Сумеречная зона – 2. НИИМИ

Евгений Петров

На новом месте работы Ярослав продолжает тайно путешествовать по внеземным и параллельным мирам. Он и его друзья усиленно стараются найти способы общения с жителями различных миров.Одновременно Ярослав углубляется и в историю Земли.И при этом попадает под пристальное наблюдение Службы Безопасности.

Деревянный самолётик

Ярослав с порога устремился к дивану, стремясь сгладить впечатление от просмотра о возможном развитии давних событий. Взгляд молодого человека упал на книжную полку, где одиноко пылилась фигурка, оставшаяся от деда.

На память Ярославу тут же неожиданно пришёл тот давний случай, что произошёл с дедом ещё в то далёкое время, когда тот обучался в школе. Раньше молодой учёный никому про этот случай не только не рассказывал, но даже и не пытался этого сделать. Впрочем, он никогда просто не вспоминал о нём. А тут…

***

Вадик, завороженно, рассматривал стоящий в сквере на постаменте истребитель. Глаза мальчишки внимательно оглядывали стремительные обводы героического самолёта. Губы Вадика невольно шевелились. Мальчишка задумчиво бормотал:

— А если я сделаю…

Что собирался сделать мальчишка, так и осталось непонятным для окружающих.

Надежда Викторовна продолжала увлечённо рассказывать про героическое прошлое Моторостроительного завода, но Вадик уже не слушал. Он полностью погрузился в мысли.

«Эх, жаль, — почему-то подумал он, — что тетрадку сейчас не достать».

Вадик оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы подойти в качестве замены бумаге, но что можно найти на улице зимой. Лишь одни сугробы окружали группу школьников-экскурсантов.

— Вадька, ты чего? — шепнул Серёжка и ткнул друга локтем.

— Отстань! — отмахнулся Вадик.

— Что у вас там происходит? — строго спросила Надежда Викторовна, — Почему вы отвлекаетесь? А ну, прекратили разговоры!

И она продолжила рассказ…

…Дома Вадик торопливо, пока родители не вернулись с работы, уселся за столом. Про уроки мальчишка совершенно забыл, увлеченно черкаясь карандашом. На вырванном из тетради листке появился вполне узнаваемый силуэт памятника.

— А если мы так, — вполголоса приговаривал Вадик, рассуждая вслух.

Он сорвался со стула, ринувшись в кладовку. С грохотом что-то посыпалось, но мальчик со счастливой физиономией вынырнул из нагромождения всевозможного хлама, сжимая в руках обрезок дерева и кусок пятислойной фанерки.

Устроившись на табуретке в кухне, Вадик решительно вытащил нож. Палец осторожно коснулся лезвия.

— Тупой, как колено, — сокрушённо проговорил он и вновь углубился в поиски.

Наконец он торжествующе вытащил из ящика с отцовскими инструментами точильный брусок. Заширкало по камню лезвие.

— Ширк! Ширк! — шуршала сталь, — ширк, ширк…

Некоторое время спустя, мальчишка остался доволен остротой ножа. Он принялся за дело. На расстеленную газету весело посыпались бело-жёлтые завитки стружки. Деревяшка стала принимать более или менее определённые очертания.

Шуршало по дереву лезвие, сыпались стружки. Очертания изделия постепенно преобразовывались в фюзеляж самолёта.

Макет!

— Вжик, вжик, вжик.

Фюзеляж украсился очертаниями кабины пилота. Вытянулся вертикальный хвост. Постепенно появились маленькие крылышки хвостового оперения.

— Вжи…

Лезвие соскользнуло, полоснув по руке. Из пореза хлынула кровь.

— Ай! — вскрикнул Вадик.

Мальчишка испуганно замотал палец носовым платком. Тряпица тут же пропиталась кровью. Вадик бросился в ванную комнату смывать кровь. Через некоторое время ранка перестала кровоточить.

— Уфф, — проговорил Вадик, приклеивая к пальцу обрывок пластыря, — Что теперь делать?

Он ухватил выуженный из кладовки кусок фанеры. Зашуршала ножовка, превращая бесформенную пластинку в равнобедренный треугольник.

— Ага, — Вадик повертел в руках получившуюся деталь, — это будут крылья самолёта.

