Красивый-прекрасивый

Евгения Ивановна Хамуляк, 2021

Дорогие друзья! Приключения Майи Плисецкой, ветеринара из провинциального городка, продолжаются. На сей раз героиней своих коротких рассказов про любовь и животных становится она сама. Это № 42 по счету история с очень пикантным содержанием. Понравится всем любителям, ищущим разницу или связь между понятиями "любовь" и "секс". Кто уже нашел – отзовитесь!

Писать о сексе также тяжело, как и о любви. Получается или банально, или пошло. Но не исследовать эту тему невозможно.

Заделавшись писательницей-романисткой, я выработала у себя убеждение отделять по-настоящему любовные истории от пошлых и безвкусных. Но эту, всю пропитанную пикантными подробностями, которые могут показаться стыдливому читателю родом из СССР на грани, не поведать я просто не могу. Да, друзья, времена изменились, и я надеюсь на ваши широкие чувства юмора и вкуса. В любом случае никто не вправе осуждать другого, не зная его душевных и жизненных перипетий. Ведь порой любящим и страстным сердцам приходится идти на компромисс, чтоб не сгореть самим и не дать потонуть другим. Се ля ви!

***

Любовь к животным и ответственность по отношению к ним растут из года в год. К счастью это или к беде, молодые российские пары стали предпочитать заводить неприхотливых в уходе зверушек на десяток так лет, нежели хлопотных детишек по гроб жизни. Спрос рождает предложение и количество ветеринарных клиник резко возросло.

В какой-то момент в нашей клинике тоже назрела необходимость взять третьего и даже четвертого ветеринара. Рабочий график разделился на смены, мы трудились не покладая рук, принимая четвероногих и двуногих 24 часа в сутки.

Когда однажды один из ветеринаров, который был к тому же иностранец, турок по рождению, но закончивший местный университет, приболел ветрянкой, и меня попросили заменить его аж на целую неделю в зачет будущего отпуска.

Само собой, недомогание, ветрянка или роды могут случиться с каждым, даже с турком, и несмотря на свой плотный график, я взяла пациентов Алпаслана Арыевича, совсем не ожидая, что обрекаю себя на неповторимое сексуальное приключение.

Первой пациенткой значилась кошка Мурка, но, вглядевшись в график приема, я приметила, что секретарь записала еще шесть кошек с пятиминутной разницей почти на то же время. С удивлением выглянув в коридор, я обнаружила наиприятнейшей внешности молодую женщину с тремя переносками, в которых ютились Мурка и шестеро ее компаньонов и компаньонок.

— Лидия, — представилась она и стала усердно всматриваться в открытую дверь кабинета. — А Алпаслана Арыевича разве нет?

— Он приболел. Эту неделю вместо него буду принимать я. Но вы не беспокойтесь, у меня имеется многолетний опыт, — смутилась я, видя сильное разочарование на лице Лидии, которая решала: уйти или остаться.

— С другой стороны, неделя — это слишком долго, — сама себя уговаривала женщина и, улыбнувшись мне, правда, не так лучезарно, как в первый раз, когда думала, что увидит моего коллегу-турка, наклонилась за переносками, демонстрируя невероятной красоты декольте. Проделала она это так естественно и соблазнительно, что даже у меня перехватило дух.

С интересом я отметила про себя, что обладаю похожей с ней фигурой: крупные женственные груди и плечи, при этом осиная талия, широкие крутые бедра, пухлые коленки, тонкие щиколотки.

«Песочные часы» — так обозвал нас журнал мод, подыскивая подходящую одежду, чтоб подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки.

Однако в ее одеяниях, казалось, сосредоточились достоинства, а в моих джинсиках, маечках, шарфиках, туфельках-лодочках — недостатки.

