Пастушка королевского двора

Евгений Маурин, 1914

«На безоблачном, смеющемся небе светило яркое солнце. Улицы благословенного города Божанси уже наполнялись празднично разодетой толпой, степенно следовавшей призыву церковного колокола, все окна домов были дружелюбно раскрыты навстречу ароматному весеннему утру, и только серый прямоугольник ставней, угрюмо прикрывавших одно из окон приречной гостиницы «Золотой осел», вносил дисгармонию в общую картину радостного пробуждения…»

II

Спустившись к Тибо, помещенному в небольшой комнатке нижнего этажа, Беатриса должна была убедиться, что Серафина была отчасти права. Как заверил Тибо, двух дней ему для отдыха, конечно, не понадобится, но и сегодня он тоже встать с кровати и отправиться в путь не мог. Старик чувствовал себя совершенно разбитым, день полного отдыха был ему совершенно необходим, и Беатрисе предстояло провести целые сутки в этой глухой провинциальной норе.

— Ах, Тибо, Тибо! — с капризным отчаянием воскликнула барышня. — И надо же было тебе расклеиться, когда я так стремлюсь скорее вперед, вперед! Не мог ты свалиться в Париже?

— Что же делать, мамзелечка, — слабым, голосом ответил старый Тибо, вынянчивший Беатрису и души не чаявшей в ней, — говорил ведь я — «тише едешь, дальше будешь»! Вот и вышло по-моему!

— Да все бы ничего, — с досадой ответила девушка, — если бы только здесь не было так нестерпимо скучно! Целые сутки! Боже, чем их наполнить?

Не успела Беатриса договорить последнюю фразу, как на улице раздался быстрый лошадиный топот. Молодая девушка обернулась к окну, выходившему на улицу, и увидела, что к гостинице подъезжает какой-то всадник и уже осадил лошадь у ворот. Всадник был молод, красив; все, несмотря на нарочитую простоту одежды, изобличало в нем благородное происхождение, и Беатриса сейчас же подумала: «Гм… Если этот молодчик остановится здесь, то пожалуй, я… не очень проскучаю этот день!».

С этой мыслью девушка принялась разглядывать спешившегося всадника, к которому подскочил работник гостиницы, с поклоном принявший повод коня. Новоприбывший шел прямо к окну, у которого стояла Беатриса, умышленно вставшая как можно больше на виду. Однако юноша только скользнул рассеянным, невидящим ввозом по ее фигуре и ровно ничем не выдал, что его внимание хоть сколько-нибудь привлечено ею.

«Гм, ни малейшего впечатления, — подумала девица Перигор. — Но это, конечно, произошло лишь потому, что он не разглядел меня! Надо дать ему эту возможность!» — И с этим самоуверенным решением она, кинув Тибо несколько ободряющих слов, вышла из комнаты, двигаясь с таким расчетом, чтобы столкнуться с новоприбывшим при его входе в гостиницу.

Этот расчет Беатрисы вполне оправдался, однако не увенчался результатом. Столкнувшись с девушкой, юноша вежливо, но холодно прикоснулся к шляпе и отошел, уступая ей дорогу. Затем он продолжал говорить с хозяйкой, и Беатриса, медленно поднимавшаяся к себе наверх, слышала его вопросы:

— У вас есть комнаты, выходящие на реку?

— О, да, сударь: все три верхние смотрят на Луару!

— Сколько у вас комнат?

— Три наверху да две внизу.

— Сейчас постояльцы есть?

— Только барышня со слугой. Старик расхворался, и это задержало проезжую у нас.

— Кто она такая? Откуда?

— Кто же ее знает, ваша милость! А едет она с далекого юга.

— И больше нет никого? Значит, из пяти комнат заняты две и три свободны? Отлично, оставляю за собой все три!

— Но они в разных этажах!

— Это мне все равно. Я только хочу, чтобы была полная тишина, потому что я не спал две ночи и намерен выспаться до вечера. Так что потрудитесь не пускать на постой больше никого, кто бы это ни был. Поняли? Затем скажите, не прошла ли сегодня утром снизу по направлению из Блуа весельная галера?