Он вновь отправился в кладовку. Морщась от слегка дёргающейся в пальце боли, мальчишка извлек маленькие обувные гвоздики и приколотил треугольник крыльев к фюзеляжу. С тихим шелестом по самолётику прошлась наждачка, сглаживая получившиеся неровности и стирая образовавшиеся неопрятные красные пятна крови.

Удовлетворённо оглядел поделку. Самолётик получился маленьким, уютно разместившимся на раскрытой ладони Вадика.

Заскрежетал проворачиваемый в замке двери ключ. Вернулись родители. Вадик заметался по квартире, старательно убирая образовавшийся при изготовлении примитивного макета мусор.

— Что за бардак? — гневно воскликнул появившийся на пороге отец.

— Смотри, папа, — потянулся к нему сын, протягивая лежащий на ладони самолётик, — смотри, что я сделал.

Отец покрутил в пальцах простенькое изделие Вадика и вернул мальчишке.

— Молодец, — равнодушно проговорил он, — а теперь быстро наведи порядок…

…Забытый самолётик долго лежал на полке, пока во время очередной приборки не очутился в мусорном ведре…

— —

Прошли годы.

Супруга вытащила Вадима в Центральный Выставочный Зал. Долгое время мужчина сопротивлялся такому походу. Но все-таки не устоял перед натиском жены.

В городе царило жаркое лето. Огромными зелеными шапками листьев покрылись деревья центрального сквера главного городского проспекта. С ветки на ветку перепархивали птицы, время от времени перекликаясь между собой. В тенёчке под липами на лавочках сидели отдыхающие. В лёгкой дымке виднелся противоположный берег великой русской реки. По плещущимся волнам Камы игриво сверками солнечные блики. В воздухе стоял сладковатый аромат цветущих лип.

«Золото доколумбовой Америки»

Гласила вывеска над массивной дверью.

Пожав плечами, Вадим толкнул створку. Дверь лениво подалась, явив полутемный холл между двумя дверями.

Еще мгновение спустя супруги, сжимая в руках бумажные прямоугольники билетов, вошли в просторный зал. Перед глазами посетителей оказались многочисленные стеклянные стеллажи, заполненные всевозможными экспонатами, по мнению Вадима, не имеющими ни малейшего отношения к заявленной теме выставки.

Вадим медленно передвигался вдоль стеклянных витрин, равнодушно поглядывая на фигурки людей, какие-то маски, выполненные из камня и золота. За стеклами мелькали фрагменты древних индейских рукописей.

И вдруг… Вадим остановился, как вкопанный. Перед ним за стеклом очередной витрины появилась до ужаса знакомая фигурка. Вадим даже протёр глаза.

— Не может быть, — пробормотал он, поднимая взгляд на табличку пояснения.

Надпись на табличке гласила: «Фигурки из золота, найденные в XIX в. в захоронениях индейских вождей культур Толима (Tolima) и Кимбая (Quimbaya). Предположительно, изначально они использовались как нагрудные ювелирные украшения или амулеты-обереги. Золотые вещицы также известны как Птицы Отун (исп. Pájaros del Otún). Это название произошло по месту обнаружения первого из образцов — бассейна реки Отун (исп. Rio Otún).

Дата изготовления крылатых фигурок достаточно точно установлена радиоуглеродным методом — около 500 г. н. э. Народы Толима и Кимбая проживали на территории нынешней Колумбии в среднем течении реки Магдалена (исп. Río Madalena). Однако, творения индейских мастеров находили далеко за пределами данного региона: в Венесуэле, Перу, Коста-Рике».

Но в качестве экспонатов, Вадим был в этом совершенно уверен, находились совсем не птички. В одной из демонстрируемых «птичек» мужчина уверенно узнал точную золотую копию того самого самолётика, который он сам лично изготовил еще в первом классе…

***

— Что ты скажешь по этому поводу? — спросил Ярослав.

Костик, не отвечая словами, лишь хаотично заморгал разноцветными лампочками. На мониторах перемигивались циферки, сменялись карты и пейзажи. Наконец, какофония цифр и изображений прекратилась. Перед глазами ученого проявилась относительно небольшая площадка, окруженная со всех сторон горами. В глубине, притулившись к горе с трудом можно было различить сложенную из каменных блоков хижину, почти сливающуюся со стеной отвесной скалы. Тёмный, озаренный лишь мерцающими оранжевыми отблесками, вход хижины приблизился к наблюдателям.

