Челябинск недалёкого Будущего

Евгений Мартынюк (2024)

Вам когда-нибудь казалось, что с миром что-то не так? Что меняются люди, ценности, смыслы. Меняется местами чёрное и белое. Представьте, что это произошло окончательно. Мораль вывернулась наизнанку. И всё, что было хорошо, вдруг стало плохо. И наоборот. Каково жить в таком мире?

Четырнадцать

Валеру нещадно трясло. Перепуганное лицо девочки всё стояло у него перед глазами.

«А что… что, если бы я выстрелил секундой раньше? Я бы убил его прямо на глазах у этой малютки… Это пиздец. Это просто какой-то Ад. Как ты в этом очутился, Валер?»

С трудом добравшись до остановки, запрыгнул в маршрутку. Единственное свободное место оказалось прямо за водителем. Валера начал прислушиваться к музыке, доносящейся из магнитолы, чтобы хоть как-то отвлечься. Звучал какой-то рэп. Речь исполнителя была настолько невнятной, что Валера смог разобрать лишь припев:

«Ты ведь хочешь

меня, сука —

Так бери

скарей

на клык!

Чё ты морщи

шься, падруга?

Да — я

мыться

не при

вык!

Как дела?

Как дела?

Я всю жизнь

ласкал вола!

Я же мачо,

Всех пиздаче,

Почему ж ты

Не дала?!»

«Ндааа… Хорошо, что не Нью Скул. — подумал он. — Хм. А если изменить мотив — это ж чистая частушка получится:

"Ты ведь хооочешь меня, сууука —

Так бериии скорей на клыыык!

Чё ты мооорщишься, подруууга?

Да — я мыыыться не привыыык!"

Да уж — воистину история ходит кругами. Блин, не хватало ещё чтоб эта чушь прилипла теперь! А ещё мне это что-то напоминает…

Ну точно! Мой первый привод!»

Валеру накрыло воспоминаниями.

В седьмом классе на уроке сверхновой литературы им дали домашнее задание: написать по «пирожку». Это малый поэтический жанр, сформировавшийся в начале столетия. В четверостишье не должно быть ни рифм, ни знаков препинания, и только заглавные буквы. Но при обманчиво-простой форме, содержать оно должно некую мысль автора, яркий образ, или даже целую историю, выходящую за рамки четырёх строк.

Начал, как всегда, Олег. Не потому, что рвался к доске, а потому что фамилия его Абьюзов. Задрав нос, зачитал:

— ИНАЧЕ НЕ ЗАСТЫВШИМ КРИКОМ

НЕ БУРОЙ КОРКОЙ НА РУКАХ

НЕ РАСФАСОВКОЙ ПО ПАКЕТАМ

А ВСЁ МОГЛО БЫ БЫТЬ СОВСЕМ

— Садись, три. — вынесла свой вердикт Тамара Павловна.

— Да почему три?! — возмущённо уставился на неё чтец.

— Ну а про что это вообще?

— Да как про что? Про то что, если бы мать мне купила «Плэйстейшн 13», не пришлось бы руки марать и по пакетам её фасовать! Ну и типа я такой сижу и по кругу всё это повторяю-повторяю, пока её расфасовываю.

— Ааааа… Расчленёёёнка. Это слааавно! — протянула учительница. — Нууу… тогда четыре.

— Да а четыре-то почему?!

— Потому что сразу непонятно. Ты заставляешь людей думать. А вот это уже плохо! Так что садись-ка с четвёркой. Пока до двойки не доторговался!

— Мразь ёбаная. — бросил сквозь зубы Олег.

— Ммм… Даже так? Ну ладно-ладно. Четыре с плюсом! А теперь съебался.

Поняв, что до пятёрки точно не добьёт, Олег вернулся на место. Следующей вышла читать Алёнка. Валера мог бы в неё даже влюбиться. Если бы под этой чарующей обложкой было хоть какое-то содержание.

— КОГДА ЕГО ВЕЛИ К ГОЛГОФЕ

ОН НИКОГО НЕ ОБВИНЯЛ

ЛЮБОВЬЮ НАПОЛНЯЛСЯ К ЛЮДЯМ

НУ ЭТО Ж НАДО ИДИОТ — с выражением прочитала она.

— А вот это пять! Но с минусом. С минусом. Ну что ты хлопаешь на меня своими зенками, как раненый ламантин? Хочешь знать, за что минус? А я тебе скажу. За то, что наука давно доказала, что никакой любовью он наполнен не был — всё это чушь и сказки. Даже видеодоказательства обнаружили, на которых чётко слышны проклятия, посылаемые на людей с креста. А ты своим творением науку под сомнение ставишь. Так что радуйся, что не кол!

Спустя ещё несколько человек, очередь наконец дошла до Валеры. Он вышел. Постоял несколько секунд в нерешительности: какой же из двух прочитать? И всё-таки выбрал первый:

— я продаю добро и счастье

по символической цене

висит листок на остановке

и не оборван телефон

— Гыыы, опять Валера бредит! — раздался с задней парты голос Олега.

— Как же ты меня заебал… — выдохнула Тамара Павловна.

Дальше всё по классической схеме: оплеуха, пинок, поход к директору.

— Опять он? — закатил глаза одутловатый мужчина средних лет. — Да как же ты меня заебааал…

— Так вот и я о том же, Десад Игоревич! — подхватила ТП. — Сил уже никаких нет!

— А знаешь что? Пусть с ним менты разбираются. — подытожил директор.

Так Валера впервые оказался в детской комнате молиции. После профилактической беседы, включавшей в себя по большей части побои средней тяжести, вызвали отца.

— Что этот ублюдок натворил? — во весь голос заорал отец, врываясь в отделение. — Да я его прям тут четвертую падлу!

Когда все формальности были улажены, а отделение осталось за углом, Валера впервые осмелился посмотреть на отца:

— Пап… ты прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя подставлять.

— Валер, ну ты правда не понимаешь? — с горечью посмотрел на него отец. — Ладно меня. Ты себя подставляешь. Сколько раз я тебе говорил: открытым бунтом ты систему не сломаешь. Она пережуёт тебя и выплюнет. И дай Бог, если живым. Тут тоньше подход нужен…

— Знаю, пап. И в этот раз я даже подготовил другой текст — как им надо. Но не смог его зачитать. Ну не могу я так, пап! Не могу.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем. Обязательно.

— Хорошо. Я люблю тебя, пап. — шёпотом добавил Валера.

— И я тебя, сынок. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. Поэтому и боюсь, что с тобой что-нибудь случится.

— Алё, блять! Ты выходить собираешься? — тёплую картину разорвал голос водителя маршрутки. — Конечная!

И правда. Валера даже не заметил, как проехал свою остановку. Но оно того, безусловно, стоило…