— Нет, ваша милость.

— Наверное? Да? Ну, так она скоро появится. Вот что: я умираю с голода, велите приготовить мне поесть и дайте вина, а тем временем пусть кто-нибудь из слуг следит за рекой и сейчас же даст мне знать, как только галера покажется!

С этими словами новоприбывший вошел в общую комнату, и Беатриса, прислушивавшаяся к разговору с верхней площадки, вернулась к себе в комнату. Здесь она уселась у окна, уставилась на реку и стала раздумывать о виденном и слышанном.

С детства отличаясь необыкновенной наблюдательностью, Беатриса всегда находила особое удовольствие в том, чтобы зорко подмечать все творившееся вокруг нее и делать быстрые, верные, порой неожиданные по меткости умозаключения. Наблюдение над всем окружающим, способность не упустить вокруг себя ни малейшего пустяка стали для Беатрисы с течением времени второй натурой, привычкой, которой она отдавалась совершенно непроизвольно. А теперь вдобавок было так скучно!

И вот, зорко поглядывая вправо, откуда могла показаться галера, упомянутая в разговоре незнакомца с хозяйкой, молодая девушка думала:

«В костюме этого юноши видна простота, не вяжущаяся с его гордым видом и манерами. Все указывает, что он старается скрыть свое высокое происхождение. Значит, он не хочет, чтобы на него обратили внимание, быть может, даже опасается, как бы его случайно не опознали. Значит, это действительно знатный и известный человек.

Почему ему понадобились все комнаты? Чтобы ему не мешали выспаться? Но если он не спал две ночи, то его не разбудит даже пушечный грохот. Затем, почему у него вырвалось одобрительное восклицание, когда он узнал, что единственная постоялица — барышня, едущая с далекого юга? Очевидно, потому, что он боится, не выслеживают ли его. Он ждет галеры, имеет какое-то дело к тому, кто едет на этой галере, и не хочет, чтобы это свидание стало известным.

Но какого рода это предстоящее свидание? Оно — не любовное, потому что в этом случае юноша забыл бы об усталости и голоде и не послал бы слуги следить за прибытием галеры, а сторожил бы сам. К тому же она должна прибыть теперь, а юноша собирается спать до вечера. Это наводит на размышление. По-видимому, свидание состоится под покровом ночи.

Нет, все говорит, что здесь — какая-то тайна и, по-видимому, — политическая. Политические тайны должны быть интереснее любовных, и проникнуть в одну из них не бесполезно для той, кто едет в центр всех тайн и интриг — Париж, собираясь выковать там себе кусочек судьбы. Во всяком случае эта история поможет мне убить время в этой скучной норе, а в лучшем — она может дать мне в руки кое-какие нити. А потому будем наблюдать!»

Прошло с полчаса, но в течение их ровно ничего не случилось. Вдруг девушка увидела корпус довольно большой баржи, быстро поднимавшейся вверх по реке. Это была двадцатичетырехвесельная галера, выкрашенная в светло-голубую краску и отделанная бронзовыми украшениями. На палубе виднелась каютная надстройка, окна которой были завешаны спущенными шелковыми голубыми занавесями, отливавшими золотом в лучах яркого полуденного солнца.

Дойдя до высоты города, галера повернула и вдвинулась в небольшой проток между левым берегом и небольшим, заросшим зеленью островком. Тут она бросила якорь, и длинные весла, взметнувшись в последний раз вверх, безжизненно поникли к воде.

В то же время на лестнице послышались быстрые шаги, дверь в соседнюю комнату отворилась, и голос Серафины произнес:

— Вот сюда пожалуйте, ваша милость!

— Хорошо, ступайте! — послышалось в ответ.

«Гм… — подумала Беатриса. — Почему этому юноше надо наблюдать за галерой из окна, когда проще было бы взять лодку и отправиться на судно?»

