэи, вдруг раздался шорох. Девушка тихонько приподнялась с постели и выглянула из-за мягкого подлокотника. Она увидела, как встала Ритика и осторожно, поглядывая по сторонам, направилась на выход. «Куда это вольная пленница пошла…» — подумала озадаченная Мирэя и захотела проследить. Она обмоталась покрывалом и оставила лишь глаза, чтобы стражники ее не узнали. Подходя к ним, девушка услышала обращение на местном языке, один спросил, куда держит путь. С опущенным взором Мирэя переделала голос и ответила: «Прогуляться по коридорам». Вышло очень убедительно, стражники не услышали акцента и пропустили.

Мирэя скорее побежала за Ритикой. Та также прятала тело и голову под темным покрывалом, прошла коридоры и оказалась у дверей. Они не были заперты, за ними нечто вроде сада, можно сказать улица, но все еще в пределах дворца, виднелись стены. Ритика подбежала к стене, на которой были трещины, взялась на ветку близстоящего дерева и полезла наверх. Добравшись до края, она кого-то позвала. За пределами дворца к данному месту, видимо, приходил некто из знакомых женщины, он или она ей что-то передали в мешочке, а Ритика отдала свое сари из дорогого материала, чего не могли себе позволить бедные. Мирэя проследила, а когда Ритика ушла назад, то подкралась к стене. Трещины позволяли вставить в них ногу или руку для поднятия, а ветки дерева служили опорой. Авантюрная девушка тоже попробовала залезть, но не смогла. Она попробовала еще раз, однако никак не могла подняться выше, чем самая низкая ветка, за которую держалась. Бросив затею, Мирэя поспешила в гарем. На своем месте Ритики не было, это помогло Мирэе остаться ею незамеченной. Она появилась позже и легла спать.

Глава 13

Утром Мирэя поливала на себя из чаши, сидя на полу возле большого пузатого кувшина с водой. Она подняла голову и лила на лицо, кудрявые волосы намокли и прилипли к спине. Девушка вспоминала сидящего возле статуи Ранту, как он поднимал голову с закрытыми глазами, как он пел и даже просто держал свои руки. Это мысли пришли против воли, Мирэя пыталась прогнать и боролась со своим внутренним неизведанным состоянием… Внезапно ее отвлекли, она даже подумала, наконец-то… Вбежала Чуи и закричала, что ее лежащая на траве ткань для пошива горит…

— Что? — вырвалось у непонимающей девушки.

Она прямо в мокром полотне побежала в сад и увидела, как некоторые девушки тушат горящую ткань из кувшинов. Джая черпала воду в фонтане и поливала. Огонь погас.

— Что случилось? — спросила громким голосом Мирэя, суетливо обходя вокруг.

— Со стены упала чаша, в которой свеча, они все уже потухли, однако в этой еще догорала, чаша откатилась к ткани, оттуда вылилось масло… — поведала Джая.

Мирэя едва не плакала, присела возле испорченной ткани, уже вырезанной и готовой к сшиванию. А теперь всё пропало… Она подняла взор исподлобья на стоящих неподалеку девушек, затем подошла к стене, где висели чаши. Она потрогала одну, держалась чаша крепко и упасть вряд ли могла.

— Я знаю, кто это подстроил! — заявила разозленная Мирэя и ринулась в зал.

В зоне отдыха за тюлями сидели Ритика, Каши и еще одна индианка. Мирэя, будто дикая кошка, вдруг набросилась на первую и вцепилась ей в распущенные волосы. Ритика не ожидала и от натиска упала. Там была ступенька, с которой съехала противница и запуталась в занавеске. Мирэя ее тягала и пыталась тащить большую ношу, от этого оторвалась и упала ткань, а за ней приспособление, на котором занавеска висела. Палка стукнула по спине Ритики.

Конец ознакомительного фрагмента.