Послышались звуки:

***

— Смотри, мастер Куaвaнa, что у меня есть, — жрец протянул странную фигурку, лежащую на ладони.

В глубине помещения веяло жаром от специальной печи уайры. Яркое пламя виделось во многих отверстиях печи.

— Уже плавишь солнечный камень? — полуутвердительно проговорил жрец, — может и вот это изготовишь?

— Что это, Руминьяви? — удивлённо спросил ремесленник, вытирая пот.

— Бог Инти послал эту не то рыбу, не то птицу после утренней молитвы.

Куавана осторожно взял фигурку из рук жреца. Грубые пальцы ремесленника бережно погладили деревянное изделие.

— Изготовлено из незнакомого дерева, — проговорил он потрясённо.

Оба вышли из полутемной мастерской. Свежий воздух охладил разгорячённые лица. Внушительные горы словно нависали над крохотными, по сравнению с ними, людьми. Далеко в нежно-голубом небе парил гигантский кондор.

— Видишь, мастер Куавана, — бог Инти дает свой знак одобрения.

Мастер протёр руки и вновь внимательно рассмотрел непонятную вещицу.

— Зачем ты хочешь, чтобы я изготовил такую игрушку?

— Это не я хочу, — сурово поправил жрец, — это бог Инти подал знак о необходимости его изготовления во славу самого бога и правителя нашего, божиим именем Антапойю.

— Как скажешь, жрец.

Куавана уселся на ровно отесанный камень. Рука подхватила и опрокинула на голову запотевший пузатый сосуд. Прозрачная вода протекла по телу. Мастер тряхнул головой, сбрасывая с длинных волос блестящие капли.

Лишенные даже скудной растительности, скалы окружали небольшую площадку около мастерской мастера-литейщика. Белые облака, зацепившиеся за вершины гор, бросали лохматые тени на голую землю. Неподалеку спускалась в долину узкая тропинка. Вдалеке послышались шуршащие шаги.

— Укумари возвращается, — пояснил Куавана, — сын мой… и помощник.

— Помощник? — подозрительно переспросил Руминьяви, — не хотел бы я…

— Без Укумари у меня ничего не получится, — твердо заявил мастер.

— Может ты и прав, повелитель солнечного металла, — размеренно произнес жрец, — но смотри у меня. Правитель Антапойю не потерпит, если…

Он резко обернулся, не закончив фразу.

Сгибаясь под грузом, на площадку перед мастерской взошёл крепкий юноша. Он решительно опустил груз на каменный приступок. И только после этого неприязненно взглянул на жреца, величаво топтавшегося напротив входа в мастерскую. Жрец искоса посмотрел на молодого Укумари. Ноги поднесли Руминьяви к мастеру. Рука вытащила из разукрашенной узорами сумки небольшой, но судя по несколько напрягшимся мышцам жреца, тяжёленький мешочек.

— Вот тебе металл, — заявил жрец, — из которого и нужно будет сделать… э… отливку.

Куавана взвесил в руке предоставленный материал.

— Понял тебя, жрец, — вежливо поклонился мастер, — Я всё сделаю…

Руминьяви снисходительно наклонил голову и горделиво прошествовал прочь. Отец с сыном долго смотрели вослед жрецу.

— И зачем он приходил? — неприязненно произнес Укумари.

— Относись почтительно к жрецу Инти, — строго прервал сына мастер.

Юноша смущенно потупился.

— Ладно, ладно, — ободряюще похлопал его по плечу отец, — лучше погляди, что нам предстоит изготовить из солнечного металла.

Он протянул юноше деревянную фигурку.

Укумари бережно принял изделие. Острый глаз его внимательно оглядел небольшую игрушку. Палец провел по блестевшим внизу маленьким кругляшкам шляпок гвоздиков. Юноша пригляделся к бурым, полузатёртым, пятнышкам.

— А это что?

Куавана нерешительно почесал голову.

— Это, скорее всего, — медленно выговорил он, — следы жертвоприношения.

— А что за дерево? — Укумари ткнул в разнонаправленные фанерные слои.

Мастер ничего не ответил. Он осторожно взял деревяшку из рук сына и расположил её на том же камне, где недавно сидел сам.