Девушка прилегла на подоконник и высунулась в окно, как только могла дальше. Поглядывая то на соседнее окно, то на галеру, она заметила, что из первого высунулась рука, взмахнувшая несколько раз в воздухе белым платком. В ответ на это одна из шелковых занавесок галеры слегка отодвинулась, и оттуда тоже махнули белым платком. Тогда в окне гостиницы показался голубой платок. Шелковая занавеска галеры снова раздвинулась, и из-за нее опять появилась рука с белым платком и стала производить ритмические, резко отделяемые интервалами движения. Очевидно, тут имело значение уже не помахивание, как в первый раз, а определенный счет взмахов. Беатриса сосчитала последние: их ровно девять! Вслед за этим занавеска снова задвинулась. Сосед Беатрисы отошел от окна, распахнул дверь и крикнул:

— Эй, есть тут кто-нибудь? Приготовьте мне постель и закройте ставни!

«Так! — подумала Беатриса. — Кое-что я уже понимаю. Платок из гостиницы означал: «Я — здесь!», платок с галеры: «Вижу!». Затем юноша собирается спать до вечера, а платок на галере махнул девять раз. Это должно означать: «Увидится в девять часов». Ну, а голубой платок? Он мог означать только: «Препятствия нет, путь свободен». Значит, свидание состоится в гостинице».

Одобрительно кивнув самой себе за сообразительность, Беатриса продолжала наблюдать. Но наблюдать было нечего; на галере не видно было ни малейших признаков жизни, а легкий храп в соседней комнате свидетельствовал, что таинственный юноша безмятежно отдался объятиям Морфея. Таким образом, оставалось ждать вечера.

Беатриса пообедала, навестила еще раз Тибо и с тоской задумалась, как убить остающееся время. Вдруг ей пришла в голову счастливая мысль. Расспросив, где именно находится хозяйская лодка, девушка спустилась к реке, прыгнула в утлый челнок и сильными, ловкими движениями весла направила его вверх по течению, придерживаясь правого берега. Затем, далеко опередив галеру, Беатриса пересекла реку, повернула лодку и пустила ее вниз по течению, бесшумно правя веслом так, чтобы челнок попал в проток между левым берегом и островком.

Медленно спускаясь по течению, лодка с девушкой без единого всплеска тихо прошла вдоль борта галеры. Но там по-прежнему не чувствовалось ни признака жизни. Только на носу сидели два матроса, шепотом разговаривавшие между собой, и, когда один из них вдруг начал смеяться, другой с испугом остановил его.

Таким образом, Беатриса ровно ничего не узнала. Но тем не менее она была довольна: прогулка по реке была очень приятна сама по себе, да и значительная часть времени была таким образом убита.

Уже начинало смеркаться, когда девушка вернулась в гостиницу. На пороге ее встретила Серафина, которая заботливо сказала:

— Слава Тебе, Господи, что вы вернулись, барышня! Вот бы никогда не поверила, что благородная девица так ловко справляется с лодкой, словно заправский рыбак. Только хорошо ведь все, что хорошо кончается! Смотрите-ка, какие тучи нашли! Того гляди, поднимется буря!

Дай Бог! — мысленно ответила Беатриса. — Чем темнее будет вечерок, тем лучше!»

— Не хотите ли покушать? — продолжала тем временем заботливая орлеанезка. — У меня курица жарится, а то можно моментально свежую рыбу зажарить или…

— Нет, что вы, милая Серафима, я еще не успела проголодаться, — ответила девушка.

— Ну так вам уже придется удовольствоваться холодным ужином в своей комнате, потому что молодой барин, приехавший утром, будет угощать приятеля и хочет поболтать с ним без помехи. С восьми часов мы больше никого не пустим в зал!

— О, я не прихотлива! — ответила Беатриса, у которой сердце забилось особым охотничьим трепетом. — Принесите мне в комнату холодного мяса, вина и каких-нибудь сладостей на десерт!

Девушка поднялась к себе и выжидательно уставилась взором в небо: действительно, с запада медленно наползала громадная, тяжелая туча и с каждой минутой мрак становился все гуще и гуще!