«Хотя оденься я так же… Да нет», — тут же оборвала я эти шаловливые мыслишки. — Представляю себе, как вышла бы из дома с разрезом сверху и разрезом снизу, сходящимися острыми углами на моем пупке, а потом по стенам домов допрыгала бы до рабочего места, тут же зачехлившись в халат, — смеялась над своей сексуальностью я, помогая с кошками Лидии, которая даже в хлопотах успевала эротично поправить волосы, уложенные в конских хвост, невзначай дотрагивалась до ложбинки между грудей, смахивая маленькие капельки пота от усердных движений, и поминутно улыбалась мне самой благодушной улыбкой, обнажая белые ровные зубы, чуть испачканные алой помадой.

— У Мурки в последнее время нет аппетита. Хотя она совсем не старая. У Гогена шерсть стала какая-то сухая, хотя мы не меняли корм, — рассказывала хозяйка. — Но самое главное: надо кастрировать Монэ, но не Моне! — указывала она розовым ноготком на котов, разделяя волосатых художников на кастрированных и нет. — И стерилизовать Фриду, потому что черно-белые и палевые больше не в тренде, — с некоторым разочарованием подытожила Лидия. — Ах, да! — вдруг спохватилась она и махнула рукой в смущении. — Совсем забыла, вы ж не в курсе. Мой муж — художник Аркадий Валюшкин, — и торжественно принялась ждать, когда я пойму значение сказанного. Но так как реакции никакой не последовало, чуть поморщив носик от моей необразованности в области художественного искусства, она продолжила. — Ну Аркадий Валюшкин! Признанный гений в области современного искусства. У нас в Москве четыре раза проходила собственная выставка. Работы находятся в частных коллекциях по всему миру: Лондон, Париж, Амстердам, Вашингтон.

Не выдержав моего молчания, она полезла в сумочку и достала флаер, где на разнообразных фонах были изображены всевозможные коты и кошки. Только одни коты! Коты и море, коты и дети, коты у речки, коты на подушке, коты на балконе, коты в Венеции и Вашингтоне. Конечно, многие из этих картин мне были знакомы, их тиражировали разные компании, изображая то на упаковке кефира, то на чайном сервизе, то на коробке конфет.

— Нас много копируют, — тут же заметила Лидия. — Используют талант Аркадия, при этом совершенно не уважая авторское право. Ведь талант неподражаем! Гения нельзя повторить! Но в России все через задницу: не уважают, не платят, не любят. Нас много раз приглашали в Америку, — женщина сверкнула глазами. — Но Аркадий — патриот, к сожалению, и не желает, чтоб сокровища, выходящие из-под его кисти, радовали чужестранцев. Музейные экспонаты мы сохраняем дома до лучших времен.

Все это я слушала с большим интересом и пыталась понять свое отношение к мелькающим котам на фоне всего подряд. И пришла к мудрому решению: ценить прекрасное по двум градациям — «нравится/не нравится». Такое же отношение у меня сформировалось к еде и напиткам.

Коты Аркадия Валюшкина мне нравились, и я широко улыбнулась, через улыбку выражая свою самую похвальную оценку, чем тут же заслужила плюсик в карму и дополнительное доверие, как к человеку и ветеринару.

Но после риторического вопроса о цене картин… (мне подумалось, было б неплохо приобрести одного такого кота руки гениального соотечественника и повесить в коридоре на радость пациентам и их хозяевам)…почему-то при детальном рассмотрении они перестали нравиться мне так явно. Выходило за одну картину четыре месячных оклада!

— Он также рисует и меня, и природу, — не могла остановиться, рассказывая о любимом муза, — но коты… Коты уходят как горячие пирожки. Мы вынуждены держать наших лапочек на особом содержании и постоянно отслеживать продажи в связи с предпочтениями клиентов. Последние таковы, скажу вам по секрету, — зашептала Лидия, понимая, что я вряд ли брошу свою работу и начну рисовать котов, тем самым отнимая хлеб Валюшкина, — что хотят видеть больше шотландцев и азиатов. Наши, родные коты не в моде. Поэтому мы приняли решение о кастрации и стерилизации Монэ и взяли узкоглазую Мурку в стан творцов. И собираемся адаптировать еще трех котов экзотических видов, — она развела руками, как бы говоря: а что поделать, рынок диктует правила.

Конец ознакомительного фрагмента.