— Не нужно рассуждать дальше. Лучше приступим к делу.

Не говоря ни слова, Укумари принялся развязывать тюк. Отец и сын аккуратно разложили принесённые припасы и материалы в вырубленной в скале кладовой.

В руках мастера появились узкие и острые резцы. Куавана принялся осторожно вырезать из полупрозрачного воска фигурку, аналогичную деревянной модели.

Кропотливая работа продолжалась до того момента, как солнце, ухватившись за вершины гор, принималось уже устраиваться на ночь. Мастер распрямил усталую спину. В ладони его горделиво разместилась готовая желтовато-серая полупрозрачная фигурка, почти, не отличимая от деревянного образца. Разве что мастер постарался несколько приукрасить небольшие треугольные крылышки спиралевидными узорами — символами самого Инти.

— Ф-фу, — выдохнул Куавана, вытирая выступивший пот. — Готово, — он обернулся к сыну, — а как дела у тебя?

Укумари указал рукой на основательно промешанную глинистую массу.

Мастер бережно зачерпнул глину ладонью и принялся старательно обмазывать восковую модельку.

Неуклюжее глиняное изделие установилось для просушки на камне.

Формовщики принялись за ужин. На свет появились узелки с приготовленной пищей. Затрещал разожжённый юношей костер.

— Давай спать, — произнёс Куавана, — завтра продолжим…

…Наутро работа над заказом жреца продолжилась. Новый слой глины лёг поверх высохшего предыдущего…

Потом ещё один слой… и ещё…

В промазке и просушке спрятанной в глиняный кокон фигурке прошел ещё один день…

— Теперь всё это нужно прокалить, — удовлетворённо проговорил Куавана на следующее утро, внимательно осмотрев глину со всех сторон.

Укумари осторожно, чтобы ненароком не повредить спрятанную в глине фигурку, оскоблил часть глины, обнажив отверстие необходимое для выпуска из формы расплавившегося воска.

Глиняный кокон мастер и его помощник установили между двух камней в вертикальном положении. Вокруг кокона Укумари разложил огромный костёр. Прозрачным ручейком вытек из формы воск.

— Сынок, приступай к плавке, — скомандовал Куавана.

Под зорким наблюдением мастера юноша разместил в прогревшейся уайре толстый слой черного, тщательно подготовленного и подобранного, горючего камня.

Куавана вытащил толстостенный закопчённый сосуд. Блестящими, бросающими блики на стены мастерской, камешками ссыпался в него переданный жрецом материал.

Укумари осторожно поставил загружённый солнечным металлом тигель в печь. Юноша вытащил длинные медные трубочки, приставил к специальным отверстиям в уайре и принялся дуть в них, нагнетая воздух.

— Жаль, что пока мы не имеем возможности пригласить других дувщиков, — сокрушенно произнес Куавана, присоединяясь к дутью.

Вскоре тигель раскалился докрасна.

Мастер бережно поставил пустотелую форму, закрепив ее вертикально.

Отец и сын подхватили тигель с расплавленным металлом специально приготовленными для этой цели палочками.

Яркая жидкость расплава полилась в горловину формы…

Литейщики перевели дыхание, наблюдая как постепенно остывает залитый в форму металл…

Медленно тянулось время.

— Пора! — решительно заявил Куавана и несколькими осторожными ударами расколол хрупкую форму.

Из обломков вывалилась блестящая отливка, полностью повторяющая деревянный макетик самолётика. Теперь его оставалось только отполировать…

***

— Но, откуда… — невольно вырвался у Ярослава вопрос.

— А сам не догадываешься, — в механическом голосе Костика Славке почудилась насмешка.

Экран снова осветился.

Ярослав увидел лежащий на пыльной полке в кладовке неуклюжее примитивное изделие.

— Дедов самолётик? — вырвалось у Ярослава.

— Он самый, — произнёс Костик.

Одно мгновение — и деревянная игрушка улеглась на стол перед Ярославом.

Молодой человек понимающе хмыкнул.

— Тот же самый способ, что и с букетиком от Зэгмяад в далёкой юности…

— А теперь, — загадочно произнёс Костик, — мы отправим его жрецу Руминьяви.

— Как? У него же нет интернета…

А самолётик уже исчез со стола…